***
Что-то происходило этой ночью в храме Богини Земли… Что-то очень странное… Свет был выключен. Вот опять. В одной из комнат слышны странные шорохи, глухие удары обо что-то тяжёлое. Что-то упало. Послышался вскрик. Медленные шаркающие шаги явно становились громче. Оно приближалось к своей цели. Оно жаждало пищи. Вновь послышался скрип. И тишина. Потом приглушённое чавканье, доносившееся откуда-то с кухни. — Я — тень. И я не исчезну, пока не утолю свою жажду голода. — пронеслось у неё в голове. Она медленно поглощала их. Они были такими холодными, но манящими. От них исходил приятный, пикантный запах. Они будто бы застыли, оставляя на себе гримасы ужаса и отчаяния. Они молили её о пощаде, но она безжалостна. Она не остановится, пока не закончит начатое. Из кухни разнеслось злобное хихиканье. Старший хранитель проснулся в этот миг. Опять. Опять оно пришло. Нарушая все договоры и запреты. Оно снова это сделало. Лис медленно встал, медленно и осторожно направился в сторону кухни, чтобы убедиться во всём самому. Он не хотел верить в это. Что-то непонятное, взлохмаченное сидело за столом и с удовольствием, причмокивая, поглощало ароматное мясо. Потревоженный Лис резко включил свет, отчего неопознанный объект застыл. — Нанами! — возмущённо проговорил мужчина. — Сколько раз я тебе говорил, что ночью надо спать, а не опустошать холодильник! — Он поставил руки в боки и укоризненно посмотрел на девушку. — Я тебе поражаюсь! Как ты могла за раз съесть все куриные крылышки? — Ну Томоэ! — протянула девушка, ещё плотнее закутываясь в одеяло. — Я голодная! А эти крылышки толкали, вынуждали меня на крайние меры! Они сами виноваты! — прядка каштановых волос непослушно упала на лицо. — Быстро спать! — грозно сказал хранитель, указывая Богине в сторону её комнаты. Нанами нехотя оставила своё любимое занятие и пошла. Бросив мимолетный взгляд на её удаляющуюся фигуру, он закидывает её себе на плечо и тащит в комнату. Она тихо возмущается, а затем смеётся, когда он в темноте, не разглядев стену, сталкивается с ней в неравном поединке. Так, получив несколько шишек и синяков, ему всё-таки удаётся достигнуть цели. Радуясь, что хоть здесь есть свет от одинокого ночника и, усаживается на пол, при этом, не забыв опустить и девушку. Она недовольно морщится, смотря на него. Разозлилась за такое отношение к ней. Он пожимает плечами, а затем прикладывает к её губам палец, запрещая говорить. Простой поступок побуждает к большему. Лис уже прижимает к себе хрупкую фигурку, смотрит в любимые глаза и улыбается. А она такая смущенная, на щеках румянец. Первый поцелуй получается немного неумелым, скомканным… И когда она разрывает поцелуй, чтобы отдышаться, он шепчет ей на ушко, что всегда будет рядом, и даже смерть не разлучит их. А она улыбается, понимая эти слова, прижимается ближе, вдыхая аромат, наслаждаясь их близостью. Дыхание сбивалось, вены пульсировали, а внутри всё холодело. Язык очерчивал странные линии, словно узоры, которые понимает лишь его владелец. Тёплые ладони блуждали по разгорячённому телу. Судорожные вздохи нарушали тишину, а тихие стоны так и новорили разбить привычные маски. Нанами прогнулась в спине, когда умелый язычок коснулся ореола соска, карие глаза внимательно смотрели на пушистые ушки. Девичьи пальчики аккуратно коснулись такого мягкого меха. Но вдруг вместо приятной поверхности она почувствовала шероховатую кожу. Резко распахнув глаза, девушка впала в прострацию. Ухмылка на тёмных губах заставила юную особу ещё раз вздрогнуть. — Как ты посмела представить его, а не меня? — вмиг сильные руки надавили на грудь девушки так сильно, что она даже вскрикнула от боли и сильно зажмурилась. Голос властный, приторный, требовательный. Нанами ничего не ответила, только закусила губу и отвернулась. Демон посмотрел на неё странно, неистово и даже скорее желанно. — Дурная человеческая девчонка.— отвечает демон с некой иронией. А Нанами тяжело дышит. Ей ужасно хорошо от этих рваных вздохов, жарких прикосновений и странного шёпота. Но стыд разливается по венам с ускоренной силой, ведь зарождалось некое сомнение о своих чувствах. Она потерялась в этих сладких поцелуях и странно нежных прикосновений. — Нанами… — вдруг слышит голос Акуры девушка, расплывшийся силуэт в свете ночи так странно пылал в этой тьме. Здесь не было ничего, ни окон, ни пола, ни стен, ничего кроме кромешной тьмы. И это сводило с ума, почти пьянило... — Скажи, ведь я лучше, чем он? — спрашивает он с азартом в глазах, вновь ожидает ответа, но Момодзоно пытается выскользнуть из его рук вопреки всему. — Стоять! — выпаливает ёкай одними лишь губами и перехватывает руку юной девушки, та вновь падает на пол и глухо ударяется. Хотя, обо что там ударяться, нет ничего… — Ответь. — требует не на шутку злой демон, его когти проводят дорожку по шее маленькой богини, а её губы мелко подрагивают, как и пушистые ресницы, обрамляющие карие очи. Он скалится, видит, как пот градом льёт по её телу. — Тебе ведь это нравится, Нанами… — смакует каждое слово Король, усмехаясь вновь и вновь, оголяя белоснежные клыки. — Тебе нравится, когда ты бессильна, когда ты в моей власти. — последнее он протянул интимно, заползая рукой под ниоткуда взявшуюся юбку и лаская бедро. Девушка хочет закричать и отцепить его мерзкие лапы от себя, но только поворачивает голову как видит, что вся закована в цепях, которые туго сжимают запястья, останутся синяки. Она дёргает руками, пытается освободится и от этого забавно пыхтит. Забавно для демона… — Давай я всё тебе объясню, Нанами, — он опускается к шее и через каждое слово прикасается тёмными губами к её бархатной коже, она вся брыкается. Ох, своевольная, строптивая, но ему такие только лишь больше нравятся. Он усмехается, ведь она видит лишь его лицо, чувствует желанные прикосновения, жар его тела и собственный учащённый пульс. — Теперь твои сны это моё внушение. Я волен творить с тобой всё, что пожелаю, без моего дозволения ты не сможешь даже вздохнуть. Такова уж природа человека, вы подчиняетесь мне беспрекословно, Нанами. — Он смеётся над ней! Вечное чувство страха так и плещется в её очах, и от этого ему до безумства хорошо. Это как наркотик. Но только в сто раз сильнее. Личная доза героина, которого всегда будет мало — Она… Акуре нравится произносить её имя, растягивать такие мягкие звуки, оно точно придумано лишь для неё. Такое же лёгкое, но чуть дерзкое. Его руки блуждают по телу, а Момодзоно не может и слова вымолвить, её словно окатили водой. На неё полетело разом всё, осознание пришло слишком быстро. Это не кончится… Противоречивые чувства загоняют её в лабиринты, а ключ заключается в одном очень простом ответе на один очень простой вопрос, который богиня боится задавать самой себе уже долгое время. — Прекрати… — почти умоляет она, смотрит так жалобно, но она не учитывает кого именно просит. Акура опаляет её кожу своим горячим, скорее даже адским, дыханием. Она жмурится, прогибается в спине, от чего железо на руках неприятно брынчит. — Глупая девчонка. Зачем просить остановиться, если сама этого хочешь. — говорит он пошло и так отвратительно, что у бедной особы наворачиваются слёзы на глазах. Его язык очерчивает влажную дорожку от шеи до лобка. Она мелко вздрагивает. Чуть помедлив, он вновь припадает к её губам, властный язык исследует её нутро, не обращая ни на что внимание. Так бывает. Бывает, что реальность ускользает, а на замену ей приходит иллюзия. Сладкая. Мучительная. Но будто это можно предотвратить. Есть много поверий в судьбу, одни думают, что её никогда не было и нет, другие, что она предопределена богами, ну, а третьи, что мы строим её сами. Думаю, выбор здесь очевиден, но у каждого он свой. Но вот решать, кого же нам любить, это уже не судьба или что-то иное, это только наше решение. — Нанами, ну, что, ты запомнила, что больше на кухню ночью и носа не суёшь? — Томоэ кладёт ей руку на плечо, и Момодзоно судорожно распахивает глаза. — Да, конечно… — говорит она быстро, мимолетно поправляя локон своих каштановых волос. Да, так бывает, что обман граничит с реальностью. Только бы не проболтаться о том, что жить в том мире, с тем мужчиной гораздо лучше и приятней чем с этим…***
Нанами снова видит кошмар. Эти губы сжимаются в плоскую линию, превращая её хорошенькое лицо в маску ужаса, грудь нервно вздымается и опадает слишком быстро, гоняясь за сбившимся дыханием. И Томое словно видит тот же сон. Он чувствует её страх. Стены здесь тонкие, но для Лиса они кажутся картонными заслонками. Нанами судорожно хватается за простыню в попытке убежать от ночного кошмара, она плачет, не произнося и звука, не возвращаясь в реальный мир, а он всё слышит. Но хранитель, следящий за каждым её вздохом, никак не решается сорваться с места. Пора бы Богине научиться самой справляться с проблемами, гнать прочь сны, приносящие ей неудобства. И он надеялся, что так и будет в ближайшем будущем. Но надежды мужчины каждый раз разбивались о стену её слабости. Наконец, не выдержав пытки чужими страхами, он откинул одеяло. Его голые ступни коснулись холодного пола, пришлось стерпеть неудобство, лишь бы скорее миновать короткий отрезок коридора и две двери, что составляют то жалкое пространство между ними. Нет. Он не повернет обратно, в темноту, чтобы потом приползти сюда снова. Одним неосторожным рывком мужчина отворил не запертую дверь. Нанами вздрогнула, скинув остаток кошмара, она приподнялась над сбитой подушкой. Сонные очи, которых почти не видно в темноте, слабо блеснули. — Томое? — сломлено спросила она, пытаясь сквозь мрак разглядеть его фигуру. Ответа не последовало. Только тишина. Звонкая, как только-только полученная пощёчина, противная, гадкая тишина. Девушка поёжилась, вслушиваясь. Лис молчал, смотря на неё в упор. Он, честно сказать, не знал, что собирался делать, отворив эту чёртову дверь. Кошмар закончился, она проснулась. А значит… Значит, можно вернуться обратно? — Мне снился… Мне снился плохой сон, — призналась девушка, не дождавшись ответа. — Демоны и всё такое. Не волнуйся. — Нанами, если они снова достают тебя… — Нет, — перебила девчонка. — Они не настоящие, Томое, всё в порядке. Это просто… Просто у меня в голове, знаешь? Нет, Томое не знал, каково это, но смутное представление имел. Его губы плотнее прильнули друг к другу, а взгляд стал слишком жалостливым. Хранитель ещё несколько секунд стоял так, пока глаза богини привыкали к темноте, позволяли ей различить его фигуру, скрытую ночным мраком. Лис вдруг убрал руки за спину, выпрямился, всем своим видом выказывая явную неловкость происходящего. Томое, совершая нелепые на его взгляд поступки, всегда вёл себя именно так. Словно ничего не случалось. Он осторожно улыбнулся, приподняв самый краешек тонких губ и уже готов был развернуться на пятках, чтобы быстро уйти в свою спальню. — Подожди, — громко произнесла девушка, нарушив его планы. — Я… — шепнула она, сглотнув слюну, мешающую говорить. — Спасибо тебе. Лис должен был спросить: «За что?», но он промолчал, снова сложив губы. Улыбка угасла, как последняя звезда на рассветном небе, и в воздухе мелькнуло что-то знакомое. Это страх? Но теперь-то боялась не девушка, а сам хранитель, что до сего момента так умело сдерживал порыв, не приходил в эту спальню под колючим покровом приставучей ночи. — Я мог бы остаться, — заявил он, жалея о словах, что слетают с его губ. — Если хочешь… — Да, — замешкавшись, ответила она. — Да, конечно. Тебе не спится? Это только потому, что она не спит. Кошмары, мучающие её разум, мешают спать и ему. Они — болезнь, витающая в сладковатом воздухе комнаты. Томое осторожно оглянулся через плечо на дверь и сделал два шага назад, резко закрыв её. Не хватало ещё, чтобы кто-то увидел его здесь в такой час. Томое прошел вперёд, а она выше подтянула свое одеяло. Этот жест заставил мужчину обратить на неё внимание. Сбившиеся волосы, лоб, покрытый мелкими бусинками пота, красные губы, искусанные во сне… Было в ней что-то привлекательное в эту минуту. Пижама — слишком откровенна. Топик едва доходит до середины пупка, и тонкие лямки удивительно соблазнительно жмутся к плечам. — Давно ты мучаешься кошмарами? — спросил он, присаживаясь к ней на футон. — Нет, — солгала она. Лис осторожно наклонился, прижимая девушку к себе. Её голова легла на его широкую грудь. Казалось, что оба испытывают смущение от происходящего, и оба не желают разрывать нить событий, так плавно перетекающих одно в другое. Нанами совершенно не хотелось, чтобы Томое отпускал её или, что еще хуже — уходил к себе. Хранитель же не горел желанием возвращаться в тишину своей спальни, чтобы через пару часов вновь проснуться, услышав шорохи за стеной. — Нанами, ты могла бы… Позвать меня. Даже в первую ночь. — Я же сказала, Томое: это первый кошмар за много дней. Почему она так слаба? Почему заставляет его беспокоиться о собственном здоровье? Томое стиснул зубы. Все люди лишь беспомощные котята в глазах демонов. — Я посплю тут, рядом. Я всё чувствую и всё вижу. Не нужно… Врать. — Хорошо… — девушка сгинается пополам и отворачивается от хранителя, ей невероятно стыдно осознавать, что он всё слышит. А если она произнесла его имя во сне? Она вдыхает всей грудью и жмурится. Чувствует, что он ложится рядом, медленно, неспешно, тихо и нежно. Совесть рубит её пополам, как она может любить другого после всего? А ведь она любит их обоих, да, это лучшее оправдание, которое она придумала за это время, лучшее. Но понимания коробит её, ведь она отдала своё сердце монстру. Глупышка. — Два месяца… — вдруг выпаливает она и чувствует, что её лис напрягается всем телом, каждый мускул натягивается словно струнка на гитаре. Тишина. Она режет до потери сознания, даёт понять, что они отдаляются. А Томоэ это совершенно не нравится, он стискивает зубы и захватывает в кольцо рук, чувствует, что здесь что-то не так. Чувствует, что её могут отнять у него, и тогда он скорее умрёт, чем будет жить без неё. — Кто тебе снится? — спрашивает он шепотом около её виска, а другая рука ложится на девичье бедро, приятно поглаживая. Странный жест. А от этого тепла демона перед глазами проносится он. Жмурится. Пытается выкинуть его из головы, но ни как. Он словно сеть, не даёт ей ни позабыть, ни увернуться. — Это личное. — говорит Нанами, чуть помешкав с ответом. Она упорно не хочет поворачиваться к нему, боясь, если они встретятся взглядами, он узнает всё… — Нанами, мне ты можешь доверить всё. — снова этот дурманящий шёпот около уха, и снова дрожь во всем теле, снова этот трепет сердца. Только вот что-то не так. Что? — Личное. — повторяет девушка уже более уверенно, прочистив горло получается ещё лучше. — Слишком личное. — Нанами… — почти рычит он, почти неосознанно сжимая её кожу на бедре. И от этого действия Момодзоно судорожно вздыхает, выворачивается из кольца его рук и смотрит до смерти напуганными глазами. Всё происходило так быстро, что хранитель не успел и слова сказать. — Пошёл вон! — чуть ли не закричала юная богиня, отползая от демона в самый угол большой комнаты. — Не подходи ко мне, монстр! — срывается на крик и закрывает голову руками. Ей кажется, что он снова рядом с ней. Она теряется в них двоих, а реальность начинает постепенно ускользать, она уплывает в кромешную тьму безумия. Слёзы градом льются по щекам, воздуха не хватает, и она почти задыхается в это безумии. Томоэ опускает уши, он смотрит повержено, разоблачение. Печаль так и плещется в этих фиалковых очах. Он тянет к ней руку, открывает рот, чтобы хоть что-то сказать, как его глаза широко распахиваются от её следующих слов: — Не подходи ко мне, Акура… От этого имени его нутро холодеет, ужас накрывает с головой, и шок кричит в мыслях. Кулаки сжимаются, он встаёт на ноги, смотрит решительно, а затем быстро подходит к ней и начинает трясти за плечи. Она уворачивается, что-то шепчет, словно в немом дурмане. — Посмотри на меня! — обращается он к ней, садится на корточки, а она не смеет ослушаться знакомого властного тона. — Это я, видишь, я. — говорит он ласково, смотрит так нежно. Несколько секунд она хлопает глазками, а затем опускает голову, шмыгая носом. — Прости меня… Его рука скользнула по её неопрятным волосам, чуть приглаживая их. Нанами не двигалась, замерла, опасаясь. Что, если он уйдет, снова оставив её здесь одну? Кошмары вернутся, или эта ночь будет спокойной — одной из немногих спокойных ночей? Хранитель хотел успокоить подопечную, придать ей больше уверенности в завтрашнем дне, но у него самого не было никаких гарантий успеха. Вместо того, чтобы заполнить тишину словами, вместо того, чтобы ободрить девушку вербально, он наклонился к её макушке. Свежий, мятный запах её неаккуратно подстриженных волос коснулся его слуха, и Лис не смог удержаться от порыва. Он осторожно поцеловал её в макушку, лишь слегка коснувшись тёмных волос краешком своих губ. Девушка вздрогнула под его прикосновениями, но всё же не отшатнулась. Неужели он позволит ей вступить на эту территорию, на тонкий лёд его желаний? О, богиня, бывало, всё же ловила на себе это чувство заинтересованности… Ловила. И нельзя сказать, что сердце её не прыгало в груди от осознания. Тьма вокруг словно распалась на тысячу мелких теней, держащих друг друга за ниточки-ручки. Томое осознал, что случилось лишь тогда, когда Нанами одним резким движением развернулась к нему. Такая робкая в повседневной жизни, такая податливая в реальности, стала слишком настойчивой в делах любовных. Откуда? Девушка осторожно коснулась его щеки, и тепло её ладони передалось ему. — Нанами… Я извиняюсь за то, что произошло, — пробормотал он, потупив взор. — Я не хотел тебя смутить. Это не повторится… — Томое, — шепнула она, прерывая его речь. — Не уходи. Девушка прильнула к его губам, осторожно целуя их. И ответом было лишь крепкое объятье, осторожный вдох, заменивший истошный вопль. Лис целовал её. Она сумела разжечь искру, выбить её из пустоты, раздувая бешено пульсирующее пламя. Рука мужчины теперь уже смело скользнула вниз по её покрытой испариной спине, поглаживая мягкую кожу. Его пальцы ходили то вверх, то вниз, пока губы высасывали из девушки все страхи. — Нам не следовало бы, — небрежно бросил мужчина, пока ладони его сами стягивали с неё такую откровенную пижаму. — Только один раз. Хранитель приподнял бровь. Странно, что раньше он не замечал в ней подобной нотки… Нетерпения, развязности. Нанами смущённо подтянула его к себе, понимая, что последует дальше. Глаза его замерли. Руки остановились сами собой. Он провёл пальцем по татуировке, древний символ брачных уз. Он знал, что это не просто так. Он знал, чья это метка. Он взором указал девушке на неё, около ключицы, так и светилась адским пламенем. — Что это? — вопрошает он, прекращая все ласки. А она сама не знает. Хотя, догадывается. Она отворачивается, обхватывает руками себя за плечи. Сердце и тело всё ещё колотятся от возбуждения. — Уходи. — говорит она с закрытыми глазами, содрогается всем телом. Не выдерживает его напора. — То есть, ты не хочешь даже объясниться? — с недоумением спрашивает лис, нервно сужая очи. Он разгневан до безумия. Злится, злится, злится. Но пытается скрыть, а ведь она всё видит, точно так же как и он. — Уходи… — повторяет девушка дрожащим голосом. Её тело содрогается, она еле стоит на ногах. Рвётся на две части. Они рвут её пополам. Но рано или поздно придётся сделать этот сложный выбор Вмиг она перестала чувствовать его тепло. А из её глаз текут ручейки слёз кристальной чистоты…