Сквозь открытое окно доносились запах акации и порывы тёплого ветра. Зацепившись рукой за край окна, девушка высунулась настолько, насколько это было возможно. С такого положения хорошо было видно, что окно соседней комнаты открыто и края лёгких занавесок то и дело вылетают наружу от порывов воздуха.
«Ты больная. Ты абсолютно точно поехавшая», — недовольно бубнил внутренний голос.
Винсент старалась не думать над тем, что она может сломать себе, упав со второго этажа. Дорожка, посыпанная мелким гравием и кусты гортензии — вот всё, что ждало её внизу. Ну, и твёрдая земля. И всё же она перекинула ногу, держась руками за верхний край окна, осторожно попробовала перенести вес на носок той ноги, что упиралась в междуэтажный карниз. До ближайшего окна на вскидку было метров семь, а между рамами по стене спускалась металлическая труба водостока. Выщербленная кладка здания казалась идеальной для того, чтобы цепляться за неё, но на деле же оказалось, что кирпичи в местах, где можно было ухватиться слишком расшатаны. Фрай в последний раз глянула вниз, удостоверившись, что никто не наблюдает за этим действом со двора и перекинула вторую ногу через подоконник. Руки всё ещё сжимали край окна. Теперь девушка переместила одну ладонь с верхнего края на боковой, аккуратно отпуская левую руку, а правую напрягая до предела, чтобы удержать собственное тело на неприлично узкой полоске молдинга.
Ключи от двери хранились у Евы и, вероятнее всего, у доктора Купер. Заполучить хоть один — путём законным или нет — не представлялось возможным. А знать, что такого таинственного они прячут за закрытой дверью Фрай хотелось немедленно. Она пролежала всю ночь без сна, пялясь в потолок и прислушиваясь к звукам за стенкой. С утра она слышала, как кто-то входил туда, хлопнула створка окна, а потом щёлкнул ключ в замке. Доктора Купер не было в здании. Она и ещё какой-то мутант уехали прошлым вечером и, насколько было известно Винсент, ещё не вернулись. Отличный шанс.
Ладони вспотели, подводя Фрай. Она уцепилась ими за тонкую трубу водостока, слишком шатко держащегося на старых болтах, вбитых в кладку стены. Металл стал скользким и приходилось прикладывать двойные усилия, чтобы не сорваться. Она сдвинулась в бок, потом ещё немного, и ещё. Настолько, насколько позволяла рука. По иронии пальцам левой руки не хватало лишь пары сантиметров. Разок Винсент даже коснулась кончиками соседней рамы, но не могла ухватиться. Она представила себе, что будет, если кто-то выйдет сейчас и застанет её растянутой в форме звезды на фасаде здания. Или, ещё хуже, она упадёт и сломает себе что-нибудь. Фрай попыталась отогнать эти мысли и подумать о чём-нибудь оптимистичном, но все позитивные варианты развития событий казались такими же реальными, как розовые единороги.
«Ладно. Сейчас или никогда», — с испугом и одновременно с долей какого-то комичного пафоса мелькнуло в голове.
Но Винсент понимала, что больше не выдержит в таком положении. Либо она сорвётся, либо уцепится за раму. И собравшись с силами и мыслями, девушка толкнула своё тело в бок максимально аккуратно и стремительно, в этот же момент отпуская руку и протягивая другую к окну. Поддержка исчезла. Она перестала чувствовать твёрдость, просто зависла, балансируя на тонком карнизе. В какой-то момент Фрай показалось, она стремительно приближается к земле. Но в следующий миг, пальцы схватились за край оконной рамы, одна нога соскользнула и девушка, едва понимая, что делает, повисла на стене, сжимая рукой угол окна и упираясь одной ногой в стену.
Винсент извернулась и, протянув вторую руку, зацепилась ей за раму. Внутренний паникёр проклинал её именами всех возможных богов. Девушка подтянулась, всё ещё не в силах найти опорной точки для второй ноги. Наконец, носок упёрся в край карниза, Винсент дёрнулась вверх из последних сил и перекинула тело через окно, повисая на подоконнике. Оттолкнулась ногами и фактически ввалилась в комнату.
Какой-то миг Винсент сидела тихо, прислушиваясь к звукам вокруг и потирая ушибленный лоб и локоть, будто от этого боль в них могла утихнуть. Шумели холодильные камеры, которые растянулись вдоль правой от входа стены. В остальном было тихо. Девушка поднялась с пола, отряхивая руки и одежду от кирпичной пыли. Огляделась, приходя в себя. Два стальных стеллажа в углах у другой стены были заставлены папками. Ровно между ними стоял стол, так же покрытый белым ковром бумаг. Больше ничего в маленькой комнате четыре на четыре метра не было.
Зачем запирать на ключ личный кабинет? Ответ должен был скрываться в бумагах или в том, что находилось в камерах. Винсент дёрнула ручку одного из холодильников. Запахло какой-то специфичной медицинской дрянью. Девушка поморщилась, оглядывая пустые полки. В втором холодильнике оказалось несколько прозрачных контейнеров с пробирками на подставках внутри. В запечатанных пробирках хранилась какая-то жидкость. На каждой стоял свой номер. 278, 406, 571 — они никак не были связаны между собой.
«Должно быть, какая-нибудь сыворотка или лекарство», — промелькнуло в голове. Это было не слишком обнадёживающе.
Винсент успела нафантазировать себе многое. В частности то, что здесь может оказаться какой-нибудь супер опасный мутант или даже препарированный труп, или вообще части тела в банках с формалином. Но то, что она видела не казалось таким уж криминальным. Быть может, обладай она хваткой, как у доктора Райза или нюхом, как у Пирса она бы почувствовала неладное.
На столе были расчёты и записи в целом казавшиеся бессмысленными. Много формул. Фрай подумала о том проекте, который упомянула доктор Купер. Проект, над которым работал Каннингем — может, это он? Может, они пытаются воссоздать то, что делал он? Винсент заметила знакомое имя и выудила из кучи бумаг листок. Под ним оказался ещё один похожий. На первом значились характеристики и сухое название «Объект №1», а под ним дописанное от руки имя «Эдвин Каннингем». На втором листке естественно обозначили «Объект №2», а под этим имя «Винсент Фрай». Девушка невольно сглотнула, будто обнаружить своё имя здесь было каким-то странным и противозаконным. Она пробежала глазами буквы, складывающиеся в слова:
Мутации в 5, 12, 13, 14 и 21 хромосомах. Возможно наличие дополнительных. Способности: криогенез, пирогенез, эмпатия, бестелесность, выработка феромонов. Возможно наличие дополнительных. Степень изученности: низкая. Перспективы внедрения: высокие.
Винсент скользнула взглядом ниже, слабо понимая, что всё это значит, но чувствуя нарастающую внутри тревогу.
Эксперимент 1 неудачный. Повторить эксперимент с подопытным RY2 по формуле третьего образца.
Она пыталась не спешить с выводами. И вдруг заметила, что перечисленные выше способности были отмечены трёхзначными номерами, дописанными вручную. Такими же номерами, как на пробирках. Фрай надеялась найти здесь ответы, но это всё только сильнее запутывало нить, превращая её в клубок.
Правда углубиться в изучение она не успела. Снизу донеслись голоса. Практически слыша, как сердце упало вниз и там забилось с бешеной скоростью, девушка рванулась к окну, не высовываясь и прижимаясь к стене так, чтобы было видно двор. Из машины у дверей вышла доктор Купер, её встречала Ева.
— Чёрт. Чёрт!
Едва их фигуры скрылись в доме, как Фрай тут же перебросила ноги на ту сторону от окна, снова упираясь в карниз носками обуви. Думать не было времени — как на зло на лестнице слышались отчётливые шаги. Девушка рванулась в бок, хватаясь за трубу водостока и чудом не сорвавшись вниз. Металл протяжно заскрипел, Винсент зашипела, будто могла заставить его замолчать. Хлопнула дверь. Фрай прижалась всем телом к стене, к трубе, чувствуя, как мышцы рук напрягаются до боли в них. Каждое движение заставляло старый металл и крепления издавать мерзкие звуки, а потому она замерла, поймав себя на том, что старается даже не дышать.
— Как всё прошло?
— Не очень, — в голосе Купер слышалась тяжесть и усталость.
— А Виола? Она в порядке?
— Да. Эксперименты не наносят вреда, потому что формула бессмысленна. Это всё равно что давать аскорбиновую кислоту.
— Думаете, это не безнадёжно?
— Эдвин мог менять структуру ДНК, отдавать способности. Я знаю, что мог. Так почему мы не можем? Нужно просто постараться лучше.
— Нам нужно время.
— У нас его нет, Ева. Transigen и так опережает нас по всем параметрам.
— Кстати, сегодня в городе кто-то разнюхивал информацию о девчонке.
— Тебя спрашивали о чём-нибудь?
— Нет. Меня не видели. И это точно не федералы.
— Должно быть, по наводке Transigen. Они наверняка знают, что Эдвин с ней сделал, а потому заинтересованы не меньше нашего. Могу поклясться, Райз бы руку дал на отсечение, чтобы заполучить себе такую подопытную мышь.
Воцарилась тишина. Винсент не чувствовала ни рук, ни ног, ни сердца, что собиралось расколоть к чертям рёбра своим диким ритмом. Она уже подумала над тем, чтобы как-нибудь незаметно потянуться к окну своей комнаты, но это было большим риском. Наконец, Купер снова заговорила, судя по звуку, направляясь к двери.
— Сегодня годовщина. 10 лет. Я хочу закончить эксперимент сегодня.
— Вы не останетесь?
— Нет, — потом что-то стукнуло и голос доктора стал приглушённым — очевидно, она вышла в коридор. — Принеси мне образцы. И отключи пустые камеры, это трата энергии.
Хлопнула дверь и всё затихло. Винсент быстро и шумно выдохнула — так, что ей показалось, её слышали во всём доме. Рванулась в сторону и, едва чувствуя мышцы, перевалилась через подоконник, опуская створку окна и падая на кровать. Желудок сжимало, как будто она только что прокатилась на американских горках, шум крови в голове заглушал абсолютно всё.
Винсент никогда особо не была расположена к доктору Купер. Скорее, она относилась к ней, как обычно люди относятся к соседям — знала, что она существует, но не придавала этому особого значения. Но оказавшись здесь она имела смелость решить, что ей правда хотят помочь. Должно быть Пирс был прав и она действительно слишком наивная. А ведь она думала, что может спрятаться здесь от Transigen, от тех, кому что-то было нужно от неё, от всего мира.
По ощущениям прошло около часа. В здании всё было тихо. Фрай, едва чувствуя ноги, ступни которых стали какими-то свинцовыми, спустилась вниз. Встретилась на лестнице с каким-то мужчиной, имени которого не знала, но прошла мимо будто в бреду. В одной из комнат, которую Шейн громко именовал «библиотекой», стоял компьютер. Фрай, то ли пытаясь отвлечься, то ли ведомая каким-то инстинктами открыла новости в интернете. Не было и намёка на что-то сверхъестественное.
Сегодня годовщина. 10 лет.
Каннингем часто давал своим проектам «секретные» названия, связанные с важными событиями в его жизни. Винсент ввела день, месяц и год — 2017. Десять лет назад. На первых строчках не было ничего интересного: чат-шоу, премьеры фильмов, выборы, военные учения, парады транссексуалов. Но где-то к седьмой строчке девушка вдруг наткнулась на запись десятилетней давности.
Мир на крови: кто и за что расстрелял мирную демонстрацию?
Многозначительный заголовок заставил Винсент вбить последние слова в поиск. Это оказалась демонстрация в центре Вашингтона, где по одной информации собрались наркоманы, вандалы и прочие антисоциальные личности, призывающие к насилию и хаосу, а по другой — мирные студенты и просто неравнодушные. Сведения были противоречивы, но так или иначе факты оставались фактами: пятнадцать погибших на месте, ещё семь в реанимации.
Немного помедлив, Винсент нашла список жертв. Имена, фото, даты рождения, краткие сведения. И среди прочих на неё вдруг уставились тёмные глаза. Фрай в мгновение вспомнила, где видела это лицо — на фото в кабинете доктора, где она очнулась вчера. Надпись под фото гласила — Хоуп Купер.
— Чёрт подери… — неожиданно даже для себя вслух выдохнула Винсент.
В конце концов, у всех есть свои демоны. С ними невозможно бороться. Можно только научиться с ними жить. И доктору Купер вот уже десять лет приходиться жить с призраком своей дочери, убитой на демонстрации в Вашингтоне, где протестующие ратовали за равенство. Какая ирония. Всё становилось немного более прозрачным, чем было. По крайней мере, теперь Винсент понимала, что память доктора здесь вообще не причём. Как не причём и амбиции, которыми, как правило, не обделены учёные и на которые делала ставку Фрай, пытаясь понять Купер.
«Я просто думаю, что в конце концов, умирают все одинаково: старые и молодые, люди и мутанты, рабочие и студенты», — повторялось внутри голосом доктора, словно эхо.
Она выждала какое-то время, думая, что вот-вот в комнату войдёт Шейн или кто-либо ещё. Наверное, так было бы проще. Пришлось бы делать вид, будто ничего не происходит и может даже отвлечься. Винсент не хотела признавать, что ей стало неуютно в этом здании и стены стали давить со всех сторон, как стенки тесного гроба. В итоге, понимая, что она предоставлена самой себе, Винсент поднялась и медленно дошла до комнаты, чувствуя себя выжатой морально.
***
Весь окружающий мир будто скакнул назад, оставляя в пустоте только девушку и стол с фоторамкой на нём. Она аккуратно взяла её в руки. Брюнетка на вид лет восемнадцати глядела из-под стекла с улыбкой и надеждой в глазах.
«Надежда — пустое и глупое чувство. Его создали те, кто предпочитает веру в хороший конец борьбе за лучший», — снова повторились в голове слова доктора.
Надежда.
Такая ирония заставила Винсент скривить губы в подобии горькой усмешки. Кабинет Купер был наполнен запахами прелой бумаги, пыли и старого лака, каким покрывали мебель. На фоне старомодных шкафов, просиженных диванов и кресел с резными ручками, плоский экран компьютера выглядел неуместно. Винсент прислушалась, в очередной раз убеждаясь, что во всём здании тихо и обошла стол, возвращая рамку на место.
После всего раскопанного она поймала себя на чувстве, что не хочет больше здесь быть. Это не убежище, а лаборатория. И она тут не гость, а подопытная. И чем больше Фрай себя в этом убеждала, тем сильнее ей хотелось убраться. И всё же тонкая нить держала её, будто на весу, раскачивая, как маятник.
На экране высветилось поле для набора пароля. Винсент не заметила, как от волнения начала кусать щёку изнутри, барабаня пальцами по столешнице. По наитию она ввела примерный год рождения доктора, что, конечно, оказалось не верным. Винсент попробовала ещё вариант с комбинациями цифр и букв, прежде чем догадалась, что здесь должен быть не просто набор символов.
Её дочь. Хоуп.
Фрай ввела четыре буквы, складывающиеся в слово «Надежда». И система неожиданно выдала: «Пароль принят». Маленькая искра радости мелькнула во мраке волнения Винсент. Наши демоны либо делают нас сильнее, либо становятся нашими слабостями.
Она пошарилась по папкам на компьютере, находя там такой же хаос, как и в лаборатории за запертой дверью. Одна из папок не была подписана, в ней оказались видеозаписи. Винсент убавила звук, убеждаясь, что всё здание не будет слышать, чем она тут занимается и щёлкнула первое. Неожиданно сердце ухнуло и на мгновение будто прекратило движение. С экрана на неё смотрел Каннингем.
— 27 октября 2025, — спокойным, но усталым голосом проговорил доктор. — Поступил новый мутант. Изменения в хромосомах начинают сказываться на его организме. Я почти уверен, что Transigen со своей модифицированной дрянью не только уничтожают возможность рождения новых мутантов, но и медленно убивают старых. Есть информация, что Алкалай Лейк поставляет им материал. Нужно разузнать о них больше.
Не обращая внимания на дрожь в руках, Винсент перещёлкнула на следующее видео. Здесь Каннингем уже выглядел чуть более постаревшим, а усталость совсем покрыла его лицо, как тень.
— 18 февраля 2026. То, что я узнал о корпорации ужасает меня. Я знаю, что они ищут Эдвина, но скорее умру, чем дам им добраться до него. То, что они там творят, не поддаётся объяснению. Они играют в богов, думая, что могут распоряжаться жизнями. Они выращивают солдат, подминая под себя всё, что касается мутантов. Это отвратительно. Это пугает меня. Я не знаю, сколько ещё им понадобится времени, чтобы выйти на меня.
На следующем он уже не смотрел в камеру, только на собственные сцепленные в замок руки.
— 4 марта 2026. Доктор Ортега и доктор Каупфман мертвы. Я всё ещё держусь, как и Купер. Как и Эдвин, — он вдруг поднял голову, под глазами залегли тени, а само лицо будто вытянулось. Голос был сбивчивым. — Если бы он знал, насколько удивителен. Но так будет проще, так будет безопаснее. Доктор Купер считает, что я наивен, но мне больше нравится звать это надеждой.
Фрай замерла перед другим видео. Всего их было больше сорока — очевидно, Каннингем все два года вёл видео-дневники. Винсент слышала, что дневники ведут очень одинокие люди, которые просто надеются, что кто-то однажды найдёт их записи и поймёт то, о чём они говорили. Ей казалось, присутствие Каннингема ощутимо, будто он стоял за её спиной. Сердце неприятно сжало холодными пальцами бессилия. Она открыла последнее в списке видео, записанное лишь за несколько месяцев до того, как Каннингем перешагнул порог её дома в тот злополучный вечер.
— 29 апреля 2027, — теперь он был похож на того человека, или вернее затравленного зверя, который сидел в её гостиной и просил о помощи. — Я должен был знать, что так кончится. Должен был предвидеть.
Камеру трясло и вместо того, чтобы сидеть на стуле, как было в прочих видео, здесь Каннингем явно шёл по коридору. Винсент узнала помещение — то самое, где она была в Нью-Мексико. Доктор спускался по лестнице, оказавшись в подвале, где девушка обнаружила труп. Мимо проскальзывали фигуры в белых халатах, несущие кипы папок, бумаги, оборудование. Всё было сумбурно и суматошно.
— Теперь главное спрятать Эдвина. Чёрта с два Transigen его получат! Только через мой хладный труп. Пусть спускают своих собак с поводков. Когда они явятся, здесь уже будет пусто, — он на мгновение замер. — Я не знаю, кому теперь можно доверять. Купер предала меня, трусливо сбежала с образцами. Она глядела на меня вчера, будто одержимая своим чувством мести, злости, которое временами совсем искажает её. Я не ожидал, что она может предложить такое. Создавать мутантов, давать им способности, что хранит в себе Эдвин. Поставить его под угрозу лишь ради собственных интересов! Ей нужно поделиться мыслями с Райзом. Уверен, они найдут общий язык. Лживая гадюка.
Запись оборвалась так резко, что Винсент какое-то время сидела, ошарашенная и непонимающая, что это было. Дрожащий голос Каннингема, его затравленность во взгляде, это испещрённое морщинами лицо — всё это стояло перед глазами ещё живее, чем раньше. Та встреча в её доме начинала тускнеть в памяти, будто сон, который мы забываем уже к рассвету, но теперь всё снова обрело краски. И это были преимущественно тёмные тона.
***
Около года назад.
Некоторые люди заводят себе зверюшек, чтобы не чувствовать себя одинокими. Другие для той же цели женятся. Пирс же избрал куда более изощрённый способ, а теперь с завидной уверенностью убеждал себя, что это вопрос безопасности. Что-то внутри подсказывало, что даже если девчонка и захочет, едва ли она сможет в полной мере использовать какую-то информацию о нём. Но зная, где она находится, он чувствовал себя спокойнее.
До этого дня, когда она не появилась в квартире. Приступ злости и какой-то паники захлестнул с головой. Такого не случалось ни разу за год. Это стало перерастать в нервозность, накапливающуюся и давящую сверху бетонной плитой. Болтая пластиковой ложкой в стаканчике с кофе, он медленно обвёл глазами помещение. Девушка за соседним столиком — блондинка, кажется, медсестра, бросала в его сторону недвусмысленные взгляды.
Напряжение слишком долго копилось в нём. Меньше, чем через десять минут, блондинка влетела в подсобное помещение. Дверь позади хлопнула, отрезая их от внешнего мира. В тонких лучах солнца, попадавших из-под двери можно было разглядеть поднявшееся облако пыли, когда девушка налетела спиной на стену из-за сильного толчка и задела что-то в углу. В темноте он даже не видел её лица. Так было лучше. Было всё равно, как она смотрит и смотрит ли, было плевать на её имя.
Девушка заскулила, когда стальная рука сжала её запястье. Выдохнула недовольное «Осторожнее», позволяя всё же касаться себя, выгибаясь как-то неестественно, будто фальшиво. Всё это было не тем. Не тот запах, не тот голос, но главное — не то тело — какое-то угловатое, неправильно, чужое. Он на мгновение замер, проводя пальцами по внутренней стороне бедра и не видя глаз девушки, понял, что напряжение никуда не уходит, а он не хочет этого. А вернее,
не хочет её. Девушка поддалась вперёд, что-то страстно нашёптывая и явно не в состоянии вытерпеть ещё хоть секунду. Её руки потянулись к пуговицам на рубашке, но трель телефона заставила замереть.
Мужчина скинул её руки, отступая и поднимая трубку. Голос на том конце непоколебимо сообщил, что девчонку видели на автовокзале Финикса пару минут назад, садящейся в автобус. Он потерял её из виду меньше, чем на день. Так чувствует себя кот, глядя как неожиданно выскользнувшая добыча исчезает. Он развернулся, не сказав ни слова, но пальцы девушки схватили его запястье.
— Ты так просто уйдёшь?
— Ничего личного. Ты просто не достаточно хороша, — облегчённо усмехнулся мужчина, приоткрывая дверь и видя уже освещённое светом ошарашенное лицо девушки.
А после вышел, даже не задержав в голове образ несостоявшейся случайной связи.
