***
Шёл мелкий дождь. Он холодил открытую кожу ледяными каплями, но не имел возможности проникнуть сквозь плотную ткань. Юри широкими шагами шёл к месту своего успокоения. На душе было гадко, прошлое всплывало перед глазами яркими картинками. Вот и огромная хижина, из окон которой сиял яркий свет. Стоило юноше подойти ближе, как дверь распахнулась, выпуская из недр дома хрупкую с виду девушку — волосы цвета молочного шоколада едва достигали плеч, тёплые медовые глаза, мягкие черты лица, делающие её схожей с ребёнком, добрая улыбка на пухлых губах. Юко Нишигори лишь недавно стала преподавателем, раскрывая ученикам мир магических существ. Она просто обожала их, способная изучать их днями напролет. Добрая, отзывчивая — всех так и тянуло к ней. А ещё она была другом Юри — девушка, старше его на пару лет, живущая в соседнем доме. — Что-то случилось? — ничто не могло укрыться от её внимательного взгляда. — Да. Можно я?.. — и указал в сторону тёмных деревьев. — Конечно. Только не очень долго. А то тебя искать начнут, — беспокойство так и лучилось в этих карих глазах. — Спасибо, — Кацуки обогнул дом и направился в сторону тёмных деревьев за которыми пряталась его цель. Там его ждал детёныш дракона. Он едва доставал пуффендуйцу до плеча. Чёрная чешуя укрывала кожу, защищая от опасности, гибкий хвост извивался во все стороны, несколько маленьких рогов вдоль хребта, перепончатые крылья и самое главное — глаза цвета жидкого золота. Никто не знал, как Юко удалось уговорить директора, но дракончик официально проживал на территории школы. Привыкший к ласке и людям, он никогда не причинял никому боль. По крайней мере Гарри он никогда не обижал. Злата, а это была именно девочка, подняла свою голову, разглядывая гостя. Её крылья слегка распахнулись и юноша тут же нырнул под горячий бок, чувствуя как крыло укрывает его сверху, защищая. Было тепло и так привычно. Он часто захаживал сюда, не только к дракону. Животные успокаивали Юри, помогали привести мысли в порядок. Юри просто обожал колдовать. Уже с детства он мог управлять своей магией, каждый день удивляя семью своими способностями. Когда пришло письмо, радость переполнила все его существо. Родители без сожалений отпустили его учится. Счастливый сын нравился им больше всего. Он обучался быстро, быстрее остальных детей и магия красивым потоком слетала с волшебной палочки. Некоторые дети его из-за этого недолюбливали, но он сумел найти себе верного друга. Смуглая кожа, словно он все время проводил на солнце, чёрные длинноватые волосы, искристые тёмные глаза и сияющая искренностью улыбка. С Пхичитом они сдружились быстро. Всегда были вместе, начиная с первого курса. Они часто лазили по библиотеке, искали книги, изучали и пробовали новые заклинания. Им было весело, но… В начале третьего курса случилось то, что сильно изменило Кацуки. — О, давай попробуем это, — Юри тыкал в книгу, привлекая внимание друга. — Мы можем призвать змей. — И зачем они тебе? — Чуланонт не понимал увлечение этими животными, но отдаленно понимал причину подобной симпатии. — Давай попробуем, — умоляющий взгляд решил все. Юри внимательно вчитывался в книгу, повторял нужное движение, правда, путался в заклинании — от чего-то это слово давалось ему с трудом. — Начинай, — Пхичит встал в пару шагах от Кацуки, ожидая появления змей. — Сектусемпра, — лишь подняв взгляд, он понял какую ошибку совершил. Юри в ужасе смотрит на тонкие раны, на стекающую крупными каплями кровь, что впитывалась в одежду, на полные страха глаза напротив. Он уже не помнил как звал на помощь, как отчаянно цеплялся за друга, как рыдая молил о его спасении. Все было словно в тумане. Пхичита вылечили, даже шрамов не осталось и он и не думал злится или отказываться от Кацуки. Так легко простил. А вот Юри себя простить не мог. С тех пор магия не подчинялась ему, заклинания бледными тенями вырывались из палочки. Юноша утопил свою любовь к волшебству в чувстве вины и страхе. — Юри, — голос был знаком, но появилось чувство, словно его имя этим голосом ещё не звучало. — Поросеночек, — Кацуки подпрыгнул, не веря в происходящее. Глаза удивленно распахнулись, стоило увидеть Виктора на границе деревьев. — Нам нужно идти. — Да, — темноволосый нервно поднялся, погладил Злату и отяжелевшими ногами направился в сторону Никифорова. — И часто ты с драконами в обнимку лежишь? — Виктор настороженно оглянулся, магические животные не особо любили его. — Да. Мне рядом с ними легче становится, — Юри опустил взгляд, не в силах его поднять. Воспоминания все ещё давили на сознание. — Я слышал о том, что случилось, — похоже, Пхичит постарался — больше некому. — Если хочешь, я могу поучить тебя, — и улыбнулся своей извечной улыбкой. — Как тебе идея? — Было бы просто потрясающе, — пейзаж перед глазами зарябил, слился в одно сплошное пятно. Юри чувствовал как стекают по щекам слёзы. Хотя нет, это, должно быть, дождь начался. — Идём, — слизеринец схватил юношу за руку, заставляя идти за собой. Виктор молча слушал горький плач, сбивчатые сплетения слов, крик души все ещё живущего внутри маленького ребенка, что однажды ранил самого близкого друга. Никифоров не понимал, чем его привлек этот парень. Ничего примечательного — слишком неуклюжий, беспокойный, ни капли уверенности в себе… Но взгляд так и норовил зацепился за тёмную макушку, румянец вызывал острое желания коснуться покрасневшей кожи, губы манили своим блеском. Слизеринец сам себя не понимал. Но знал, что сейчас нужно было протянуть руку. Нужно было выслушать. И сожалеть об этом нет причин. И о своём предложении тоже. Ни в коем случае. Светловолосый чувствовал — это правильный путь для них. — Мы пришли, — они стояли перед дубовыми дверями школы, не решаясь войти. — Да. Спасибо, — Кацуки пытался улыбнуться, но его распухшее, раскрасневшееся от рыданий лицо, делало улыбку кривоватой, неестественной. — Юри, — темноволосый застыл. Ему показалось? — Юри, — нет, не показалось. Но сделать ничего не успел, когда губ коснулось чужое дыхание, а язык мягко погладил слегка сухую кожу. Недолгое касание губами и слизеринец отстраняется. Виктор хотел большего, но именно этот невинный поцелуй казался самым нужным в данный момент. — Отдаю должок, — и подмигнул, полностью пленив и так принадлежавшее ему сердце. — Ещё увидимся. Я ведь буду тебя учить. Никифоров ушел, а Кацуки так и стоял, не в силах сделать и малейшего движения. Губы пылали клеймом, кружа голову. Юри боялся проснуться и осознать, что это был всего лишь сон.***
— С ним все будет в порядке, — в который раз повторила мадам Помфри, но Отабек беспокойно вглядывался в бледное лицо. — Немного Укрепляющего зелья и вернётся к норме, — женщина тяжело вздохнула. Джеймс ушёл сразу, стоило понять, что жизни ученика ничего не угрожает, а вот Алтын ни в какую не хотел отходить от блондина. — Так уж и быть. Оставайтесь с ним, а я пойду, — все равно этих упрямцев не переубедить. Женщина ушла. Отабек тут же прижал к себе тонкое тело, обнимая до боли в ребрах, зарываясь в светлые волосы, вдыхая любимый аромат. Страх все ещё стучал по вискам, отрезая от осознания реальности. — Прости, — Юрий мягко коснулся лица, нежно провёл пальцем по щеке, огладил плотно сжатые губы. — Нет, — тёмные глаза были скрыты пеленой боли. — Ты больше не сделаешь подобного. — Прости, — Плисецкий знал, что ослушается. Ещё не раз он будет сражаться, подвергая свою жизнь опасности. — Юрий, — пальцы вцепились в тонкие плечи — точно останутся синяки. — Я ещё не раз сражусь с Кацуки, — блондин понимал, что терпение любимого не безгранично, но остановится не мог. Он желал разделить все свои чувства с Алтыном. — Опять этот Кацуки, — ревность, злость, обида… Они смешанным потоком вырывались вместе со словами. — Юрий… — Я давно искал себе соперника, — гриффиндорец убрал руки, злость в груди медленно утихала. — Эх, ты все-таки не понял… Юра схватил своего парня за грудки и притянул к себе, сминая чужие губы жёстким поцелуем. В нём было все —жгучая страсть, безграничное доверие, острое желание поглотить и нескончаемая любовь. Отабек судорожно вздохнул, стоило Плисецкому оторваться от его губ. — Теперь понял? — бирюза глаз ярко сияла уверенностью. — Я не буду часто это повторять, но… Я люблю тебя. — Юрий, — гриффиндорец прижался к любимому искренне, беззаботно улыбаясь, с наслаждением впитывая голос блондина, пока тот что-то говорил. Но не мог разобрать ни слова. — Я так сильно люблю тебя… Руки обняли его в ответ, горячее дыхание коснулось шеи. Они так и просидели, наслаждаясь прикосновениями друг друга, разделяя счастье на двоих.***
Зима медленно вступала в свои права, укрывая землю белоснежным покрывалом. Юные волшебники резвились в снегу, играли, лепили различные фигуры. Праздники тоже входили в свои права, оживая в игрушках, сияя яркими огнями, дыша тонкими ветками сосен. Гарри сидел у самого камина, греясь и наблюдая танец красновато-рыжих языков пламени. Пламя отражалось в изумрудных глазах золотистыми каплями. На диване, напротив камина дремал Пхичит, а на соседнем кресле сидел Юри, попивая чай. Было так спокойно… Пуффендуйцы никак не реагировали на присутствие Поттера в их гостиной. Они так привыкли к нему, что уже не возражали. Даже в шутку называли «ребенком двух факультетов». Уже совсем скоро учеников ждало Рождество, праздничное настроение впиталось даже в стены Хогвартса. — Как твои занятия с Виктором? — гриффиндорец с интересом смотрел на красное лицо друга, ожидая непристойных подробностей. — Он помогает мне и… Уже не так сложно контролировать магию… — Юри нервно теребил край кружки. — А в другом плане у вас продвижения намечаются? Гарри отлично знал о том поцелуе у входа, поэтому ожидал более активных действий со стороны слизеринца. Но Виктор не спешил ничего делать и правда лишь помогая Кацуки с усмирением своей магии. Стало намного лучше. Пуффендуец перестал быть неудачником, заклинания все легче срывались с его волшебной палочки и даже неуклюжесть немного поутихла. А вот румянец почти прирос к щекам. Постоянное присутствие любимого отлично расшатывало и так не особо крепкие нервы юноши. — Нет! С чего бы ему делать нечто такое? — Юри пытался скрыть свои чувства под слоем смущения, но разочарование горькой ноткой сквозило в его словах. — А сам-то? — губы сжались в тонкую полоску, а взгляд зеленых глаз скользнул по смуглому лицу. — Не сейчас, — Гарри не знал как поступить. Не мог решить. — Не будешь жалеть? — Кацуки обеспокоенным взглядом следил за мелькающими по лицу друга эмоциями. — Не знаю. Я и сам ничего не понимаю. Ни как поступить, ни как найти в себе мужество, — Гарри подполз к другу, прижавшись к его ногам и положив голову на колени. — Что мне делать? — Я, правда, не знаю. Ты должен сам сделать выбор. — Да, ты прав, — и слабо улыбнулся.***
— Сегодня последнее занятие в этом году, не так ли? — Виктор стоял у Юри за спиной, прижимаясь почти вплотную. Держа Кацуки за руку, он показывал ему нужное движение. — Да, — во рту все пересохло, а тело дрожало от подобной близости. Слабое дыхание, касающееся шеи, лишало здравого рассудка и способностей к связной речи. — Юри, — то, как Никифоров произносил его имя своим бархатным голосом заставляло тело нещадно гореть от желания прижаться к своей живой мечте. — Да? — пуффендуец и дышать боялся, не то что взглянуть сейчас на возлюбленного. — Обернись ко мне, — тихий, ласковый тон, но темноволосый ясно понял — это не просьба. — Юри… Кацуки медленно повернулся, попав в плен сапфировых глаз. Виктор смотрел на него жадно, обжигая желанием и заставляя сердце замирать от сквозившей во взгляде нежности. Пальцы слизеринца мягко огладили запястья и медленно двинулись вверх — сжали напряженное плечо, прошлись по едва видневшимися в вороте ключицам, скользнули по шее и зарылись в мягкие тёмные волосы. Юри едва дышал, потемневшим взглядом следя за движениями Никифорова, наслаждаясь каждым прикосновением. Второй рукой Виктор убрал пряди волос со лба, скользнул ниже, снимая очки, мешавшие в полной мере разглядеть столь прекрасные глаза. Нежно проведя дорожку по щеке, коснулся слегка суховатых губ. Кацуки сходил с ума от этих незатейливых ласк, голова кружилась, а тело сгорало в огне. Он был уверен — лицо его пылало ярко-красным. Виктор же с наслаждением впитывал образ юноши — застланный пеленой желания взгляд, румянец, делающий Юри ещё более милым и желанным, тёмные волосы в контрасте с белой кожей и блестящие губы. Блондин прижал палец к нижней губе юноши, слегка её оттянув. — Юри, приоткрой губы, — Кацуки мог лишь повиноваться. Губ коснулось сначала горячее дыхание, а потом уже влажные уста. Язык скользнул по приоткрытым губам и тут же проник дальше, углубляя поцелуй. Они упоенно целовались, глотая воздух на двоих, прижимаясь насколько было возможно, вплетая пальцы в волосы, притягивая сильнее. Было до одури приятно чувствовать этот пожар внутри, что сжигал обоих, соединяя их чувства и желания. Виктор оторвался от столь сладких губ, стерев подушечкой пальца тонкую полоску слюны. Кацуки был далеко, его сознание плавилось от жара, а сердце неистово билось в груди. Даже не осознавая, он сжал руку в районе груди, столь приятно, но в то же время и болезненно он чувствовал себя после этого поцелуя. — Юри, — но юноша вряд ли мог произнести хоть слово. Никифоров довольно улыбнулся и медленно наклонился, оголяя небольшой участок кожи и примыкая к нему своими влажными губами. Горячее дыхание сменилось лёгкой болью — блондин сжал зубы, оставляя свою метку на теле темноволосого юноши. — Когда этот след исчезнет — мы повторим, — этот страстный шепот, от которого горели даже уши, стоило запретить. — Но в следующий раз я не ограничусь поцелуем, — чмокнув юношу в последний раз, слизеринец ушёл, уже не видя как Юри медленно оседает на пол, не в силах держать своё тело в вертикальном положении.***
Гарри сидел за столом Гриффиндора, изредка перебрасываясь несколькими фразами с другими оставшимися в школе на Рождество учениками. Его родители остались в Хогвартсе, так что смысла возвращается домой одному не было. Юноша тяжело вздохнул, то и дело бросая взгляды на дверь — ученики должны были вскоре вернуться с каникул. Вот дверь открылась, впуская в зал целую лавину детей. Поттер старательно выискивал в толпе знакомые лица. Вон рыжие макушки Уизли, голос Гермионы звучал издалека, призывая всех к порядку. Драко шёл вместе с Милой, что внимательно приглядывала за влипающим в передряги Малфоем. Отабек с бесстрастным лицом искал Юрия, что терялся в толпе старшекурсников из-за невысокого роста. Виктор не терял времени даром, во всю флиртуя с Кацуки, от чего второй краснел не переставая. Кристофф кружил вокруг них, вставляя колкие фразочки. Пхичит снова фотографировал, но стоило ему увидеть друга и Чуланонт тут же поспешил к Гарри. — Рад тебя видеть, — пуффендуец крепко обнял друга и тут же отпустил. — Знаешь, я тут с близнецами в поезде болтал — у нас появилась отличная идея. — Да? И что вы там придумали? — ревность липкой змеей обвила сердце Поттера. — Мы хотим соединить магловские вещи с магическими и посмотреть, что получится, — тёмные глаза пылали неописуемым восторгом. — Гарри, Пхичит, — к ним, сумев выбраться из цепких рук Никифорова, шёл Юри. Глаза его блестели от счастья. — Как же я по вам скучал, — и крепко обнял своих друзей. — Чувствую, по одной блондинистой макушке ты скучал намного больше, — Пхичит хитро улыбнулся, бросая взгляды на слизеринский стол. — Перестань, — Кацуки отчаянно махал руками. — Успокойся. Все и так знают о ваших отношения. Виктор уже давно растрепал всем, как прекрасна любовь и отношения. — О Мерлин, — Юри устало сел, положив голову на стол. У него больше не было сил краснеть. — А что это за стайка девушек его облепила? Разве не его верные фанатики, что в упор не замечают, что Виктор занят? — Гарри не врал. Девушки окружили слизеринца, умоляя сходить с ними на свидание. — Юри? — Чуланонт не успел схватить рванувшего вперёд друга, да и в этом не было нужды. Пуффендуец уверено шёл к слизеринскому столу. Плисецкий явно сказал что-то колкое, но пелена лёгкой злости и ревности полностью затмила рассудок Юри. Виктор тут же обернулся к нему, заключая в объятия и что-то сказав недовольным девушкам. Этого было мало. Слишком мало, чтобы отогнать их. Нужно было показать всем, кому на самом деле принадлежит Виктор Никифоров. Юри схватил блондина за галстук, притягивая к себе. Многие ожидали поцелуя, но Кацуки в который раз всех удивил — губы коснулись открытой шей, зубы впились в нежную кожу, вызвав у Виктора судорожный вздох. Язык медленно прочертил дорожку от покрасневшей метки до подбородка, после чего темноволосый страстно поцеловал любимого. Довольный ошарашенным лицом Виктора, юноша облизал свои губы, без капли стеснения сказав: — Когда след исчезнет — мы повторим. Но в следующий раз поцелуя мне будет мало. Тишина, воцарившаяся в зале, оглушала, а пуффендуец, словно это не он только что так бесстыдно заявил своё право на Никифорова, медленно шёл к друзьям. Шалость удалась.***
— Это было нечто, — Юрий смеялся, едва ли не падая. Ошарашенный, взъерошенный, смущенный Виктор вызывал у него смех. — Он точно тебя переплюнул. — Да, это было горячо, — Мила мечтательно смотрела на виновника всеобщей шумихи. — Каким же он станет, когда исчезнет его неуверенность в себе? — Даже представлять не смей, — Никифоров словно очнулся ото сна. Взгляд стал предвкушающим, палец коснулся слегка опухших губ. — Он мой. — Мерлин, да вы два сапога пара, — Плисецкий никак не мог отдышатся. — Правда ведь? — блондин поднял голову, встретившись взглядом со своим парнем. Задумчивость в темном взгляде ему совсем не понравилась. — Что ты?.. — губы Юрия накрыли лёгким поцелуем, но даже этого хватило и так травмированной психике здешних учеников. — Эта идея мне понравилась, — Отабек слабо улыбнулся, с неким самодовольством взглянув на кучку девушек, что только что пожирали глазами Плисецкого. Сейчас же они едва ли не рассыпались пеплом от пронзивших их боли и отчаянья. — Не только Виктор привлекает внимание. — Ты… — Юрий чувствовал, что краснеет. — Надо ведь и меру знать!***
Юрий лежал на кровати, играя с Лукой, так он назвал того рыжего котёнка. Рядом, обнимая блондина поперёк груди лежал Отабек. Для них уже стало привычкой, необходимостью засыпать рядом, чувствовать тепло родного тела. Плисецкий бессовестно грел свои вечно холодные ноги, прижимая конечности к телу Алтына. Но гриффиндорец совсем не возражал. — Юрий, — руки Отабека стали медленно пробираться под края футболки, касаясь нежной кожи. Блондин напрягся. Он всегда реагировал на чужие прикосновения так, но под руками любимого расслаблялся. Не почувствовав сопротивления, темноволосый стал покрывать изгиб шеи лёгкими поцелуями. Незатейливая ласка возбуждала, но пока ещё не заставляя терять рассудок. Пока. — Отабек, — Юрий обернулся в кольце рук. Лука, недовольный тем, что хозяин нечаянно придавил его хвост, сбежал. — Позволишь? — тёмные глаза с надеждой взглянул на возлюбленного. Руки уже бессовестно ласкали бледную кожу, теребили горошинки сосков. — Даааа, — слизеринец просто плюнул на все. Единственное, что он хотел сейчас — стать ближе к любимому, отдаться этим нежным рукам, плавится от жара страсти и любви. — Назад пути уже не будет, — Алтын не врал. Его выдержка не вечная, особенно, когда блондин льнет к нему так доверчиво, совершенно не чувствуя опасности. — Я ведь уже сказал — да. И хватит медлить. Это стало последней каплей — Отабек жадно прильнул к пухлым губам, крепко сжал узкие бедра, притягивая блондина ближе к себе. Язык яростно врывался в чужой рот, исследуя, играя, поглощая дыхание. Не целуй Алтын его так страстно, не давая и секунды свободно вздохнуть — Юрий бы застонал. Одежду с Плисецкого буквально сдирали, черноволосый с наслаждением прикасался к белоснежной коже, водил по ней кончиком носа, вдыхал запах тела. Язык рисовал неизведанные узоры, оставляя крошечные, сверкающие при свете капельки. Юрий сжимал твердые плечи, цепляясь за них, водил руками по рельефному телу, наслаждаясь упругостью мышц, их жаром. Блондин дрожал каждый раз, стоило Отабеку взглянуть на него всепоглощающим взглядом, будто темноволосый хотел его съесть, не оставив и малейшего следа. — Юрий, — голос прошелся по телу блондина волной удовольствия. — Повернись. Юноша хотел возмутится, но от чего-то не стал. Теперь Алтын мог наслаждаться гибкой спиной, упругими ягодицами и прекрасным видом расставленных бедер, между которых колом стоял изнывающий от желания член. Тело покрывали бисеринки пота, влажные волосы прилипли к шее. Губы коснулись изгиба спины, оставляя метки, руки гладили бока, медленно спускаясь прикосновениями к бедрам. Поцелуй за поцелуем вдоль линии хребта, пока губы не коснулись ложбинки между ягодиц. Пальцы ласково пришлись от копчика к яичкам, что вызвало у Юры судорожный всхлип. — Все будет хорошо. Мокрым, смазанным смазкой пальцем, Алтын коснулся плотно сжатых мышц, мягко надавливая на них. Сжать ягодицу второй рукой, опуститься ниже, слегка сжав яички и лёгким плавным движением пройтись вдоль плоти — и палец медленно погружается внутрь. Слегка оттянуть кожицу, несильной лаской пройтись по головке, смазывая капельки семени. Целовать изящную спину, выводить языком мокрые дорожки на внутренней стороне бедра, погружая в анус второй палец. От ощущений Юрий дуреет и даже лёгкий дискомфорт не мешает ему наслаждаться происходящим. Удовольствие застилает глаза, губы лишь бессвязно шепчут, умоляя. Жар расходился по телу, вырывая с пухлых губ стоны. Податливый, страстный, изнывающий от желания… Плисецкий буквально клеймом выжигал в мыслях Отабека желание — тут же погрузится в него, заставляя захлебываться в стонах. Третий палец проникает внутрь и Алтыну удаётся найти нужною точку. Блондина едва не подкидывает от пронзившего тело удовольствия. — Ещё, еще… — блондин страстно просит, отчаянно желая почувствовать больше. Но гриффиндорец с удовольствием ласкает точку внутри вновь и вновь, от чего Юрий извивался на кровати, пытаясь насадиться глубже, терся членом об простынь, ведь Отабек не позволял коснуться пылающей плоти. — Прошу… И Алтын не выдерживает. Головка члена тут же прижимается к анусу, медленно погружаясь в этот неимоверно узкий жар, охватывающий со всех сторон. Блондин дрожит, пока член погружается в него. А потом его просто сносит от ощущений — глубокие, выбивающие воздух из груди, движения, трение кожи об кожу, бесстыдные шлепки, страстный шепот и громкие стоны. Они отдаются друг другу полностью. Мокрые волосы липнут к телу, руки до побелевших костяшек сжимали ткань. Напряжение росло, плоть изнывала, движения становились все быстрее… Эйфория буквально затмила их сознания, ослепляя на несколько секунд. Юноши тяжело дышали, не в силах отойти от крышесносного оргазма, наслаждаясь слабыми прикосновениями друг к другу. Отабек устало падает на кровать рядом с любимым, прижимая того к себе, целуя острые плечи, разлет ключиц… — Я люблю тебя, — Алтын счастлив как никогда. — Я тоже, — нежный тягучий поцелуй. — Это было просто невероятно. И почему мы не сделали это раньше?***
Ребята обеспокоенно смотрели на выпавшего из реальности друга. Кацуки пьяным взглядом оглядывал всех, не совсем понимая, где находится. Опухшие губы лучше всего объясняли, что произошло. — Юри? — Пхичит ткнул локтем в бок, но это не особо спустило юношу на землю. — Как думаете, от поцелуев можно умереть? Ребята тяжело вздохнули. Виктор решил немного наказать своего парня за недавнюю выходку и не заходил дальше поцелуев. Но большего и не требовалось. Никифоров целовал так, что Кацуки потом приходилось силой возвращать в бренный мир. И друзья начинали беспокоится… А вдруг и вправду умрёт от поцелуев? Слизеринец лишь улыбался, посылая Юри воздушные поцелуи. С этим нужно было что-то сделать, но они были бессильны. — Может, он поэтому и не заходит дальше? — Гарри задумчиво смотрел на пуффендуйца, цепляясь за появившуюся мысль. — Ты о чем? — Кацуки удалось в который раз воскреснуть, вернувшись в действительность. — Если ты так на поцелуй реагируешь, что будет когда он зайдет дальше? — Поттер неожиданно захотел узнать ответ на этот вопрос. — Не знаю, — Юри покачал головой. Виктор открывал в нем такие стороны, о которых не знал и он сам. — Надеюсь, ему не придётся в ваш первый раз голышом нести тебя на руках к мадам Помфри, — Пхичит говорил все это с серьёзным лицом. Продержались они немного, тут же разразившись громким смехом.***
Солнце в последнее время сияло над горизонтом ярче, согревая холодную землю. Весна едва вступала в свои права, но снег успел растять, прозрачными каплями проникая в землю. За столом Гриффиндора было шумно. Гарри который день уже проводил время именно за столом своего факультета. Виктор частенько забирал Юри к себе, усаживая к змеиному факультету, а Пхичит был полностью поглощен экспериментами с близнецами. Было немного больно и одиноко, хотя Поттер не подавал виду и не думая волновать друзей. Хотя, взгляд то и дело наблюдал за знакомой до боли фигурой в окружении двух рыжих оболтусов и злость вместе с ревностью поселились вместе с отчаянной безысходностью. — Гарри, ты в порядке? — Гермиона беспокойно вглядывалась в несколько бледноватое лицо. — Да, — ответ был совсем не убедительным. — Ты уверен? — даже Рон стал беспокоится, хотя обычно он делает это лишь в крайнем случае. — Долго ещё будешь себя мучить? — появление Отабека рядом с ними стало неожиданностью. — О чем ты? — Поттер пытался притвориться, что не понимает, но знал — с Алтыном это не подействует. — Ты понимаешь, что я имею в виду, — чёрный взгляд в упор смотрел на Гарри. — Почему бы тебе не рискнуть? — Но… — слова застряли в горле. — Пока не попробуешь — никогда не избавишься от этой боли. Лучше получить отказ, чем всю жизнь мучиться сожалениями, — Отабек лишь покачал головой, видя упрямство в изумрудных глазах. — Хорошо, что я понял это вовремя. — Э? — но Алтын ушёл, оставив Гарри в замешательстве. — Подумай о его словах. Перестань себя мучить. На тебя уже больно смотреть, — Гермиона крепко сжала руку друга, заглядывая в душу своими медовыми глазами. — Хотя бы подумай. — Я согласен с ней, дружище. Ты так скоро призраком станешь, — больше они этой темы не касались, оставив право выбора Гарри.***
Юноша медленно брел в сторону леса. Холод все ещё не ушёл, проникая под одежду, от чего Гарри кутался в мантию лишь сильнее. Он любил гулять ночью, наблюдая за сиянием звёзд или просто вдыхая ночной воздух в тишине. Именно в такое время ему думалось лучше всего. Пару лет назад Поттер нашёл красивое озеро — небольшое, сияющее чистым светом, окружённое огромными камнями. Гриффиндорец просто обожал лежать на них после жаркого дня, когда от камней исходила волна тепла. Вот и сейчас он пришёл к своему любимому месту, с удовольствием вдыхая слегка морозный воздух. Мысли, что ранее бессвязно блуждали в голове, понемногу собирались в кучки. Теперь можно было и подумать, как ему стоит поступить. Гарри уже был готов погрузится в свои думы, но его отвлёк звук — гортанное рычания явно голодного зверя. Юноша медленно обернулся, встречаясь с блестящими в свете луны глазами. Черный, почти сливающийся с тенью деревьев, волк смотрел на него. Взгляд пылал голодом и жаждой. Медленно, чтобы волк не рванул на него, гриффиндорец вытянул палочку. Небольшая попытка сделать шаг назад — и волк зарычал, словно приказывая стоять на месте. Поттер понимал, что нужно что-то делать. Вряд ли они будут стоять так до утра — голод в животном рано или поздно победит. Думать дольше у него просто не получится. Придётся действовать. — Инкарцеро! — веревки вырвались из земли, но не успели лишь на доли секунды — волк рванул раньше. Гарри откинуло на землю под тяжестью животного, но он успел прикрыть шею и зверь вцепился в подставленную руку. Боль пронзила юношу, вырвав болезненный стон. Но сейчас было не время предаваться жалости. Резко перевернувшись он ударил волка в грудь, заставив отпустить пострадавшую руку. Использовать магию юноша не успел — инстинкты, вложенные в животное, действовали быстрей. Гарри успел отскочить на расстояние, пока волк вставал на лапы. Зверь вновь рванул, но в этот раз Поттер ожидал именно этого: — Экспульсо! — животное откинуло, когда оно почти допрыгнуло до Гарри. Юношу тоже задело, оттолкнув на пару шагов назад. Волк лежал на земле безвольной тушкой. Гарри тяжело дышал. Рука ныла, адреналин из крови уходил, оставляя за собой усталость. А ещё… Что-то было не так. Взгляд зелёных глаз опустился вниз и Поттер с ужасом смотрел на рваные края раны, из которых густыми каплями текла кровь, опадая на землю. Глубокие порезы от когтей не болели, но юноша отчётливо чувствовал неприятное покалывание в районе груди. В глазах мутнело, к горлу подступил комок — нужно идти. С каждым шагом становилось все трудней, а пропитанная кровью мантия неприятно липла к одежде. Гарри удалось выйти из леса, прежде чем тьма накрыла его сознание.