Возвращение Основателей

Годрик в очередной раз взмахнул палочкой, накладывая заклинание. У него уже болело запястье, но нельзя было допустить, чтобы кто-то с картин доложил директору о нежданном госте. Ему казалось, он уже произнес зубодробительную формулу не меньше пятидесяти раз, а ведь предстояла еще дорога обратно… Дамблдор всегда выбирал в качестве паролей какую-нибудь сладкую гадость. Пробормотав «карамельная тянучка», Гриффиндор дождался, пока горгулья отъедет в сторону, и ступил на лестницу, положив свободную руку на рукоять меча — так было спокойнее. Меньше, чем через минуту, он уже стоял на пороге директорского кабинета. Мгновенно выпущенное заклинание поразило все портреты в комнате, и они застыли, как маггловские фотографии. Мужчина потратил еще несколько минут, чтобы разобраться с контуром опознавательных чар, которые могли сообщить хозяину о незваном госте постфактум. Убедившись, что все чисто, он наконец прошел внутрь. Феникс издал тревожный вопль. — Заткнись, курица, — бросил Годрик, подходя к шкафу и сдергивая с него Распределяющую Шляпу. — Что… что вы делаете, молодой человек? Кто вы такой? Как вы… — Замолчи! — рявкнул Гриффиндор, потрясая Шляпой. — У меня не так много времени, чтобы слушать твои вопли, старая кошелка. Ты была создана не для того, чтобы петь песни! Как смеешь ты кричать на своего создателя?! — Годрик? Ты? Но как… — Как я уже сказал, у меня не так много времени, а ты ответишь на все мои вопросы. — Что нужно-то? — примирительным тоном спросила Шляпа. — Для чего тебя создавали основатели? — Чтобы распределять детей по факультетам. — А ты что делаешь? — Распределяю детей по факультетам. — Неужели?! — снова повысил голос Годрик. — И что на моем факультете делают рыжие Уизли в полном составе? Что там делает Лаванда Браун? Гермиона Грейнджер? А почему Дафна Гринграсс учится на Слизерине, хотя у нее разве что не на лбу написано, что она настоящая воительница? — Да что ты пристал? — буркнула Шляпа. — Поставь меня на стол, неудобно разговаривать, когда ты мной в воздухе трясешь. Нет! Нет-нет-нет! Не нужно демонстрировать мне свой меч, не нужно! Я распределяю так, как мне сказали. Мне сказали: храбрых воинов, твердолобых и недальновидных — в Гриффиндор; рассеянных высокоинтеллектуальных социопатов, открывателей нового — в Равенкло; тихих и дружелюбных, заботящихся о других — в Хафлпафф, а хитрых высокомерных гадов, умных и изворотливых — в Слизерин. Викинг уперся ладонями в стол и теперь нависал над съежившейся Шляпой, глядя на нее сверху вниз. — И? Падма Патил теперь — рассеянный высокоинтеллектуальный социопат? — Это ей больше подходит, чем все остальное! — А лучшая ученица школы — недальновидная и твердолобая? — Но храбрая же! И я предлагала ей Равенкло! — А ты не должна им ничего предлагать! — заорал Гриффиндор. — Ты должна оценивать всю их сущность, их таланты, их намерения, и направлять их на нужные факультеты! И распределение по факультетам основывалось не на качествах, а на предрасположенности к магическим искусствам! — Что мне сказали, то и делаю, — нахохлилась Шляпа. — Не было его, значит, тысячу лет, а теперь пришел и кричит на меня! — В смысле «что мне сказали»? — наконец осознал Годрик. — Кто сказал? — Директор, — Шляпа говорила обиженным тоном. — Кто ж еще? — И директор Дамблдор… — Почему Дамблдор? — удивилась Шляпа. — Каждый директор говорит, как нужно распределять детей. — Подожди, — Гриффиндор наконец выпрямился и теперь задумчиво потирал подбородок. — И давно так? — Триста лет. Или четыреста. Я не помню. — А что тебе сказал последний директор? Что хотел Дамблдор от распределения? — Дамблдор? А зачем тебе это? — поинтересовалась Шляпа, медленно отползая на другой угол стола. — Знаешь, я совершенно не хочу об этом говорить! Давай поговорим о тебе. Ты хочешь что-нибудь обсудить? Какую-нибудь моральную травму? — Моральную… что? Подожди! — Годрик схватил Шляпу в последний момент, когда она почти свалилась со стола. — Расскажи, что тебе сказал директор! Как ты распределяешь детей? — Распределяю, и все. Как надо распределяю. — Если не расскажешь, я использую вот это, — он ткнул Шляпе в нос рукоять меча, — чтобы завершить твое существование, — мужчина взглянул на часы: отведенные ему десять минут подходили к концу, а повторять заклинание без перерыва было слишком опасно — портреты могли застыть навсегда. — Говори! — Я не хочу, — упорно отнекивалась Шляпа. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как ты думаешь, сколько раз сгорал этот феникс? — Я, Годрик Гриффиндор, твой создатель, один из основателей Хогвартса, требую от тебя ответа! — взревел викинг. — Отвечай мне, как велел тебе распределять детей последний директор, Альбус Дамблдор! — Нет! — отрезала Шляпа. Годрик бесшумно извлек из ножен меч. Он не ожидал, что придется применить его, но сейчас требовалось вытянуть информацию из артефакта как можно быстрее. Шляпа завизжала так, что у мужчины почти заложило уши. — Положи меня! Положи меня на место сейчас же! А-а-а-а-а! Ты всегда был самым ненормальным из вашей четверки! Не смей! Все равно я ничего не скажу! Убери это! Ты просто больной на голову! Если ты меня сейчас же не положишь, я… что это? Гриффиндор выругался — прозвучавший звонок означал, что у него осталось две минуты, чтобы узнать то, зачем он пришел. Было ясно, что угрозы на артефакт не подействуют. — Ладно, успокойся, — он вернул Шляпу обратно на шкаф и раздраженно засунул меч обратно в ножны. — Почему ты так не хочешь рассказать мне о распределении? Шляпа замялась, ее поля колыхались, пока она напряженно размышляла о чем-то. — У меня мало времени, — напомнил викинг. — Я ведь основатель Хогвартса и твой создатель, я тоже имею некоторые права. — Это все директор, — Шляпа отвернулась, ее голос теперь звучал скрипуче и чуть приглушенно. — Он сказал, чтобы я никому не говорила о распределении. — Вот ублюдок! — А я о чем говорю, — согласно покивала она. — Но рассказать я ничего не могу, сам понимаешь — Ровена зачаровала меня так, чтобы я беспрекословно слушалась директоров. — Чего же он добивается? — Откуда я знаю? А вот в ваше время… Портреты вот-вот должны были ожить. — Ну ладно, — примирительно сказал Годрик. — Спасибо хоть за это. А ты случайно не знаешь, почему дверь в гостиную Равенкло все еще открывает дверной молоток? — Случайно знаю, — усмехнулась Шляпа. — Ровена была сильной волшебницей, не нынешним магам с ней тягаться. — Ясно. Ты мне точно ничего не можешь рассказать? — Рассказала больше, чем должна. Директор о твоем визите не узнает, иди уже. Кивнув на прощание Шляпе, Гриффиндор решил поддаться искушению и порыться в вещичках Дамблдора. Потребовалось десять секунд, чтобы мельком осмотреть каждый ящик его стола. Закончив, мужчина выскочил из комнаты и притаился за дверью. Меньше, чем через минуту раздался шорох и тихое бормотание: портреты очнулись. Убедившись, что директора не пострадали, он отправился назад. С утра вся школа стояла на ушах. Кто-то из старост узнал о происшествии, и теперь старшие передавали информацию младшим. Большой Зал напоминал разгневанный улей. Преподавательский стол выглядел не лучшим образом. Вектор и Синистра, знающие не больше школьников, пытались выведать информацию у расстроенной Помоны. Трелони потрясала кубком и предрекала всему Хогвартсу скорую гибель. Флитвик, как всегда стоящий на своем стуле, угрюмо ковырялся в тарелке, изредка поглядывая по сторонам, а Макгонагалл, кажется, за ночь постарела на десять лет. Только Дамблдор выглядел так же, как обычно. Годрик протиснулся мимо Авроры к своему месту рядом с Салазаром. Тот что-то вполголоса обсуждал со Снейпом, оба выглядели ужасно измотанными, под глазами у них залегли темные круги. — Что случилось? — Полагаю, Минерва, — зельевар произнес имя коллеги так, как будто оно было ругательством, — решила сообщить своей любимой ученице о случившемся ночью. Правда, ей хотя бы хватило ума заменить страшное проклятие на распространение вышедшей из-под контроля инфекции из-за какого-то зелья, — он скривился. — По крайней мере, сейчас здесь нет авроров. Мисс Грейнджер, видимо, посчитала нужным рассказать об этом своим друзьям, а те передали информацию дальше. Удивительно идиотский поступок, но вполне в духе их львиного факультета. Если вы еще не знаете, ваш коллега обнаружил проклятую лестницу. — Лестницу обезвредили? — Разумеется, — Слизерин сосредоточенно пытался подцепить вилкой куриное крылышко, которое, кажется, уползало от него по тарелке. — Директор Дамблдор, — зевок, — обезвредил, — зевок, — Мерлин, мне нужно поспать. — Нам еще проверять всех магглорожденных и полукровок, — заметил Снейп. — Я могу дать вам зелье бодрости, если хотите, но у него есть побочные эффекты. — Есть подозреваемые? — Пока нет, — Снейп нахмурился. — Почему вы так заинтересовались этим происшествием? — В этой школе не происходит ничего интересного, — абсолютно честно ответил Годрик. Зельевар бросил на него уничижительный взгляд и вернулся к молчаливому поеданию какого-то салата. Гриффиндор положил себе омлет с беконом и тоже принялся за еду. Проверка детей затянулась до самого обеда. Дамблдор счел нужным задействовать как можно больше учителей, обучив их нужным заклинаниям, и весь преподавательский состав, кроме Сибиллы и Хагрида, толпился в больничном крыле. У Годрика после ночного приключения все еще болело запястье, и поэтому он поминутно ругался себе под нос. Они с Сали так и не успели толком поговорить, потому что сразу после завтрака директор погнал всех на проверку. Разумеется, с точки зрения Гриффиндора, спешить магам было некуда, но ему приходилось терпеливо дожидаться конца этой довольно скучной процедуры. Наконец, после обеда, когда усталые, но радостные профессора разошлись по своим комнатам, и даже злой, как дементор, Снейп отправился отсыпаться после бессонной ночи, Годрик нашел Слизерина на диване в его лаборатории. При появлении Гриффиндора змееуст принял сидячее положение и протер глаза. — Ну что? — Ничего, — развел руками Годрик. — Пару веков назад директора решили, что имеют право вмешиваться в церемонию распределения. К сожалению, Шляпа не может ни ослушаться их приказа, ни разглашать информацию. — Нам нужно искать союзников, — Салазар задумался. — Вдвоем мы не можем сопротивляться этой бюрократической машине. Сначала разберемся с Волдемортом и его шайкой, потом с Дамблдором, потом уже с Министерством. — Еще надо узнать, какие именно отношения поддерживают маги с магглами и их правительством. Можно начать с учеников и их родителей. Малфои? Гринграссы? Боунсы? — Малфои — потенциальные пожиратели. Вот к Гринграссам нужно присмотреться, а еще навестить леди Боунс. Она глава магического правопорядка и имеет вес в обществе. — Малфои — эгоистичные ублюдки. Они сделают то, что для них выгоднее, а идея чистоты крови сейчас идет в этом списке на последнем месте. Их род вырождается, уже несколько поколений — только один ребенок, и все. Если и дальше так пойдет, через сто пятьдесят лет о Малфоях можно будет забыть. — Неужели Волдеморт этого не понимает? Даже в наше время маги время от времени разбавляли свою кровь. Блэки — прекрасная иллюстрация того, к чему приводит идея чистокровности. Прямых наследников нет, последние представительницы — в родах мужей. — Да, жаль, что их род вымер, — вздохнул Годрик. — Я, когда был в кабинете директора, кое-что осознал. Дамблдор, очевидно, попал под какое-то проклятие, да? — Наверное, не зря же он с начала года мумию изображает. — Тебе не кажется, Сали, что его покусал крестраж? — Механизм защиты? Может быть, даже очень похоже на то. Но как ты можешь быть уверен? — Помнишь те артефакты, которые нам Певерелл показывал? Слизерин ненадолго задумался. — Универсальная палочка, камень некроманта и бессрочная мантия-невидимка? Да, помню, невероятно мерзкие вещички. — Знаешь, что я нашел в ящике стола Дамблдора? — Годрик выждал паузу для эффекта. — Воскрешающий камень! Точнее, не сам камень, а кольцо, в которое этот камень был вставлен. Причем кольцо восстановлению не подлежит и очень сильно напоминает то, что, как ты рассказывал, остается от уничтоженных крестражей. — То есть Дамблдор знает, и не только знает, но и ищет эти игрушки. — Да, и, похоже, успешно. Но не это главное. У Волдеморта, похоже, мания величия. Диадема Ровены, кольцо с камнем некроманта — это все довольно известные артефакты. — И? Ты предполагаешь, что и остальное — тоже что-то похожее? Думаешь, он сделал крестражом твой короткий меч? — Он бы не смог вытащить его из Шляпы, — уверенно проговорил не заметивший сарказма Годрик. — Нужно свято чтить все ценности моего факультета, чтобы это сделать. — Хорошо, давай составим список легендарных артефактов. Это будет уже хоть что-то, хотя это довольно сильное утверждение, учитывая, как мало фактов нам доступно. Пока Гриффиндор рылся в стеллажах в поисках чистого пергамента и пера, Салазар снова улегся и задремал, а потому чуть не подскочил от скрежета, с которым викинг волочил за собой по полу тяжелое кресло. — Ты что, не мог использовать чары левитации? — поморщился Слизерин. Голова ужасно болела: он не спал всю ночь, а действия зелья бодрости уже прошло, что только усиливало симптомы. — Зачем лишний раз тратить магию? — удивился Годрик. — Мне и так не трудно. К тому же я тебя разбудил. Не спи, я буду записывать. Следующие полчаса маги провели, вспоминая всевозможные зачарованные и просто известные предметы. — Шестьдесят три, — викинг поморщился. — И это только то, что мы вспомнили самостоятельно. Наверняка наши вещи тоже сейчас считаются легендарными артефактами. Хельга всюду таскала с собой эту чашу с непонятными свойствами, давай я ее запишу. Что насчет тебя? — Да у меня ничего такого не было, — Салазар нахмурился и ненадолго замолчал. — Зато Ричард постоянно носил доставшийся нам от отца медальон со змеей. И сын его потом тоже его носил. — Ладно, его тоже запишу. Так, Чаша Мерлина, Скипетр Мерлина, Ларец Мерлина… — Мне кажется, Мерлин не особо утруждал себя придумыванием названий для своих изобретений, — усмехнулся Слизерин. — Кроме Эскалибура, разумеется, но это всего лишь детская сказка. — Точно, нужно записать еще и Эскалибур. — Ты вообще меня слушаешь? Говорю же, это всего лишь сказка. — Ты уверен? — Я уже ни в чем не уверен, но твой список уже включает шестьдесят пять предметов, и не нужно превращать их в шестьдесят шесть. Какое-то нехорошее число получается, тебе не кажется? Годрик нехотя кивнул и свернул пергамент. — Я схожу в библиотеку и попытаюсь найти информацию о всем, что мы вспомнили. И еще, может быть, дополню список. Ты пока поспи, а то ты выглядишь совершенно ужасно. Салазар не удостоил друга ответом и просто отвернулся к стене, устраиваясь поудобнее. Ему удалось проспать всего пять часов — потом его разбудил Гриффиндор, который за это время успел проделать колоссальную работу. Он убрал из списка уже уничтоженные или перекочевавшие за границу предметы, а также те, которые нельзя было сделать крестражами из-за индивидуальных свойств, добавив те, которые появились уже после их рождения. Список сократился до двадцати четырех наименований, с которыми уже можно было работать. — Сейчас будем медленно добывать нужную информацию, а на зимних каникулах отправимся разыскивать все эти предметы, — Слизерин постучал палочкой по пергаменту, — но нужно подготовиться заранее. А еще стоит проявить излишнюю осторожность: теперь Дамблдор не спустит с нас глаз. Годрик? — он поднял глаза. — Серьезно? Неужели ты не можешь и дня обойтись без этих дурацких тренировок с мечом? Дуэли с холодным оружием давно отменены, ты все равно не сможешь использовать меч в бою. — Я не собираюсь терять форму, — отозвался викинг. — Создай мне голема, пожалуйста. Салазар выругался, помянув Мерлина и Моргану, но встал с дивана и, пригладив волосы, вытащил палочку и приступил к колдовству. Скоро перед ним на полу закружился еще неоформленный ледяной вихрь, постепенно приобретающий очертания, отдаленно напоминающие человеческие. Еще через пару минут голем был готов, а в комнате заметно похолодало. — Нападай на него, — Слизерин махнул рукой в сторону разминающегося викинга, — но не убивай и остановись, если он получит слишком серьезные раны. Годрик, у тебя примерно час, потом он рассыпется. Закончив с големом, который, громко топая и оставляя на камне мокрые следы, направился в сторону Гриффиндора, Салазар вернулся на диван. Сон как рукой сняло, так что он решил понаблюдать за разворачивающейся схваткой. Тяжелый, медлительный голем не мог угнаться за быстрым и проворным викингом, который отложил палочку и теперь ловко наносил ледяному монстру удар за ударом. Внезапно со стороны зала послышался какой-то шум. До двери было буквально три шага, поэтому Слизерин заставил себя встать и пойти проверить, что же именно там произошло. Возможно, ему просто показалось, но необходимо было удостовериться. Змееуст осторожно приоткрыл дверь, бесшумно скользнул внутрь и притаился в тени. Сейчас он был скрыт за собственной статуей, которая, по правде, мало походила на оригинал, и не мог видеть, что происходит в другом конце зала. Поэтому он медленно обошел каменную скульптуру, на ходу доставая палочку. Салазар Слизерин на своем веку повидал многое, и мало что могло его по-настоящему удивить. Но источник неясного шума удивил его, и нельзя было сказать, что это удивление было приятным. На пороге зала — видимо, они воспользовались тем запасным выходом, который мужчина нехотя построил и никогда не использовал, — стояли не менее удивленные Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер.