you make my life complete.

— Я не могу полностью унять твою боль. Я вижу, ты мучительно страдаешь, но позволь мне сделать кое-что для тебя, хорошо?       Круг замкнулся, когда Юри ответила ей взаимностью. Тогда она еще не знала на что подписалась, и чем это могло закончиться. Джессика значилась в списке Квон лишь эксперементом, ничего более; ничего не должно было выйти за рамки вседозволенности, но, в итоге, все вышло слишком неправильно, не по каноничному сценарию: встретились - переспали - разбежались.       Квон Юри никогда не думала, что серебро будет когда-нибудь приносить ей боль. Джессика же привыкла к боли, даже больше, боль - ее ипостась, часть натуры. Где-то в глубине ее тела, в сокрытом ребрами месте, холодном и грязном, есть то самое, что ни на есть, запретное и развратное желание обращать людей в себе подобных. Джессика уже давно мертва внутри и снаружи. Возможно, Джессика - даже не ее первоначальное имя.       Джессика - королева проклятых. Она приходит только к тем, кто пламенно ее зовет, молясь за разрушение, развал всей планеты по частям.       Юри утверждает, что она ее не звала; более того, никогда никому не молилась: ни своим Богам, ни ей тем более. Джессика лишь по-кошачьи наклоняет голову и смотрит, проникая под кожу холодным взглядом. Юри дышит чаще, чувствуя как сердце сокращается в ударах. Ей тяжело дышать, когда королева касается ее губ кожаной плеткой.       Разрывающий воздух хлесткий звук, бьющий по ушам, рассекает ее губы на части, окрашивая их алым бутоном, распустившимся железом, скользящим вниз по подбородку, за ворот короткой белой майки. Юри неспешно слизывает собственную кровь языком. Ее колени ноют от боли, она стоит на них уже несколько часов, тело ломит от усталости, еще чуть-чуть и рассыпется на части. Джессика бьет по спине и груди наотмашь, не давая своей заключенной ни секунды передышки. Окровавленная одежда липнет к телу, при каждом движении тревожа зажившие ненадолго раны. Юри кричит, задыхается, упирается руками в белый зыбкий песок. Серебряные цепи на запястьях не дают ей воли. Ее глаза блестят во тьме диким янтарем. Джессика улыбается. — Юри, - песок встал поперек горла, кашель царапает горло. Джессика откидывает плеть в сторону, присаживаясь на корточки поближе к Квон. Молчит. А Юри бы только дотянуться до ее тонкой шеи и выгрызть до костей, прожевав все артерии. Голод. Сумасшедший голод охватил ее. В кого она меня превратила? — Ю, - произнесла она тихо, подняв указательный палец вверх. —Р, - вверх средний. — И, - мизинец. — Юри. — Да, Юри, - шипит Квон в ответ. — Прости, что так долго шла, - ее большие круглые зеленые глаза блеснули толикой сожаления, от былого холода не осталось и следа. — Отпусти меня, я никому не скажу, - язык не слушался. Сил не хватало и на несколько предложений. — Не могу, Юри.       Она произносила ее имя с особым наслаждением, со сладостью карамели на кончике языка. Будто обычное имя способно сделать ее самой счастливой. — Ты звала меня так давно, что уже не помнишь. Прости, что так поздно отозвалась. Боги иногда глухи к причитаниям смертных. — Ты меня с кем-то путаешь, - хрип, словно предсмертных стон. Юри падает на бок. Она еле вытягивается в полный рост. Серебряные путы все еще жгут праведным огнем костра. Но дышать становится легче. — В детстве твой дядя насиловал тебя с промежутком в два дня. И каждый раз ты звала на помощь, но никто не отзывался. Ты звала Его, но он давно уже исчез... Потом ты начала звать меня. И вот я здесь. Веришь? Мерзкие воспоминания, от которых она давно хотела избавиться, но это невозможно. Она все еще ощущает на себе ту грязь, которую не смоешь ни одним гелем, ни одним мылом. Она грязная. Грязная. Грязная. Грязная. Ей не найти спасенья.       Грязь течет по ее венам. Губы на вкус, как его губы. Ее никто больше никогда не полюбит. Она до конца своих дней будет волочить бессмысленное существование с перерывами на партнеров на одну ночь. Джессика рядом. Держит лицо Юри в своих ладонях. — Я тут. Так лучше? Ты больше не чувствуешь грязь под своей кожей? — Мне больно, - слезы катятся по щекам, мешаясь с кровью и грязью. — Убери это. Избавь меня. — Я отчистила тебя. Боль пройдет. И эта, и та. Все пройдет. Я уже частично забрала тебя с собой. — Куда? Я пойду куда угодно, лишь бы не было больно, лишь бы не помнить... — Куда ты хочешь? - интересуется Джессика, перекладывая заплаканное лицо к себе на колени. Юри ощущает щекой холод каменных плит - коленей Джессики. — Я никогда не была на море. Хочу к воде. Хочу тепло. Можно? — Можно, - тихо отвечает королева. Юри чувствует, как руки и ноги тяжелеют, становясь по ощущениям ватными, глаза смыкаются против воли. И дышать больше не больно - Юри дышать больше не нужно. Юри видит темноту. Юри улыбается сквозь сон. Юри снится море. И Джессика. Грустная Джессика с чувством вины. Кричат чайки, надрываясь и пытаясь донести что-то на своей языке. Юри держит Джессику за руку. Боли больше нет. И выхода тоже. Но он больше и не нужен.