Hurt

Острое лезвие упиралось кончиком в живую, ещё не потерявшую способность ощущать боль кожу пальца. Оставляя след, но не нанося повреждений. Постоянно балансируя на грани, где есть колющая боль, но нет крови. Пирс крутил небольшой складной нож, упорно глядя в одну точку — центр мишени на доске для дартса, где красовалось фото мальчишки-мутанта. Он ждал результатов поисков. Ждал рапорта. И чем дольше ждал, тем больше нервозность, злость и раздражение брали верх над прежде непоколебимой стойкостью. Пирс привык держать всё под контролем. Поэтому он и стал из рядовой пешки руководителем всех этих механизированных солдатиков, напоминающих игрушки ребёнка-садиста, который разобрал их по частям, а затем собрал снова с добавлением металлических частей от других игрушек. Он привык, что люди, с которыми приходилось иметь дело, которые так или иначе перешли дорогу Transigen, которым повезло родиться мутантами — все они храбрятся до поры до времени. Все они становятся лишь пойманными в силки птицами. И Пирс привык к тому чувству, которое он раз за разом испытывал: когда ты хозяин ситуации, когда за твоей спиной десяток людей с оружием, а ты сжимаешь механические пальцы вокруг горла жертвы. Всё это приносило небывалую уверенность в себе и безразличие к каким бы то ни было жизням, кроме своей, конечно. Но сейчас что-то смутно нервозное поселилось внутри. Что-то, от чего ему казалось он избавился давно. Было ощущение, что всё происходившее рассыпается, как песчаный замок, что крупинки просачиваются сквозь пальцы. И ему это очень не нравилось. Пирс даже не повернулся в сторону вошедшего мужчины. — Мы не нашли его, — неутешительно заявил тот. — Люди не исчезают просто так. Выродок наверняка сломал себе пару костей, выпрыгнув из окна, так что едва ли ему удалось уйти далеко. В следующий раз хорошо подумай, прежде чем заявляться ко мне с такими новостями, — он лишь на мгновение повернул голову и сверкнул глазами так, что солдатик послушно отступил и не стал возражать. Пирс повернул нож и сам не заметил, что надавил сильнее, чем прежде. На коже пальца выступила кровь. Мужчина выпрямился и одним резким броском вогнал лезвие ровно в центр мишени — туда, откуда глядели большие глаза мальчика. В помещении пахло бензином и ещё чем-то, каким-то специфичным и незнакомым запахом, который он уловил только сейчас. Обострённые сыворотками и экспериментами чувства повели Пирса прочь от входа, к столу где стоял компьютер. Он коснулся кнопки включения, оставив на ней кровавый отпечаток. Прошёлся по файлам и очень скоро вышел на то, чего быть не должно было. Пирс криво и безрадостно усмехнулся. Он вполне ожидал, что она начнёт копать, но чтобы так скоро, так очевидно, прямо в его мастерской. Такая же упёртая, как и раньше. При мысли об этом в голове невольно всплыла вечерняя встреча в коридоре. Пирс снова почувствовал злость, но в этот раз уже не на обстоятельства, а на конкретных людей. В первую очередь, на девчонку. Что она вообще о себе думает, расхаживая тут в одном полотенце? Понадобилось какое-то время, чтобы понять, что злость на себя куда больше. Но признавать её причину Пирс вовсе не хотел. Это казалось слишком абсурдным. Расхаживая по её квартире в ночь убийства Каннингема, он заметил много деталей, которые ничуть не изменились — всё та же привычка бросать полотенца, раскладывание невидимок для волос, беспорядок в спальне и тот же запах дезодоранта, что и два года назад. Но одна вещь, в изменении которой он тогда был уверен на сто процентов — его собственное ощущение. Не было ничего. Увидев её в комнате спустя два года, он не почувствовал ничего. Она тряслась, прятала глаза, даже пыталась дерзить, но всё это выглядело, как замасленная плёнка, не вызывающая никакого отклика. Просто девчонка из прошлого, не имеющая никакой связи с будущим. Или даже с настоящим. Пирс уверился в мысли, что давно перестал что-то чувствовать вовсе. Но вчера. Вчера спектр эмоций сменился слишком быстро. Недоумение, раздражение, безразличие. А потом — внезапно — злость. А что если бы это был не он, а кто-либо другой из Расхитителей проходил бы там? Она бы точно так же стояла перед ним в одном полотенце. Подобная мысль смешанная с собственным нежеланием принять её привела Пирса в бешенство. И отголоски этого всё ещё стучали в его голове. Иногда так громко, что он не сразу замечал, что происходило. Так было и сейчас, когда тонкая фигура замерла у дверного косяка. Этого только не хватало. Она выглядела спокойной. Даже непоколебимой, в каком-то смысле. Ну или выглядела бы так, если бы имела смелость поднять взгляд, а не смотреть на носки своей обуви. — Я хочу видеть Шейна, — без предисловий прямо заявила девушка, опираясь о косяк, будто могла упасть без его поддержки. «Да, я бы тоже хотел его видеть», — пронеслось в голове Пирса. — А я хочу выпить с Росомахой, но, как видишь, не все наши желания осуществимы, — беззлобно, но насмешливо отозвался мужчина. — Я хочу знать, что он жив и что с ним нормально обращаются, — упрямо продолжала Винсент. — Всё, что я делаю для вас, я делаю лишь ради него. И хочу быть уверена, что это окупится. Три опыта за последние несколько суток. До того, как он сбежал. Одна новость ей очень не понравится, а вторая вообще не должна до неё дойти. Пирс не был уверен, что она станет помогать, если на кону будет не жизнь дружка-мутанта, а собственная, как это не парадоксально. — Чтож, я бы мог сказать тебе, — начал Пирс неспешно, закладывая руки за спину и делая шаг вперёд. — Если объяснишь, что такого увлекательного ты нарыла на своих прошлых друзей и зачем. Винсент побледнела и впервые за время беседы подняла глаза. Было видно, что она не ожидала быть раскрытой так скоро и получить такой вопрос прямо в лоб. Во всяком случае, явно не готовилась к подобному разговору, когда шла сюда. — Они мне не друзья, но это ничуть не уменьшает вашей вины. Она сказала «вашей», но было видно, что она имеет в виду только его. Злость придала ей храбрости, она шагнула вперёд, вглубь комнаты. — Неужели? — Я знаю, что они мертвы. Из-за тебя и твоих… людей, — выплюнула Винсент. — Вы не только отняли Генный Центр со всеми разработками, отняли у людей работу и смысл жизни, но и саму их жизнь, — она подняла голову, заглядывая в лицо с презрением. — Интересно, а если бы Transigen велел тебе выстрелить в голову, ты бы и это сделал? — Я бы даже похлопал тебе, но выйдет паршиво, — отозвался мужчина, обходя Фрай и заставляя её обернутся, оказываясь таким образом между столом и Пирсом. Он только развёл руками. — Видимо ты была так занята играми в гениального детектива, что не задумалась, почему тебя никто не искал. Никто не вламывался к тебе посреди ночи, не пытался пристрелить на улице. Почему ты жила эти два года спокойной и обычной жизнью, в то время как твои коллеги дохли, как мухи. Винсент вздрогнула. — Потому что я… я никто, — неожиданно откровенно и по-детски наивно отозвалась девушка, хлопая глазами. Она и сама верила в это все два года. Зачем кому-то искать её — разносчицу почты и доставщицу кофе? Пирс поцокал языком, качая головой и подходя непростительно близко. Девушка отшатнулась назад и, налетев на стол, сжала пальцами столешницу. — О нет, ты кто-то. Кто-то по-своему важный, как это не странно, иначе старик Каннингем не пришёл бы к тебе. Девушка замотала головой. Ещё влажные пряди волос выбились из неаккуратного хвоста. От неё пахло смутно знакомым прошлым: смятыми простынями и переваренным кофе. И этот запах был сильнее чем всякая убеждённость Пирса в том, что он не способен ничего чувствовать и к ней в частности. Контур ключиц, изгиб тела от груди до бёдер вниз по талии, линии рёбер — всё это было слишком знакомым, каким-то наркотическим. Копившаяся нервозность и напряжённость стали скапливаться и концентрироваться где-то внизу живота. Ещё трезвый рассудок кричал, что он абсолютно больной. Пирс, впрочем, не возражал. Живой рукой он потянулся к выбившейся пряди в почти аккуратном, даже в какой-то мере нежном жесте, но Винсент ударила по руке, не дав ей коснуться лица. Дёрнула головой и сжала зубы, еле выговаривая слова. — Твои руки в крови. Не смей ими ко мне прикасаться. Пирс склонил голову, глядя как кот на маленькую мышку. — А я уже и забыл, какая ты упёртая. Винсент шарила одной рукой по столу и, сжав в ладони тяжёлый дырокол, успела замахнуться со всей скопившейся в ней злостью. Но удара не получилось. Запястье было перехвачено и сжато в кольцо механических пальцев. Напряжение брало своё — пальцы сжимались стальной хваткой. Какое-то мгновение Фрай пыталась вывернутся, сохраняя гордое и яростное выражение лица, но с машиной ей было не тягаться. — Хватит. Мне больно, — наконец сдалась девушка, выдавливая почти жалобно. Рука разжалась почти сразу, но лишь за тем, чтобы спустится на талию, притягивая девушку ближе. Винсент даже не успела глотнуть воздуха, как губы мужчины коснулись её — как-то жадно и собственнически. В первое мгновение Фрай просто растерялась, ослабла, как выбившаяся из сил птица в силках. Но Пирс был слишком умён и расчётлив, чтобы принять это за благосклонность. Мысли, как ртутные шарики, разбегались в голове девушки, но когда они встретились, она резко толкнула его от себя, вложив в это движение всю силу и весь гнев. Получилось не дурно, но не слишком — силы в ней было, как в кролике. Пирс отстранился, проходясь взглядом по её телу. «Чёрт подери, так нельзя!», — назойливо крутилось в голове. Он не должен быть здесь, не должен разрешать себе поддаваться каким-то приветам из прошлого и уж тем более не должен позволять ей думать, что она имеет хоть какую-то власть над ним. Но вместо того, чтобы слушать голос разума, он почему-то снова касается её тела — горячего, но хрупкого, как фарфор. Ощущение, что одного его движения механической руки достаточно, чтобы переломить какую-нибудь кость без труда. И хотя сама мысль об этом кажется пугающей, всё же подобная власть и превосходство опьяняет не хуже её запаха. — Я хочу тебя. Слова повисли в воздухе. Такое неожиданное признание для девушки было равносильно пощёчине. Она сразу ослабла, будто не могла заставить свои мышцы что-либо делать. И это позволило живой руке коснутся её кожи на спине, заставляя вытягиваться, как струна. Она бежала от таких отношений, убеждённая, что рано или поздно один убьёт другого. Но выходит, что куда бы она не шла, всё равно возвращалась к исходной точке. Это пугало. Но сильнее пугала коснувшаяся её талии ледяная сталь механической руки. Это было таким неправильным, таким неприятным, таким колючим прикосновением, что Винсент дёрнулась в сторону. Попыталась, во всяком случае. Не намереваясь так просто сдаваться, девушка отдалилась, насколько это было возможно, чувствуя как край стола больно впивается в бедро даже сквозь ткань одежды. А потом резко согнула ногу в колене, заставляя Пирса издать сдавленный хрип и отступить. Винсент тут же шарахнулась в сторону, схватила со стола первое, что попалось под руку — книгу. В этот раз реакция, затуманенная болью прошлого удара, не спасла. Винсент сама не до конца понимая, что делает, разжала руку и выронила фолиант. А после бросилась прочь, ожидая, что теперь ей конец. Но ничего не было, в спину не полетели дротики или тяжёлые вещи. Даже браслет, который вполне мог бы ударить её током, покоился на запястье. Пирс слышал, как оглушительно хлопнула дверь в конце коридора. Потом выпрямился, бросая быстрый взгляд на собственное отражение в чёрном мониторе компьютера и заметил выступившую на губе кровь. Стёр её пальцем и вдруг усмехнулся. Никто не говорил, что будет легко. А с Фрай вообще всегда было трудно.

***

Винсент пыталась уловить каждую деталь внешнего мира и удивлялась, почему ей не завязали глаза или что-то в этом роде. Ведь они вроде тем и должны заниматься, чтобы усложнять ей возможный побег. Но потом всё же дошла до мысли, что никто просто не рассматривает её всерьёз и не думает, что она действительно может пытаться сбежать. Зачем, когда у них Шейн? Придя к мысли, что манипулировать ей проще простого, Фрай раздосадованно надула губы. Машина остановилась. Более или менее широкая, хотя и не асфальтированная дорога кончилась, и дальше был только лес. Винсент вслед за остальными дёрнула ручку двери и выбралась наружу. От дороги в сторону убегала тропинка. Она никогда тут не была, но много слышала об этом месте. Слишком много для того, что Каннингем называл «секретным гнёздышком». Может, дело в доверии, которое он испытывал по отношению к помощнице. А может, ему просто нравилось вспоминать это место вслух, говорить о нём с кем-то, будто так призраки прошлого могли стать чуть более осязаемыми. — Отличное место, чтобы разводить мутантов-убийц или прятать трупы, — бросил Пирс, обходя машину и надевая солнцезащитные очки, хотя солнца было мало. Фрай поглядела на небольшой шрам на губе мужчины, поёжилась и отступила в сторону. — Он купил здесь домик незадолго до смерти жены. А после часто приезжал сюда с Эдвином. По крайней мере, мне он говорил так. Винсент поглядела на горизонт, скрывающийся меж деревьев, и заметила кромку воды. Это были закрытые владения без права охоты или рыбалки, но Каннингем ездил сюда не для этого. Несколько Расхитителей рассредоточились вокруг, всё ещё тревожно сжимая оружие, а Винсент пошла впереди, как ищейка, напавшая на след. Она даже не была уверена, что идёт правильно. Просто решила, что нужно выйти к озеру, потому что упомянутый доктором домик был у берега. Пирс шёл рядом, в шаге от неё, слишком занятый контролированием обстановки, чтобы обращать на неё внимание. Всё произошедшее вчера уже начинало казаться каким-то странным сном, последствием заточения в собственную клетку из мыслей. Винсент впервые подумала о том, что её предположения о неспособности вызывать что-то кроме безразличия оказались ошибочными. Волна извращённого самолюбия подступила к горлу и её затошнило. Фрай задушила это в себе и, набравшись смелости, произнесла совершенно ровным голосом: — Извини, что ударила тебя. Пирс едва не застыл на какое-то мгновение, но вместо этого повернул голову и поглядел на неё так, словно не верил, что вообще слышал это. — Мне показалось или ты извиняешься? — Ты всё ещё подонок и я всё ещё тебя ненавижу, — искренне и серьёзно отозвалась Винсент. — Просто обычно я против насилия. И обычно я не бью людей, хоть ты и был виноват сам. — Надо же. Это что-то новенькое. Полунасмешливый тон снова начал выводить Фрай из себя. И чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, она просто качнула головой и бросила быстрое: «Забудь», жалея, что вообще начала разговор. Так или иначе, противоречивость чувств внутри медленно, но верно душила её. С одной стороны, все её бывшие коллеги — хорошие люди, мужья и жёны, отцы и матери — они мертвы и, вероятно, последнее, что они видели — его лицо и ствол пистолета. Такое не прощается, не оправдывается никак. И Винсент и не думала. С другой же стороны, вчера он звучал так странно, так… искренне? Играет ли он с ней от скуки или то признание не было ложью? Винсент решила проблему гениально — просто засунула все свои вопросы куда подальше. Времени на них не было. Вдали показалась выцветшая и поросшая мхом черепица. Дом стоял одной половиной на берегу, а второй на сваях, уходивших глубоко в илистое дно озера, окружённого зарослями камыша. Расхитители, словно лисицы на охоте, попрятались в кустах, окружив дом кольцом, а девушка медленно поднялась на веранду вслед за Пирсом. Ступенька жалобно проскрипела, Пирс сжал пистолет и толкнул дверь. Внутри никого не было. Окно было открыто, и пахнущий сыростью и илом воздух проникал внутрь, игриво раскачивая занавески. Винсент застыла между прихожей и единственной комнатой. Пирс прошёл внутрь, оставляя на плетёном коврике следы, осмотрел помещение, удостоверившись, что здесь пусто и только после этого, застыл напротив раковины. Тарелки были ещё мокрые, а в мусорном ведре покоилась ещё не успевшая сгнить кожура банана. Кто-то был здесь меньше часа назад. — Вы ещё кто? Голос едва успел облететь помещение и вернуться. Винсент обернулась. Столкнулась взглядом с растерянным и в тоже время рассерженным взглядом больших глаз. В голове с дикой скоростью мелькнуло: «Эдвин». Крикнуть имя она не успела. Парень кинулся к двери, Пирс навёл прицел на ногу, но едва коснулся курка, как девушка дёрнула его руку вверх. Пуля вошла в потолок. — Какого чёрта?! — злобно и громко сорвался Пирс. — Ты его ранишь! — Зато он не сбежит! Но парень уже был на улице. Винсент выскочила следом, сама не замечая, что выкрикивает его имя. Расхитители не появлялись, но они были здесь, и Винсент знала, что они скорее прострелят ему плечо или ногу, чтобы отбить всякое желание сопротивляться, но ей совсем не хотелось, чтобы его покалечили. Впервые она почувствовала какую-то тянущую ответственность, будто предать этого мальчика значило предать всё доверие и расположение Каннингема. В конце концов, именно его доктор просил уберечь, спрятать. Она не смогла. — Эдвин, стой! — Пошли прочь! Оставьте меня! Они говорили, что вы придёте! Она рванулась вперёд, но механическая рука обвилась вокруг талии, удерживая на месте. — Ну уж нет, теперь это наша забота, — раздражённо процедил Пирс, давая команду. Несколько солдатиков появились из своих укрытий. Эдвин шарахнулся в сторону, пытаясь избежать встречи, не дать схватить себя. Вырывался, как загнанный зверь. Как и сама Винсент. — Эдвин! — чей-то чужой, незнакомый крик разрушил всё. Мужчина с татуировкой на пол лица и бельмом на правом глазу появился со стороны берега. Мальчик бросился в сторону, словно понял что-то, что мог понять только он. И в этот момент мужчина сделал резкий жест. Мощный толчок, как будто взрывная волна, сбил всех присутствующих с ног. Винсент отшвырнуло на траву, она содрала локоть и больно ударилась коленкой. Кое-кто из Расхитителей, очухавшийся первым, открыл огонь. Но внезапно появившаяся из чего-то вроде портала за спиной Расхитителя девушка дёрнула его голову до хруста. Тело обмякло и повалилось на землю. «Мутанты. Они мутанты», — билось в голове. Фрай с трудом поднялась на ноги. — «Должно быть, они из тех, кто был в центре помощи. Они защищают его». Вокруг всё смешивалось. Выстрелы, крики. Но Винсент уже не видела этого. Только удаляющуюся спину Эдвина. Она рванула следом. Он оказался быстрым. Куда быстрее, чем она думала. Но это не было мутацией. Что-то другое. Но почему он не использует её? Почему если он такой особенный, как говорил Каннингем, он не может защитить себя сам? Пробежала открытую поляну и едва не запуталась в зарослях. Цепкие кусты хватали девушку за волосы и за одежду, и когда она выпуталась, Эдвин исчез из виду. Впереди был отвесной берег реки, что впадала в озеро. Открытое пространство, где негде спрятаться. Тем не менее, ему удалось. Винсент, еле дыша, остановилась и огляделась. Позади всё ещё слышались голоса и теперь уже редкие выстрелы, но самого дома не было видно. Она и не заметила, как далеко убежала. Браслет на руке молчал. — Эдвин, — осторожно позвала девушка. — Я не причиню тебе зла. — Вы все так говорите! Она попыталась понять откуда идёт голос. Приблизилась к краю берега — до воды было метров десять. — Я безоружна. Видишь, — убеждённая, что он и вправду видит её, Винсент подняла руки и повернулась вокруг себя. — Меня прислал доктор Каннингем. Воцарилась тишина. Утихли выстрелы. Только птицы где-то в глубине леса пересвистывались и вода билась о берег. — Где он? Голос вопреки ожиданиям оказался позади. Винсент обернулась и столкнулась с направленным на неё маленьким чёрным револьвером. Тем, что Каннингем хранил в ящике стола когда-то. Она выдохнула. Лгать нет смысла. — Он мёртв. Раздался щелчок. Эдвин шагнул ближе, сжимая зубы, чтобы не дать гримасе боли отразиться на лице. Он и раньше подозревал это, но сейчас, получив такой простой и откровенный ответ, оказался не готов. — Я не убивала его. Я клянусь. Он помолчал. Револьвер в руках задрожал. — Вы та девушка. Винсент. Он говорил о вас. Фрай слабо и грустно улыбнулась. — Я была его помощницей. И он пришёл ко мне перед смертью. Просил найти тебя и защитить. — Он говорил, я особенный. — Да, ты мутант, я знаю. В эту секунду лицо мальчика озарило недоумение. Он свёл брови, приоткрывая дрожащие губы и замотал головой. — Нет. Я не мутант. Фрай почувствовала, как сжало желудок. Кровь не унималась, стуча в висках. Вот почему мальчишка не защищается. Он даже не знает на что способен. Каннингем так упорно прятал его ото всех, но в первую очередь от него самого. Наверное, он думал, что сможет даровать ему нормальное детство, если не сделать его обычным, то внушить ему, что он обычный. — Он не сказал тебе, верно? А раз так, то это должно быть что-то не проявляющееся внешне. Что-то о чём ты никак не мог догадаться, — понимание медленно, но верно доходило до Винсент. — Он думал, что сможет защитить тебя так. Чем больше она осознавала происходящее, тем больше Эдвин отказывался в это верить. Неожиданно, ткань пространства словно порвалась, образовалось что-то вроде портала и та девчонка, которую Винсент видела у дома, появилась у обрыва. — Эдвин! Он сорвался с места, кинулся к ней, позволяя осматривать себя встревоженным взглядом. Девчонка кинула испуганный взгляд на Фрай. — Ты не ранен? Она тебя не тронула? — Нет, — он замотал головой. — Она помощница доктора. — Нам нужно убираться. Тут больше не безопасно. Она сделала движение рукой и снова раскрылся портал. Винсент пыталась не отвлекаться на это, хоть и не видела никогда ничего подобного. В голове у неё билась одна мысль: «Только не исчезай!». Он не может его отпустить. Если сейчас он уйдёт, то она больше никогда не узнает где он. Не сможет его отыскать. От собственных мыслей Фрай почувствовала мерзкий привкус вины, будто сам Каннингем осуждал её за это. Он просил спрятать Эдвина. Просил защищить его. Если он попадёт к Transigen, больше никто не сможет его защитить. Но если этого не произойдёт, кто знает, что они сделают с ней. Или с Шейном. И тут, в последней попытке задержать Эдвина, девушка крикнула: — Неужели ты не хочешь знать, кто ты? — Эдвин замер, напрягаясь, всё ещё сжимая револьвер в руке. Винсент сделала несмелый шаг вперёд. — Да, ты особенный, но какой от этого прок, если ты не знаешь в чём? Он замер, не в силах пошевелиться. Тяжёлые размышления и упорный мыслительный процесс отразились на его мальчишеском лице. Девчонка, уже стоя у портала, протянула руку, нетерпеливо окликая его, но Винсент не замолкала: — Доктор Каннингем всю свою жизнь сражался за то, во что верил. Он умер за это. А за что сражаешься ты, Эдвин? В следующее мгновение мир треснул, как расколовшаяся чашка. Эдвин открыл рот, чтобы произнести что-то Фрай, но вместо этого крикнул имя той девчонки: «Ева!». Раздался выстрел. Винсент вздрогнула, успела набрать воздуха, но не успела выдохнуть. Эдвин рванулся к девчонке, толкнул изо всех сил. Она, потеряв равновесие, провалилась в портал, что тут же закрылся за ней. Эдвин отшатнулся, острая боль разлилась по груди, стала расползаться вниз и вверх, как рой насекомых. Он опустил глаза и обнаружил проявляющееся багровое пятно на груди. Попятился назад, оступился и свалился бы с обрыва, если бы в последний момент рука Винсент не схватила его руку. Он поднял голову. Винсент дрожала. Хотела сказать что-то глупое, бессмысленное, вроде «Всё будет хорошо», но сил не хватило даже на это. Она только глотала воздух, глядя, как что-то таинственное ускользает из этих больших серых глаз. — Я… я хотел сражаться за мир, — его рука сжала запястье Винсент. — Я хотел… Сдавило лёгкие. Потом голову. Жар пошёл от запястья, что сжимала рука Эдвина вверх, до плеча. Что-то внутри сжалось. И Винсент вдруг почувствовала такую боль, которую никогда в жизни не испытывала. Будто что-то огромное, неподвластное и не имеющее формы разрасталось в ней. Она невольно разжала руку. Тело полетело вниз и с глухим звуком ударилось об воду. Но Винсент этого уже не видела. Её выворачивало наизнанку, лоб покрылся потом, она не могла проглотить воздух. Чья-то рука резким рывком перевернула её на спину. Та девчонка и Пирс почти одновременно оказались рядом. Она — возле обрыва, напуганным и несчастным взглядом глядя на всплывающее тело, от которого расходились багровые круги. Он — рядом с самой Винсент, направляющий пистолет на девчонку. — Только дёрнись и получишь пулю в лоб, — он глянул в воду и гневно выругался: — Чёрт подери! Потом снова обернулся к Фрай, не отводя дула от девушки-мутанта, которая теперь уже не смотрела в воду, только на Винсент. Приступ закончился так же резко, как начался. Фрай поднялась на четвереньки, кашляя и жадно глотая воздух. Чувствуя, что вспотела и что её сейчас стошнит. Она поднялась на ноги, шатаясь и впиваясь взглядом в ошарашенное лицо девчонки. Та только слабо пролепетала, качая головой: — Быть не может… он не мог… — Что он со мной сделал? Что это такое? Что со мной произошло? Капитан Расхитителей стремительно приближался, за ним шли солдаты. Ева метнула взгляд в его сторону, сразу понимая, что второй мутант мёртв. Потом снова на Винсент, только сейчас окончательно осознав, что произошло. Одно движение. Фрай поняла, что не стоит больше на твёрдой земле. Портал открылся прямо под её ногами. Последнее, что она успела сделать — схватиться за первое и ближайшее, что оказалось рядом — живую руку Пирса.