И солнце зашло

Одд боялся своего прошлого. Из него всегда веяло тоской и виной, такой сильной и убедительной, что он даже как-то не задумывался, откуда она. По правде сказать, он и не должен был. Потому что если бы он попытался вспомнить, что же такого совершил, обнаружил бы пустоту в своей голове. У него не было прошлого, от которого он так старался сбежать, и на самом деле не существовало ничего… А потом появился Уайатт. Просто однажды всплыл в памяти, и Одд понял, чего, а точнее, кого он боялся: сержанта и друга армейских времен, в какой-то момент кардинально изменившегося, но так и оставшегося командиром для него. Одд не вполне чётко помнил те дни, когда Уайатт вернулся после месяца отсутствия где-то в горах, и не мог объяснить, что именно тогда рассказал сержант, как уговорил его на бунт, на расстрел всего отряда. На предательство. Он так же не мог понять, почему не остановился позже сам и не остановился друга. Но сейчас этот вопрос уже не имел значения. Теперь он ясно помнил, что тогда совершил, и знал, что это нужно исправить. Именно поэтому он, услышав, что Уайатт вернулся вновь, решил во чтобы то ни стало найти его. Когда-то их револьверы были направлены в одну сторону, и Одд никогда не простит себя за это, но может попытаться исправить содеянное, не дать свершиться новым жертвам. Убить сержанта. И он это сделает. Спустя много дней и неприятных стычек Одд и странный человек в чёрном, который так и не представился за все время, нашли людей Уайатта. Хотя, если быть честнее, это люди Уайатта нашли их и устроили засаду. И теперь он со своим таинственным компаньоном лежали связанные, а девушка-приманка заставляла его вспоминать. — Где Уайатт? — Ты найдёшь его на том же месте, — спокойно отвечает она, поигрывая ножом. Чтобы понять, что за «то» место, Одду приходится возвращать все подробности того дня, когда он… … Эскаланта. Он и Уайатт расхаживают по городку, заходя в каждый дом. Сейчас раннее утро, многие солдаты спят, другие только проснулись, третьи возвращаются с ночного караула. В любом случае, никто не готов к нападению, тем более изнутри. Когда сержант делает первый выстрел, все замирают, непонимающе глядя, как один из дозорных обмякает и падает. Это взмешательство стоит всем на этой улице жизни. Всем, кроме Одда. Ему Уайатт кивает и, перезарядив револьвер, уходит вверх по улице. Одд с ружьем идёт в другую сторону и буквально спустя пару секунд расстреливает трое солдат, бегущих на звуки выстрела. Спустя час от их отряда остаётся всего трое человек: он, Уайатт и генерал, которого вскоре тоже пристреливает сержант. Одд смотрит на эту казнь спокойно и очень удивляется, когда старый друг наводит револьвер на него и стреляет… Тут воспоминания Одда снова запутались. Уайатт попал ему в грудь, он не мог выжить, как тогда… — Ты уверен, что все было именно так? — отвлекла его от мыслей девушка. Она подошла и потянула его за волосы, заставив смотреть в лицо. — Взгляни на меня. Разве не помнишь? Голова Одда вновь заполнилась кадрами того дня. Он идёт, стреляет в спину убегающего солдата и… на землю падает девушка. Всё меняется. Вокруг трупы не тех, с кем он воевал, а гражданских: женщин, мужчин, детей он не видит, но уверен — они тоже есть. Сам он одет не в форму, а на груди что-то блестит… Он тут же понял, что это было — значок шерифа. Одд судорожно вздохнул. Его преступление ещё ужасней, чем он думал изначально. А главное, в этих воспоминаниях не было никакого Уайатта. Он совершил все сам и прикрылся каким-то дурацким другом-злодеем, скрывая правду от самого себя!.. Девушка — поразительно похожая на ту, что он убил в своих воспоминаниях, а может быть, даже та самая, чем черт не шутит — внимательно наблюдала за его метаниями и вдруг скривилась. — Ты еще не готов. Может быть, в следующей жизни, — шепнула она, присев, и подалась к нему. Одд видел её лицо и ожидал поцелуя, но вместо него получил удар ножом прямо в сердце Умирая, Одд вспомнил кое-что ещё. Закрыв глаза, он вновь увидел тот день. И Уайатт был там, с ним, шерифом, но никого не убивал. Просто стоял у входа в бар и смотрел на небольшую белую церковь в конце улицы, явно чего-то ожидая. А потом он кинул холодный взгляд на Одда, и картинка вновь сменилась, показывая ещё один вариант событий. Вместо сержанта на пороге с револьвером в руках стояла… Аэлита, милая, добрая, очаровательная Аэлита, которую он так хотел защитить от своего прошлого… и которая теперь являлась им. Вдруг из бара вышел какой-то старик. Он был очень странно одет, да и вёл себя нелогично: не пытался защищаться, завёл граммофон, который раньше (или вообще никогда) заводил сержант, прежде чем убить генерала, поставил стул на середину улицы, о чем-то спокойно поговорил с Аэлитой… До Одда внезапно дошло: мужчина хотел умереть. Он дернулся, желая, сам не понимая почему, остановить казнь, но не смог сойти с места. Всё, что ему оставалось — широко распахнутыми глазами смотреть, как Аэлита — его Аэлита, та самая, которую он пытался научить стрелять ради самозащиты, но она так и не смогла ни разу нажать курок — с ожесточённым, но спокойным выражением лица выпустила пулю в затылок незнакомцу. А потом развернулась к Одду и всё так же, абсолютно без эмоций, выстрелила ему в грудь. Уже падая, он видел, как она приставила револьвер к собственному виску. Прозвучал последний выстрел. Одд лежал одновременно и у костра рядом с незнакомой девушкой и там, на улице в городке, чувствовал как бы две раны одновременно, и всё, о чем он молил богов — это чтобы Аэлита, убивающая себя и его, оказалась просто предсмертным бредом, а не реальностью.