Ты сможешь

Лучи солнца проникают сквозь плотно закрытые шторы, заставляя щуриться от неожиданной вспышки света. Я переворачиваюсь со спины на правый бок и лениво открываю один глаз, но от увиденного после, широко распахиваю оба глаза и ошарашенно смотрю на своих родителей, что застыли на проходе в комнату Юнги. Ещё с минуту я так и лежу, а после до меня доходит смысл происходящего. Я лежу в комнате брата, абсолютно голый, сзади лежит сам Юнги, собственнически обнимая, закинув на меня левую ногу. Начинаю тормошить его, но он лишь отмахивается, твердя, что ещё пять минут и он встанет. Ага, пять минут, да нас тут прикончат за те минуты, что он вот так же проспит. Я уже елозю в его объятиях, на что мама Юнги лишь хихикнула. Ну и чего смешного-то? Отец же стоит со спокойным выражением лица. Никакой раздраженности, никакого отвращения. Только лёгкая улыбка заиграла на его губах. Видимо, мама задолбалась стоять и ждать, на что выдала: -Буди Юнги и идём завтракать. Вот так просто. Никакого упрека. Всё-таки, у нас клёвые предки. После того, как они ушли, я ещё минут десять пытался разбудить братца, но ему хоть бы хны. Взял и стащил за ногу с кровати. А нехер спать, когда тут такое важное событие случилось! И, о да, Бог услышал мои просьбы, разбудивши, наконец, этого засранца. Он сонно потёр глаза и спросил: -Ну и, чего такого важного случилось, что ты меня так рьяно будил, м? -А то, что родители какого-то хрена приехали раньше времени и решили заглянуть с утра пораньше в твою комнату. Заметь, не в мою, а в твою. Они тебе, походу, не доверяют уже, -с усмешкой ответил я.-Вставай, жопа ты эдакая, они нас завтракать позвали. -И все они мне доверяют, -как-то обиженно он огрызнулся. -Ну, ладно, хватит дуться, идём, -я подошёл к кровати и еле ощутимо поцеловал хёна в губы. Обиду как ветром унесло и мы уже плетёмся к столу. Мама листает какой-то модный журнал. Не знаю почему, но я очень быстро привык к ней. Она с самого моего приезда в эту квартиру заботилась обо мне. По началу мне было как-то неловко, но через пару недель я уже ощущал её мамой. Мама всегда заботилась о нас с Юнги, поддерживала во всех наших начинаниях, всячески подбадривала в случае неудач. Никогда не повышала голос, не говоря уже о поднятии руки. В общем, хранительница домашнего очага, но все же она не забывала ухаживать и за собой. Всегда со вкусом одета, накрашена. Свою мать я и отродясь не ощущал рядом с собой. Она вроде как есть, живёт со мной в одном доме, ест за одним столом, но в то же время, она где-то далеко, в своих заботах. С самого детства я был предоставлен сам себе. Отец на работе, мама вечно проседает в салонах красоты. После марафета уходит к подругам, напрочь забывая, что у неё, как-никак, есть сын и он ждёт её дома, чтобы поделиться тем, что успело произойти со мной за день в школе. Но её это не волновало. Всё повторялось раз за разом. Мама уходила гулять, папа был на работе и не знал, что происходит дома. Он всегда был занят, но его я совершенно не виню. Потому что он делал это ради нас, ради меня. Зарабатывал деньги, не ночевал дома. Не из-за того, что гулял направо и налево, а потому что прозидал днями на работе, стараясь заработать как можно больше денег, чтобы мы ни в чем не нуждались. А мама пользовалась этим. Видимо, даже самым стойким людям с железным терпением, свойственно сдаваться. В тот день она пришла под утро. Я спал, видимо, папа пришёл поздно ночью и не стал меня будить. То утро я запомню надолго. Разбитая на мелкие осколки посуда, истеричные крики матери и трёхэтажный мат отца, который прежде никогда не употреблял в своей речи нецензурных выражений. Он выгнал её, а она бросила меня, даже не предложила мне уйти с ней. Хотя, я,скорее всего, сам бы не захотел с ней больше жить. Спасибо, натерпелся. Тогда мне было всего 8. Отец с тех пор стал меньше работать, стараясь уделить все свободное время мне. Он не привёл ни одной женщины в наш дом. Но как-то, когда мне было около четырнадцати, он сказал, что встретил очень хорошего человека и, что мы с ней и с её сыном отлично поладим.