Супермассивная Чёрная Дыра

Вы никогда не замечали, что жизнь сама по себе несправедлива? В ней редко что идёт так, как хочется тебе. Не прилагая усилий ты ничего не получишь, но иногда даже тяжкий труд не окупается. Ты можешь рвать задницу ради человека, терпеть издёвки, пошлые закидоны в свою сторону и жертвовать своей шкурой, только бы угодить этой суке. А эта самая сука находит себе парня на стороне и лижется с ним в подворотне. Впрочем, Фудоу не злился: пусть себе целуются, трахаются — парню уже не было дела до этого. Он кивнул, когда Сакума жестом попросил его молчать, и тихо удалился. Плевать. Времени с того момента, как Акио без ведома родителей выбрался на поиски Коджироу прошло немного. Может быть, они ещё спали. Фудоу быстро дошёл до дома и бесшумно забрался в свою спальню. Любопытно, но дверь в его обитель была раскрыта. Тёмноволосый приоткрыл её и увидел свою мать. Она сидела на кровати Акио и тихонько плакала. Заметив своего сына, она печально улыбнулась, пытаясь стереть вновь подступающие слёзы. Парень подошёл к ней и взял за плечи. — Что стряслось? Мать всхлипнула. — Я зашла… п-проведать тебя, а т-ты куда-то ушёл, и вдруг… пришло с-сообщение, и… Она не смогла продолжить. Дыхание сбилось и женщина снова разрыдалась. Фудоу обнял мать, а за её спиной взял телефон и открыл папку входящих сообщений. Последнее, пришедшее около двадцати минут назад сообщение было от отца.

Извини, что ушёл, не предупредив. Я вернусь. Наверное. Будьте сильными и счастливыми.

Что? Что это значит? Будьте сильными и счастливыми? Как будто он не знает, что мамино счастье заключалось в семье. В вечерах, проведённых за вкусным ужином и обсуждением достижений за день. В поцелуях в лоб на ночь и тёплых объятиях. Разве может всё это быть без него? Что за эгоизм? Фудоу так разозлился, что с силой сжал телефон в руке. Он отпрянул от матери и посмотрел ей в глаза. — Всё будет хорошо. Иди и поспи. Он вернётся. Но прошёл день, два, три. После занятий в Тейкоку Акио сразу же мчался домой, оставляя в недоумении Кидоу, Генду и Сакуму. Мама практически не выходила из спальни. С каждым днём она чувствовала себя всё хуже и хуже. Парень готовил еду и приносил ей в комнату. Акио был уверен, что она у него получалась неважная, но мать с удовольствием съедала каждую ложку. Спустя ровно неделю, воскресным утром женщина наконец-то выбралась из своей спальни и приготовила на завтрак яичницу. Фудоу, не спавший всю ночь, почувствовал приятный запах и спустился на кухню. Завтрак мог бы пройти в тишине, если бы её не разорвал противный звонок в дверь. Мать едва улыбнулась, ожидая увидеть любимого мужа, но за дверью их встретили несколько полицейских. Они спросили разрешения войти, но Акио почувствовал, что из этого разговора ничего путного не выйдет. Несколько мужчин прошли в гостиную и сели на диван. Мать и сын расположились напротив в креслах. Один из полицейских вынул из кармана куртки фотографию человека. Разглядев её получше, Фудоу узнал своего отца. — Да, это… мой муж, — стараясь сохранить твёрдость в голосе, сказала мама, — Что стряслось? Мужчины переглянулись, затем тот, что протянул фото, заговорил: — Его обнаружили вчера поздно вечером на загородной стройке. Все улики указывают на самоубийство. Он застрелился, мэм. Примите мои соболезнования. Женщина бросила попытки стойко держаться и снова разрыдалась. Акио словно ударили по голове. Он уже не слышал бессвязных возгласов матери, да и вообще что-либо. В его ушах стоял непонятный писк. Глаза широко раскрылись, а ладони, по привычке сжатые в кулак, расслабились. Само… убийство? Почему? Почему он проявил трусость именно в тот момент, когда всё в кои-то веки начало налаживаться? Почему он не продержался ещё немного? За что? Фудоу вскочил и, не помня себя то ли от горя, то ли от злости, выскочил на улицу. Он бежал вперёд до тех пор, пока его лёгкие, казалось, не разбухли до размера цистерн. Парень остановился и упал на колени. Ноги принесли его в лес, к футбольному полю. Стиснув зубы, Акио сжался, упёршись головой в свои колени. Почему ты не был таким сильным, каким должен был быть? Зачем ты возложил это на свою жену и раздолбая-сына? Сына. В голове промелькнула сцена: маленький Фудоу, обнимая плачущую мать, даёт себе обещание стать сильнее, чтобы оберегать свою семью. Что же из этого вышло? Акио не сделал ничего. Он лишь зациклился на том, чтобы казаться «непрошибаемым». Парень хотел, чтобы его боялись и уважали. Этого он добился. Тёмноволосый получил уважение среди друзей и одноклассников. И при этом прибавил проблем семье, которая и так была сыта ими по горло. Это он виноват. Из-за него отец совершил такой поступок. Теперь ещё и мать на грани болезни, не дающей ей встать с постели самостоятельно. Ключевая проблема — Акио. Парень закричал, срывая голос, от бессилия и осознания того, что он делал не так больше пяти лет. Голова стала свинцовой, и Фудоу упал на землю, вырывая куски травы с корешками. Сзади него вдруг раздался голос, который парню сейчас хотелось слышать меньше всего. — Ты чего, Фудоу? Пальма нагнулся к лежащему на земле Акио. — Ты в порядке? Не понимая, что делает, тёмноволосый резко замахнулся и ударил Кидоу кулаком прямо в челюсть. Юуто не успел опомниться, как озверевший Акио подскочил и снова замахнулся, попав ему промеж очков. В пылу борьбы ребята не увидели, как подскочили к высокому обрыву с острыми камнями на дне. Заметив это, Пальма схватил Фудоу за ворот и с силой отбросил подальше от края. Акио приземлился на пятую точку и со злобой глянул на Кидоу. — Зачем? — единственный вопрос, мучавший его так долго, — Зачем ты делаешь всё это? Зачем липнешь ко мне, зачем?! — Зачем? — крикнул Юуто, — Ты мне нравишься, блять! Симпатия? Любовь? Это то, чем занимаются Генда и Сакума по ночам? То, что чувствовала мама к отцу? То, что человечество называет своим сильнейшим оружием? Разве можно испытывать к такому беспомощному куску дерьма, как Акио, что-то подобное? Слова Юуто поставили парня в тупик. — Любовь… — тупо повторил он, — Я уже не знаю. Мозги словно отключились. Как в такой момент можно думать о каких-то чувствах? Разве папа прострелил бы себе голову, если бы любил жену и сына? Парень поднялся и, не сказав ни слова, поплёлся назад, домой. К отчаявшейся матери, рассказывающей следователям подробную информацию о отце Акио. Может, она уже связалась со специальными агентами, которые помогут спланировать похороны. А может, она и ручку держать в руке не способна. Фудоу понимает её, и не станет злиться. Вряд ли он вообще теперь будет чувствовать что-то, кроме пустоты. Вакуума, в котором мысли не могут распространяться. Внезапно чья-то тёплая рука схватила запястье Акио, и его татуировки на секунду словно коснулась раскалённая кочерга. Фудоу не придал этому значения и просто одёрнул руку, продолжая плестись в сторону дома. Возможно, Кидоу преследовал тёмноволосого всю дорогу, боясь, что с ним может что-то случится. А может, плюнул ему в спину и продолжил пинать мячик на поле. Не важно. Главное, что он не навязывал свою мнимую помощь и не допрашивал о том, что произошло. Вернувшись домой, Фудоу тупо провалялся на своей кровати до самого вечера, вслушиваясь в практически не прекращающиеся рыдания матери. Он мог бы подойти, утешить или обнять её, если бы знал, что это поможет. Но это вряд ли изменило бы что-либо. Может, не будь он таким чёрствым, и сам бы расплакался. Но его слёзные железы пересохли также, как и чувства, вызывающие слёзы. Даже тихий стук в дверь посреди ночи не заставил его шелохнуться. Заплаканная мама зашла в комнату и опустилась рядом с сыном. — Я понимаю, что… отныне всё будет по-другому, но мы должны, — при этих словах она слегка сжала ладонь Акио, — Быть сильными и… держаться, даже без… Она тихо всхлипнула, но сдержалась. Фудоу поднял на женщину уставший взгляд. Мама улыбнулась. Её улыбка оказалась слишком неправдоподобной, но Акио постарался улыбнуться в ответ. Она поцеловала сына в лоб и удалилась. Фудоу больше не слышал рыданий. Даже его мама поняла, что пора самим заботиться о себе, самим становиться сильными. И только Акио, удушающий себя мыслями о собственной никчёмности, не мог понять столь очевидной вещи.