***
В бараке искусственный свет, куча цветов на столе и Чарльз, уткнувшийся взглядом в потолок. Кажется, он даже её не замечает. — Я пришла попрощаться, — выдавливает из себя Мари. — Люди Райса действительно гонятся за нами. Ты был прав. Ксавьер молчит, только нервная улыбка не сходит с его лица. — Мне очень жаль, что все так заканчивается. Не знаю, сможем ли мы увидеться снова… — Ты же уже все решила для себя, не так ли? — Чарльз быстро отъезжает со своего места куда-то в тень барака. Мари стоит на месте, словно истукан, не зная, куда даже деть взгляд. — Я хочу пожелать вам удачи. И чтобы вы вернулись. Будем вместе растить цветы, жить, умирать, — старик смеется, словно маленький ребенок, и от этого у Роуг по спине бегут мурашки. Вся эта ситуация напоминает кадр из дешевого фильма ужасов. Только вот одна проблемка — они не в кино, и это дерьмо называется реальность. — Хорошо, — только и выдавливает она, чувствуя, как к горлу приступает невероятный ком из горечи и обиды. «Вот так все и заканчивается», — тихо говорит внутренний голос, и Мари в который раз не может определиться, кому именно он принадлежит — ей или же тем, чьи жизни она забрала. — Только не забери его с собой, — как-то печально говорит Чарльз, когда Роуг уже переступает порог барака. Девушка кивает головой, прекрасно понимая, о чем он говорит. Действительно, у неё просто нет никаких прав на жизнь Логана, ведь она и так ворвалась в неё вихрем, принеся при этом череду невзгод. Он нужен Чарльзу, ведь Калибан сам не справится с сумасшедшим телепатом. «Господи, как все сложно», — думает она, медленно шагая по дорожке. Песок неприятно скрипит под ногами, что Мари прям чувствует все маленькие песчинки. Кажется, она точно сходит с ума. Логан все также ждет её у машины, скрестив руки на груди и посматривая на неё весьма настороженным взглядом. — Можем ехать. Дорога, вновь и вновь мелькающие автострады, машины и вечная пыль. До первой остановки проходит всего лишь пара часов, а чувство такое, будто они едут вечность. Они заправляются бензином, кушают мороженное на заправке, целуются, ожидая машину из мойки, а на милые вопросы кассирши отвечают, что едут в путешествие. Если бы хоть что-то из этого было правдой, было бы намного лучше. До места их встречи они доезжают буквально за пару часов после первой остановки. Оказывается, Крид даже умеет выбирать более-менее приличные мотели. Хотя, спорным является тот факт, можно ли вообще считать мотель приличным местом. Мари, оглядываясь на всю свою прошлую жизнь, не может с уверенностью сказать, что им хоть раз попадалось приличное место. Ночь проходит беспокойно, словно кто-то невидимый стоит за дверью и пытается помешать заснуть. Мари мучают кошмары, причем вспоминается все на свете, от дурацких монстров под кроватью, которые не давали ей покоя в детстве, до самых недавних ужасов. — Что тебе снится? — Самые разные вещи. Но больше всего лаборатории Трансген. — Расскажи мне, — его рука застывает где-то на уровне её талии, сильнее притягивая к себе. Росомаха благодарит все на свете лишь за то, что они сейчас не смотрят друг-другу в глаза. Кажется, они поменялись местами. Еще каких-то пятнадцать-двадцать лет назад с тем же самым вопросом приходила она к нему. — Что именно ты хочешь знать? — её тело под его руками напряжено до предела — Логан чувствует это своим звериным нутром. — Что там случилось? — его вопрос слишком прямой, слишком откровенный. Так нельзя, любой психиатр подтвердит, ведь, как чует Росомаха, рана в её душе слишком глубокая, чтобы так запросто в ней снова копаться. — Ты действительно хочешь знать? — она привстает на локтях и внимательно смотрит на мужчину. В её зеленых глазах плескается какое-то слишком домашнее спокойствие, словно они обсуждают кулинарное шоу, а не то, что оба стали жертвами экспериментов. Логан целует её в приоткрытые губы, словно подтверждая и так известный факт: я приму тебя любую. — Я была суррогатной матерью, — кажется, ей физически трудно говорить. Глаза у Мари до сих пор закрыты, а дыхание слегка сбитое. Это один из тех моментов, когда Логан даже не знает, что сказать. Он просто гладит её по голове, словно ребенка, потом бурчит что-то тихое: «Мы с этим справимся, все будет хорошо», только вот мозгами понимает, что хорошего в этой ситуации мало. А еще понимает, что гложет Мари, ей, кажется, даже говорить не нужно. Она мать. Она ушла, бросив своего ребенка. И плевать, что тут можно спорить, её он или нет. Когда Мари засыпает, Логан еще долго не выпускает её из своих объятий.***
Утром приезжает Крид. Хмурый, чем-то озадаченный и вечно недовольный. Хотя, в их ситуации быть недовольным чем-то совсем не новость. Виктор паркует машину ровно в пять утра, когда Мари еще спит. Логан решает пока не будить её, ведь у них должен состояться серьезный разговор с братом. Просто у Логана наконец-то в голове два и два сложилось. — Привет, — бросает он Криду, как только тот выходит из машины. — По твоему настроению можно сказать, что у тебя что-то серьезное. Поругались? — ухмылка у него выходит какая-то слишком наигранная. Логан пропускает его слова мимо ушей, даже не отреагировав на практически незаметную колкость. — Все задавался вопросом. Почему ты вытащил именно её, почему никого другого. Ведь вы даже не вместе. А тут до меня дошло. Крид хлопает багажником машины слишком громко. Поставив дорожную сумку на пыльную землю, он внимательно смотрит на своего брата. — Она рассказала тебе, что с ней делали? — фраза, от которой ненависть закипает в них обоих. — Да. Крид кивает, а затем просто начинает вытаскивать другие вещи, будто разговор закончен, и он вообще не понимал, куда клонит младший брат. — Она мать твоего ребенка, но про это она не знает, не так ли? В оглушительной тишине эти слова звучат, словно приговор. — Вот поэтому ты её и вытащил оттуда, только вот главного сказать не успел. Или не смог, зная, что она тебе не простит тот факт, что ты оставил дитя там. У Виктора на лице ни одной эмоции, только вот Логан практически может чувствовать его злость, а еще слишком громкое в этой зловещей тишине сердцебиение. Росомахе даже не нужны слова подтверждения. Теперь он видит это во всем: в движениях старшего брата, в его заботе, в его планах. «Как же можно быть таким слепым?» — мелькает у него в мыслях. Он уходит обратно в мотель, молясь о том, чтобы Мари не проснулась и не слышала всего разговора. Что делать дальше, кажется, не знает никто.