***
Ебанный, сука, ветер. Ебанное зимнее море. Ебанные коты. — Сколько времени? — спросил Игорь у Димы, притормаживая на скользком асфальте. А, да. Еще этот ебанный велосипед, конечно же. Дима, не опуская камеру, пробурчал: — Почти час. Ебанная Маруся, которая не соизволила выйти из-за мусорки, чтобы пожрать. На Игоре было две толстовки, куртка и шуба, но это нихрена не помогало. Корона через платок кололась, прижатая капюшоном. Котошеф всея Зеленоградска в тоненькой курточке продолжала катить прямо перед ним, словно ветра, мокрого снега и заледеневшей дороги вообще не существовало. — Тогда в Москве два, да? — осведомился Лавров, с трудом заставляя себя крутить педали. Они тащились в горку, медленно-медленно, и его команда пешком умудрялась передвигаться гораздо быстрее них. С этими блядскими велосипедами. — Не, полночь. По Москве час, — Фадей становился капец каким неразговорчивым, когда уставал. И Игорю хотелось слезть с этого адского приспособления и хорошенько тряхануть пидора, просто так. Потому что. У него сел телефон. И часы. И пауэрбанк. И желание жить опасно приближалось к отметке 0%, так что Дима мог бы и поконкретнее, блять, выражаться. — Так, извините, давайте перекур, — объявил Игорь, съезжая с дороги к покосившейся ограде у занесенного снегом сквера. Их группа, состоящая из пяти человек, вместе со звукарем и осветителем, помрачнела. Всем хотелось поскорее вернуться в гостиницу, принять душ и отрубиться до самого выезда в аэропорт. Но Игоря послушались, тем более, кашлял он с каждым часом все чаще, натужнее и дольше. — А сколько еще от вашего маршрута осталось? — поинтересовался Веталь, отводя котошефа в сторону от проезжей части. Дима отрубил камеру и опустил руки, усаживаясь на ограду. Его электрическая пиписька тоже села, — скажи спасибо, что не электрическая все еще работает, ехидно подумалось Лаврову, — поэтому он вытянул у Игоря сигарету из пачки. — Еще три точки, — ответила Светлана, — А потом можно возвращаться. — И так каждый день? — глухо спросил Дима, пялясь перед собой с тупым выражением лица. Они все заебались. — Нет, конечно, — Котошеф отмахнулась легкомысленно, — одна я обычно быстренько справляюсь и где-то после двенадцати уже дома… Она продолжила что-то говорить, обращаясь к Виталику. Лавров аккуратно прикладывался к сигарете, чтобы не подпалить синтетическую бороду. Чтобы эту мохнатку с прорезью не сносило нахуй ветром, им пришлось прибегнуть к старому-доброму клею. Еще несколько проходок, завершающая сцена и можно… — Сколько ты сказал времени? — встрепенулся Игорь. — Полночь. — Вот, бля-я-ять, — вздохнул он, хлопнул себя по карману, тут же вспомнив, что телефон сдох, и спросил, — Есть у кого позвонить, не? Фадей протянул ему телефон. Игорь выхватил его и отошел на пару шагов, даже не сказав «Спасибо». Приложил трубку к уху, потоптался, подпинывая спрессованный в ледышки снег, пока шли гудки. — Малыш, привет, — выдохнул он с облегчением. Светлана отвлеклась от разговора и с интересом покосилась в его сторону, — Не спишь еще? На том конце провода что-то ответили, Игорь отнял телефон от уха, чтобы взглянуть на экран. Было пятнадцать минут второго. — А почему ты еще не спишь, кстати? — поинтересовался он уже настойчивее. Виталик демонстративно отвернулся в другую сторону. Дима хмыкнул всезнающе. Игорь повернулся к ним и прикрикнул: — Я тебе твою хмыкалку… — Да-да-да, — отмахнулся Фадеев, — в жопу затолкаешь, я помню, не надрывайся. — Привет передавай, — вставил Виталик. Игорь кивнул. Дальше он уже говорил тише, каким-то почти мурлыкающим тоном, чем напомнил Светлане всех котов, которых еще предстояло сегодня накормить. Она понимала, что ее работа вызывает интерес у людей. В конце концов, ее приезжало снимать аж австралийское телевидение. Но конкретно этот ведущий в шубе, бороде и короне… Тяжело было понять, а чем именно он занимается? Вообще, по жизни. Весь день она наблюдала, как он строит съемочную группу, отшивает прилипчивых прохожих, — в основном подростков, — и звонит. Каждые пару часов, как по будильнику. — У него есть ребенок? — предположила она. Мальчику было уже тридцать, вполне возможно и такое. — Не-а, — Дима весело фыркнул, потом задумался о чем-то, закинув голову к низкому ночному небу, и покачал головой, — Вообще нет. Котошеф заинтересованно подняла бровь и поправила шапку. Еда уже почти совсем остыла, им бы ехать дальше. — Да нет, — донеслось со стороны Игоря, — Да. Еще снимаем. В трубке, видимо, сказали что-то такое, что заставило его замереть. Он даже перестал пинать снег и перетаптываться с ноги на ногу в попытках согреться. Помолчал немного, откашлялся и произнес ровным голосом: — Да все нормально у меня с горлом, не придумывай. Наступила тишина на добрых полторы минуты. Только морской ветер продолжал завывать в щелях между домами. Игоря явно отчитывали. Светлана улыбнулась. Да, это не ребенок. Вообще нет. — Не переводи тему, — вздохнул Игорь, оглянулся через плечо. Столкнулся с ней взглядами и стушевался, — Мне идти надо, я людей держу. А тебе нужно… На том конце перебили. Лицо Лаврова, который видимо и забыл уже, что повернулся и смотрит прямо на нее, скривилось в болезненной гримасе. — Да. Хорошо. Я позвоню тебе из номера, — вздохнул он, прикрыв уставшие глаза ладонью, — Но я против. Бах! У соседней мусорки раздался грохот, будто огромный жестяной лист рухнул на лед. А следом протяжное и жалобное «мяу?», именно с вопросительной интонацией. Маруся решила выйти поужинать. Светлана отвлеклась, разматывая приготовленные для Маруси лично блюда, и снова включилась в разговор Игоря только в момент, когда тот засмеялся. За весь день она не слышала, чтобы он смеялся. Улыбался, хмыкал, наигранно хохотал хриплым голосом, который у него, судя по всему, сценический. Но не смеялся. — Да захлопнись ты, хохотушка, — задушено проворчал он в трубку, все еще давя улыбку, — Что у тебя за приколы петросянить в час ночи? Дима устал отсиживаться на заборчике. Он встал, подобрался к Светлане под бок, смерил жующую Марусю неприветливым взглядом. Покрутил камеру в руках и обратился к Виталику, больше размышляя вслух: — Ничего же, если мы ее не снимем, да? Я на этом морозе камеру сейчас буду минуты три настраивать. — Да не, пофигу, — отмахнулся тот. Сзади раздалось хриплое «И я тебя», так что он повысил голос, будто бы резко проснулся, — А хотя давай, и сразу настраивай камеру, сейчас снимем все до конца, чтобы… Подошедший Игорь ткнул в кошку пальцем из-за плеча Светланы: — Это Маруся? — Да, Марусечка. Видимо где-то по дворам бегала, искала подвал, где потеплее. — Ну, — прищурился Дима, забирая у него из рук телефон, — что тебе…сказали? Игорь неодобрительно на него покосился, но через его хмурое выражение лица проступило что-то такое до боли знакомое и привычное. С таким видом каждый раз ругался муж, когда у нее слетала цепь на велосипеде. Беззлобно, с нежным упреком. — Там целый список, — в прорези его накладной бороды сверкнула кривая улыбка, — Типа, не впадать в депрессию. Не подбирать котов на улице… «Точно не ребенок», — снова подумалось Светлане. Маруся закончила есть и начала обтираться пушистыми щеками о его лодыжки. — …не забывать, что я делаю это веселья ради, — продолжал Игорь, глядя слепо на Марусю под ногами. Он очевидно даже не понимал, на что именно смотрит, — И не заболеть, иначе меня не пустят в квартиру. — Отличный план, — заметил Виталик, — Жаль, что с последним пунктом ты уже ничего не сделаешь. Игорь коротко хохотнул, тут же закашливаясь, а потом вытер выступившие от морозного ветра слезы: — Ничего, квартира-то моя. У него выбора нету. Светлана озадаченно подняла бровь. Но никто из них даже не шелохнулся. Только Игорь неловко перешагнул с одной ноги на другую и достал темные очки из кармана. — Ну ладно, давайте доснимем это дерьмо. И единственная мысль, промелькнувшая у нее в голове, состояла лишь из короткого «Оу, ясно».***