Шторм. Бурса

Он все-таки поспал — минут десять — перед самым подъемом, провалившись в переливающуюся холодным блеском антрацитовую пустоту, посредине которой, противно скрипя, качался мигающий фонарь. Будильник на сотовом, разорвав своей трелью окружающую Диму чернь в пыль, впустил солнечный свет, заполнивший мир вокруг. От ночного тумана не осталось и следа, как и от преследующих кошмаров, которые, спрятавшись от яркого утра, затаились на время в тёмных уголках сознания, ожидая своего часа. Позавтракав, абитуриенты, договорившись днем съездить в Питер, разбежались в разные стороны до обеда — все на консультации, а Дима в Управление академической политики и в администрацию Судоводительского факультета — по вопросу собеседования, назначенного на завтра. На удивление, меньше чем через час он был свободен, и ему не понадобилось и половины того вороха дополнительных справок, которые он привез, наслушавшись Лору — любительницу перестраховываться. Наоборот, везде, лишь посмотрев выданное в приемной направление и узнав, куда он поступает, сразу расплывались в широких улыбках, разве только по голове не трепали, как трехлетнего малыша, и тут же начинали ему диктовать под запись необходимые заявления и ставили нужные визы. Освободившись раньше запланированного, он свернул на берег и после того, как нанырялся в поющей ему тихим плеском волн воде, возвращаясь обратно, решил спокойно прогуляться по Потешке и рассмотреть повнимательней красоты кампуса. Вчера, бегая из корпуса в корпус, он толком и не замечал их, лишь фиксировал отдельные детали — фонтаны, яркие пятна цветников. А сейчас, никуда не торопясь, Дима, с наслаждением вдыхая воздух, наполненный ароматами моря, цветов и свежескошенной травы, бродил по аккуратным дорожкам Городка, заворачивая с прямых асфальтированных на витиевато изогнутые, выложенные отшлифованным камнем, рассекающие ровные, подстриженные, как под бритву, газоны, и вьющиеся между небольших групп деревьев, раскиданных по всему Городку, словно островки в безбрежном море зелени. Лучи высоко стоящего солнца припекали все сильней и сильней, и он решил временно прервать свою экскурсию по Потешке и проинспектировать главный корпус: созданное полетом архитектурной фантазии десятиэтажное царство стекла и металла. Огромные, наполненные воздухом пространства холлов с люстрами, напоминающими сталактиты, впечатляли. Но снующие по первому этажу абитуриенты и их родители напоминали своим гомоном птичий базар, отвлекая от процесса созерцания прекрасного. Дима, набредя на отсек с лифтами, взлетел в одном зеркальном чуде техники на последний уровень, и сейчас с удовольствием прохаживался по пустынным коридорам, останавливаясь около витражей, рассматривая панораму, открывающуюся перед глазами — залив и Академия были как на ладони. Слева от Потешки расположился еще один комплекс сооружений, судя по всему эта и была та самая Мажорка, а вот справа — зданий Бурсы не наблюдалось, только темнеющий вдалеке лес. И озадаченный он решил найти окно, вид из которого правой части территории был более просматриваемым. Поплутав по лабиринтам переходов, часть из которых заканчивались тупиками, Дима понял, что банально заблудился. А когда попытался вернуться назад к витражу, из которого наблюдал панораму кампуса, то окончательно затерялся в поворотах. Спустя время ему вообще показалось, что он ходит по кругу. С навигацией у них здесь полный дерибас. Вот же стрелка «Выход», а вместо двери стена. Хах, некогда мне тут бродить до Нового года, если через пять минут не найдусь, начну орать: «Люди! Ауу!» Но свернув за очередной поворот, от налетел на крепкого седого мужика в парадке*, который недоуменно уставился на него. На золотых погонах кителя блестело по три звезды. Ух ты ж, с ног чуть не свалил целого капитана первого ранга. — Почему без формы, курсант? Фамилия? — в пустынном коридоре резкий рык дядьки прозвучал взрывом. — Лазарев, — на автомате ответил Димка, рассматривая грозного мужика и подумав пару секунд, поправил: — И я не курсант. Пока. Абитуриент. — И что ты здесь делаешь, пока абитуриент Лазарев? — продолжил, нахмурившись, офицер. — Знакомлюсь с Академией. — Не, ну так же и есть, а то, что заблудился, так ведь найду выход по-любому. Капраз же сюда как-то попал. Может, его спросить? Брошусь сейчас в ноги и запричитаю: «Дяденька, сами мы не местные, заплутали в бесовских катакомбах, спасите Христа ради». Вот он прифигеет. — А готовиться к экзаменам тебе не надо, пока еще абитуриент? — военный буравил Диму недовольным взглядом. — У меня только собеседование. Завтра. — Медалист? — с интересом глянул на Диму офицер и, дождавшись его кивка, задал следующий вопрос, ставший для Димы уже привычным за последние сутки: — Куда поступаешь? — На судовождение. — Когда же наконец-то у него вопросы-то закончатся. — Молодец! — мужик уже одобрительно смотрел на него и вдруг улыбнулся, став похожим на доброго дядюшку. — Ну, тогда, конечно, погуляй по Академии. Ведь завтра-послезавтра домой уже. — Почему завтра? — вырвалось от неожиданности у Димы, и он тут же прикусил себе язык. — А ты решил до последнего экзамена задержаться? Что ж, похвально. Походи посмотри, разберись, как все у нас здесь устроено, — продолжал улыбаться капраз, ему все больше и больше импонировал этот абитуриент. — До последнего экзамена? А дальше что? — окончательно смешавшись, Дима уже сам начал задавать вопросы. — Всех поступивших до приказа о заселении распускают по домам — до конца августа. Подготовка экипажей к новому учебному году, — офицер, наблюдая, как в процессе его речи выражение лица абитуриента становится каким-то детско-растерянным, замолчал и задумчиво осмотрел того с ног до головы, задержавшись взглядом на скромной недорогой одежде парня. А спустя несколько минут вдруг спросил прямо: — Денег нет туда-сюда ездить? Димка молчал, не собираясь ничего отвечать. А в голове стучало: «Вот он и пришёл — северный хищный зверек! Выселяют! Так, без паники, надо хостелы посмотреть дешевые. И завтра… нет, сейчас в Питер — искать работу». Так и не дождавшись ответа, и видя, что лицо абитуриента приняло упрямое выражение, капраз задумчиво пожевал нижнюю губу, кивнул сам себе, словно приняв какое-то решение, и приказал: — Лазарев, за мной. Димка, как робот, пошел за ним, мало понимая куда и вообще зачем тому понадобился, параллельно прокручивая в голове варианты выхода из той задницы, которая рисовалась в ближайшем будущем. Они пришли в огромное помещение, заваленное новой офисной мебелью. — Укомплектуешь четыре кабинета. Сейчас придет мой помощник Марина Константиновна, все расскажет. И пришлю тебе напарника. Как закончишь, ко мне в 109. Через несколько минут пришла женщина, показала, где тележка и кабинеты, и объяснила, как расставить мебель, а еще спустя время в комнату заглянул щуплый белобрысый курсант с двумя курсовками. — Тебе, что ли, помощь требуется? — и оглядев высокую, крепкую фигуру Димы, засмеялся. — Седой, однако, шутник. Тебе помощь потребоваться может только в качестве метрдотеля двери открывать, чтоб не повыносил их к едрене фене столами и шкафами. — В качестве кого? — хохотнул Дима. — А, неважно, — неопределенно махнул курсант-метрдотель и потер ладони друг о друга. — Ну что, приступим? Пару часов они растаскивали мебель по кабинетам. И курсант, которого звали Саня, действительно больше мешался под ногами. Зато он оказался весьма разговорчивым и откровенно посвятил Диму в некоторые особенности жизни Академии. — Наш Городок для немореходных специальностей. И почти все места платные. Цены за год обучения — космос. Бюджетных мест процентов 5–10. А на мореходных спецухах, наоборот, платников практически нет. У судоводов и судомехов так точно. Мы же Морская Академия — надо статус поддерживать. Поэтому все мореходы полностью за казенный счет содержатся, еще и степуху получают, правда, она у них — мизер. Нас бурсачи терпеть не могут и называют пародией на курсантов. Знаешь, неприятно такое слышать, мы же все из Бурсы. А наш Городок они сначала прозвали Потешный полк, и только спустя пару лет упразднили до Потешки, — с обидой в голосе закончил речь Саня, было видно, что его сильно задевает незаслуженно уничижительное отношение к курсантам МГ N1. — А Мажорка тоже к вам относится? — Димка даже посочувствовал терзаниям курсанта о несправедливости бурсачей. — Не, там как раз мореманы учатся с 3 по 6 курс. И их городок по навороченности только немного нашему уступает. И корпуса крутые, и бассейн есть, и стадион свой, только у нас вольнонаемные корпуса убирают, а они свои сами. Рассказывают, что когда туда первые мореходы заехали, то над казармами гогот стоял целый день, — усмехнулся курсант и пояснил: — В Мажорке кубрики, как и у нас, на одного-двух курсантов и в каждом гальюн… — Гальюн? — повторил за ним Дима, как раз присевший отдохнуть на краешек стола, который только что втащил в кабинет, причем в одного, потому что Саня, увлекшись своим рассказом, подпрыгивая и увлеченно размахивая руками, помощником был никудышным. — Ну, туалет. У нас все, как на флоте: пол — палуба, стена — переборка. Привыкай, — засмеялся курсант. — Так вот, они ржали, что это реальный попадос, ведь теперь придется каждый день внеочередные отрабатывать по гальюнам. А все бурсачи ненавидят это дело, а тут он в кубрике. — А я думал, что все мореходы в Бурсе проживают. — Не, там только 1–2 курс. Вот там, говорят, жесть, — округлил глаза курсант,  — народ оттуда пачками отчисляется. — А как там? — было интересно узнать независимое мнение Сани. — Понятия не имею. Наши туда не ходят. Бурсачи всем посторонним курсантам без разбору навешивают. Это когда они в Потешку по какой надобности заглядывают, то ведут себя почти прилично, а у себя на территории отмороженные на всю башку. Набирают их, что ли, по этому критерию… Мы и Мажорку не посещаем, хотя там мореманы намного спокойней по сравнению с бурсачами — перебесились, наверное. Но все равно в ней тоже лучше не светиться. Так что имей в виду, — нравоучительно закончил Саня, а потом конечно же задал вопрос на миллион: — А ты куда поступаешь? — На судовода, — усмехнулся Дима и, увидев побледневшее лицо курсанта, шутливо прижав руку к сердцу, успокоил: — Когда в Бурсу заселюсь, приходи, гарантирую — экскурсия будет безопасна. — Нет уж, лучше вы к нам, — засмеялся в ответ тот, Дима своим добродушием у него вызывал симпатию. — Ладно, Сань, до встречи, — когда они закончили, попрощался Дима. — Мне ещё к мужику надо, который нас припахал. Сказал зайти к нему, как добурлачим. — Ну ты даёшь, — заржал Саша, пожимая в ответ руку, — то не мужик, а начальник военного факультета Академии Седов Виктор Михайлович — Седой. И страшный сон всех курсантов. Вот это нежданчик. «Капраз, оказывается, важный перец», — рассуждал Димка, опять блуждая по лабиринту коридоров, ища этот злополучный 109 кабинет. Когда он наконец нашел приемную, уже знакомая Марина Константиновна с улыбкой указала ему на дубовую дверь. — Задача выполнена? — оторвавшись от лежащих на столе документов, спросил Виктор Михайлович и, дождавшись кивка, продолжил: — Сейчас иди к начальнику отдела кадров. Ты ведь несовершеннолетний? Димка растерянно опять кивнул не совсем понимая — зачем ему в кадры. — Оформят тебя по договору. По полдня будешь работать. Да, там еще талоны на питание получишь — положено. Потом в отдел размещения иди, оформляй ваучер на поселение в августе, правда, в другой экипаж — для сотрудников, — сообщил без пауз Виктор Михайлович и махнул рукой на дверь. — Все. Свободен. — Спасибо, — только и смог выдавить Дима, голова кружилась от таких новостей. Я что, заблудившись, в сказку попал? — До свидания. — До встречи, почти курсант Лазарев, — усмехнулся капраз и опять вернулся к изучению бумаг. Уже в пятом часу Дима добрался до экипажа, до сих пор полностью не веря, что и работа, и талоны, и проживание до сентября — это реальность. Только за завтраком он думал, что столовая — это, конечно, хорошо, но с их «доступными» ценами, лучше все же самому готовить — в общаге. Казна не резиновая, а протянуть надо как можно дольше. И тут вдруг Седой. У Димы даже мелькнула мысль, пока он бегал из кабинета в кабинет оформляясь, что, может, это сон, и организм, утомленный двухнедельной бессонницей, наконец расслабился, и его просто вырубило, и он сейчас мирно сопит, пуская пузыри, где-нибудь посреди Потешки на лавочке. В кубрике оказался только Влад, который восседая по-турецки на кровати и подперев кулаком голову, читал книгу, положив ее на скрещенные ноги. — Привет, — только увидев его, Дима вспомнил про договоренность съездить в Питер. — А ты чего не поехал со всеми? Передумал? — Привет. Нет, не передумал, — поднял голову Влад и улыбнулся, сверкнув глазами. — Решил тебя дождаться. Договаривались же на два, а тебя нет. И номера телефона твоего тоже. Вот я и остался. Мало ли, может, что-то случилось и тебе помощь понадобится. — Блин, неудобняк какой, что из-за меня в Питер не поехал, — стало неловко и ещё как-то приятно, что ли, оттого что Влад остался и ждал его. И он теперь вроде как не один. — Да ещё съездим, — отложив в сторону учебник и потянувшись, Влад поднялся с кровати. — Конечно, и не раз, — Дима внимательно следил за каждым движением парня, стараясь не упустить ни одного жеста, и вдруг поймал себя на мысли, что не чувствует ничего — абсолютно, нет никакого — даже малейшего — волнения или интереса. Надо же, как отшибло. Наверное, Мишанин кулак помимо ударной силы еще и волшебной обладает. А вчера я нежданчик просто словил. До имени с какого-то хера докопался. Хотя нет, пусть Владом остаётся. Так спокойней, а то каждый раз дергаться и потом обливаться. — Слушай, ты ел? — перевёл разговор Дима и, увидев отрицательное мотание, сразу засобирался. — Все. Пошли полопаем и в Бурсу сходим. — Куда? — Влад удивленно посмотрел на соседа. — А мы где? — Эх, ты, — засмеялся Дима и с гордостью, что он знает такие детали, пояснил: — Городок так называется, где мы будем учиться. В столовой, пока они сметали с тарелок очередной комплексный ужин, он поведал обо всем, что узнал за последние сутки об Академии и не удержался от истории, случившейся с ним в главном корпусе. Закончив, они не откладывая направились в сторону Бурсы, указанную на знаках навигации, как Морской городок N3. По дороге Дима поделился мнением Сани о том, что бурсачи — все как один невменяемые, и только таких и набирают. Оба хохоча завернули за высокое здание и, увидев вдалеке чернеющий лес, остановились. Согласно указателям они двигались в правильном направлении. — Мы что, в лесу будем жить? — Влад удивленно взирал на густые темно-зеленые кроны деревьев в отдалении. — На сайте об этом не было написано. И на фото Академии никакого леса нет. — Сейчас разберёмся, — Димка двинулся вперед. Он тоже не помнил ничего подобного. По мере приближения их изумление росло — лес опоясывал высокий забор, сливающийся своим цветом с листвой. И подойдя вплотную, оба уставились на огромную вывеску «МГ N3». Ворота и калитка были закрыты, а из-за ограждения не доносилось ни звука, словно все вымерло с той стороны. Даже густые кроны деревьев, сквозь которые не проникал солнечный свет, не шевелились, казалось, будто какой-то неизвестный скульптор высек их из гранита и хоть точно повторил каждую жилку, каждый листок, каждую веточку, но это так и осталось мертвым камнем. — Все чудесатей и чудесатей, — изумленно проговорил Вова, рассматривая сплошную металлическую ограду и листву над ней. — Колючей проволоки сверху с бегущим по ней током не хватает, — хмыкнул Дима и, решительно направившись к калитке, нажал на ярко-красную кнопку звонка, выделяющуюся на малахите забора. Несколько минут стояла тишина, но наконец послышались шаги, и калитка открылась, явив миру невысокого коренастого хмурого курсанта, в чуть надвинутой на лоб мице** и буквами «СМ»*** на погонах, который застыл в проеме. — И хули? — набычившись, он мрачно рассматривал по очереди Диму и Влада. — Пройти в Бурсу хотим, — Дима еле сдержался, чтобы не заржать в голос от такой ёмкости вопроса курсанта. Нормальный такой в Бурсе пароль. Интересно, а отзыв какой? — С хуя ли? — лицо дежурного окаменело, и он враждебно взарился на парней. — Посмотреть, — прифигел Дима от непонятливости сурового дежурного, явно страдающего терминаторским синдромом. Для полной картины тому не хватало шопгана, чтоб демонстративно передернуть затвор перед лицами посетителей. — Нахуя? — выпятив вперед челюсть, тот начал прожигать ребят взглядом. Может его заело? — Мы поступаем на судовождение, — пояснил Влад, решив растолковать вахтенному, у которого видимо перегорела одна из плат, причины интереса к Городку. — Да похуй, — продолжал вести высокохудожественный диалог дежурный. — У нас пропуска есть, — стараясь держать себя в руках, чтобы не начать отвечать на том же языке, продолжил Дима и в подтверждение сунул свой под нос курсанту. — Охуеть, — даже не глянув на пропуск, безэмоционально произнес бурсач и начал закрывать калитку перед вытянутыми лицами ребят, но когда осталось всего сантиметров десять до металлической перекладины, он, чуть задержав движение, вдруг выдал: — В Бурсу спецпропуска. Получите их при заселении. Парни еще какое-то время молчали, ошалело глядя на захлопнувшуюся дверцу, переваривая только что состоявшийся интеллектуальный разговор, а потом дружно заржали. — Что это было? — со смехом выдохнул Влад, но спустя время, слегка успокоившись, задумчиво произнес: — Слушай, а он в самом деле какой-то не совсем адекватный. — Разберемся потом, кто тут у нас неадекватный, — хмыкнул Дима, посмотрев на калитку, и опять засмеялся. — А мне он напомнил Т-800, вот очки ему, косуху и вылитый Арни. — Ага, правда, стал немного короче — чан с расплавленным металлом это вам не шутки, — подхватил Влад. И они, вспомнив исчезающий в кипящей лаве большой палец, одновременно посмотрели на верхнюю кромку забора и опять взорвались хохотом. — Странно, ведь везде в Академии свободный проход, — отсмеявшись, Дима озвучил то, что удивило, но тут же решил не брать эти странности в голову. — А, ладно, и с этим разберёмся. Пойдем Мажорку посмотрим. Оставив за спиной тёмный лес, ребята бодро потопали обратно, уже не видя, как налетевший ветерок нарушил неподвижность темно-зеленых крон и они зашевелились, закивали будущим бурсакам, словно в приветствии. Бурса ждала своих новых жителей. Морской Городок N3, затерянный в лесу и невидимый со стороны главных корпусов, кардинально отличался от Мажорки и Потешки не только системой, но и внешним видом, и являлся единственным исключением Академии со всеми ее современными и техническими новшествами — словно пасынок. Когда два Городка были уже построены, а денег и времени на строительство МГ N3 осталось в обрез, руководство приняло решение из недорогих строительных материалов построить только учебный корпус и столовую — простые и вместительные — без изысков. Дополнительно проложили асфальтовую дорогу, устроили плацы и несколько площадок для занятий спортом, забетонировав десятки брусьев и перекладин. А под житье-бытье первым двум курсам мореходных специальностей отдали в пользование бывшие немецкие казармы, которые прослужили долгие годы коммуналками. В них просто провели модернизацию, но так как она тоже стоила денег, то особо не размахивались — скромно и функционально, лишь необходимое, чтобы получить разрешение для проживания в них. На этом строительство закончилось. Курсантам и этого хватит, пусть привыкают к реалиям жизни.

***

В день заселения Дима поднялся чуть раньше обычного и, как повелось с самого начала, сбегал перед завтраком к заливу. И хоть вода становилась с каждым разом все прохладней, он не прекращал свои утренние заплывы и в любую погоду шел на берег. Для него стало своеобразным ритуалом на рассвете поздороваться с морем — провести, едва касаясь, ладонью по поверхности морской глади. Это успокаивало. Последнее время он стал спать получше и даже высыпался, но каждую ночь его все так же преследовал один и тот же сон — фонарь, качающийся в угольной пропасти, и лицо Вовы с узором света на нем. Дима даже как-то сжился с этим сновидением-воспоминанием. И несмотря на то, что продолжал вскакивать среди ночи с бешено выстукивающим сердцем и тихим по-змеиному свистящим внутри «Ссс-Ууу-К-Ааа» — этот кошмар стал казаться каким-то родным, что ли. Разве так бывает, что отчего ты покрываешься испариной и что отпечаталось на сетчатке глаза, становится тебе нужным? Получается, да. Бывает. А иногда, когда к нему во сне не приходил уже родной кошмар, он, резко проснувшись среди ночи, чувствовал словно ему чего-то не хватает. И даже немного сожалел. Раз в неделю Дима звонил родителям и Ольке. Родители, как обычно, бодрились и, как всегда, лукавили, рассказывая, как у них все замечательно. Поэтому после разговора с ними он всегда сразу же набирал племянницу. В первый его звонок она, завалив его вопросами, не получила ни одного ответа, кроме лаконичного «Норм», на ее «Как дела?». И Оля прекратила спрашивать, зная какой их Дима — если не хочет говорить, то никто и ничто не заставит его это делать. Поэтому понимая, что того интересует, она в последующие разы уже на одном дыхании оттарабанивала потоком слов: как здоровье родителей, состояние Вовы, что происходит в семье. Молча выслушав всю информацию и ответив на единственный, разрешенный Ольке, вопрос: «Норм», Дима отключался. Родители, как только он уехал, разболелись еще больше. Мама спустя неделю легла в больницу, а как только выписалась, туда попал отец. Да, Мишке сейчас тяжело. Разрывается между ними. Главное, дождитесь меня, мои старички. Как у брата дела, Олька никогда не говорила, а Дима не спрашивал. Вова поступил в МГУ на биологию. Надо же, биология, а я даже не знал, что он туда собирался. Вернувшись в кубрик после завтрака, Дима еще раз перепроверил все ли собрал и уселся терпеливо ожидать звонка Влада. Они договорились, что тот наберет, как только доедет до Академии. За полтора месяца, которые он прожил в Потешке, несмотря на постоянное присутствие людей вокруг, только этот парень стал ему близок. Почему-то именно рядом со спокойным, чересчур правильным и не задающим лишних вопросов Владом Дима чувствовал себя комфортно. И даже удивлялся, как мог вообще при первой встрече спутать его с Трофимовым. У них не было ничего общего — совершенно. Виктора Михайловича за прошедшее время он видел всего раза три. Тот, проходя мимо, всегда сухо кивал на приветствие и не задерживаясь шел дальше. Но дней за пять до переезда в Бурсу Седой неожиданно остановился возле Димы, подметающего пешеходную дорожку, заложив руки за спину, немного помолчал и спросил: — Ну как оно, курсант Лазарев? — Спасибо, Виктор Михайлович, все хорошо. Двадцать третьего переезжаю уже, — разулыбался Дима. Хороший мужик Седой — глыба. — Замолвил за тебя слово, — сообщил капраз и глядя на удивленно вскинувшегося парня добавил, усмехнувшись: — Узнаешь в Бурсе. — Спасибо, товарищ капитан первого ранга, — ошеломленно выдал будущий бурсач. Он даже приблизительно не представлял, о чем говорит Седов. — Не за что, курсант. Учись, — и развернувшись, офицер ушел, а Дима, пока он не скрылся из вида, продолжал глупо улыбаясь смотреть ему вслед. Воспоминания прервал звонок, громко разразившийся «Toxicity» в тиши кубрика. Переговорив пару секунд, Дима подхватив сумку, вышел из комнаты, ставшей ему пристанищем на три недели, и, не оглядываясь на оставленный за спиной экипаж Потешки, направился в сторону Бурсы. Пока он жил в Академии, то, конечно, много чего наслушался о МГ N3. Мнения в большинстве своем сводились к одному: Бурса — кошмарный пережиток прошлого, а бурсаки со своими дикошарыми правилами — банда головорезов, и вообще Городок номер три и его обитатели — зрелище не для слабонервных. Правда, эти слухи ходили только среди курсантов МГ N1 и Дима даже не старался вникнуть, что из этого было правдой, что нет. Разберусь сам, что к чему. Тем более Митрич, с которым он жил в одном кубрике, наоборот утверждал, что в Бурсе золотые ребята, добрые и отзывчивые. Правда, это было тоже не особо авторитетное мнение, учитывая страсть сантехника Митрича к зеленому змию. Подойдя к Городку и увидев ожидающего его Влада, стоящего с серьёзным выражением лица немного в стороне от распахнутых ворот, в раскрытую пасть которых тянулся тоненький ручеек людей, он вдруг понял, что соскучился по этому самураю. — Привет, — расплылся в улыбке Влад, заметив Диму. — Привет. Как доехали? — он был искренне рад видеть парня. — Отлично. Сначала проводил Кристи до Универа, а потом сюда, — отрапортовал светящийся Влад. — Как ты? — Норм. Ну что, готов? — перехватив поудобней спортивную сумку, спросил Дима и, дождавшись кивка в ответ, усмехнулся. — Тогда вперед. И они влились в поток таких же ребят, двигаясь через гостеприимно открытые ворота к стоящим поперёк входа нескольким столам с сидящими за ними курсантами, за спинами которых убегала на несколько сот метров вперед асфальтированная дорога со стоящими, словно стражи по обеим ее сторонам, деревьями, а вдалеке виднелось серое здание. Сегодня, в отличие от их прошлого посещения, лес приветливо шумел, покачивая кронами, наполненный не только звуком ветра и шелестом листвы, а еще и светом. — Экипаж N1. Проходи, — сверившись со списком, кивнул курсант, когда Дима назвал свою фамилию. И он, обойдя столы, остановился, поджидая Влада, в паре метров от КПП, недалеко от группы курсантов, троллящих проходивших мимо первокурсников и оглушающих своим ржачем пространство вокруг. Увидев притормозившийся рядом с ними новый объект для подколов, они, развернувшись, молча уставились в упор на этого бессмертного, криво усмехаясь. Стая. Все знакомо. Сам так делал, нервируя противника. Тут ведь надо сразу сломать — показать кто здесь главный. Вот только хер вы угадали, ребята. И Дима по очереди, задерживая на пару секунд пристальный взгляд, медленно осмотрел каждого старшекурсника, пока не добежал глазами до стоящего посредине рослого парня. А ты у нас, судя по всему, и есть массовик-затейник… Не обращая внимания на подошедшего Влада, вставшего рядом — плечо к плечу, Дима продолжил с бесстрастным лицом мериться взглядами с высоким бурсачом. Сколько это могло продолжаться, неизвестно, но вдруг по губам курсанта, как тень, скользнула змеиная усмешка, спустя миг превратившись в ехидную, и он, склонившись в шутовском поклоне, заморозив льдом глаз, взмахнул руками в направлении виднеющегося вдали корпуса и произнес: — Добро пожаловать в ад!