Четвртый блок. Сохранить себя.

Глава 6 Всё страньше и страньше. Потом мы уехали. Миха вёл машину, Майкл бухтел, а я – слушал. Если вас будут уверять, что разведчики держат язык за зубами – не верьте, брехня. Нет, разумеется, если вам нужно узнать что-то конкретное, то вам конкретно заморочат голову. В большинстве случаев исключительно ради профессионального самолюбия. Но если вам ничего не надо и вы слушаете из вежливости, то тут вы получите такой поток сознательного и подсознательного, что впору захлебнуться. Я был не просто «слушателем из вежливости», я был подчинённым и Майкл оторвался на мне по полной. Помните капитана Смоллета из мультика «Остров сокровищ»? Так вот в машине, рядом со мной сидел вылитый Смоллет, разве что без «Ать-два». Сидя всё-таки не пошагаешь. И без Смоллетовского: «Признаю, сэр, я болван!» Впрочем последнее не в счёт. Смоллет-то признавал свои ошибки перед сквайером Треллони, своим хозяином. Перед Сильвером или Беном Ганом он признаниями не заморачивался, а поскольку для Майкла я был на положении Бена Гана, то ни о какой самокритике со стороны моего босса речи идти не могло. Напротив, шла сплошная критика дикой и варварской России, (даром, что мы в Украине), о неспособности глупых славян к цивилизованному бизнесу (Майн Кампф в интерпритации дяди Сэма), о… не помню уже о чём. Нафиг всякую хрень помнить. О демократии, кажется, об уважении к закону… Шпион и уважение к закону! Вот уж действительно: безалкогольная водка. Потом опять про неправильный, местный бизнес. Видно кто-то из наших его в этом деле крепко уел. В самом начале Мйкловского монолога я включил «японца». Знаете, что это? Это когда один говорит, доказывает, а другой (то есть я), кивает и поддакивает. Оратор думает, что с ним соглашаются, а тот, что кивает – всего лишь знак даёт: «Говорите, говорите, я вас слушаю». Главное, проделать всё это вежливо. В вежливости – залог успеха. Так я кивал и да-да-да-дакал, пока не услышал имя «Джоли». Действительно, о ком может идти речь, если мы, втроём именно к ней и едем? А весь трандёж оказался предварительной настройкой. Уверившись же, что я нахожусь на нужной волне, Майкл закончил с обличениями и перешёл к делу. Дело же оказывается было в заводе, в «Вишняках». Это деревня такая, Джоли там официально прописана. Заводик небольшой, но оборудован по последнему слову техники. Можно сказать: образцово-показательное предприятие, гордость всей Европы, так как доставлен прямо из Германии по благотворительной программе развития малого бизнеса в сельской местности. И Майклу жуть как обидно, что это наипередрвое предприятие совершенно не приносит прибыли. То, что работающее предприятие не даёт дохода – нонсенс. Это не только мне, это ежу понятно, но… Какое дело великой Америке до крошечного заводика на Украине? К чему весь этот громкий пафос? Ну, живут люди, как умеют, работают помаленьку, ни у кого хлеба-денег не просят. Чего ради Майкл к ним привязался? Мало ли мест, где дела обстоят намного хуже? Вот и приложи там свою неуёмную энергию. Так я думаю. А паралельно – киваю, поддакиваю: да мол так и есть, не понимают люди своей выгоды, не ценят помощь… Кстати, а что это за помощь такая, неоценённа? Спросил. Майкл поморщился, но раскололся сразу. Оказалось, нашлись в районе компетентные люди, предложили сельчанам помощь и свой опыт в обмен на акции. Тот заводик – какое-то ООО непонятное. Каждый, кто на нём работает – выкупил один пай и получил один голос. Не меньше, но и не больше. Опытные люди говорить с работягами конечно не стали. Не по чину. Агитацию они повели с командным, так сказать, составом: бухгалтер, технолог и два бригадира. Те выслушали, согласились, вынесли вопрос на всеобщее обсуждение (устав предприятия так прописан). Собрание вопрос обсудило, проголосовало: Четыре голоса «за» и двенадцать – «против». Ну, не захотели лохи деревенские обещания на акции менять. Опытные люди – к Джоли. Еле-еле нашли, а она… – Петровна-то тут каким боком? – Ну, – жмётся Майкл, – она там директором числится, только её никогда на месте нет. – «Зиц председатель Функ» что ли? – спрашиваю. – Делает-то она что? – Торговый агент, – отвечает Майкл, – а фактически: владелец. – Владелец? – недоумеваю. – Как «владелец», если оборудование по линии благотворительности пришло? – Рудой, – это Миха голос подал, – дурнем прикидываешься, так меру знай. Это официально, по бумагам оборудование в деревню бесплатно поставили. Потому там и ООО. Фактически же все взятки районному начальству из кармана Джоли шли. Больше деревенским денег взять неоткуда. Сиё – факт, пусть и недоказанный, но общеизвестный. Короче, как я из этих слов понял: областные власти, продав подаренное оборудование один раз, захотели ещё раз получить с него долю, а селяне им хотелку обломали. Разумеется, тут же последовали санкции: налетели проверки, отозвали сертификаты, типа продукты некачественные и есть их нельзя. Продавать – тоже. Нет сбыта – нет прибыли. Официально. Потому как что Хорёк, что Сидорович, что генерал Воронин, как и прочие клиенты Анжелики сертификаты не читают. У них своя комиссия и главное там – соотношение: цена-качество, а по этим параметрам у Петровны в Зоне конкурентов нет. Знаю. Сам эти консервы у Сидоровича беру. Господа чиновники посидели, подумали и долги ОООшникам организовали: налоги-штрафы-проценты. Петровна, не будь дурой, в Киев смоталась, адвоката привезла. Тот мигом пересчёт организовал, да такой, что теперь область Анжелике должна: упущенная выгода-проценты-моральный ущерб. – Забавно, – соглашаюсь. – А в чём проблема? – Неизвестно, кто рулит ситуацией, – опять отвечает Миха. – Не надо говорить, что это Петровна. У неё просто нет времени всем этим заниматься. На ней чисто словесные договорённости по сбыту. Даже товар она не возит. ООО держит две машины с водителями. Да и остальные дела… – Понял, – опять останавливаю Миху. – Кто-то этим всем занимается. Проблема в чём? Проблема оказалась извечной и стандартной: деньги и власть. Экономика, как известно, неотделима от политики. Заводик, не смотря на крошечные размеры, оказался в районе очень к месту. Очередь на сдачу мяса расписана на год вперёд. Надёжный сбыт и божеские закупочные цены понравились селянам, а наезды администрации взбесили весь район, да так что народ заговорил, что де власть пора менять. Серьёзно заговорил. – Это тоже не преступление… – Будет тебе и преступление, – пообещал Миха. – Нападение на судебных приставов, устроит? И так, пока адвокат из Киева доказывал в суде: кто и кому должен, чиновники пошли «ва-банк» и отправили на завод частных приставов. В день зарплаты. Приставы изъяли наличность, документы, системные блоки двух компьютеров. Работяги шумели, галдели, но обощлось без эксцессов, если не считать девочку-кассиршу, попытавшуюся запереться в кассе с деньгами. Запоры сломали, деньги забрали, а соплячке дали по башке, чтобы знала, что значит власть. – Мерзкая история, – согласился я. – Грабёж среди бела дня. – Абсолютное беззаконие, – почти одновременно со мной возмутился Майкл. – Такое беззаконие возможно только в вашей, абсолютно тоталитарной стране. – Соглашусь, – поддержал его Миха. – Картинка была жуткая: машина догорает, тут же разбитые компьютеры, костёр из бумаг, вокруг рассыпаны мелкие купюры, кровь… – Не понял? – Приставы до города не доехали. Тела до сих пор не нашли. Следов конечно натоптано было много, только ясности это не прибавило. Нападавшие приехали и уехали на мотоциклах. – Заметь! Налётчики, с которыми встретились мы, тоже были на мотоциклах! – Это Майкл свои пять копеек вставил. Мог бы и не уточнять, потому, что расстреляли налётчики тоже мотоциклистов. Между нами говоря, банды мародёров на мотоциклах и без – сущее бедствие для вольных бродяг и мелких, сталкерских кланов. Страшнее мутантов с аномалиями, хуже военных. Торговцы с мародёрами тоже не слишком ладят, но у них хоть средство против этой погани есть «НКУ» называется: «нанять-купить-убить». Вопрос упирается в цену. Если затраты на бандитское своеволие вдруг превысят цену за наёмников, мародёров конкретно мочат. Причём случаи, когда одну банду «гасят» с помощью другой – скорее норма, нежели исключение. Джоли входит в клан торговцев, связи её обширны и разнообразны, следовательно подозрения моих спутников оснований не лишены, Но! Подозрение – вещь эфимерная ни улик, ни доказательств у того же Михи нет. К чему тогда весь этот апломб? – Это кажется называется «рейдерский захват»? – уточняю я дипломатично. – Что? – Майкл смотрит на меня зло и недоумённо. Точь в точь, как баран на новые ворота. – Использование частных приставов для захвата чужого имущества… – Какого «чужого»? Мне показалось, что я слышу скрип американских мозгов. – Пан, ты слышишь меня? Оборудование используется крайне неэффективно. Районная власть просто обязана вмешаться. В конце концов люди погибли. Целый район, да что там район, область выходит из под контроля. – Какого контроля? – Нашего! И всё потому, что какая-то тётка не желает сотрудничать с нами. Мы не против замены одних лиц в администрации другими. Украина – суверенное государство. Но нельзя же бросать на самотёк выборы. Демократия… – А от Петровны-то что требуется? – вклинился я в этот поток лозунгов. – Она могла бы оказать влияние на электорат, помочь ему правильно определиться… – То есть как проводник, она вам не нужна? Майкл опять осёкся. Мои, в общем-то примитивные вопросы «клинили» его гладкую речь, как ленту в магнитофоне. – Просто необходима, – выручил своего коллегу из союзнического лагеря Миха. – Её знания и опыт – необходимые условия успешности запланированной экспедиции. Теперь заскрипели мои мозги: кто-то из моих собеседников врал мне в глаза. Может быть, даже оба. – Вот ты, например, – вёл Миха свою линию. – сталкер со стажем, удачливый, слов нет, но где ты «гуляешь»? Свалка, Милитари, агропром. Изредка забредаешь в Припять. В том же Госпитале был от силы пару раз, а к «Четвёртому» так ни разу и не подошёл. – Потому и жив. – Может быть, но заметь: как проводнику цена тебе не слишком высока. – А я и не навязываюсь. И в Госпитале я был не два раза, а больше. – Когда? Месяц назад? Год? Обстановка в Зоне меняется после каждого выброса. На «Четвёртом» же… – А мы что? Идём к «Четвёртому»? – Нет. Конечно нет. Я говорю для примера. Петровна, например, как-то до «Монолита» дошла. Заявление прозвучало слишком смело. Я лишь плечами пожал: – В первый раз слышу. – А это и была первая экспедиция. Та самая, участие в которой принимали: Семецкий, Шухов, Стрелок, Журналист, Картограф, Доктор… Список, как ты понимаешь, не сохранился. Да и был ли он? Участники экспедиции сейчас в большинстве своём недоступны. – Ну, да, – согласился я, – Семецкий и Шухов погибли… – Не погибли, а превратились в призраков, – уточнил Миха. – Стрелок и Журналист вернулись к «монолиту» Где Картограф – не знает никто, а Доктор… – Доктор живёт на болоте, – вклинился Майкл. – Вроде так, – оборвал его Миха, – только ни с тобой, ни со мной он даже разговаривать не станет. С Паном? Парой-тройкой фраз по делу перекинется. – Да, с Анжеликой он откровеннее, чем с другими. – А почему? – Вопрос Михи к коллеге прозвучал, как выстрел. – Она его содержит…. –Стоп! – возмутился я. Доктор – достояние всей зоны и содержат его все. Если Петровна что-то делает для Доктора, то делает это она на деньги Зоны и с её согласия.И ещё! Доктору должны все. Он – никому. Он – святое. Даже для тех, у кого и святого-то ничего нет. – Хорошо устроился, – попытался съязвить Майкл, но Миха пропустил издёвку мимо ушёй: – Хлопец дело говорит. Доктор – вещь в себе. К той же Петровне он относится лишь чуть иначе, нежели к остальным, но это «чуть» доказывает: они давно знакомы. Возможно именно по той, первой экспедиции. – Это только догадки… – Да, Пан, списки не сохранились, но… Сколько лет Петровне? Под полтинник? А бегает, заметь, как девочка. Почему? Женщины обычно быстрее сходят с дистанции, а её года – не беда. Зону она просто чувствует. Вот потому-то наши боссы требуют именно её. Интересные вопросы задал Миха. Вопросы, за которыми проглядывали ещё более интересные ответы. «Капитаны Смоллеты» не способны на любопытство ради любопытства. И если Майкла интересует та первая экспедиция, то куда же мы идём? На моей памяти Петровна могла влезть куда угодно (лишь бы место «грибное» было) и выйти с завидным хабаром, но район «Четвёртого» она обходила принципиально. Объяснялось это тем, что де ловить там нечего. Мол Монолитовцы подчищают тот район, как свою тарелку. Но другие-то сталкеры ходят и не жалуются. Что её удерживает? Что пугает? Моё молчание подействовало и на Миху. Он тоже замолчал. Вёл машину ни на что более не отвлекаясь. Зато Майкл, получивший вольную для языка, трепался не переставая. Всё-то его не устраивало. Все-то у нас, по его словам, было плохо, все были плохие.