***
Дрожащие пальцы медленно проходятся по платиновым волосам, неожиданно впиваются в пряди с такой силой, что кажется, будто вырвать клок приятного шелка — проще простого. Драко корчится от беззвучного страшного чудовища где-то внутри диафрагмы, старательно закусывает новенький, хоть и несколько примятый фрак. Чем он думал? В какой точке земного шара находилось его трезвое кристальное сознание в момент позорного слияния плоти? Малфой, этот беловолосый красавец, уставший и неопрятный, растерянный и слабый, прикрывает холодные стекляшки глаз. Усмехается краешком губ. Юпитер загадочно перемигивается с Венерой на тёмном сапфировом полотне, и Драко невольно злорадствует, ведь им никогда не быть вместе и не сойти с собственных орбит. Разного поля ягоды, рождённые для вечного безмолвия. Вовремя одёргивает себя, с ещё большей яростью вгрызается в чернильный рукав костюма. Что за патетический чёрт пробил брешь в кирасе из бесчувствия? Очень и очень опрометчиво. Малфой-младший (если его ещё можно так назвать) широко распахивает свинцовые бездны, отчего-то влажные, слезящиеся. Нет. Нельзя. Он же так долго взращивал этот камень под рёбрами, так долго шлифовал и испытывал на прочность, что же теперь не так? Вспоминает, как с глухим стуком свалилось на мраморный пол тело Нотта, как разом утратили блеск его печальные глаза. Вслед за ним, обезумевшая, опороченная, испуганная, опадает пожелтевшим листом Лавгуд. Это раз. Драко сидит в углу, на низкой резной тумбе, и с мёртвым интересом наблюдает за дрожащей в лихорадке матерью. На подушке то здесь, то там разбросаны некогда изящные, сияющие изнутри красотой и здоровьем белёсые волосы. Нарцисса тянется тонкими руками к балдахину, наматывает прозрачную ткань на запястья, тихо вздыхает. — Осень пришла так незаметно, Драко. Погляди на кружащих вокруг фестралов. Тебе нравится? Малфой с силой ударяет себя в грудь, словно желая остановить гулкое движение из больного четырехкамерного органа. Ему не нравится. То ли оттого, что фестралов в комнате не наблюдалось, то ли от почти что нематериальных конечностей мамы, сквозь которые, как сквозь призму, брызжет резкий неприятный свет. Мама, что бы ты сказала? Твой сын пал духом и телом, неволей женат на грязнокровке, придаётся псевдолюбви и сладострастию. — Я садист и убийца, слуга Тёмного Лорда, я нездоров и немощен. Тебе нравится? Это два. Драко натужно улыбается, выдавливает из себя глухой выдох, прекращает дышать, чтобы перед глазами заплясали чудные черно-красные пятна. Кляксы, любезно спроектированные сознанием, вдруг складываются в знакомое до боли, до страха, до радостного предвкушения лицо. Тонкие змеиные губы, такие же длинные, аккуратно уложенные платиновые прядки, скреплённые сзади заколкой с фамильным гербом. Трость с набалдашником, крахмальные манжеты, а под ними — извивающаяся в конвульсиях рептилия, проходящая сквозь пустые глазницы черепа. Отец передергивает плечами, бесшумно шевелит тонкой нитью чуть выше подбородка. Драко прислушивается. Драко злится. Драко не понимает. Люциус только качает головой, давая понять, что нет, ему не нравится. Не нравится собственный сын. Это три. Звёзды меркнут, опадают во мрак астероиды и планеты, и Малфой глядит в черноту. Чернота разглядывает его в ответ. Они друг другу симпатизируют, находя что-то общее. У обоих, верно, одно и то же навязчивое желание заполнить себя хоть чем-то — страданием, эйфорией, наслаждением, жалким подобием чего-то светлого, присущего не падшим. Драко вытряхивает сор из души, выворачивает её наизнанку, ощупывает гноящиеся ранки тонким аристократическим пальцем. — Боже мой, — шелестит тихий неровный голос из лёгких, — это провал. Что я сделал? Гермиона, — тут всё окончательно цепенеет, обретает невыразимую чёткость и яркость, — Гермиона, прости меня. И игла в который раз вонзается в синюю дорожку вены.Глава 13
29 марта 2017 г. в 19:12
— Отпусти его, или я за себя не отвечаю, — Джинни сковал страх из-за неизвестности того, что Блейз сделает с ее любимым маленьким зверьком, если так зверски избил ее, взрослого человека. Девушка дрожащей рукой подняла палочку и направила ее Забини в голову.
— Тихо, опусти палочку, я не обижу его, — мужчина, стараясь не
делать резких движений, опустил котёнка на пол. Зверёк тут же со всех лап побежал к Джинни, которая все ещё направляла палочку на мужа.
— Экспелиармус! — удар со спины - и девушка уронила палочку. Она в шоке обернулась и увидела Симуса.
— Симус, — тихо произнесла волшебница, не желая верить, что ее товарищ — предатель и сдал ее Забини.
— Прости, Джинни, но ты могла сделать непоправимое. Блейз давно с нами, не раз рисковал жизнью, помогал нам финансово, а самое главное — вчера спас Гарри в лесу, когда тот был ранен.
— Стоп, то есть он — член Ордена? Почему тогда Гарри ничего мне не рассказал? Почему ты молчал, Забини?
— Гарри не знает об этом, мы не сказали, не желая заставлять его волноваться.
— Симус, выйди, пожалуйста… Джинни, слава Мерлину ты в порядке, я так испугался. Я молчал, потому что не было подходящего момента все рассказать. То, что было тогда, — это был не я, честное слово. Точнее я, но моя тёмная сторона, та, маску которой мне приходилось надевать, работая Пожирателем, которую я никогда не хотел показывать тебе. Умоляю, прости меня, не плачь, пожалуйста... Маленькая моя, ты не сможешь вечно бороться одна против всего мира, позволь мне защитить тебя.
— Но я люблю Гарри, он защитит меня.
Блейз сжал кулаки, и вена на его шее дернулась, но с места он не сдвинулся.
— Давай не здесь, я кое-что скажу тебе, когда вернёмся в поместье.
— Я не хочу туда, я хочу быть здесь.
— Сложно отпустить, когда ты подобралась настолько близко. Я совершил ошибку, но готов снова и снова совершать поступки, которые искупят мою вину. Пожалуйста, Джинни, дай мне второй шанс. Несколько дней ты вообще меня не увидишь, обещаю, — на одном дыхании выпалил Блейз. Из глаз Джинн неконтролируемо потекли слёзы: она беззвучно заплакала, руки предательски задрожали.
— Пойдём, твоему малышу нужно найти местечко поуютней, — Забини мягко положил руку на плечо жене, подтягивая ее к себе для трансгрессирования.
Молодая пара достигла ворот поместья. Мужчина открыл дверь и пропустил Джинни вперёд. Девушка на ватных ногах зашла в дом. Стены, заставившие ее вытерпеть столько боли, вызвали её новую волну, и она опять заплакала.
— Джинни, — Блейз тихо подошёл сзади и положил руки на плечи любимой. Хотелось обнять ее, успокоить, но один неверный шаг — и пропасть между ними станет непреодолимой. Волшебница стояла и плакала, не пытаясь избавиться от ненавистных рук, сил для борьбы и сопротивления не осталось совсем. — Пора тебе побыть слабой... А насчёт Гарри… Он тебя очень сильно любит, ты — самое дорогое, что у него осталось, и если тебя поймают снова, он не вытерпит, полезет на рожон и тогда точно погибнет.
К горлу Джинни подступила новая порция рыданий. Ненависть к Блейзу сменилась на очень странное чувство, она впервые увидела в нем взрослого мужчину, а не высокомерного злого мальчишку.
— Посмотри на меня, Джинни, — Блейз подплыл стремительным снежным барсом, невесомо коснулся плеча. — Осуждаешь? Я убиваю не ради удовольствия, не ради каких-то социальных привилегий, а для безопасности тех, кого люблю. Я люблю и тебя.
— Ты лжешь, — тихо и оттого угрожающе отчеканила Джинни, вмиг превратившись в холодную бесчувственную глыбу. Или ей так показалось? — Прикажи Тёмный Лорд привести меня к нему, пытать всю ночь, безжалостно, беспощадно… Ты бы сделал это?
Девушка ловко вывернулась, выскользнула из крепких рук нелюбимого мужа и направилась к широкой гладкой лестнице, разветвления которой вели на второй, ещё не исследованный этаж. Шаг — ступень, поскрипывая, легонько выгнулась. Ещё шаг — непонимающий бессмысленный взгляд уперся в затылок, словно пытаясь просверлить черепную коробку, желая добраться до самого мозга. Последний — в спину прилетело острое, хорошо заточенное лезвие. Миссис Забини стремительно побледнела, и пламя волос стало ещё более ярким, красочным, насыщенным. Сомкнула лопатки, передёрнула плечами, но острия, вопреки ожиданиям, не нашла.
— Что ты сказал?
Блейз решительно ступил навстречу, чётко и ровно сказав:
— Нет.
И что-то натянутое порвалось внутри.