Hurt

Не было ни устрашающего оборудования, ни тесных лабораторий, ни ослепляющего электрического света. Только спина Пирса, идущего впереди. Спрашивать, куда её ведут, Винсент не стала. По обе стороны от неё маршировали Расхитители с каменными лицами. Девушка глядела только под ноги. Раз, два. Раз, два. Если неотрывно смотреть на ноги, начинает казаться, будто идёшь на месте. Это было не так. Хотя бы потому что очень скоро вся процессия остановилась, заставляя сделать то же самое и Винсент, хоть она и не сразу сообразила и едва не впечаталась в спину Пирса. Он толкнул белую дверь после стука, сам застывая на пороге и не проходя внутрь. Такое поведение заставило Фрай ощутить, как невольно сжался желудок. Дверь за её спиной тихо закрылась, и Винсент осталась один на один с человеком у стола. Его серьёзное сухое лицо ничего не выражало, кроме, быть может, лёгкой заинтересованности. Он оказался ниже, чем думалось ей. — Мисс Фрай, — доктор Райз вытащил руки из карманов идеально отглаженного белого халата и указал ладонью на стул у его стола. — Присаживайтесь. Сама не понимая, почему все силы на сопротивление покинули её и почему она так легко повиновалась, Винсент прошла к столу на ватных ногах и опустилась на край стула. Доктор с тихим, скребущим звуком передвинул по столешнице стакан с прозрачной жидкостью внутри. — Это просто вода и ибупрофен. Поможет успокоить боль, — отозвался он в ответ на её непонимающий взгляд. Но Винсент не двинулась. То, что он знал о сверлящих ощущениях внутри неё самой внутри особенно не удивляло. Доктор, видя её упрямство и застывшее тело, как у статуи, только бросил равнодушно: — Как хотите. Фрай, наконец-то собравшись с мыслями, спросила бесцветным голосом: — Почему я здесь? — Мы нуждаемся в вас в той же мере, что и вы в нас, — он отвечал ровно и спокойно, будто это был разговор двух коллег. — Нет, — всё так же не шевелясь и будто находясь в каком-то сне, произнесла девушка. — Почему я здесь, а не в какой-нибудь лаборатории? — Мне нужен здоровый и адекватный человек, а не накаченный наркотиками подопытный кролик. Такой ответ скривил губы Фрай. — Не пытайтесь быть тем, кем вы не являетесь. То, что вы тут делаете смахивает на геноцид. Я знаю, что вы уничтожаете мутантов. Её фигура вытянулась, а пальцы ладоней покоившихся на коленях, сжались. Доктор Райз только покачал головой. Выражение его лица, его голос и в целом поведение выдавали абсолютное спокойствие и непоколебимую веру в собственные убеждения. — Наша работа, мисс Фрай, не в том, чтобы уничтожить мутантов, а в том, чтобы контролировать их. Люди научились контролировать опасные болезни, которые ещё сотню лет назад могли сократить население Земли на треть, а то и на половину. Мутация тоже своего рода болезнь, а мутанты это… не высшая воля и не верхняя ступень развития человечества. Мутанты это опасный просчёт природы, за который мы ответственны. Винсент вспомнила лицо Остина в тот момент, когда он рассказывал ей свою историю. Вот, кто точно бы его понял. Мутация Остина сделала его одиноким и потерянным человеком, без места в мире и без цели в жизни. А вот вина Райза и его модифицированной продукции здесь довольно спорная и не доказанная. — И ваша ответственность заключается в том, чтобы выращивать солдат и мнить себя богом? — Люди умирают, мисс Фрай. Ещё умрет очень много таких, как Каннингем, Эдвин или ваш друг Шейн, прежде чем человечество выйдет на другой уровень. Это необходимые жертвы. И вы умрете, мисс Фрай, — он метнул в её сторону строгий взгляд, а девушка невольно вздрогнула. — Вы можете пытаться бежать, но от самого себя не убежишь. А ваша смерть будет глупой и бессмысленной, и никто не станет лить по вам слёзы. Но я… мы можем помочь вам, если вы постараетесь помочь нам. — Что вы имеете в виду? — Поверьте, я бы мог просто забрать ваш генетический материал и наградить им свои проекты. Но все способности, которые Эдвин, так сказать, собирал, ничто по сравнению с его собственной. Хранить внутри себя такой огромный потенциал и, быть может, даже научится использовать его. Это поистине невероятно, мисс Фрай. — Чего вы от меня хотите? — теряя терпение и остатки выдержки, бросила Винсент. — Чтобы вы поделились тем, что у вас есть. Она округлила глаза. То, зачем Райзу потребовалось провернуть такое ещё было понятно, но то, каким способом он собирался это осуществить не укладывалось в голове Винсент. — Но как? — Так же как Эдвин сделал это с вами. Ответ прозвучал так легко, будто сделать это было проще простого. Винсент непонимающе хлопала глазами. — Я уверена, он сделал это непреднамеренно. — Как я и сказал, вам нужно постараться. А мои люди будут помогать вам настолько, насколько это возможно. Подобная перспектива выглядела как-то туманно. Винсент ожидала, что её запрут в лаборатории и будут ставить опыты, чтобы в конце концов, когда она перестанет приносить пользу, выкинуть, как мусор. Она была уверена, что конвейер Transigen именно так и работает. Но подобное предложение звучало странно, а потому слабо верилось в его правдивость. А может, потому что в данных условиях это было лучшим исходом, на который Винсент не смела надеяться. — Такая мутация может в перспективе убить кого угодно, кроме того, кто родился с ней. Фрай показалось, что Райз усмехнулся. Уголки его губ приподнялись, и это придало его прежде безэмоциональному лицу таинственный и устрашающий вид. Ей хотелось знать, как Райз решит такую проблему, но у него уже давно было её решение. — Или кроме того, кого убить в принципе крайне проблематично. Кому-то отцы после смерти оставляют дома, счета в банке или же наоборот долги. Ну, а доктору Райзу в наследство остались наработки, исследования и генетические материалы. И чем больше он разбирался во всём этом, тем меньше внимания уделял заказам на солдат-убийц. Его главной целью, объектом научной одержимости стал проект под кодовым названием «X-24». И представив однажды подобную машину с набором тех мутаций, которыми обладал Эдвин, но не способную умереть от их воздействия, доктор Райз понял, что осуществление подобного может стать апогеем не только всей его работы, но и работы его отца. Ведь так или иначе, мы все хотим быть достойными детьми своих родителей. Он обратил внимательный взгляд на девушку. Она стала выглядеть куда более потерянной, чем когда вошла сюда. — Вы обещаете, что после того, как я дам вам то, что вам нужно, вы отпустите меня? До этого Винсент думала, что всё, на что она может рассчитывать — бег по кругу и надежда на то, что она умрёт не очень скоро. И сколько бы она не пыталась заглушить это в себе, страх прорастал сквозь её сердце. Теперь же она будто стояла в длинном тоннеле, в конце которого поблёскивал спасительный свет. — Я даю вам слово, мисс Фрай. «Гляди, как бы твой спасительный свет не оказался фарами несущегося на тебя поезда», — слишком громко произнёс голос в голове.

***

Голос, разбудивший её, было слишком необычно слышать сквозь сон. — Подъём. Великие дела ждут. Винсент разлепила глаза и узрела стоящего в дверях Пирса. Какое-то время она, не отрывая головы от подушки, лежала молча, недоуменно хлопая глазами. Но воспоминания обо всём, что произошло за прошедшие сутки стали медленно-медленно догонять её, заставив Фрай резко сесть на кровати. Уже через несколько минут, которых на нормальные сборы не хватило, Винсент плелась по коридорам вслед за Пирсом, на ходу поправляя растрёпанные волосы, смятую одежду и потирая слипавшиеся глаза. По ощущениям ещё не было и восьми. — Куда мы идём? — Увидишь, — многозначительно отозвался мужчина. Винсент, всё ещё одержимая страхом лабораторий, подумала, что это и есть их место назначения. Но какая-то загадочность, которую нагнал Пирс, казалась странной. И вся эта интрига девушке совсем не нравилась. Она только сейчас стала замечать других людей. Иногда мимо проходили люди в халатах, иногда Расхитители, иногда медперсонал. Как правило, только последние изредка бросали на Фрай любопытные взгляды. Окон не было, были только двери. Что за ними, Винсент не знала и была уверена, что не хочет знать. Только одна дверь открылась перед ней, когда Пирс толкнул белую поверхность, пропуская Фрай первой. Она шагнула в комнату и застыла у входа со смешанным выражением ужаса и недоумения на лице. Пол был покрыт гимнастическими матами, а в правом углу комнаты висела боксёрская груша. — Это что, какая-то шутка? — наконец произнесла девушка, глядя, как Пирс без раздумий снимает рубашку, оставаясь в одной майке. — Док считает, что физическое здоровье важно так же, как и моральное. Так что, нет. Это не шутка. Хотя сам-то он явно находил это забавным. Оно и было понятно: видеть Винсент в такой обстановке да ещё и с подобным выражением лица было бесценно. «Вместо здорового подопытного у вас будет мешок с переломанными костями и в синяках», — абсолютно искренне сообщил он Райзу с утра, но доктор был непреклонен. В его понимании Винсент должна стать сильной психически и телесно, чтобы из неё можно было извлечь максимум пользы. Ему не нужен был сошедший с ума в застенках, затравленный, накаченный медикаментами до одури зверёныш. — Я не вы и не хочу калечить кого бы то ни было. — Тем проще для меня. Шаг был слишком быстрым и слишком неожиданным. Винсент даже не успела сообразить и отшатнуться назад, как ловкая подсечка сбила её с ног и она шлёпнулась на маты. — Урок первый: меньше болтай, — пожал плечами Пирс, наблюдая, как девушка, краснея от негодования, поднимается на ноги. — А вообще, смотри на это, как на самозащиту. — Разве первым уроком не должна быть стойка? — недовольно пробурчала Винсент. — Иногда «стойка» понятие условное. Винсент изобразила что-то на подобии той самой пресловутой стойки, но её понятия о рукопашном бое заканчивались просмотром старых боевиков, так что такая «стойка» вызвала у Пирса неподдельный смешок. — Лучше уж сразу беги, чем… это, — он неопределённо обвёл фигуру Фрай глазами. — Встань прямо, ноги по ширине плеч. Фрай повиновалась, надеясь, что ещё есть шанс покончить с этим побыстрее, потому что отставать от неё, судя по всему, никто не собирался. — Правую ногу назад, — он обошёл её, опуская руки на плечи и поворачивая тело девушки в правильное положение. — Опусти голову, ты не на выставке. Взгляд в область груди — будешь видеть ноги и руки. Согни правую руку в локте, прижатый локоть обеспечивает защиту корпуса. Закончив с этими манипуляциями, Пирс снова оказался прямо перед ней, разглядывая получившееся, словно это было собственноручно сделанное изваяние. По сути Винсент так и выглядела. Её движения были резкими, стойка угловатой, а на лице читалась неуверенность. Но, в конце концов, никто не собирался делать из неё первоклассного бойца. Для доктора это было способом приблизится к цели, а для Пирса… скорее, способом развлечься. Потому что наблюдать за Фрай в таком несвойственном ей положении оказалось действительно забавным. — Это безнадёжно, — она выпрямилась, сдаваясь и опуская руки, но неожиданный выпад в её сторону заставил отшатнуться, уворачиваясь от удара. Она на мгновение выглядела ошарашенной. Потом умудрилась уйти и от захвата, ныряя под руками Пирса, но вот с третьим приёмом ей уже не повезло. Девушка чудом перехватила кисть мужчины и, начиная злиться, выгнула пальцы так, что костяшки почти коснулись запястья. Вот только это была механическая кисть и пальцы её гнулись в обе стороны. Пирс усмехнулся, глядя на замешательство Винсент, когда она поняла, что это была очень плохая идея. Кисть руки вывернулась, хватая руку девушки и меньше чем через секунду она снова оказалась на матах. Винсент издала измученный стон, перевернулась на спину и замерла в таком положении, закрыв глаза. — Вставай. — Нет! — вдруг раздражённо кинула девушка, распахивая глаза и впиваясь злым взглядом в лицо Пирса. — Попробуй заставь меня. На мгновение ей показалось, что он и вправду может заставить её подняться прямо сейчас и далеко не гуманными методами. Но Пирс колебался какое-то мгновение. Будь это кто-нибудь из его подчинённых, стальная рука давно бы сжалась на его горле, отрезая всякий доступ кислорода. Но тут дело обстояло иначе, а потому мужчина развернулся и зашагал к двери, бросая напоследок: — Нет, так нет. Я так и передам доку, — голос был нарочито-небрежным. Он застыл перед дверью на какое-то мгновение, выжидая реакции. Она оказалась верной. Секунду стояла тишина, а потом послышалась возня и голос Фрай догнал его: — Стой. Кто знает, что взбредёт в голову Райзу, если она откажется играть по его правилам. А потому Винсент, пересиливая себя и собственное упрямство, поднялась на ноги и отозвалась, пренебрежительно кривя губы: — Как скажете, сенсей. В течение следующих нескольких часов, Фрай оказалась на лопатках около двадцати раз. Каждый выпад, каждый удар и каждая подсечка не были нападением в полной мере. Это было больше похоже на то, как кот забавляется с мышью, прежде чем съесть её: отпускает, позволяя несчастной пробежать немного, а потом снова сжимает в зубах, прижимает то одной лапой, то другой. Но Винсент не жаловалась. Сжимала зубы и кулаки, вдыхала и выдыхала, но не смела просить пощады. Ведь это бы значило, что она признаёт его превосходство над ней. И хотя в плане рукопашного боя так и было на самом деле — позволить Пирсу думать, что она соглашается на его условия, потешить его самолюбие лишний раз было непозволительной роскошью. В какой-то момент, встретив лицом поверхность мата, девушка вдруг вспомнила тех людей на парковке. Их рокочущие голоса, их горячие руки, их цепкую хватку, их грязные намёки, но отчётливее всего — запах. Табака, пота, алкоголя, бензина. Это всё было таким явным, что по спине у девушки прошлись мурашки. И эти отвращение, ненависть и злость на собственную слабость будто придали ей ощутимых сил. Раньше, чем Пирс снова сделал бы выпад, Винсент вдруг нанесла предупреждающий удар. Мужчина отшатнулся, от неожиданности глядя слегка ошарашенно и потёр челюсть в месте, куда пришёлся удар. Винсент не сразу, но почувствовала сильную вспыхнувшую боль в руке. И только это ощущение отрезвило её, заставляя поднять удивлённый взгляд. — Только не начинай извиняться, — полунасмешливо отозвался Пирс прежде, чем Винсент раскрыла рот. Девушка пошевелила рукой, всё сильнее ощущая неприятную, усиливающуюся боль и подумала, что, должно быть, ушибла неподготовленную руку. — Чёрт, — тихо и недовольно пробурчала Фрай, а потом невольно произнесла чуть громче: — Я ведь говорила, что не умею. — И всё-таки что-то, — бросил мужчина, вышагивая к краю матов и поднимая бутылку с водой, что стояла там. — Я это сделала неосознанно. Просто вспомнила… Она подняла глаза. Пирс смотрел на неё молча, теперь уже без улыбки и без насмешек, терпеливо выжидая, пока она закончит мысль. Те пакостные воспоминания превращались в неприятный ком в горле, и Винсент колебалась, думая, может ли она говорить об этом вслух. А тем более, Пирсу. Так или иначе, она решила, что нет. Во всяком случае, не сейчас. — Впрочем, это неважно. Мне нужно приложить лёд. Девушка встала, придерживая кисть на весу и тихо вышла из зала в коридор, оставляя Пирса со своим одиночеством и чувством недосказанности.