***
Брели они в тишине, словно закадычные друзья, способные находить гармонию и единение в молчании друг друга, и рука Лоры все время цепко держалась за галантно предоставленный в полное ее распоряжение локоть, как если бы они шли в этот момент не по безлюдной, пустой и скупой на разнообразие и красоту пустыне, сейчас, правда, сменяющуюся с каждым новым шагом каменистым рельефом, а по широкому, светящемуся лоском, торжественному залу, полному людей и их светских и пустых антимоний. У них ничего больше, кроме друг друга, не было: ни кувшина с водой, брошенного где-то далеко в пустыне вчера, ни даже колманскопской двери, символично оставленной сегодня у ручья, как знак, что ночь, проведенная на ней в качестве постели, была последней. Лора старалась не думать об этом. И не только: она вообще старалась поменьше думать. Ее состояние можно было бы, возможно, по неумелости и незнанию с уверенностью назвать апатичным, вот только от апатичности девушку Хан раз и навсегда «излечил», между тем как ее нынешняя спокойная отчужденность была ничем иным, как проявлением самой что ни на есть простой, почти что детской безмятежности. Умом Блэр при том понимала, что движется к окончанию своих заключений или, вернее, что ее палач, виновник всех бед и горестей, сам ведет ее, покровительствуя ей и оберегая ее, будто ангел-хранитель, к финальной точке, которая разлучит их навсегда. Но впервые то, то ждало впереди, было не так важно. Важно было то, что происходит сейчас, что чувствуется сейчас — странное умиротворение, тепло чужого тела, колыхания пустыни, ее не поддающиеся описанию звуки, вяло и полусонно реющие и ластящиеся к путникам, которые только теперь Лора как будто впервые и услыхала. И настолько она была зачарована красотой выступивших крутых горных склонов, непроглядных пещер и гоняемых ветром перекати-полей, что даже не сразу заметила, как сверхчеловек остановился, и не сразу прочувствовала, как рука ее выскользнула из-под его локтя, когда девушка машинально, по инерции сделала еще пару шагов вперед. Лишь затем она остановилась и, вопросительно сведя брови, обернулась к напряженно застывшему, словно хищник, уловивший приближение заветной дичи, или же, напротив, словно дичь, прознавшая о приходе охотников, Хану. — В чем дело? — спросила младший лейтенант еще поначалу спокойным голосом, но напряжение спутника неясным образом передалось и ей, и, мягко, но быстро вынырнув из своего философского настроения, она обеспокоенно всмотрелась в окаменевшее лицо Сингха. — А сама ты не слышишь? — спустя непродолжительную медленно произнес он, едва артикулируя губами, одновременно с тем поднимая глаза к небу и, слегка запрокидывая назад голову, демонстративно вздергивая подбородок кверху. Блэр машинально повторила его движение, устремив глаза к ясному голубому «куполу» над ними. Сердце, предчувствуя нечто неминуемо надвигающееся, — а что именно, Лора и сама определить не могла, — тревожно забилось в груди, отдаваясь драматичной и нагнетающей пульсацией в уши. Лишь это биение да дыхание пустыни и слышала первое мгновение девушка, но затем… Постепенно, мало-помалу уши уловили отдаленные, стремительно приближающиеся звуки, которая младший лейтенант Энтерпрайза не могла не узнать — с такими присвистывающими звуками, рассекающими воздух, летел шаттл-разведчик. Только Лора успела прийти к этой догадке, как тут же та непоколебимо переросла в уверенность, ибо из-за ближайшей скалы вынырнула, бесстрашно и ловко миновав заостренную, словно кончик кинжала, горную верхушку, тень. Успеть убедиться в том, что тень эту бросал небольшой корабль, девушка уже не смогла, да и надобности в том не было. Ее внимание всецело привлек резкий маневр, последовавший сбоку, и, круто повернув голову в сторону с миг назад еще стоящего здесь, с ней рядом Хана, Блэр сумела только разглядеть, как, извернувшись в грациозном прыжке тигра, виртуозное исполнение она видела лишь однажды на Возмездии, перед тем как сверхчеловек набросился на Кирка с кулаками, на сто восемьдесят градусов, мужчина молниеносно рванул с места, кинувшись в сторону скал. — Стой! — отрывисто окликнула его Лора, застигнутая врасплох таким неожиданным поворотом событий, и не заметила, как ноги ее сами собой пришли в движение и понесли ее вперед, вслед за беглецом, со страшной и немыслимой скоростью. После всего пережитого девушка ни за что бы не поверила, скажи ей кто-то, что она способна еще так бегать. Но, видно, сказалась многолетняя физическая подготовка в Академии Звездного Флота и последовавшие за ней года службы на Энтерпрайзе, где не раз приходилось выкручивать из, как любил выражаться Джеймс, явно прибегая к литоте, «заварушки». Однако подгоняло еще и ощущение почти что в прямом смысле дышащей в спину безликой, неведомой и оттого еще более страшащей опасности, настигающий сзади курлыкающе-булькающим шорохом шаттла. Это ощущение подстегало, точно ударами хлыста, расшевеливая нервы, заставляя бурлить кровь, разливаться пламенем в теле адреналин и загнанно и остервенело стучать сердце. Увы, как бы усиленно не работала ногами девушка, догнать генетически усовершенствованного человека было задачей отнюдь не простой, и с глухим отчаянием лейтенант издали наблюдала, как он, с все той же хищнической грацией минуя коварные скользкие пески, достигает, в конце концов, ближайшей скалы, а его темная, отличительная на фоне желтого фигура исчезает во тьме пещеры. Все еще не понимая, но и не стремясь понять, от чего же она бежит и зачем, Лора прибывала скорости движениям, разгоняясь, на периферии сознания позволяя мелькнуть шкодливой мысли, что ей не хватало этого оживляющего ощущения экстрима. Поднимая живописные столпы пыли и песка, она вышла на финишную прямую и, стремительная, словно ветер, ворвалась в пещеру, где секунды назад скрылся ее супостат-товарищ. На мгновение она остановилась и, согнувшись в пояснице, оперлась руками на колени, отдуваясь и потихоньку приходя в себя. За секунду до последовавших затем выстрелов, лейтенант, нахмурившись, распрямилась, прислушиваясь к догоняющему свисту шаттла, а затем интуитивно отскочила в сторону. Пулеметная дробь поразила воздух, в том месте, где только что стояла девушка, и с дребезжащим стуком принялась обстреливать камни, угрожающе нависающие над входом в грот. Воздух в пещере заколыхался, с потолка посыпалась пыль, прямо над головой притаившейся Блэр закачались сталактиты и, надломившись, рухнули вниз, пролетев в миллиметрах от кожи испуганно сжавшейся девушки. Послышался громогласный, утробный грохот и сотрясающий стены пещеры стук, происхождение которого, естественно, было очевидно так же, как и то, чем обернется этот стук и грохот. Лора порывисто дернулась вперед, земля тряслась и вибрировала прямо под ее непослушными ногами, отовсюду летели камни, песок и пыль, и она все равно бежала дальше, вглубь, спасаясь от преследующего ее, неизбежно надвигающегося, нарастающего по громкости, доходя до сплошной, окутывающей каждый участок замкнутого пространства пещеры, гудящей, низкой ноты, стука скатывающихся валунов, расшатанных пулевыми очередями шаттла. Прыжок — ноги оторвались от рокочущей, ходуном ходящей земли. Пролетев пару метров вперед, Лора больно упала на твердую, грубую и холодную поверхность и… Все стихло. Свет, единственный свет, лившийся доселе с улицы через вход в пещеру и хоть как-то освещавший ее внутреннее пространство, исчез, оставшись в виде узкой щелки в качестве напоминания о том, что он когда-то вообще был. Все погрузилось в кромешную, безответную, безысходную, как сама преисподняя, тьму.***
— Ха-а-а-ан! — в сотый, казалось, раз зашлась девушка уже даже не криком — оглушительным ревом, рвущимся из груди со всей силой, на которую были способны легкие, и до хрипоты царапавшим чувствительные голосовые связки. Ответа не последовало, и, как и в предыдущие разы, не услышав его, Лора, панически взвизгнув, в отчаянии кинулась к маленькой полосочке света, за которой скрывался приваленный камнями снаружи выход. Как и в предыдущие разы, она с бесплодной ретивостью и принципиальной упрямостью принялась толкать округлый и жесткий валун — единственное препятствие, отделявшее ее от свободы. И, когда бесчувственный камень, как и в предыдущие разы, нисколько не сдвинулся с места, лейтенант беспомощно кинулась вперед во мрак, простирая к нему руки, нелепо продвигаясь вперед, вытянув их. Неосторожный шаг, и вот она на земле, лежит, поваленная навзничь, придавленная окружившей ее тьмой, парящей над ней плотоядным коршуном. Как ошпаренная, Блэр с глухим вскриком вскочила на ноги, тут же врезалась плечом в острый уступ скалы и за него же ухватилась, форменным усилием воли заставляя себя перестать дергаться, перестать бросаться из угла в угол, встать, замереть, успокоиться, подумать, понять, что делать, как быть. Но липкий ужас, заселившийся в душе, заполонил каждую клеточку тела, подкрался к сердцу, закрался в горло и сжал его удушающим хватом так, что наружу вместо вздоха урывком вырвался свистящий, булькающий звук. Она не могла найти выход, она ничего не видела, ничего не слышала, и никто не внимал ее зовам. Ловушка захлопнулась за ней, делая заложницей патовой ситуации, исход у которой мог быть только один — медленная, мучительная смерть. «Это может быть быстро и безболезненно… или медленно и мучительно — тебе решать» — вкрадчивый призрачный голос, вырвавшись из глубин памяти, раздался в помутившемся от ужаса сознании, и Лора знобко передернула плечами в стылой темноте, порывисто обхватив их руками и повторно всхлипнув, чувствуя, как накатывает новая волна паники, от которой ее не суждено было спасти Хану так же, как он спас в ту ночь, в Колманскопе. Или… Если бы в тот миг Блэр по случайности не притихла, закусив с внутренней стороны щеку, попытавшись тем самым утихомирить зарождающуюся паническую атаку, она бы, верно, упустила мимолетный, беглый шорох, тихо раздавшийся вдали. — Хан? — прошептала девушка неверующе, вытягивая руку и пробно трогая рукой нематериальный мрак, словно надеясь этим движением отогнать его прочь. — Хан! — позвала она вновь, и на этот раз громко: ее голос, эхом отталкиваясь от стен пещеры, полетно умчался в беспросветную пустоту. Тишина, последовавшая за окликом, была почти осязаемой, и тот миг, что она тянулась, Лора буквально могла почувствовать, как трескается, рвется надвое надежда на избавление. Но вот она услышала: снова шорох, тихий стук откинутого где-то очень далеко камня, удар, с которым горная порода стукнулась о стену пещеры. — Хан! — не выдержав, рявкнула Блэр и в ответ услышала раздраженное: — Да здесь я! Облегчение, охватившее девушку после этих слов, оказалось сокрушительным в прямом смысле этого слова: тихо охнув, Лора пошатнулась и осела на землю, отстраненно ощутив солоноватый привкус слез радости на губах. — Слава Богу… — прошептала она, слабо шевельнув губами, словно готовая вот-вот лишиться чувств. — Где ты? — окликнул ее голос, и его повелительный тон заставил девушку мужественно вскарабкаться обратно на ноги. — А ты где? — не найдясь, что ответить, и не вполне представляя, где она сейчас находиться и есть ли вообще у мрака вокруг какие-то границы и области, задала девушка встречный вопрос, встревоженно скользя невидящим взглядом из стороны в сторону, справа-налево и обратно, не находя никаких отличий — лишь чернота, хоть ты закрывай, хоть открывай глаза. — У выхода, — оповестили с такой интонацией, словно это было чем-то, само собой разумеющимся. — Что? Тут есть выход? — поразилась Лора недоверчиво, и из глубин тьмы раздались шаркающие шаги. Тишина. Глухой пинок. Звук покатившегося по земле камня. А затем: — Конечно. Пещера-то сквозная. Снова последовали суетливые звуки, с которым Хан, по-видимому, медленно, но уверенно наощупь продвигался вперед, а затем эхо пещеры донесло до Блэр новый вопрос: — Ты видишь хоть что-то? Можешь идти ко мне навстречу? — Я… я… — чувствуя себя как никогда жалко и беспомощно, неуверенно пролепетала девушка, впустую силясь увидеть хотя бы очертания камней пещеры, то щуря, то расширяя глаза, но… все безуспешно. — Я попробую! — все же крикнула во тьму младший лейтенант и, осторожно отступив от каменистой стены, к которой доселе испуганно приникла, сделала пару исследовательских шагов, тут же споткнувшись о мелкий камушек под ногой, подобный тем, что отшвыривал в эту же минуту сверхчеловек со своего пути, и, чтобы не упасть, судорожно ухватившись рукой о ближайший, чудом, или, вернее, совершенно случайно обнаруженный каменный уступ. Руку обожгло болью в том месте, где ладонь оцарапалась об острый холодный валун, и Лора непроизвольно вскрикнула от неожиданности. — Стой! — тут же скомандовали ей. — Лучше просто стой, не двигайся! Я сам найду тебя… Блэр машинально кивнула в темноту и покорно замерла. Встревоженно дыша, она слепо рыскала глазами перед собой, вслушиваясь в приближающиеся шаги, концентрируясь всецело лишь на их звучании, с ними ассоциируя свое спасение и избавление. — Не молчи! — она даже вздрогнула, когда раздалось это сердитое требование. — Как я иначе найду тебя, я должен хоть как-то сориентироваться! — Э… — закономерно озадачилась девушка, словно бы перенесясь в одну из жизненных ситуаций, когда на концерте или же какой-либо гулянке тебе ни с того ни с сего подсовывают микрофон и требуют спеть. — Эо? — наобум ляпнула она и сама же неприязненно поморщилась — настолько хило, пискляво и робко прозвучал ее, на самом деле, хорошо поставленный, музыкальный голос. Лора недовольно тряхнула шевелюрой. Ну же, нужно собраться, она же знает, что может намного лучше… Стоит лишь вспомнить опыт распевания караоке с подвыпившим Маккоем или Кирком и представить, что сейчас как раз одно из таких увеселений… — Will somebody, — начала она, чувствуя, как разительно меняется голос, преображаясь, крепчая, с ясной и мрачной красотой разносясь вокруг. — Let me see the light within the dark trees' shadows and What's happenin'? Lookin' through the glass find the wrong within the past knowin' We are the youth Cut until it bleeds, inside a world without the peace facing A bit of the truth, the truth That's the price you pay Leave behind your heartache, cast away Just another product of today Rather be the hunter than the prey And you're standing on the edge, face up 'cause you're a Natural A beating heart of stone You gotta be so cold To make it in this world Yeah, you're a natural Living your life cutthroat You gotta be so cold Yeah, you're a natural Deep inside me, I'm fading to black, I'm fading Took an oath by the blood of my hand, won't break it I can taste it, the end is upon us, I swear Gonna make it I'm gonna make it… Лора не стала растягивать последнее слово и прервалась, прислушиваясь к обстановке вокруг. Пока она пела, все больше втягиваясь в процесс, постепенно изгоняя страх, забываясь и начиная получать истое удовольствие, временами девушка, однако, ненадолго приостанавливалась, улавливала отдаленные шаги Сингха, успокаивалась и вновь предавалась своему занятию, возобновляя сольное выступление перед единственным слушателем тет-а-тет. Ныне же, когда она вновь нарочно сделала заминку, в пещере почему-то было тихо. Не давая себе ни малейшего шанса успеть испугаться, Блэр встряхнулась, словно сбрасывая с себя наваждение, и находчиво сменила «пластинку», возвращаясь к первичному репертуару. — Ah oh! — патетично протянула она, вживаясь в роль и, разве что, удерживаясь от того, чтобы не вскинуть в воздух кулак. Эхо, вторив ей, ответило лейтенанту дружным возгласом, точно многомиллионная толпа восторженных слушателей, и Лора продолжала: — Ayyyyyyy-oh! De-da-di-da-di-da-di-de-do! De-do! De-do! Alright! — одобрительно выкрикнула она в иллюзорный зрительский зал, но прежде, чем эхо отозвалось, рот ей закрыла крепкая мужская ладонь, и вместо взаимного «alright» насмешливый баритон шепнул ей на ухо, почти попав в рифму: — Молчи! * — Хан! — скидывая с уст его ладонь, сдавленно прошептала Лора, круто оборачиваясь к сверхчеловеку, бросаясь к нему, слепо, по наитию обхватывая руками его шею и обвивая ногами корпус. — Тише, тише… — попытался пристыдить и несколько остудить ее пыл Сингх, но девушка осталась глуха: она судорожно, точно одержимая, стискивала ему плечи, тянулась к нему и жалась, панически цепляясь за своего спасителя, ощупывая, точно не веря, что он реален, его лицо, скулы, губы, брови, волосы. — Отпусти меня… пойдем, я выведу нас… Ну… будет тебе… Ладно, виси… — устав пытаться взывать к здравомыслию обезумевшей Лоры, нехарактерно для себя смятенно произнес, наконец, Хан, смиловавшись или, иными словами, сдавшись, и, осторожно приобняв перепуганную пленницу, самозабвенно прильнувшую к нему и спрятавшую лицо в изгибе шеи, направился в сторону выхода, позволяя хрупкому тельцу все так же виснуть на нем. Закрыв глаза, доверчиво прижавшись к избавителю, Лора давала ему унести себя прочь из треклятой пещеры, чувствуя убаюкивающие полупокачивание и анестезирующее, умиротворящее размеренное биение холодного и спокойного сверхчеловеческого сердца. Открыла она глаза, лишь когда первый свет забрезжил в отдалении, коснувшись ее век, равно как коснулся их поутру, и несмело оторвала голову от груди мужчины, настороженно рассматривая новый, ранее не виденный пейзаж: широкий, простирающийся далеко вдаль длинной каменистой дорогой овраг, обрамленный, точно средневековый замок — стенами, высокими, возвышающимися скалами. Уличив минуту, когда внимание девушки переключилось с его персоны на виды вокруг, Хан с безапелляционной осторожностью высвободил шею и корпус от цепких женских рук, но, не дав пленнице и на шаг отойти от него, тут же жестко и сильно сдавил ее плечи, поворачивая к себе лицом. — И что это было? — спросил он серьезно, поймав мечущийся по сторонам, все так же подернутый дымкой пережитого страха и едва загоревшийся здоровым, ребяческим любопытством, которое вызвала обстановка вокруг, зеленый взгляд. — Про что ты? — переспросила Блэр недоуменно, и темные брови мужчины выразительно приподнялись. — Я… — девушка смущенно дернула плечами, не то неубедительно попытавшись тем самым скинуть с них сверхчеловеческие руки, не то попытавшись скинуть с них иного рода тяжесть — тяжесть былого ужаса. — Я просто боялась, вдруг ты убежал насовсем, а я осталась теперь совсем одна там без шансов найти выход… И снова ей припомнились зловещие запугивания Сингха: «медленно и мучительно…». И вправду, не услышь Хан ее призывов, слова бы его, материализовавшись, как злое поверье или роковое пророчество, сбылись. Вот только не сам сверхчеловек стал бы тогда палачом Лоры, а голые, острые стены пещеры, чернильная тьма ее сводов, безнадежный холод и неизбежный голод, который и убил бы младшего лейтенанта, заживо погребив… Сколько бы протянула она в той пещере в одиночестве, панике, пережив все стадии принятия — отрицание, гнев, торг, депрессия, — прежде, чем ее настигла бы конечно предсмертная агония? Лору повторно передернуло от одних этих жутких мыслей, она отвернулась от Хана и не успела увидеть, какое неподдельное выражение нескрываемого беспокойства отразилось в кристально-голубых глазах. В иной другой ситуации лейтенанту польстило бы, показалось бы милым и трогательным такое несвойственное проявление чуткости, но только не сейчас. Сейчас же все мысли, выводы и размышления затмевал всеобъемлющий, липкий, иррациональный, животный страх. — Зачем ты вообще побежала за мной? — напрямик обратился к ней Хан, силком вырывая из одурманенного состояния. — В смысле? — нахмурилась девушка, принужденно изобразив на губах робкую улыбку, и в следующую минуту почувствовала, как слабнет хват мужских рук на ее плечах, как ласково ладони скользят напоследок по всей длине ее рук, мельком касаясь пальцев, и как исчезает затем приятное согревающее тепло чужой кожи. Лора медленно оторвала привороженный красотой этих длинных пальцев взгляд и неспешно подняла его к их обладателю. Хан стоял теперь, отступив от пленницы на шаг, и на ее лице покоился его странный, пристальный, пригвождающий к месту взор. — Складывается впечатление, что ты напрочь лишена инстинктов самосохранения, — размеренно произнес сверхчеловек, выждав паузу, и голос его контрастно переменился, разом утратив такие яхонтово-редкие заботливые интонации и приняв металлический ледяной оттенок. — Если вспоминать последние твои поступки, в них совершенно отсутствует здравый смысл и логика, — заумные слова и их манерное растягивание, свойственное, пожалуй, надменным экскурсоводам в музеях или зазнавшимся лекторам в университетах, мысленно отнесло девушку к воспоминаниям о коммандере Споке. — Ты осознанно упустила уже второй шанс спастись. Ранее ты могла улететь с Мюрреем. Ты бы уже четыре дня как была дома. Но зачем-то ты кинулась спасать меня, хотя я и без твоей помощи покинул бы Возмездие. — Блэр нервозно прочистила горло, большими опасливыми глазами следя за неуловимыми метаморфозами голоса и лица говорящего. — Сейчас тебе и делать ничего не стоило — просто остановиться, примирительно поднять руки и ждать, когда к тебе спустятся, когда опознают в тебе пропавшую без вести и заберут. Был даже шанс выдать меня. Тут уж ты, конечно, тоже вольна была поступить, как вздумаешь, в силу собственных доводов… — он приумолк и, пройдясь рентгеновским взглядом по телу девушки с сбившегося пробора в светлых волосах до запыленных носков сапог, словно в поисках каких-то изъянов, прищурил внимательные глаза. — Но вместо этого побежала за мной... Почему? — Ну… — подобный до смешного простой и в то же время до невероятия сложный вопрос поверг лейтенанта в ступор. — Мы же в одной лодке, разве нет? — спросила она, и в том, как она произнесла эту фразу, девушка отчетливо различила унизительные, упрашивающие, заискивающие ноты, мольбу, просьбу, надежду услышать желаемый и невозможный ответ «да». Сингх долго смотрел на нее затяжным, немигающим взглядом. Едва ли по непроницаемому лицу можно было прочесть хотя бы приблизительно те мысли, что кроились в гениальной голове в этот продолжительный миг его неясной задумчивости. — Нет, — произнес он мягко и негромко, отрицательно качнув головой. — Это стокгольмский синдром. Ей словно влепили пощечину или вынесли смертельный приговор: губы Лоры безотчетно приоткрылись, издав беззвучный безликий звук, и, когда она отшатнулась назад от сверхчеловека, точно в суеверном ужасе, тот тревожно дернулся к ней, словно они, как каторжники, были сцеплены вместе общими кандалами, так, что малейшее движение одного мгновенно отражалось и на другом. Хотя… именно так оно, как думалось раньше, и было. Вот только Хан только опроверг это, по видимости, заблуждение... Лора повелительно вздернула руку прежде, чем похититель бросился к ней на подмогу, останавливая его альтруистический порыв. Похититель… Вот все и вернулось на исконные места. Сверхчеловек ловко расставил все точки над «и», донеся, наконец, до непутевой, основательно запутавшейся своей пленницы простую истину. Но истину ли? Неужели те дни, проведенные вместе, тот путь, пройденный бок о бок, те чувства, вспыхнувшие между ними, можно было загнать под рамки психологии, неужели их можно было обобщить одним лишь «диагнозом»? Сколько Блэр довелось некогда услышать об этом самом… «синдроме»… Неужели она была так слепа, что не заметила, как стала жертвой психологического недуга? Но и так ли прав Сингх в своем вердикте? Ведь он первым поцеловал… И Лоре казалось, что они уже давно покинули исходные рамки отношений «похититель-жертва» и общим, объединяющим их звеном стало чувство сплочения — поначалу как будто бы вынужденного. Не говоря о взаимной их тяге, которую, девушка считала, было бы глупо отрицать; привязанности, в некотором роде зависимости… И если Хан даже был прав... то как давно он знал, до чего довел ее?.. Нет, нет — ей оскорбительно, больно было даже мысль допускать, что он прав, больно и оскорбительно было думать, что все ее чувства иначе назывались недугом, последствиями психологической травмы, чем-то, от нее словно бы независящим, возникшим "вопреки". От этой мучительной дилеммы у лейтенанта кружилась голова. Ее мутило, ей было дурно, и ей даже казалось, что она действительно попросту увядает, сходит с ума. Попятившись еще на шаг, она прикоснулась кончиками пальцев к пульсирующим вискам, прикрыла глаза и вдохнула воздух, запамятовав, что «свежий» и «прохладный» — не про него, и он имеет антонимические характеристики. Локтя ненастойчиво коснулись, словно боясь потревожить и все же решительно привлекая к себе внимание. — Все в порядке, — ответила девушка на непрозвучавший вопрос и, опустив руки, обратила на Хана твердый взгляд. — Пойдем, — предложила она просто, глядя в ослепляюще яркие голубые глаза и уклоняясь от галдящих, пронырливых снедающих ее ехидных, пакостных и гадких голосков, зашептавших: «похититель, убийца, пленитель…». — Медлить грешно, — процитировала она свои слова, произнесенные ею в роковой день первого знакомства с Ханом Нуньеном Сингхом. А тот, пронзительно всматриваясь в ее бесстрастные глаза с минуту, как будто ища в них признаки еще какого-нибудь недомоганиями, все-таки согласно кивнул ей и выпустил ее локоть.***
Каким разным бывает молчание: спасительным, успокаивающим, доверчивым, настороженным, гнетущим, грозовым, давящим, задумчивым, красноречивым, мрачным, напряженным, неловким, презрительным, продолжительным, равнодушным, загадочным… Сейчас же оно попросту было мучительным. Не решаясь перервать его, не решаясь избавиться от него, отказаться от него, Лора нервозно покусывала губы, чтобы в качестве альтернативы отвлекаться от своих тяжких дум вкусом собственной крови, слизываемой с образовавшийся на губе ранки языком, или изредка, не претерпевая соблазн, поглядывая на спутника, на его отчужденном, обособленном лице не замечания ничего, что могло бы дать понять, что и ему… плохо? Но ему по определению не могло быть плохо. Не даром шутят ведь, что это у женщин всем заправляет эмоциональное начало. А он не только был мужчиной, так еще и усовершенствованным мужчиной, если и склонным к переживаниям, то успешно прячущим им в долгий ящик. А Лора, пожалуй, едва ли не единственная на свете знала и видела, насколько он, на самом деле, склонен: она видела его и в трауре, и в гневе, и слабым. И после этого они — похититель и жертва? Всего лишь похититель и жертва? — Итак, Лора Блэр, — младший лейтенант едва не вскрикнула, услышав это добродушное обращение: начиная с того, что Хан ни разу не обращался к ней так насмешливо-официально по фамилии и имени и заканчивая в целом тем фактом, что он прибег к такому выходу, как низвергнуть установившееся затишье, — все это в силах было шокировать настолько, чтобы вытянуть Блэр, пусть и временно, из пучины ее буйных размышлений. — Какие же заключения мы можем сделать из этой неожиданной встречи с шаттлом-разведчиком в пустыне? — он нарочно, как казалось, говорил с ней голосом экзаменатора, что невольно возвращало девушку в далекие время сдачи экзаменов в Звездной Академии. Позабавлено хмыкнув, она подыграла Сингху и отрапортовала: — Два. — Какие? — так же лаконично напирал Хан. — Хорошее и плохое. Мужчина чуть поморщился, выражая скепсис и несогласие, но все же разрешил: — Озвучь. — Хорошее: раз здесь летают шаттлы, значит база, действительно, совсем недалеко. — Верно. Второе? — Плохое: нас заметили, по нам открыли огонь, нас даже попытались захоронить в пещере, что означает... что скоро нас хватятся. — Ты путаешь понятия, Лора, — Хан уклончиво покачал головой, и, когда Лора повернула к нему лицо, она с сожалением обнаружила, что веселые искорки в его аквамариновых очах сменило выражение непреложной и мрачной серьезности. — Для тебя оба заключения хороши. Это для меня второе негативно. Девушка сникла. В который раз ее посетило ощущение, будто ее сердце пронзили ледяным острием кинжала. Хан вновь отверг ее. Снова. Он заменил «мы», он уничтожил понятие «мы», отделил от него «ты» и «я», следуя благим намерениям подготовить девушку к будущей разлуке. Но она не могла прознать об этом намерении, не могла почувствовать и его тоску тоже, и ей оставалось лишь терзаться новой болезненной мыслью: «но ведь они так долго были этим «мы»… ведь были?».