Живите долго и счастливо

      Блеклое солнце едва задребезжало, но по всему поместью уже потянулись ленивые шаркающие шажки Пожирателей Смерти. К счастью ли, к горю, но в подземелье, где обосновалась Гермиона, никто не заглядывал. Отсутствие людей позволяло наконец отдаться собственным слабостям, и бессилие потекло по лицу тонкими въедливыми струйками. Ей больше не увидеть Рона. Вдобавок к этой горькой мысли прибавился ещё один немаловажный факт: Уизли уверен, что она никогда его не любила. Но это же неправда, всё это ложь, ведь Рон поймёт, едва трезво оценит её поведение, вспомнит неожиданный прилив жуткого смеха и откровенно не грейнджерское поведение. Гермиона тешила себя этой неуверенной надеждой до того момента, как заскрипела тяжёлая дверь и гулкие шаги стихли. Кто-то стоял на пороге и сверлил её недоуменным взглядом. Нужно было просыпаться.       — Эй, Грейнджер, ты что, всю ночь тут сидела?       — А тебе какое дело? — волшебница, даже не подняв глаза, по голосу узнала Забини. Тот ещё червь.       — Какое-какое, — с недовольством пробурчал мужчина, будто и сам был не рад, что набрёл на скрюченное калачиком тело, и решительно приказал: — Поднимайся давай! Мне поручили охранять твоего Уизли, и тут, кроме меня, никого быть не должно. Гермиона изо всех сил стиснула зубы, чтобы вновь не разрыдаться и не показать Пожирателю своё горе и слабость. Вышло не очень.       — Поднимайся, — нетерпеливо поторопил Блейз и, преодолев секундное сомнение, подал Гермионе руку. Грейнджер не смогла скрыть изумления, но все-таки приняла помощь и, покачнувшись, поднялась. Мышцы абсолютно не слушались девушку после суточных рыданий, да и два дня без еды и воды тоже сыграли свою роль: силы волшебницы были близки к нулю.       — Слушай, мне нужен Малфой, — Гермиона невольно скривилась, привалившись к стене, и было неясно, то ли ей противен жених, то ли так она борется с болью. — Срочно. Прошло уже больше двенадцати часов. Малфой должен быть здесь. Он ведь здесь? — слабо поинтересовалась Гермиона, упираясь в щербатую каменную поверхность спиной, готовясь вот-вот рухнуть.       — Драко был тут рано утром, так что вашей жизни ничего не грозит. Тебе надо попить и поесть, Грейнджер: чувство такое, будто разговариваю со скелетом. Иди прямо по коридору — увидишь лестницу, ведущую в обеденный зал. Гермиона старательно вслушивалась в голос Забини, но что-то всё же пропадало, будто бы вырезанный фрагмент фильма, не долетев до ушей. Только сейчас кудесница поняла, насколько голодна и насколько внутренности сводит дикая жажда. Во рту раскинулась самая настоящая Сахара.       — Дай мне воды, Блейз, — колдунья крепко вцепилась в предплечье Пожирателя, лихорадочно затеребила крепкую ткань плаща, — всего стакан воды, иначе не дойду.       — Ясно, — мужчина хмуро кивнул и бросил тоскливый взгляд во тьму, словно там, за чернильным пологом, его кто-то дожидался. — Держись за локоть. Пойдём вместе. Девушка хотела возразить, но стоять становилось все тяжелее и тяжелее, и сейчас сильные руки (хоть и Пожирателя Смерти, верного пса Волдеморта) были как нельзя кстати. Но Гермиона не успела сделать и шагу: в коридоре замаячила знакомая фигура, которую теперь было невозможно спутать с кем-либо ещё. Малфой. Вид у него был явно недовольный, в глазах полыхали искры собственничества. Колдунья здорово струхнула: ей казалось, будто Драко сделает с ней что-то ужасное, а пытки похуже достанутся Блейзу. Последний был до того бледен и измучен, что стыд невольно раскрасил щеки в алый.       — Забини, куда ты ведешь Грейнджер?       — Она очень слаба, ей нужно попить и поесть, иначе девочка совсем лишится сил. Просто погляди на неё: испуганный труп, ничего более. Драко разъярённо выдохнул и сквозь стиснутые зубы прошипел чётко и раздельно:       — Запомни раз и навсегда: теперь я решаю, что ей нужно, а что нет, и ты не вправе прикасаться к ней. Иди Уизли охраняй, а с Грейнджер я сам разберусь, — Малфой с силой дернул Гермиону за руку. Девушка опасливо покачнулась и чуть не упала в ноги этому несчастному слизню, посмотрела на Блейза, виновато и устало, и покорно встала за спиной Драко, растирая ушибленное запястье. Малфой сверлил Забини взглядом. В глубине хотелось выхватить у него палочку и воткнуть незадачливому жениху по самые гланды.       — Иду, — раздраженно отмахнулся Блейз, прибавляя шагу к камере Рона, — не психуй. Ты в ярости напоминаешь рогатого беса.       — Теперь ты. Запомни навсегда: ты — противная, поганая грязнокровка. Я ненавижу, презираю тебя, но ты моя грязнокровка, и никто, особенно другие мужчины, не имеют права прикасаться к тебе и что-либо предлагать. Усекла? — Малфой ослабил хватку на запястье, но не остановился — прижал Грейнджер к стене. Голова больно стукнулась о камни.       — Усекла, — обречённо произнесла Гермиона. Она ни разу не чувствовала такого: неконтролируемая боязнь до дрожи. Чародейка боялась посмотреть ему в глаза, а теперь, когда он прижал её к стене и так разъярен, слёзы вдруг полились ручьями, разъедая некогда весёлые карие озёрца.       — Теперь — наверх, я покормлю тебя, а затем нас хочет видеть Волдеморт, — Драко снова потянул Гермиону за руку, но девушка почувствовала огромную разницу: хватка была, безусловно, крепкой, но не болезненной, и теперь волшебница смогла идти ровно. Достигнув зала этажом выше, миновав долгую винтовую лестницу, они всё же добрались до желанного обеденного стола, пока ещё пустого и одинокого. Кудесница задумалась: кто же будет прислуживать этому ужасному человеку? И есть ли у Волдеморта собственные домовые эльфы, выполняющие приказы, покорные и боязливые?       — Эй, Поттер. Гермиона вздрогнула и оглянулась вокруг. У её ног, неловко теребя сальную побуревшую рубаху, стоял крохотный ушастый домовой, чем-то похожий на Добби. Но с ним никто не сравнится, уж слишком дорог он был. Одно неровное движение, неосторожное слово — и она отправится вслед за эльфом, на алебастровые небеса.       — Да, хозяин Малфой.       — Принеси мне как обычно. Заказывай, Грейнджер, угощаю, — усмехнулся Малфой.       — Э-э-э… Можно мне то же самое, пожалуйста, — несмело произнесла Гермиона.       — Ага, принести то же самое, — насмешливо покачал головой Драко, и девушка поняла: ей не принесут стандартный заказ слизня Малфоя, скорее подадут кукиш на палочке. — Обойдешься, не доросла ты до дорогой и изысканной кухни. Значит так, Поттер, принеси Грейнджер утку в апельсиновом соусе с овощами и попить простой воды, да побольше.       — Слушаюсь, хозяин, — лакей с готовностью кивнул и исчез с характерным хлопком.       — Отличный домовик. Не правда ли, прекрасная фамилия — Поттер, особенно для прислуги? А зовут его… Вот незадача — забыл. Но все же, если не ошибаюсь, зовут его Гарри. Да, точно, Гарри Поттер. Красиво звучит, не правда ли?       — Не правда.       — Эх, жаль, — с фальшивой досадой вздохнул Драко, не сводя ехидного, откровенно издевающегося взгляда, — даже в такой мелочи не сошлись. О, а вот и заказ. Несколько серебряных блюд, хрустальный бокал для Малфоя — и графин для неё, Грейнджер. Приборы заманивающе блестели, приглашая отведать сочные и аппетитные кушанья, скрытые под колпаками. Рот так и наполнился слюной, в желудке запел огромный белый кит.       — Гарри выполнил приказ хозяина, Гарри хороший эльф, Гарри может быть свободен до обеда?       — Иди. Эльф поклонился и пропал. Гермиона поморщилась от звучания имени её лучшего друга в раболепской речи, но возмущение её заглушило урчание живота. Перед девушкой поставили огромное блюдо с уткой и вареными овощами, а также самое главное — литровый графин чистой родниковой воды. Перед Драко же стояла тарелка помельче, с салатом с трюфелями. На другой покоился дымящийся стейк из кролика, поодаль — небольшая чашечка кофе.       — Приятного аппетита, Грейнджер, — Гермиона несмело кивнула — и тут же набросилась на воду. Опустошив половину графина, а после справившись с завтраком, волшебница выпила долгожданный напиток до последнего глотка.       — Ну ты и водохлеб, — мужчина скривил губы в усмешке, откинулся на спинку стула, наблюдая за довольной, аки стадо слонов, невестой, — наверное, прикажу поставить в твою комнату пятилитровую бочку. «Что? Комнату? Не чулан, не подвал, а комнату?!» — пронеслась в голове шокирующая новость, изумительная до того, что возникали сомнения в действительности и собственном трезвом рассудке. Но Гермиона промолчала. Завтрак прошёл в тишине.       — Значит так, слушай меня и запоминай, — строго отчеканил Драко, придвинувшись поближе на случай ненужных ушей у стен, — сейчас мы идем к Волдеморту. Что он хочет — я даже предположить не могу, поэтому держись рядом со мной. Если к тебе лично не обращаются — молчи. И морально готовься к парочке Круциатусов, за ним не заржавеет.       — Он ведь приказал не трогать меня, — пораженно вскинулась Гермиона.       — Как приказал не трогать, так и убьет собственными руками. Пошли, хватит болтать. Колдунья безмолвно выплыла из-за стола и потянулась вслед за женихом, прокручивая единственную мысль с чертовским недоумением. В одном из многочисленных коридоров любопытство победило здравый смысл, и Гермиона осторожно начала:       — Слушай, почему ты так волнуешься за меня? Ведь если меня убьют, никакой свадьбы не будет, ты через пару лет спокойно женишься на Гринграсс, или Паркинсон, или кто там у тебя.       — Убьют тебя — убьют меня, и наоборот, неужели ты ничего не понимаешь? Мы на всю жизнь связаны с тобой, пора бы смириться, — выпалил Драко. — И я, кажется, уже объяснял: ты грязнокровка, но ты моя грязнокровка, и я несу ответственность за тебя, за твою жизнь, а не всякие там Забини. Гермиона коротко кивнула и замолчала. Впереди, в небезопасном мраке, в сырости и скверне, виднелась огромная дубовая дверь. Чародейка громко сглотнула: там восседал Тёмный Лорд.