Grace — You Don't Own Me
Солнце, казалось, было готово выжечь всё в радиусе нескольких миль. На часах был почти полдень. Винсент украдкой оглядела солдатика, стоящего напротив, у водительской двери машины, и заключила, что ему явно хуже, чем ей сейчас. На ней были только старые джинсы, куртка в руках на случай обещанного дождя да белая футболка, которую ей всучили в том месте, откуда в Нью-Мексико их доставил вертолёт. Солдатик же, судя по всему, скоро расплавится, как кусок воска в своей чёрно-зелёной похожей на армейскую форме. Винсент про себя подумала, что держится он не плохо. — Хватит пялиться, — бросил он с сильным южным акцентом, уловив взгляд девушки. Она послушно отвернулась, сталкиваясь взглядом с капитаном Расхитителей — человеком, которого она вчера столкнула. Несколько размашистых шагов и мужчина уже стоял рядом. Винсент даже шарахнутся в сторону не успела. Его ладони в полуперчатках дёрнули её за руку, защёлкивая на запястье какой-то дико новомодный гаджет, выглядящий как обычный литой обруч с маленьким синим огоньком. — И всё? — недоверчиво поинтересовалась Фрай, даже удивившись, что отделалась так легко. — Я думала, будут железные кандалы времён инквизиции. — Лучше, — сурово бросает мужчина. — Сделаешь хоть один шаг без нашего ведома и эта малышка пустит в тебя такой заряд тока, что мы навсегда решим эту проблему. Винсент не подала виду, хотя сердце пропустило пару нервных ударов. Лучше уж были бы кандалы. Мужчина открыл дверь и не слишком любезно толкнул её на сидение. Девушка только потёрла плечо, в которое пришёлся толчок, всё же решив, что лучше молчать. Она поглядела в окно, чувствуя, как волнение в груди нарастает с каждой секундой. Место, куда она должна их отвезти, совершенно незнакомое и она знает его лишь по координатам и более-менее запомнившейся карте на телефоне (который, кстати, как и другие вещи — отобрали). Навряд ли им понравится её обман, когда они догадаются, что она всего лишь маленькая лгунья. Думать о перспективах после этого места Винсент даже не пыталась. Каждый раз что-то внутри сжималось от таких мыслей, и в итоге она просто отогнала их, решив, что нужно сначала дожить. Дверца машины по другую сторону дёрнулась, и на сидение влез Пирс. Винсент краем глаза успела заметить пистолет под курткой, но не давала себе поворачивать голову, делая вид, что занята разглядыванием увлекательного пустынного пейзажа за тонированным окном. — Поехали, — подал сигнал мужчина, после чего без искреннего интереса произнёс, поворачивая голову: — Как спалось? Отвратительно. Такой ответ был бы честным. Но честность была сейчас так же уместна, как кружева на кобуре. — Нормально, — сухо отозвалась Фрай. Какое-то мгновение стояла тишина, нарушаемая только звуком мотора тронувшейся с места машины. — Чтоб ты знала, здесь нет ничего личного. Я даже не знал, что старикан решится тебя найти. «Не реагируй. Ничего не говори. Ему это и нужно» — крутилось в голове. Но когда она вообще слушала свой разум? — Не знаю, что они там с тобой делали, но ты похоже лишился не только руки, но и всякой адекватности, — бросила девушка, не отворачиваясь от окна, зная, что не выдержит зрительного контакта. Он вздохнул почти разочаровано. — Что ж, ничего другого я и не ожидал. Винсент разозлилась на себя. Лучше было бы сохранять невозмутимость и, быть может, выведать что-нибудь обо всём, что здесь твориться. Хотя что-то подсказывало, что она попросту не обладает таким влиянием, чтобы с лёгкостью добывать нужную информацию. Хотелось закончить всё это и просто вернуться в обычную жизнь, которую она не ценила эти два года, вот только доктор Каннингем разрушил любую подобную возможность. Машина подскочила на кочке. Винсент впилась рукой в ручку двери, разглядывая гладкий браслет на запястье. Её отвлёк протянутый планшет с навигатором. Девушка быстро и молча ввела координаты и сунула гаджет обратно. Её не покидало ощущение, что всё как-то криво и неправильно. Они ехали довольно долго. Окраины города — замусленные, грязные и тихие, тянулись с двух сторон и не было в них ничего интересного. Так что в какой-то момент от скуки девушка украдкой глянула на Пирса. Он молчал, механическая рука лежала на колене, лицо не выражало ничего кроме уверенного спокойствия, какое всегда есть у людей, владеющих ситуацией. В прошлую встречу ей показалось, будто он совсем не поменялся, но теперь она начинала осознавать, что ошиблась. Он больше не был одним из солдатиков-пешек Transigen, он был руководителем этих солдатиков и это, видимо, вселило в Пирса определённое чувство собственного превосходства и неприкосновенности, а, может быть, даже уверенности. Да и насилие ничуть не делает из человека очаровательного обаяшку, оно только придаёт равнодушия. «А ещё, ему стало на тебя плевать», — ядовито бросил внутренний голос, замечая третье отличие. Винсент обозлённо заткнула его, зная, что так и есть. Она уверилась, что как только она перестанет быть полезной, Пирс будет первым, у кого рука не дрогнет её прикончить и избавиться, как от балласта. Это укололо самолюбие. Но Фрай только отвернулась, запихивая все свои недовольства и самокопания куда подальше. Тем более, машина остановилась у небольшого здания с плоской крышей, обшитого стальными листами. Территория была обнесена не высоким, но сплошным забором с колючей проволокой поверху и массивными воротами на электронном замке. Пирс неутешительно осмотрел разбитую электронную панель, поцокал языком и дал команду вскрывать ворота. Винсент застыла чуть с краю, наблюдая, как два амбала из команды расхитителей начали распиливать болты двери мощным лазером. Девушка осталась на периферии. Все были увлечены попыткой попасть за ворота, на которых красовались таблички «Частная собственность» и «Вход запрещён». Она медленно приблизилась к забору и прислушалась, пытаясь сквозь звук лазера различить шум электричества. Но ничего не было. Тогда девушка протянула руку и коснулась кончиком пальца забора, тут же отдёргивая её. Забор был безвреден, хотя обычно в таких местах по проволоке течёт ток. Всё это рисковало затянуться на какой-то срок. Винсент же огляделась, замечая гору ящиков в нескольких метрах от ворот. Они просто были свалены, как мусор, вперемешку с какой-то кафельной плиткой и россыпью битого стекла на земле, что от солнца переливалась, как драгоценные камни. Фрай сдвинула ящики, поправила их, чтобы придать устойчивости и, сделав несколько движений, соорудила нехитрую конструкцию. Стекло захрустело под ногами, когда девушка, прихватив куртку, забралась на ящики и набросила её на спирали проволоки, чтобы не пораниться. — Какого чёрта ты делаешь? Голос застал Винсент, когда она уже перебросила одну ногу, упираясь в край забора по ту сторону. — Я думала, вы хотите попасть внутрь, как можно быстрее, — она безэмоционально пожала плечами и, перекинув вторую ногу, спрыгнула на песок во дворе. Но, несмотря на своевольность, разряд тока она не получила. Утих шум лазера, видимо по команде Пирса, и Винсент, не долго обхаживая ворота, нашла, как они открываются. Те со скрежетом разъехались, впуская отряд Расхитителей на территорию. — Конечно, всегда пожалуйста, — пробубнила под нос Фрай, когда все прошли мимо, не проронив ни слова. — Обращайтесь в любое время. А после уныло поплелась следом, уже теряя надежду на то, что внутри здания может быть что-то феноменально удивительное, даже не смотря на то, что последние слова доктора Каннингема были об этом месте.***
Несколько лет назад.
Ключ звенит в сумке, но никак не попадается в руку. Мелочь, а раздражает. — Чёрт, — тихо злится девушка, понимая, что ключ, должно быть, завалился за подкладку сумки. — Помочь? Дружелюбный голос на лестнице заставляет оторваться от бесконечных поисков. Винсент поднимает глаза и сталкивается взглядом с симпатичным парнем, улыбающемся ей, как давней знакомой. — Льюис? — искренне удивляется. — Не знала, что ты вернулся. — Только сегодня утром, — он кивает, поднимаясь до конца лестнице и без труда вынимая ключи из кармана джинсов. — А как Кира? — Мы расстались, — по лицу парня невозможно угадать, расстроен ли он. Во всяком случае, смущённо улыбается. — Там всё непросто. — Насколько непросто? Он думает мгновение. Прихватывает сумку с едой из какого-то китайского ресторанчика по-удобнее. — Непросто, как лизнуть свой локоть, — наконец выдаёт он, усмехаясь. Девушка не сдерживает короткого смешка. Она видит, что его внешнее спокойствие вроде маски, а под ней борются разные чувства. И не только положительные. А потому, в какой-то дружеской попытке улучшить положение, она проговаривает сквозь улыбку: — Ну… всегда можно объединиться с кем-нибудь и лизать локти друг друга. Он смеётся. И Винсент тоже. Но подобная глупость всё же в какой-то мере поднимает настроение. Она дёргает ручку двери, та оказывается не заперта. Что-то внутри нервно дёргается, думая о худшем. — Звучит, как предложение, — голос догоняет девушку уже на пороге квартиры. — Если что, я купил маленькие рёбрышки и кучу овощей. — Извини, Льюис. Я занята, — она безобидно пожимает плечами, на мгновение оборачиваясь через плечо на соседа и улыбаясь на прощание. Девушка надеется, он понял, что она занята во всех смыслах этого слова. Дверь хлопает, а взгляд тут же натыкается на фигуру, по-хозяйски вытянувшую ноги на диване. Мысли о том, что в её доме могли быть воры и бандиты теперь уже кажутся глупыми. — Не знала, что ты здесь, — отзывается девушка наконец, швыряя сумку у входа и проходя вглубь квартиры. — Ты не рада? Вопрос не кажется странным, но тон, которым он был сказан заставляет Винсент насторожиться. Он листает какой-то старый журнал из тех, что годами копятся у неё дома, но это движение скорее механическое. — Просто удивлена. Ты не говорил, что приедешь. Журнал небрежным движением летит на столик у дивана. Он выпрямляется, поднимаясь на ноги. — Разве мне нельзя навестить тебя? Ты сбежала не попрощавшись сегодня. — Торопилась домой, — она разводит руками, видя, что что-то не так, но всё ещё не понимая, что именно. — Торопилась домой, — как-то недовольно тянет мужчина, повторяя. — И что же тебя так сюда тянуло? Нарочито безразличный тон только доказывает, что он спрашивает не между прочим. Винсент грустно усмехается внутри. Люди подобных профессий привыкли знать всё и обо всех, слышать каждый разговор. — Ох, ты хочешь знать? — саркастично бросает девушка, приближаясь на два шага, так что теперь стоит почти вплотную: — Хорошо, слушай: у меня роман с соседом. Сейчас я подмешаю тебе что-нибудь в виски, а когда ты отрубишься, пойду к нему и мы займёмся сексом в душе. Доволен? Ирония не оценена. Рука резко сжимается вокруг поднятого запястья. Девушка дёргается назад, но это даже не ослабляет хватку. — Не дразни меня. — А то что? Я не твоя собственность, Дональд, и не обязана отчитываться о каждом, с кем говорю, — она краснеет, злится и эта злость ей чертовски к лицу. — Не делай вид, что беспокоишься о моей репутации: попадись я на интрижке — это в первую очередь заденет твою гордость. Ты просто эгоистичный собственник, не способный любить кого-то кроме себя. Она упирается ладонью ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но и вторая рука попадает в клешни, и вот девушка уже в ловушке. — Тогда почему ты всё ещё здесь? Винсент вздрагивает. Она даже самой себе не может ответить на этот вопрос. Девушка дёргает руки, выворачиваясь. Он неожиданно легко выпускает её, какое-то мгновение молча глядя на Фрай. Во взгляде смешивается злость, раздражение и что-то ещё, что понять сразу нельзя. Девушка чувствует, как сдавлены лёгкие и очень хочется вдохнуть свежего воздуха. Она дёргает дверь, но мужская рука толкает её, закрывая с характерным громким хлопком. Винсент оборачивается и тут же лишается кислорода из-за нахального поцелуя, затыкающего ей рот раньше, чем она успевает возразить. Руки упираются в грудь мужчины. — Ты никуда не пойдёшь, — то ли шепчет, то ли рычит Пирс прямо ей в губы. Рука опускается на талию, касается кожи под футболкой. Девушка вздрагивает и натягивается, словно струна от этого прикосновения. Она всё ещё пытается противится, оттолкнуть его, хотя это абсолютно точно бесполезно. Винсент впервые чувствует себя маленькой и слабой. Но от всех этих попыток ему только больше хочется стянуть с неё эти дурацкие футболку и джинсы. — Отпусти меня, Дональд, — она пытается сказать это громче, но выходит какой-то сдавленный стон. Пальцы впиваются в бёдра, приподнимая хрупкую фигуру. Ещё мгновение и спина девушки уже прижата к столешнице обеденного стола — ближайшей горизонтальной поверхности. Винсент слышит звук разбивающейся кружки гораздо более явно, чем собственный голос: — Хватит. — Как-то не уверено, — он усмехается, то целуя, то прикусывая до боли кожу на шее, ключицах. Спорить она не может. Собственный голос слабый, но не от подобного положения, хотя руки всё ещё с усилием упираются в мужские плечи. Последнее сопротивление жертвы — девушка с упорством толкает его от себя, чувствуя нарастающую злость вперемешку с каким-то извращённым наслаждением. И злость — в этот раз уже на саму себя — становится ещё больше. Пирс отстраняется лишь на какой-то короткий промежуток, но лишь чтобы прижать её весом тела ещё сильнее. Физиология, мать её. — Какая же ты упрямая. Губы поднимаются выше, касаясь шеи, а потом и губ девушки. Выходит почти нежно. Почти. Руки приподнимают тело, избавляя её от футболки, как от последней защиты. Винсент часто дышит, не открывает глаз, но и не сопротивляется больше. Это позволяет мужчине ослабить хватку, дать ей немного свободы — крошечную возможность двигаться, не больше. На этот счёт у девушки нет иллюзий. В конце концов, ему всё нужно контролировать. Она громко и слишком резко вздыхает, когда пальцы цепляют пояс её джинсов, снимая и их. Пирс замирает на мгновение, одной рукой всё ещё сжимая её запястье так, что Фрай уже слабо чувствует пальцы, а второй освобождая себя от мешающей одежды. Наклоняется ближе. Голос тихий, кажется даже, будто заботливый: — Ты же знаешь, детка, что я не сделаю тебе больно. Девушка еле дышит и не глядит на своего мучителя. К телу подступают какие-то мазохистские волны наслаждения от мысли, что она в одном белье прижата к столу и отсюда не сбежать, не остановится. А хочется ли? Он сильнее. Настолько, что на теле остаются синяки. Простая мысль приходит в голову, и Винсент понимает, что была либо глупа, либо наивна, пытаясь не осознавать этого раньше: она хочет его в той же мере, в какой пугается. — Знаю, — шёпот на выдохе. Всё происходит в каком-то полубреду. Каждый по-своему чувствует себя, будто накаченным наркотиками. Только природа такого опьянения разная. Она изводит его, не представляя, какую власть имеет над его телом. Он изводит её, вполне понимая, какую власть имеет над её душой. Винсент впивается пальцами в столешницу, еле слышно стонет и шепчет что-то неразборчивое. Это лишь больше подначивает мужчину, заставляя двигаться быстрее. Она выгибается, уже не обращая внимания ни на пальцы, сжимающие бёдра, ни на нехватку кислорода, ни на голос над самым ухом. Выдыхает слишком резко. Но вдохнуть не успевает — поцелуй затыкает рот. Теперь даже не так нагло, Пирс лишь слегка прикусывает губу, заставляя девушку сжать пальцы на его плече. — Ты восхитительна, детка. Почти без усмешки и даже… искренне? Она не может ответить на этот вопрос. Вообще ни на какой сейчас. В голове какой-то сумбур, тело ноет, ей жарко. Мужчина выпрямляется, позволяя ей сесть на столешнице. Винсент спрыгивает, ноги будто не принадлежат ей. Поднимает свою одежду с пола и медленно направляется к двери в ванную, роняя сбитым голосом: — Мне нужен душ. — Я бы присоединился, но мне уже пора. Она оборачивается через плечо, рукой сжимая ручку двери. Он натягивает футболку, поправляет волосы небрежным жестом, надевает солнечные очки и приспустив их, подмигивает на прощание. Девушка молча скрывается в ванной и слышит, как хлопает входная дверь. Лицо в зеркале блестит от пота. Она неутешительно оглядывает уже покрасневшие следы на шее, ключицах и ниже. Шевелит пальцами затёкшей руки. И вдруг понимает, что рано или поздно подобные отношения утянут её на дно — верёвка с камнем на шее уже ощутимо душит. Вот только кажется, она мягкая, удобная и вполне ей подходит.