Re: zero. С чистого листа.

      Вайдес с нетерпением ждал очередной поездки в деревню. Он так надеялся провести с Рем хоть немного времени не за работой и попробовать осторожно расспросить девушку о её прошлом. Но неожиданно с ним поехала Рам. Вайдес сначала расстроился, но поездка завершилась так, что по ее итогам он не мог сказать, что она прошла для него зря.       Он начал лучше понимать характер сестёр. Рам как старшая (хотя какое там «старшая»? На несколько минут, не больше!) была более спокойной. Ни обидные прозвища, которые ей придумали местные дети, ни презрительное отношение местных жителей не могли вывести её из себя. Она отшучивалась, отвечала на их остроты своими и просто сыпала ехидными комментариями. Там, где Рем скрипела зубами от ярости и унижения, её сестра весело улыбалась и хихикала. Вайдес был уверен, что обеим сёстрам не по душе такая жизнь, но Рам смирилась, вернее сказать, приспособилась, может, даже смогла найти какие-то плюсы, а вот Рем — нет.       Возражать, когда Вайдес начал загружать повозку самостоятельно, Рам не стала. Наоборот, она с явным наслаждением наблюдала за отвисшими челюстями и вытаращенными глазами местных крестьян. Может, именно поэтому Вайдес и решился задать ей вопрос.       — Да что они так на меня смотрят? — не выдержал Безымянный, когда они отъехали от деревни.       Рам с интересом взглянула на него, помолчала, но всё же ответила:       — Нам помогать не принято.       — Вам — в смысле слугам Розваля? — не понял Вайдес.       — Можно и так сказать, — произнесла она, всем своим видом давая понять, что другого объяснения сейчас не будет. Её спутнику пришлось удовлетвориться таким ответом.       Через несколько минут, Вайдес спросил то, о чём забыл спросить Беатрис:       — А почему местные не бояться жить рядом с таким местом, как Проклятый лес? Его обитатели разве не выходят на перекусить?       — Так ведь Барьер.       И Рам указала на расположенные примерно через каждые сто метров столбы, на вершинах которых что-то мерцало. И, заметив непонимание на лице Вайдеса, спросила:       — Тебе разве Беатрис не объясняла?       Безымянный отрицательно покачал головой. Рам вздохнула, пробормотала себе под нос, как показалось ему, какое-то ругательство, но всё же решила пояснить:       — На всём протяжении границы леса и земель Л. Мейзерс через равные промежутки установлены кристаллы-накопители. В них заложены заклинания, отпугивающие тёмных тварей. Всё это именуется Барьером. Его регулярно обновляют.       Повисла пауза. Вайдес пытался осмыслить сказанное.       — Заряд в кристалле-накопителе, — пояснила Рам свои последние слова, опять заметив непонимание на его лице. — Так что местные уже забыли, как тёмные твари выглядят.       — А почему их называют тёмными? В тех книгах, что Рем мне приносила, не говорится, что создавшие их магессы были последователями тёмной Школы. Да и разве адепты тёмной Школы могут так влиять на живые существа?       — И да и нет, — начала Рам. — После великой войны одни знания были утрачены, другие — запрещены к использованию и даже к изучению. Считается, что сёстры были одинаково одарены во всех Школах и что тёмное направление было способно куда как на большее, чем просто иллюзии и проклятия. Как и магия других школ, кстати. В любом случае, искусственно созданных для войны тварей начали называть тёмными ещё тогда.       — То есть сейчас маги слабее?       — Ну… однозначно ответить на твой вопрос невозможно. — Рам улыбнулась. — В чём-то — да, стали слабее, а где-то приобрели новые знания. Например, до войны сильные маги могли создавать порталы, чтобы перемещаться на огромные расстояния. Сейчас это знание утеряно. Но зато нынешние довели до совершенства магию полёта!       — Скажи, Рам, а ты веришь, что старшая сестра действительно развязала войну и уничтожила огромную столицу из-за любви?       — Это было почти четыреста лет назад. Никто не скажет тебе, что она чувствовала и о чём думала тогда. Но из-из любви люди, да и не только они, порой совершают самые безумные поступки.       Вечером Рам заметила, что с сестрой что-то происходит. У неё всё валилось из рук, она была невнимательна, один раз чуть не разбила дорогую тарелку из восточного полупрозрачного фарфора. Рам решила выяснить наконец, в чём дело, пока рассеянная сестра не сделала чего похуже. Например, не облила графа горячим супом.       — Что с тобой происходит, сестра? — спросила её Рам, когда они ложились спать.       Рем заметно смутилась, но всё же призналась честно:       — После поездки с Вайдесом я не всё сказала, сестра. Тогда, в деревне, этот чужеземец не просто загрузил за меня повозку, он ещё сказал, что девушки не должны поднимать тяжести. Представляешь? Никто и никогда не говорил мне такого. И потом, его поведение и отношение ко мне… Мне кажется, что я ему интересна.       Рам выдохнула с облегчением. Она уже было подумала, что произошло что-то действительно серьёзное.       — Бедная моя сестра! — Она присела рядом с ней на кровать и обняла. — Это просто вежливость, не более. А его интерес к тебе вызван тем, что ты молодая, с красивым, сильным и гибким телом. Он спит и видит, как уложить тебя в постель. Он же человек, чистокровный! Ты знаешь их отношение к нам.       — Знаю, но всё же, может, он…       — Не «может», сестра, не «может», — жёстко отрезала Рам. — Он такой же, как все, и вежлив он с нами только потому, что работает на графа, как и мы. Понимаешь?       Рем помолчала и вздохнула.       — Да, сестра, понимаю, — сказала она. — Ты ложишься?       — Да, спокойной ночи.       — И тебе, сестра.       Рем никак не могла заснуть. Она два часа крутилась на кровати, но сон так и не шёл к ней. Она не понимала, что с ней происходит. Её мир, такой стройный и привычный, дал трещину. Она всегда опасалась людей и не доверяла им, но в этом странном чужеземце чувствовала искренность. Она ни на мгновение не поверила сестре, что интерес Вайдеса к ней вызван только её внешностью. Во-первых, она сама никогда не считала себя привлекательной, а во-вторых, липкие похотливые мужские взгляды она умела чувствовать очень хорошо. Она видела, что интересна ему прежде всего как человек. Он с удовольствием говорил с ней и сам слушал её объяснения и совершенно не обижался, когда она разъясняла ему известные всем вещи, разжёвывая, как неразумному ребёнку. Он с радостью работал с ней и не старался спихнуть на неё самый тяжёлый и грязный труд, что непременно сделал бы любой другой на его месте. Вайдес не смотрел на неё как на некую одушевлённую принадлежность особняка и относился к ней, как к равной. Почему? Кто она для него? Ведь он ничего о ней не знает! Может, он все-таки шпион и решил таким образом втереться в доверие? И потом, эта его странная просьба спать на улице… Рем, как и было ей приказано, доложила об этом и графу и Беатрис, ведь ей, в отличие от духа-хранителя, нужно было спать, и контролировать всю ночь незнакомца она не могла. Но граф лишь отмахнулся от её подозрений, а Беатрис, как обычно, рассмеялась и посоветовала не забивать голову ерундой. Мол, если Вайдес настолько туп, что собирается шпионить за ездовыми и верховыми драконами, то пусть!       Рем не понимала этого: как они могут не видеть, что он опасен? Что он подозрителен, как никто другой?!       С остервенением скатав подушку до состояния весьма тощего валика и покрутившись с бока на бок, Рем начала потихоньку злиться. Она не знала и не понимала, что с ней происходит. Почему у неё в груди вдруг поселилось какое-то странное ощущение? Почему она постоянно думает только о Вайдесе? Почему он занимает все её мысли и она не может даже заснуть, не подумав о нём? Никогда раньше она не испытывала ничего похожего! Не понимая свои чувства, девушка стала убеждать себя, что без этого незнакомца её жизнь была прекрасна и понятна, совершенно не из-за чего было переживать. И спала она всегда крепко и хорошо! Искренний интерес к Вайдесу сменился глухим раздражением. Не в силах справиться с непонятными для неё чувствами, она стала обвинять его во всех своих проблемах и неудачах. Даже в том, что он виноват в ненависти к ней и сестре местных крестьян. Всего за пару часов из интересного и даже привлекательного мужчины Вайдес стараниями её лихорадочного воображения превратился в подозрительный раздражитель, который мешает спокойно жить ей и её сестре. А как поступать с такими подозрительными личностями, она знала очень хорошо. Убедившись, что сестра крепко спит, Рем осторожно встала с кровати и, взяв аккуратно разложенную на утро одежду, тихонько выскользнула за дверь.       Этой ночью Безымянный снова сидел на идеально подстриженном газоне и бесцельно смотрел на ночное небо. Он был если и не в отчаянии, то в состоянии, очень близком к этому. За прошедшее в особняке Розваля время он не продвинулся к разгадке своего прошлого ни на шаг. Да, он стойко пробовал выносить мучившие его кошмары в надежде увидеть и понять хоть что-нибудь. Но его видения были настолько абстрактными и размытыми, что он ничего не понимал в них. Или же показывали не знакомые ему нынешнему места и сражения. Значения символов, иногда мелькавших перед глазами и вокруг разных предметов, и каких-то разноцветных надписей и схем он тоже так и не узнал. Единственное, чего он добился, — это научился не пытаться понять значение каждого символа в отдельности, а воспринимать их целиком. Тогда они складывались в более-менее доступные для понимания образы и ощущения. Ничего из своей прошлой жизни он так и не вспомнил, только начал бояться спать. Его последние кошмары, после которых он и не решался уснуть, были настолько яркими и интенсивными, что Вайдес был уверен: ещё один или два таких, — и он просто может потерять связь с реальностью. Страх, что он может случайно убить оказавшуюся не в том месте и не в то время Рем сводил его с ума. Слова Беатрис о том, что он потенциальный изгой, тоже не добавляли ему душевного равновесия. Единственное, что его поддерживало, — это отношение к нему Рем. Он чувствовал, что, в отличие от других обитателей особняка, которые смотрели на него как на подозрительную диковинку, её интерес к нему искренний. Если она помогала ему или объясняла что-то, чего он не знал, то делала это по своему собственному желанию, чтобы помочь ему, а не потому, что граф отдал такое распоряжение. Её пусть неловкая, но идущая от всего сердца забота не давала ему окончательно погрузиться в пучину отчаяния.       Да, её отношение к нему было искренним, но всё равно между ними была какая-то пропасть, тайна, полоса отчуждения — он даже не мог четко сформулировать свои ощущения по этому поводу. Она как будто боялась довериться и открыться ему. И это мешало им достигнуть хоть какого-то взаимопонимания.       Внезапно голову пронзила боль, взметнувшиеся перед глазами символы буквально кричали ему об опасности. Обострившаяся интуиция заставила его откатиться в сторону.       Вовремя. В то место, где он только что сидел, врезалось что-то тяжёлое. В стороны полетели комья земли и ошмётки газона.       — Зря. Не дёргался бы — и всё прошло бы быстро и безболезненно, — послышался такой знакомый и вместе с тем чужой голос.       Вайдес медленно поднялся на ноги и повернулся. В нескольких шагах от него стояла Рем. От её так поддерживающих его в последние дни искренней улыбки, ободряющего и одновременно сочувствующего взгляда не осталось и следа. Безымянный увидел перед собой одержимое жаждой убийства воплощение ярости.       — И почему, позволь спросить?       — Избавляться от шпионов и всяких вызывающих подозрение личностей входит в мои обязанности, — жёстко отчеканила Рем, наматывая на свою руку устрашающего вида боевую цепь.       — Признаться, в таком случае я ожидал увидеть самого графа или Беатрис. Даже твою сестру, но не тебя!       Она грубо перебила:       — Ты скользкий тип, втёрся в доверие к леди Беатрис, заморочил голову графу, пытаешься понравиться моей сестре. Они не видят, насколько ты опасен. Нет, это моя и только моя инициатива!       Рем подбросила на руке шипастый шар, прикреплённый к концу её цепи.       — Может, расскажешь напоследок, к какому лагерю противников леди Эмилии ты относишься? Или, может, ты (её глаза сузились, а цепь коротко звякнула в сжавшемся кулаке) шпионишь для проклятых фанатиков культа Ведьмы?!       Вайдес внимательно посмотрел на неё. Он не узнавал стоящую перед ним девушку. Её ярость и злость изменили всё, к чему он успел в ней привыкнуть, он даже с трудом узнавал её голос. Обычно такой приятный и тихий, сейчас он напоминал Вайдесу лязг металла.       — Скажи, ты и правда настолько не доверяешь мне? Ненавидишь и хочешь избавиться? — спросил он.       Рем не ответила. Она вдруг нерешительно закусила губу, и её взгляд дрогнул. Вайдесу даже показалось, что в уголках её глаз что-то блеснуло. Но уже через мгновение уверенность и желание убить его к ней вернулись.       — Ясно. Тогда давай.       Он спокойно развёл руки в стороны, показывая, что не будет сопротивляться. Перед глазами Вайдеса истерично мелькали и пульсировали символы, они как будто требовали отступить или достать оружие. Силой воли человек подавил все предупреждения. «Я хозяин своей жизни. Не смейте указывать мне, как ею распоряжаться!» — мысленно рявкнул он. Словно испугавшись, символы сразу отступили. Зрение человека прояснилось, освобождённое от мелькающих надписей и неизвестно что обозначающих схем.       Рем так удивилась его неожиданному поступку, что не спешила наносить удар.       — И что, не будешь молить о пощаде? Оправдываться и говорить, что ты ни в чем не виноват? Тебе настолько наплевать на свою жизнь?       — Жизнь? — Безымянный неожиданно расхохотался. — Это не жизнь! Я не знаю своего имени, не знаю, сколько мне лет, откуда я и что здесь делаю. Не знаю, любил ли я кого-нибудь, была ли у меня семья и где мои родные! Не знаю, был ли я убийцей или честным человеком! — Мужчина почти кричал, а Рем, удивлённо приподняв брови, смотрела на всегда спокойного и уравновешенного Вайдеса. — Я ничего о себе не знаю, не помню и не могу вспомнить! Я не знаю, куда мне идти и что делать, не помню даже, что я умею делать! У меня нет маны, я буду изгоем всегда и везде, где бы я ни пытался начать новую жизнь! Ночами меня преследуют такие кошмары, что я не сплю уже несколько дней! Ещё немного — и я просто сойду с ума! Дорожу ли я своей жизнью?! Нет! То, что я дышу, не значит, что я живу!       Это был такой неожиданный и искренний всплеск отчаяния, что Рем, казалось, снова растеряла всю свою решимость. Она безмолвно стояла и смотрела на мужчину, не делая попыток применить своё жуткое оружие. В её взгляде промелькнуло что-то похожее на понимание.       Вайдес горько усмехнулся, видя её колебания:       — Не можешь, пока я смотрю тебе в глаза? Я упрощу тебе задачу.       Он повернулся к ней спиной и, опустившись на колени, добавил:       — Знаешь, я тебе даже завидую. Ты помнишь всех тех, кто причинил тебе боль, а у меня нет даже этого…       Рем заученным движением взмахнула рукой. Её цепь хитрой петлёй захлестнула шею человека, гранёные звенья врезались в кожу.       Вайдес не солгал Рем: он и правда не боялся смерти и ему нечего было терять. Он и сам готов был умереть, если его кошмары не прекратятся. Вскакивать после пробуждения и судорожно озираться, проверяя, а не убил ли он кого, было выше его сил.       «Ну давай же, чего ты ждёшь Рем? Чем дольше ты тянешь, тем труднее тебе будет снести мне голову. Лучше ты убьёшь меня сейчас, чем я причиню тебе вред потом!». Вайдес ждал рывка, как избавления, но его всё не было.       Рем оставалось всего лишь резко дёрнуть цепь — и голова человека упадёт на так тщательно подстриженный газон. Затем нужно будет успеть оттолкнуть содрогающееся в агонии тело в сторону, чтобы фонтан крови из разорванных артерий не запачкал так тщательно выглаженное платье. Всё это она проделывала уже десятки раз. Но сейчас она то натягивала, то ослабляла свою цепь и никак не могла решиться. Почему? Она не знала. Может, потому, что этот подозрительный чужеземец был первым человеком, кто общался с ней, как с равной? Или потому, что он, непонятно почему, был интересен ей? Рядом с ним она чувствовала себя… живой? Нужной кому-то кроме своей сестры? Или в нём она увидела нечто родственное? Такого же изгоя, как и она сама? А может, её поколебала его готовность расстаться с жизнью? Жалость? Или ещё какое-то, ранее не знакомое ей чувство? Губы девушки задрожали, по щекам покатились так редко появляющиеся на её лице слезы.       Рем сильно сжала свои держащие цепь руки. Звенья прорезали ей ладони, по пальцам потекла кровь, но она не замечала этого. Девушка тяжело дышала, ей казалось, что её бешено стучащее сердце слышит весь особняк. Но сделать решительный, поставивший бы точку в её переживаниях рывок цепью, она так и не смогла.       — Не могу. — в отчаянии, борясь сама с собой, прошептала она. — Будь всё проклято, не могу…       Вайдес чувствовал её колебания, но всё же надеялся, что она сможет пересилить себя и закончить начатое. Но он ошибся. Цепь соскользнула с его шеи, и Безымянный услышал неожиданно тихий и немного печальный голос девушки:       — Я… — она судорожно вздохнула, — хочу, чтобы ты знал. У меня к тебе нет ни ненависти, ни недоверия. И я…       Рем хотела ещё что-то сказать, но вдруг подняла голову, замерла на несколько секунд и, резко развернувшись, пошла в особняк.       Её легкие шаги давно затихли, а Безымянный продолжал сидеть в том же положении. И его радость, что наконец-то они с Рем начали понимать друг друга, омрачала мысль: а не будет ли хуже всем от того, что она пощадила его?       Рем вошла в особняк, как во сне. Поднявшись по широкой, покрытой пышными коврами лестнице почти до своего этажа, она села на ступеньку и без сил привалилась к массивной золочённой балясине. Почему она не убила подозрительного чужестранца, как и хотела? Что остановило её? Раньше у неё не случалось подобных приступов жалости! Впрочем, жалости ли?       Только сейчас она заметила на своём лице слёзы. Стерев их, она попыталась снова разозлиться на Вайдеса, вызвать в себе ту заполняющую сознание волну ярости, которая и толкнула её на этот шаг. Но не смогла. Всё вышло не так, как она ожидала. Да, и ещё в какой-то момент она чётко ощутила взгляд и близкое присутствие Рам. Сестра, как оказалось, следила за ней. Почему? Граф приказал? Ей не доверяют? Рем чувствовала себя настолько уставшей и выжатой, что с трудом заставила себя подняться на ноги и продолжить путь.       Рам сидела на кровати и с некоторым страхом ждала возвращения сестры. Она поняла, что Рем заметила её присутствие. Рам едва не провалила приказ графа! Её сестра оказалось непредсказуемой. Рам не успела предотвратить первый удар сестры и уже начала было размышлять, что говорить графу и как бы аккуратно собрать куски тела, чтобы окончательно не испортить газон. Но чужак оказался шустрым. Рам уже хотела вмешаться, но заметив, что её сестра не продолжает атаку, решила подождать. Человек удивил её, доверив свою жизнь Рем. Рам опять решила вмешаться — её сестра не знала жалости и не ведала пощады. Но незнакомец опять остался жив. «Что же ты такое нашла в нем? Почему не убила?» Рам едва успела вернуться в комнату раньше сестры и отдышаться.       Синеволосая девушка решительно распахнула дверь комнаты и уставилась на свою сестру. Рам уже не пыталась отнекиваться или изображать неведение. Они были близнецами и чувствовали друг друга очень хорошо. Врать было бессмысленно.       — Ты следила за мной, — без предисловий начала Рем. — Зачем? Граф приказал?       — Да. Пока ему ещё нужна жизнь этого человека, — стараясь выглядеть спокойной, ответила Рам.       — Почему он не сказал об этом мне лично? Почему ты (она выделила последнее слово) не сказала мне?       Она ждала ответа, но Рам молчала.       — Отвечай, сестра! Я не в настроении играть в молчанку! — неожиданно разозлившись, рявкнула она. Рам никогда не видела сестру настолько злой и взбешённой, на миг ей даже показалось, что Рем сейчас ударит её.       — Граф не был уверен, что ты послушаешься. Он предположил, что если скажет тебе, то только усилит твоё подозрение к чужеземцу. — наконец выдавила из себя Рам.       Распоряжение графа всё меньше казалось ей разумным. Что ей стоило сказать сестре? Розваль всё равно бы не узнал. Сейчас она чувствовала себя виноватой перед сестрой: получается, она обманула её доверие.       — Вот, значит, как, — девушка горько рассмеялась.– Я честно выполняю все его бредовые распоряжения и прихоти столько лет, не спрашивая, почему и зачем, убиваю всех, на кого он укажет, — и вот она, благодарность? Оказывается, он не уверен, что я выполню его прямой приказ?!       Рем в ярости швырнула на свою кровать коротко звякнувшую цепь.       — Прости меня, Рем, это моя вина. Я должна была сказать тебе не трогать этого человека. Зачем ты вообще полезла к нему?       — Это личное, сестра. Я не хочу об этом говорить. — отрезала Рем.       — Не хочешь так не хочешь. — не стала настаивать Рам, радуясь, что неприятный разговор наконец закончен, — Давай спать, а то я вывихну себе челюсть, если зевну ещё раз…       — Скажи, сестра, ты не думала уехать от сюда? — полюбопытствовала Рем, когда они уже легли. — Начать где-нибудь новую жизнь. В Карараги, например…       — Думала. А смысл? Везде одно и то же. Здесь мы по крайней мере знаем, чего ожидать. И от кого. А в Карараги не все так прекрасно, как рассказывают. Кому там нужны горничные, да ещё такие, как мы? Конкуренция большая, туда едут со всего континента.       — Можно попробовать начать своё дело.       У Рем это было давней мечтой, и она очень не хотела отказываться от нее.       — Можно, — ответила Рам, которая более реально смотрела на вещи. — Только стоит это больших денег, и нужны связи. Думаешь, Розваль озаботится нашим благополучием, если мы попросим расчёт? Можно, конечно, предложить какие-нибудь экзотические услуги, но вряд ли есть что-то, что в Карараги уже не реализовано. Спи давай!       Рем замолчала, но все ещё продолжала мечтать. Незаметно для неё мечты плавно перешли в сон. Она видела себя в стране торговцев, у неё был небольшой, но очень уютный собственный дом и своё дело. И когда она, счастливая, закрыв в конце дня свою лавку, шла по тихой улице, постепенно погружающейся в вечернюю прохладу, ей даже показалось, что дома её кто-то ждёт.