***
Спустя месяц — Мистер Забини, Вы обвиняетесь в неоднократном использовании непростительных заклятий, службе Тому-кого-нельзя-называть и многочисленных убийствах. Вы признаёте свою вину? Блейз, до этого походивший на бесчувственную мраморную статую, поднял глаза на волшебников и волшебниц, упивающихся его видом. Они будто бы желали разглядеть то, о чём он думает, что скрывает за тонкой стенкой черепной коробки. Но, увы, этот мужчина умел хоронить переживания тихо и без панихид. — Признаю. — Ваш товарищ, мистер Малфой, обвиняется в тех же деяниях. Господин Малфой, Вы признаёте свою вину? Драко поёжился, потому что всё внимание, до этого принадлежащее Блейзу, свалилось ему на плечи. Судьи хотят разбить его. Судьи хотят запереть его. Но разве судьи бы пошли против, не возглавь он восстание? Извечная человеческая природа. — Признаю. Артур возмущённо стукнул кулаком по колену и молниеносно вскинул руку, словно боялся, что кто-то успеет высказаться до него. — Разрешите мне слово, господин судья. Господа Малфой и Забини действительно долгое время служили Тому-кого-нельзя-называть, но около полугода до его падения перешли на нашу сторону и отважно сражались со своими бывшими союзниками. — Мы примем это к сведению, — последовал холодный ответ, — мистер Уизли, присаживайтесь. Если больше нечего добавить, суд удаляется… — Постойте, господин судья! — раздался голос Драко. — В день последней битвы, когда я был на волосок от смерти, Блейз спас меня, убив Нагайну мечом Гриффиндора. В зале зашептались. Никто не мог поверить, что меч Годрика Гриффиндора явился бывшему слизеринцу. Выдумки! Ложь! Поклёп! — Но как это возможно? Все мы из истории знаем, что меч Годрика Гриффиндора является лишь истинным гриффиндорцам, коим Вы, мистер Забини, совсем не являетесь. У Вас есть доказательства слов Вашего товарища? — Сожалею, нет. У меня практически нет воспоминаний с того дня, я только помню, как в последний момент убил змею, а до и после — пустота. — У меня есть, — снова выступил Драко, — можете взять из моего пиджака воспоминания об этом. Присяжные переглянулись. Самый молодой из них подошёл к Малфою и взял у него флакон с воспоминаниями, яркими и режущими глаза, будто солнце в колбе. Главный судья вылил содержимое в омут памяти и сам погрузился в него. Блейз вскинул брови, точно спрашивал, зачем и ради чего Драко это делает. Но ответ он знал загодя: они друзья. Настолько, что разделят плоть и кровь, печаль и ненависть, обвинение и наказание. Только последнего для Блейза Малфой не хотел. Всё будто бы было предрешено, но пять минут тянулись вечно. Наконец раздался взволнованный голос судьи: — Мистер Забини, Вами был проявлен потрясающий героизм. Впервые за всю историю меч Годрика Гриффиндора попал в руки к слизеринцу, это потрясающе. Безусловно, это говорит о Вашем необыкновенном мужестве и добром и храбром сердце. Освободить господина Забини из-под стражи в зале суда! Коляску Блейза вывезли из-за трибуны, освободили мужчину от наручников и вручили ему обратно костыли. Забини опёрся о них и встал на свою единственную ногу — после сражения другую пришлось ампутировать, чтобы яд Нагайны не поразил весь организм. Медики, которых поднял на уши Драко, сделали всё возможное для того, чтобы пострадавший выжил. И всё удивлялись, как это Малфой успел переправить товарища так быстро. То, что он гнал на немыслимой скорости, превышающей отметку в двести сорок, осталось несказанным. — Я хочу сказать своё последнее слово. Драко Малфой сделал едва ли не больше, чем мы все вместе взятые. Ведь если бы он не начал самым первым собирать оппозицию, с нами бы не было в тот день столько повстанцев и Тёмный Лорд до сих пор бы жил. — Хорошо, мистер Забини, я приму к сведению и Ваши слова. Суд удаляется для вынесения приговора. Раздался стук, оповещающий о конце судебного разбирательства. — Спасибо, — проговорил Блейз, всё ещё не веря в своё спасение. Он схватил Драко за рукав и притянул наглого светловолосого к себе, а после сжал в объятиях так сильно, как позволяло здоровье. — Да иди уже, — отмахнулся Драко, не сумев сдержать улыбки и взглядом указывая на счастливую, обливающуюся слезами миссис Забини. — Удачи, Малфой. Я с тобой, — напоследок сказал Блейз. Стоило ему только отойти на пару метров от кафедры, Джинни крепко, будто дьявольскими силками, обвила его торс и принялась покрывать всё лицо поцелуями. Забини улыбнулся и ласковыми движениями вытер слёзы с её лица. Драко отвернулся и неслышно вздохнул: повезло, что нет Гермионы. Иначе бы он просто разнёс здесь всё в труху, лишь бы жена не волновалась о нём. — Прошу минуточку внимания, — по залу раздался стук судебного молотка. — Ввиду всех услышанных сегодня обстоятельств, суд постановил: господина Драко Люциуса Малфоя признать виновным и заключить в Азкабан на два года. Судебное заседание закончено. Все как один встали со своих мест и двинулись к выходу. К Драко подошли два аврора — Малфой спокойно поднялся и пошёл за ними, будто так и нужно. На Блейза даже не поглядел. — Пойдём, милая. Я хочу ещё кое-куда заглянуть. Супруги Забини вышли из здания суда и трансгрессировали. Сердца их были переполнены непонятной тревогой.***
Годрикова впадина встретила влюблённых знакомым пейзажем. Десятки аккуратных домов, мощёная улочка и поникшие растения в цветочных кадках. Они чувствовали. Печально трепетали деревья, высаженные вокруг большого готического здания, явно приходившимся жителям мавзолеем. Забини прошли по затоптанной дорожке и остановились у старого надгробия «Светлой памяти Лили и Джеймса Поттеров». Могилу украшали свежие колдовские розы цвета пепла. Джинни смотрела на крохотные бутоны и считала стуки сердца. Мучительный орган загрохотал ещё чаще, когда девушка обернулась: буквально в метре высилось новое надгробие. «Светлой памяти Гарри Поттера»Гарри Джеймс Поттер
(1975–2000 гг.)
Примерный сын.
Друг.
Союзник.
Защитник и воин.
Ноги Джинни подкосились. Она не выдержала и отвернулась к Блейзу, зарывшись в пахнущую Министерством рубашку. Лицо разъедали противные солёные потоки. Но что ей сделать? Как забыть это? Забини крепко обнял супругу и ласково погладил по волосам. Чуть поодаль от могилы Поттеров, в тени деревьев, стояло другое, вытесанное из грубого камня надгробие:Жан-Клод Делакур.
Прекрасный отец.
Великий воин.
Блейз прикрыл глаза и с несколько минут простоял так — недвижимый, каменный и неживой. Джинни вздрагивала от рыданий и не могла, просто не могла заставить себя не смотреть на эпитафии Делакура-старшего и Мальчика-который-выжил. На могильном камне Жана-Клода лежал огромный букет белоснежных орхидей, которые ветер грустно трепал по нежным лепесткам. Что делать? Стоять. Думать. Вспоминать. И никогда не забывать их. Блейз взял жену за руку и трансгрессировал в поместье.***
Спустя полгода — Я с тобой, милая, держись! В одной из палат родильного дома рожала миссис Забини. Её грудь разрывалась от криков, всё лицо покраснело от напряжения, и по нему текли слёзные дорожки вперемешку с потом. Блейз сидел рядом и крепко сжимал её руку, как-то нервно усмехаясь. Если бы кто-то дал себе труд приглядеться, то заметил бы, как правый глаз темноволосого подрагивает. Мужчина переживал всё происходящее очень чутко и был, казалось, близок к истерии. Вдруг крики прекратились — Джинни сделали укол, и она провалилась в крепкий сон. — Мистер Забини, выйдите, пожалуйста. Блейз послушно поднялся и вышел из палаты. Не хватало ещё спрашивать, зачем им понадобилось его выставить! Ух, ну и насмотрелся! Кажется, прошло ещё минимум шесть, а то и семь часов — мужчина потерял счёт времени. Просто сидел на табурете и раскачивался из стороны в сторону, что-то бормоча себе под нос. За всё то время, что пришлось коротать в клинике, Блейз смог открыть в себе недюжинный талант к политике и написанию шуток. Иногда медсёстры встревоженно переминались рядом, предлагали воды или чего покрепче, но Забини только усмехался и продолжал рефлексировать. Видел бы его Драко! Обхохотался бы — и только! Наконец из палаты вышел врач и произнёс столь важные, долгожданные слова: — У вас богатырь, три с половиной килограмма, — и отдал Блейзу спящего младенца в белоснежной пелёнке.