***
Они просидели до рассвета, почти не разговаривая, в лаборатории гения. Донателло ненавязчиво, но очень тщательно обработал все раны, к которым позволил прикоснуться брат, улыбаясь и чуть не прыгая от радости. Что-то заставило Лео переступить через свои загоны и прийти к нему, и так ли важно, что именно, если это все же произошло. Хотя на задворках сознания, как червяк, копошилась мысль, что стоило бы все же это узнать. Он даже хотел предложить вместе выпить чаю, но осадил себя, решив не торопить события. — Донни, дай мне, пожалуйста, жидкий азот, — Лео улыбался брату уголками губ, чуть склонив голову набок, но глаза оставались ледяными и злыми. Улыбка не трогала их, словно приклеенная и ненастоящая. Гений вдруг вспомнил начало их разговора и отчаянно засомневался в том, что стоит эту просьбу выполнять. — Сейчас, вот тут, кажется, был… Он полез на полку, переставляя склянки и коробки. «Вот как тут быть-то? И отказывать нельзя, и дать… а зачем он ему понадобился?..» — Закончился, — он виновато развел руками, выбирая самый нейтральный выход из ситуации. — Прости, пожалуйста. Я завтра сгоняю ночью на поверхность… — Спасибо, Донни, — Лео поднял голову, к чему-то чутко прислушиваясь. — Доброго тебе сна. И встал, собираясь уходить. — И тебе, — Донателло улыбнулся. — Заходи если что — в любое время. Азот завтра поищу обязательно. Старший кивнул и исчез так же неслышно, как и пришел. «Ой, Лео, твое вот это возведенное в совершенство искусство ниндзя меня заикой сделает!» И только по хлопку двери понял, что заставило старшего так поспешно уйти. Рафаэль.***
Ввалившись домой и еле переводя дыхание, Раф грохнул дверью и сразу же направился на кухню. В голове чуть прояснилось от пробежки по поверхности, но вот внутри лучше не стало — как горело и рвалось все на части, так и продолжалось. — Донни? — он вскинул брови, застав гения у стола с чашкой неизменного кофе. — Ты чего не спишь? Он всмотрелся в рассеянную полуулыбку брата и даже скривился. — Эйприл написала? — С чего ты взял? — Донателло поднял глаза, кивнув в знак приветствия. — Ты только по таким поводам светишься, как начищенный медный таз, — Рафаэль хмыкнул в ответ, залпом вливая в себя банку колы. — Что, сама сказала, что без ума от тебя? — Ко мне Лео заходил, — Донни уставился в лицо своему взрывному брату. — Дал раны осмотреть, поговорили немного… Раф, он сам пришел, понимаешь? Жестяная банка со скрежетом смялась в комок в пальцах красной черепахи. «Ой, понимаю…» — Это хорошо, — как-то отстраненно бросил Раф. — И чего? — Это шаг на контакт, — гений отхлебнул кофе и заговорил сухим тоном, словно убеждая не только брата, но и себя. — Психологи пишут, что подобная перемена свидетельствует об успокоении и принятии фактов произошедшего, готовности выговорить проблему. «Только не у Лео, — Рафаэль сощурился, пытаясь проанализировать поступок старшего брата. — Ой, как бы это не шаг над пропастью или сразу в нее… Засранный и заплеванный идеал вдруг сам попер на контакт. Не верю. Что он задумал?» — Хорошо, — Раф кивнул, повторяя ничего не значащее слово. — Чего он хотел? Донни приподнял бровь. — Жидкий азот попросил. Бешеный ниндзя шумно выдохнул. «Жидкий азот… несложно догадаться, зачем… Лео, что ты творишь-то? Разве, содрав с себя кожу, ты перестанешь думать и чувствовать? Так не получится…» — Не давай, ладно? — он поднял тяжелый взгляд на гения и качнул головой. — А что мне сделать? — Донни досадливо скривился. — Если я откажу, то Лео решит, что мне жалко для него чего-то, или еще что… — А если он в него мордой сунется, пытаясь отмыться? Ты же понимаешь, что он не цветы поливать собрался. Гений шумно выдохнул, сжав в пальцах чашку. Понимал. Конечно, он это понимал. Но как поступить правильно, не знал вообще. Да и не было «правильно» в этой ситуации, которая уже сводила его с ума. Он не знал, как помочь брату, и от этого лез на стену. И вот когда вдруг промелькнул лучик надежды, что все встает на места, Рафаэль бездушно запер у него перед носом ту отдушину, откуда этот свет пролился. — Понимаю, Раф, — раздражение прорвалось сквозь привычное внешнее спокойствие Донателло. — Догадываюсь. Только я не хочу потерять хоть ту нитку контакта, что у меня есть сейчас. Ты ничего не делаешь! Ты просто сидишь и ждешь, когда хоть какие-то силы укажут тебе путь решения, а я не могу потерять эту крошечную зацепку! Я присмотрю за ним, чтобы не натворил бед. — За Лео-то? — Рафаэль даже рассмеялся. — Ты хлопнуть ушами не успеешь, а он уже наделает дел! Это едкое замечание обидело Донни, который и так уже был раздражен этим разговором. Все, что он делает — не так! А Раф вообще с места не двигается, словно ждет какого-то сигнала, пока Лео загоняется и втаптывает себя в грязь, в которой его и так изваляли по самую макушку. Брата вытаскивать надо, а не давать ему сходить с ума одному! Как это можно не понимать?! — Я думал, ты сможешь как-то помочь с этой своей дурацкой любовью! — вспылил он. — А ты только сидишь и смотришь в стену или носишься по крышам, оставив мне все это разгребать! А я чем тут помогу? Это не та тема, на которую я знаю, как разговаривать! Я даже не знаю, что ответить, если он вдруг заговорит обо всем, что с ним произошло! — А что я могу?! — Раф тихо зарычал в ответ. — Он презирает меня! — Ты этого не знаешь! — сорвался гений. — И я не знаю! Вон, у него все меняется за секунду! Позавчера рычал на меня, а сегодня пришел, как ни в чем не бывало! Иди, обними и скажи, как он нужен тебе, посиди рядом… хоть сказки на ночь читай, только не дай ему загнаться! Почему я должен вечно все расхлебывать?! Сделай хоть что-то и ты! — Да он видеть меня не хочет и ясно дал это понять! Далась ему моя любовь, как собаке пятая нога! Я только напоминать буду обо всем! Раф перешел на низкий яростный рык, полный злого бессилия. Дон не понимает! Он не знает того, что Лео Рафаэлю сказал. Не знает, а Раф вот нутром чует, что видеть его сейчас старший не может просто. Может, и хотел бы, раз звал в том проклятом подвале, но просто не может! — Тогда выброси ее в унитаз! — Дон с грохотом опустил чашку на стол. — И будь ему нормальным братом, помогающим выбраться из дерьма! Дай ему хоть что-то из того, что сейчас необходимо и в чем он нуждается! У него тоже сдавали нервы, и сдерживаться сил уже не было. — Раф, прости, — гений выдохнул и зажмурился. — Я сказал не подумав. — Ничего, Донни, — горячая голова как-то странно глянул на него. — Зато от сердца. Он вышел и направился в сторону комнаты Лео.***
Раф не был мастером толкать красивые речи, даже по делу — всегда выходили довольно коряво. Он не знал, что сейчас сказать, подошел и просто постучал в дверь. Ебись все конем. В одном Дон прав — хватит прятаться по углам. Придется переступать и через это. — Лео, это я… «Если пошлет, что делать будем? Топтаться тут до победного? Или выбить ее к чертям? Срать, что Лео там себе надумал, просто подойти и обнять, и держать, пока дергаться не перестанет и не услышит меня…» Дверь распахнулась, и на него внимательно уставились синие глаза. Такие ясные и злые, что Рафаэль чуть не отшатнулся. — Раф? — Лео. Секундное молчание повисло странной пронзительной остротой, резанув, как бритва. В глубине глаз Леонардо Рафаэль увидел что-то странное, но понять это ему никто не дал, быстро задернув холодной равнодушной стеной. Но Раф все же увидел это и вцепился, как бультерьер в свою жертву. Там горело что-то теплое, что-то важное и необъяснимое. Он шагнул к брату и схватил его в объятия, резко прижав к себе и сомкнув руки в замок. Знакомая прохладная кожа. «Мерзнет все так же…» Запах… «Мой мартовский ветер…» Дрожь. «Боишься?..» Скрип зубов… — Лео… Тот неожиданно уперся здоровой рукой Рафу в пластрон и оттолкнул его, отскочив прочь. — Не трогай, — придушенной мольбой попросил брат. — Да послушай меня! — Рафаэль с грохотом захлопнул за собой дверь и сделал шаг. — Мне не мерзко, не противно и не отвратительно! Я люблю тебя, Лео, и ты это знаешь. Принимать или нет — твое дело, но братом-то я твоим быть не перестал. Не хочешь — забудь то, что я сказал, я это из сердца вырву и вышвырну вон, только дай хоть согреть-то тебя, дурака несчастного. Он подошел еще ближе, видя, что брата начало колотить, но не остановился. — Проблема не в тебе, Раф, — Лео отошел назад. — Проблема во мне. Спасибо, что не брезгуешь, правда, спасибо… но не подходи, пожалуйста. Раф остановился, вгляделся в глаза брата, понимая, что тот просит уже не от того, что надумал себе чего-то, а почему-то еще, а вот понять, почему, не получалось. Как с паззлами, которые он еще в детстве ненавидел собирать — тыкаешь-тыкаешь, а оно все никак не складывается. — Почему? Лео отвернулся, мотнул головой и двумя глубокими вдохами заставил себя успокоиться. «Решил — делай. Открывай забрало и смотри в лицо. Тебя никто не обязан вытаскивать из дерьма, а раз уж протянули руку — будь благодарен за это и помоги тем, кто готов тебя спасать». Он обернулся и снова уставился брату в глаза, до хруста сжав кулак и заставляя себя говорить медленно и четко. — Рафаэль, ты знаешь лучше Дона, что произошло. Изменить это никто не может. Твои чувства… Шредер сказал, что ты все видел и слышал. И если это так, то я могу лишь просить твоего прощения за то, что так с ними обошелся. Я искал в них способ выжить… и они меня удержали. Это правда. Раф едва заметно качнул головой и все же подошел еще на один крошечный шаг. — Я не понимаю, — тихо сказал он. — Тебе теперь видеть меня с души воротит, потому что я все это знаю? — Нет, — Лео тихо скрипнул зубами. — Просто… Он еще раз выдохнул и все же отвел глаза. На честный вопрос — надо отвечать честно, как бы это ни было больно и отвратительно. «Раф сказал честно — найди в себе силы ответить так же». — Я тебя видел на его месте. Рафаэль оторопел от этого заявления, словно ему в лицо ледяной водой плеснули. — Лео… я бы никогда… — Знаю, — тот кивнул. — Ты сделал для меня больше, чем я заслуживаю, но, пожалуйста, не подходи. — Да почему же?! Ты мне веришь? Тогда в чем проблема? Даже к Донни ты пошел сам, а я словно пустое место. — Верю, Раф, — тихо и очень веско отозвался его старший брат. — Как никому другому сейчас. И боюсь тебя, как его в те моменты. Прости, но это тоже — честно. Рафаэль долго-долго смотрел на брата, пытаясь уложить в голове его слова. «Боится. Отлично просто. И, бля буду, это не все. А всего мне никто не скажет. Додумывай, Рафи, сам, словно у тебя черепушка и так уже не кипит». — Мне уехать? — Раф отвернулся. А что тут еще скажешь? Боится. А воевать со страхами Раф не умел никогда, привыкнув прошибать их лбом и привыкнув, что Лео через свои перешагивает почти не глядя. Он никогда не задумывался, чего это стоило брату. — Нет, что ты, — Лео дернулся было за ним, но остановился. — Это же и твой дом тоже. Рафаэль молча дошел до двери и, уже открывая ее, тихо оставил комнате и брату «люблю тебя», прежде чем закрыть дверь. Лео долго смотрел в дощатое полотно, потом подошел и повернул в замке ключ. — Я тебя тоже, кажется… — тихо произнес он и сел у двери, задумчиво уставившись в потолок. Он обидел брата сильно и люто, а Рафу и без того хватало сейчас, но как сказать все остальное, просто не представлял. «Я такой вот твоей любви не стою и дать тебе ничего не смогу. Раф, пожалуйста, оставь мне чуть-чуть времени, и я все исправлю». Если бы он только знал, что ровно спина к спине с ним сидит его брат, почти в такой же зеркальной позе, так же съехав по двери спиной и уткнувшись лбом в сцепленные пальцы. «Лео, что мне сделать, чтоб все исправить и донести до тебя, что я бы никогда так не поступил?..»