Обломала / Thwarted

Дверь открывается, и при виде Рей у Кайло перехватывает дыхание. На ней тёмно-синее платье с открытыми плечами. Глубокий вырез оголяет столько кремово-белой кожи, что у Кайло непроизвольно текут слюнки. Её волосы распущены, локоны свободно ниспадают вдоль спины. Мешочек с каменьями из бус покоится между грудей на чёрной — в тон платью — ленточке. — Рей, ты сногсшибательна, — говорит он от всей души. Рей смущённо улыбается и неуверенным движением поправляет волосы. — Спасибо, — тихонько отвечает она. Она сама берёт его за руку. Он уже снял шлем и держит его на сгибе локтя. Рей втягивает его в прихожую, и Кайло оставляет на столике маску и перчатки. Хлопает себя по карману, чтобы убедиться, что подарок на месте. Потом оборачивается к Рей, обнимает её одной рукой за талию, другой за шею, осторожно привлекает к себе и нежно целует. Пусть тело вопиёт и жаждет большего, Кайло хочет вначале пообщаться с ней, поговорить, прежде чем их охватит рождаемый Нитью пожар. Он целует Рей ещё раз и отстраняется. Заглядывает в её очаровательные глаза — доверчивые, широко распахнутые, проводит по щеке костяшками пальцев и выдыхает: — Я скучал. — И я. — Она улыбается, и он понимает, что никогда не был так счастлив. — Я уже заказала ужин. Мы с Кес пробовали всё подряд, так что теперь я чуть больше разбираюсь в том, что мне нравится, а что нет. — Я рад. Не терпится увидеть, что ты выбрала.

***

Ужин прошёл безупречно. Они просто болтали, как перед тем через Нить. Не спорили, просто делились. Он рассказал всё, что узнал о событиях на Эшаре, а Рей втянула его в дискуссию об истории джедаев. Она явно много чего успела прочитать за это время. Они приканчивают десерт из густого заварного крема с шоколадом. Сплетённые руки покоятся на столе. Это слегка неловко — он не привык есть левой рукой, но не хочет ничего менять. Он то и дело поглаживает большим пальцем её костяшки, чтобы увериться, что она здесь, что он может к ней прикасаться. Он сел рядом с Рей, чтобы быть ближе, чем позволяет кресло с другой стороны стола. Уголок её губ испачкан шоколадом. Кайло манит её свободной рукой: — Иди сюда, любимая. Она бросает на него удивлённый взгляд, но наклоняется к нему, а он — навстречу и взасос целует уголок её рта. — Вот так. У тебя тут был шоколад. На её лице расцветает кокетливая улыбка. Она зачерпывает пальчиком остатки десерта, мажет на его нижнюю губу, потом притягивает его лицо обратно и забирает её целиком в рот. Своим нежным язычком она проводит вдоль его губы, чтобы собрать всё. Он не может сдержать стона. Их взгляды встречаются, в глазах Рей пляшут жаркие искры. Нет, нельзя, не сейчас. Сначала надо кое-что сделать. Кайло отсаживается обратно в своё кресло, Рей тянется за ним. Он мягко останавливает её, положив руку на плечо. — Ты даже не представляешь, как я хочу тебя обнять, уложить на диван и сделать с тобой нечто неописуемое, но сначала... У меня для тебя кое-что есть. Она кладёт руки на колени и взволнованно моргает. Кайло протягивает руку и вытаскивает узелок с бусинами из укромного места между её великолепных грудей. Он порядком завидует этому маленькому мешочку. — Сейчас... Я бы отдал это в починку, но заметил, что ты никогда не расстаёшься с ним. И тогда я подумал, что тебе нравится носить мой подарок... — Он понимает, что это немного дерзко с его стороны, но ему кажется, что он начинает понимать свою милую Рей. Она опускает глаза и смущённо кивает. — Тогда, может быть, ты позволишь забрать и починить твои бусы, а вместо них будешь носить вот это? Он достаёт из кармана коробочку размером с его ладонь, покрытую светло-серым бархатом. Протягивает Рей, и та осторожно берёт её. Он замечает, что её пальцы дрожат. Отчего она так волнуется? Наверное, не привыкла к подаркам. Рей аккуратно открывает футляр. Кайло не сводит глаз с её лица. Ничего другого и замечать не хочет. Он вполне уверен, что Рей понравится подарок, но всё же ему слегка не по себе. Она распахивает глаза и ахает. Потом обращает на него взгляд, словно ищет подтверждения, что это действительно ей. Кайло ободряюще улыбается. Рей вытаскивает из коробочки кулон и берёт в руки подвеску. Она светится изнутри собственным светом, камень сверкает всеми цветами радуги. Он в простой оправе, на тонкой серебряной цепочке. — Как красиво, — выдыхает Рей. — Что это? — Называется радужный камень, он с Галлиноры. Кое-что переделать — и его можно использовать как кристалл для светового меча, если пожелаешь. Рей держит украшение и просто смотрит, как колеблется слабое сияние, как танцуют разноцветные блики. — Можно я заберу бусы в починку? — спрашивает Кайло. Это выводит её из зачарованного состояния, и она берётся за ленточку другой рукой. — Я... не уверена, что хочу их чинить. Кайло удивлённо морщит лоб. — Но... для тебя это был тяжёлый вечер... Я думал, тебе не хочется о нём вспоминать. — Нет, именно поэтому мне всё нравится так, как есть. Напоминает, что части разбитого всё ещё здесь. Знаешь, мне тяжело поверить, что тебе не всё равно, что со мной происходит, что ты... Кайло почти готов возразить, но тут она слегка прикрывает глаза и тихонько произносит: — ...любишь меня. Её пальцы гладят мешочек, и она заглядывает Кайло в глаза. — Это первый твой подарок. В этих камушках — твои чувства ко мне. Они напоминают о том, что, как бы я ни пыталась разорвать бусы, камни останутся со мной. Ты со мной. — Её голос падает до шёпота. — Что бы ты ни сделала, я никогда не перестану любить тебя. Он встаёт, тянет её за собой и заключает в объятия. Он боится, что голос выдаст его, и просто прижимает её к себе покрепче, касается губами её волос. Как только удаётся справиться с нахлынувшими чувствами, он слегка отстраняется и заглядывает ей в лицо. — Чинить не обязательно, если не хочешь. Носи как тебе нравится. Новый кулон всё ещё у неё в руке, и Рей чуть отступает назад, поднимает к лицу сверкающий камень и долго смотрит. Потом прикрывает глаза и глубоко вздыхает. — Я буду носить этот. Ты так старался меня порадовать, проявить заботу... — Она берёт его за руку. — Может, если я дам тебе починить бусы.... Ну, наверное, это не плохо — давать тебе заботиться обо мне... иногда. — Нисколько не плохо. — В груди становится тесно, слишком тесно для прилива беззаветной любви, распирающей его изнутри. Его любимая вправду старается сблизиться с ним. Он никогда в жизни не переживал такой радости. Он тянет её за руку к себе и крепко целует. И она отвечает с не меньшим жаром. Ему всё ещё хочется увидеть свой подарок на ней, и он прерывает поцелуй, легонько гладит её по голове и шепчет, почти касаясь её кожи: — Я люблю тебя. Они чуть отстраняются друг от друга, чтобы она могла развязать ленточку сзади и снять мешочек с бусинами. В её глазах появляется беспокойство. — Я позабочусь о них, обещаю. Так же, как я собираюсь заботиться о тебе, — клянётся он. Рей осторожно кладёт узелок в его ладонь и улыбается. — Я знаю, — говорит она, глядя ему в глаза. Он на секунду задерживает на ней взгляд, потом быстро отходит к столику у двери, кладёт драгоценный мешочек в шлем к перчаткам и возвращается к Рей. — Теперь позволь помочь тебе с новым кулоном. — Он правда потрясающий, — говорит она с удовольствием, поднимает драгоценность вверх и смотрит, как переливается свет внутри камня. — Он меркнет в сравнении с той, кто носит его. Рей поджимает губки. — Перестань. Не говори глупости. — Это не глупости, — говорит он тихо. — Ты самая красивая женщина, что я когда-либо видел. Я не стал бы шутить об этом. Она хлопает глазами и наклоняет голову набок: — Ты правда так считаешь? — Да, — просто отвечает он. Он смотрит ей в глаза и проводит пальцами по её щеке, потом по волосам. — Повернись, — говорит он тихонько. Рей делает, как он сказал. — Приподними волосы, — выдыхает он ей в ухо. Её маленькие руки дрожат, удерживая волосы. Кайло накидывает цепочку вокруг её шеи и смотрит, как камень ложится у самого основания её грудей. Застёгивает цепочку и вспоминает, как в прошлый раз помогал ей надеть украшение, лишённый права прикасаться к ней. Но сейчас это право у него есть, и он собирается прикасаться к Рей так часто, как только может. Он проводит пальцами вдоль её ключицы. О Сила, какая нежная у неё кожа! Потом наклоняется и покрывает поцелуями плечо от шеи до края, поглаживая вверх-вниз её руки. Рей вздрагивает и начинает дышать чаще, откидывается назад к нему на грудь, и Кайло хочется поймать её губы своими, но сперва он должен кое-что спросить у неё, и он ограничивается одним последним поцелуем в обнаженное плечо. Он разворачивает её лицом к себе. Радужный камень идеально сочетается с её тёмно-синим платьем. — Тебе идёт. — Правда? Не знаю, что я делаю половину своего времени. Я так и не поняла, как носить некоторые платья. — Но ты стараешься. Хотя мне очень приятно видеть тебя в платьях, я позаботился, чтоб у тебя было много одежды попроще. Рей улыбается, и краска смущения очаровательно заливает её щёки. — Я... У меня никогда не было таких красивых вещей. Таких нежных. Я знаю, что они непрактичны, но я всё равно живу как во сне. Так почему бы не одеваться как во сне? В её тоне слышатся отдалённые нотки чего-то, что тревожит его, но он не хочет портить вечер. Он берёт её за руку и ведёт в гостиную. Усаживает на диван рядом с собой, и вскоре она сворачивается клубочком у него под боком. Кайло обнимает её, и она бездумно играет с тканью его туники. Сегодня он не надевал сюрко, он предпочитает, чтобы между ними было как можно меньше слоёв одежды. Он склоняет голову и зарывается носом в волосы у неё на макушке, а потом целует. Она довольно мычит. — Я хотел тебя кое о чём спросить, — негромко говорит он ей в волосы. — М-м? — Я хочу показать тебе нечто особенное, но это будет не в один из наших дней. Выпадает на середину недели. Она садится прямо и разворачивается к нему. Её лицо становится серьёзным, и Кайло начинает не на шутку волноваться. Что поменяется на этот раз? Не зашёл ли он слишком далеко? Рей смотрит в сторону, молчание затягивается. Наконец она глубоко вздыхает и смотрит ему в глаза. — Я должна извиниться перед тобой. Он моргает. Такого он совсем не ожидал. — За что? — медленно спрашивает он. — За все эти правила. Нечестно, что только я решаю, когда мы увидимся. Сначала мне надо было убедиться, что ты готов уважать мои желания, но... думаю, я зашла слишком далеко. Я не хочу постоянных сделок и договоров. Не хочу, чтоб ты решил, что нужен мне только на определённых условиях. Это было нехорошо с моей стороны. Прости. — Я... — начинает он и тут осознаёт, что понятия не имеет, что ответить. Неужели всё было так? Да, изначальный договор заключался в том, чтобы он не прикасался к ней в обмен на право ужинать с ней. И да, она решала, когда ему можно видеть её и можно ли вообще. Но он столько раз вёл себя во всех смыслах дурно по отношению к ней... — Я не обижаюсь. — А, возможно, стоило бы. — Нет. Я понимаю, что поступал... плохо. И если без этого ты не чувствовала себя рядом со мной в безопасности, то все бессонные ночи стоили того. Она хмурится, глаза наполняются болью. — У тебя бессонница? — Я никогда по-настоящему не высыпался, но... в последнее время стало совсем плохо. — Прости. Я тоже плохо спала. — Она вновь устраивается в его объятиях, кладёт голову ему на грудь и обнимает за талию. — В любом случае, больше никаких правил и соглашений. Я бы хотела, чтобы ты по-прежнему давал мне время между встречами, но если я нужна тебе, я здесь. Я больше не буду грозить, что перестану с тобой разговаривать. Мне правда очень стыдно. Он обнимает её крепче и чувствует лёгкость в груди. Она больше не гонит его. Можно видеться с ней, когда захочется. Он нервно выдыхает, и по телу разливается облегчение. — Спасибо, — шепчет он. Она кивает, по-прежнему прижавшись к его груди, и он проводит рукой по её мягким локонам. Ему нравится трогать её волосы, такие красивые, шелковистые, нравится, как кудряшки обвивают пальцы. Они сидят в тишине и просто наслаждаются близостью, и вдруг Рей спрашивает: — А где сейчас Джашад и Палек? Я видела в тренировочном зале Натана и Вайлана, а их — нет. Они мне нравятся. Кайло замирает при упоминании Вайлана. — Ты встречалась с Вайланом? — рычит он. — Не будь таким. Как только я показалась на пороге, он ушёл, словно испугался. Кайло с облегчением откидывается назад. — Хорошо. Я велел ему не заговаривать с тобой и не находиться с тобой в одном помещении. — Создатель, вечно ты всё драматизируешь. Но для разнообразия не буду возражать. Он гадкий. Но ты так и не ответил мне. Слова застревают в горле — он понимает, что ни разу не спросил её, можно ли продолжать поиски её матери. Он не мог говорить с ней и даже не задумывался об этом как следует. Он сжимается от страха и надеется, что ответ не испортит вечер. — Они идут по следам твоей матери. — Что? Я думала, вы её нашли. — Её не было там, где Кри последний раз её видел. Она покинула общину и переехала на Корусант. Я послал Джашада и Палека Рен найти её. Прости, что не спросил твоего разрешения. Но тогда ты со мной не разговаривала. Я хотел, чтобы ты сама решила, встречаться ли тебе с ней. — А. Она замерла у его груди. — Ты злишься на меня? Рей молчит. Он чуть разворачивает её к себе, чтобы заглянуть в лицо, и встревожен её бледностью. — Милая? — окликает он. Она хлопает глазами и наконец переводит на него взгляд. — Нет, нет, не злюсь. Я просто поняла: это может означать, что она снова подсела на спайс. — Да. Жаль. Рей отворачивается. — Не важно. — Ну как же не важно! Рей лишь пожимает плечами. — Пожалуйста, не умолкай. — Что тут сказать? Что я надеялась: она захотела вернуть меня, раз слезла с наркотиков? — Рей встречается с ним глазами, и его пронзает, сколько в них боли. — Что я думала: может, она пыталась найти меня? Думала, у нас с ней что-то может получиться... Что проку во всём этом? Я никто, я мусор и всегда буду мусором. — Нет! — восклицает он страстно и берёт в ладони её лицо. — Слушай. Ты не мусор. Ты восхитительная, дерзкая, сильная, яростная. Никто не сравнится с тобой. Ты... Создатель, Рей... не твоя вина, что мать тебя бросила. Ты ничем не провинилась, ничем. Слышишь? Пожалуйста, пожалуйста, услышь меня. По её щеке сбегает слеза, её глаза кажутся юными и растерянными. — Тогда почему она ушла? — спрашивает она невозможно тихо. Он гладит её щёки большими пальцами. — Потому что была слабой и эгоистичной. Всё, что случилось, — не твоя вина и никак не отражает того, чего ты достойна на самом деле. Пожалуйста, скажи, что ты понимаешь, какая ты особенная. — Я... я знаю, что ты считаешь меня особенной. Он предпочёл бы, чтоб она сама увидела то, что видит он, но, может быть, он требует слишком много. Он решает зайти с другой стороны. — Ты понимаешь, что я люблю тебя? — Да, — шепчет она. — Я никогда прежде никого не любил, не хотел любить. Но ты взорвала мою жизнь, как сверхновая, ослепила меня своим сиянием. Ты особенная, неповторимая. Для меня. Он гладит её по спине, утешая и успокаивая. Она вцепляется ему в грудь, как часто делает. Потом отстраняется с потемневшими глазами. Кайло не может определить, что они выражают. — Ты правда меня любишь? — Да, о Рей, да. — Скажи мне это. — Я люблю тебя. Она вскидывается и страстно целует его, обвив руками шею. Этот поцелуй такой требовательный, словно она пытается высосать из него его любовь. Потом она отрывается от его губ, тяжело дыша. — Ещё, — требует она. — Я люблю тебя. — Да, — шепчет она и набрасывается на его шею, оттянув вниз ворот туники. Она никогда не вела себя так, и, Создатель, ему это нравится. Её острые зубки впиваются в нежную кожу между шеей и плечом, и он стонет от того, как клубится желание внизу живота. Она подталкивает его лечь на диван, задирает платье и садится на него верхом. Его затвердевший член натягивает брюки и утыкается ей между ног. Она такая жаркая, и Кайло умирает от желания узнать, каково будет чувствовать её вокруг себя. — Скажи, — умоляет она и нарочно двигает бёдрами, трётся о его член так, что Кайло закатывает глаза. — Я люблю тебя, — выдыхает он и толкается ей навстречу. — Я люблю тебя. — Он хватает её бёдра своими большими руками. — Я люблю тебя. — Он вжимает её в себя с каждым отчаянным толчком. В её глазах голодный блеск, и у него перехватывает дыхание, когда она спускает платье до талии и предстаёт восхитительно открытой его взору. Её соски призывно розовеют; он садится и притягивает её к себе. Берёт в рот одну твёрдую бусинку, а другую перекатывает между пальцами. Она продолжает тереться о него, и он теряет рассудок от того, как неизъяснимо приятно чувствовать её. Когда он присасывается к её груди, Рей вскрикивает и прижимается к его члену. Звёзды, она прекрасна. В голове туман желания. Он никогда не испытывал такого прежде — всех этих прикосновений, ласк, поцелуев. Всё только для Рей. Только с Рей. Ему нравится держать во рту её сосок, нравится, как он набухает. Так приятно слушать её стоны, когда он впивается в её плоть. Он принимается за другой сосок, решительно настроившись уделить её грудям равное внимание, и тут она тянет за его тунику и ворчит от досады. — Снимай! — приказывает она. Он отрывается от своего приятного занятия, быстро стягивает тунику и бросает на пол. Потом Рей снова вжимает его в диван, жарко целует и трётся грудью о его грудь. Это ошеломляющее чувство — ощущать её обнажённую кожу всем торсом, и всё его тело содрогается. Внезапно он чувствует потребность сбавить темп. Это нужно пережить во всей полноте, впустить в себя, дать чувству поглотить себя. Кожа гудит от удовольствия там, где они соприкасаются, каждая клеточка дышит уютом. Идеальный союз утешения и сладострастия. Воплощение самой его любви к ней. Он чувствует, как сливается с ней. Он обнимает её, прижимает к себе как можно крепче и целует всё нежнее. — Что? — шепчет она ему в ухо. — Просто нравится вот так валяться с тобой в обнимку. Ещё немного. Она приподнимается и заглядывает ему в глаза. — Всё в порядке? Буйство страсти стихает. Кайло отвечает не сразу — нет, не в порядке... Он слишком переполнен любовью к ней, переполнен ощущениями. Глаза щиплет, и он ужасно смущён. — Я просто так сильно люблю тебя, Рей, — на её имени голос пресекается. Она приглаживает его волосы: — И что-то ещё. Он не в силах говорить, поэтому просто трясёт головой. Приходится сморгнуть слёзы. Создатель, да что с ним такое? Поток чувств слабеет, и он прерывисто вздыхает. Её ореховые глаза полны тревоги за него и тепла, и Кайло успокаивается и расслабляется. — Я сам не свой. Когда я касаюсь тебя... никогда не чувствовал ничего подобного.... — Он не знает, как описать словами ощущение, которое возникает, когда она прижимается к нему, кожа к коже. — Я понимаю. Не надо объяснять. Я всё понимаю. Он нежно улыбается ей. Рей единственная, кто может понять всё, что у него внутри. Он убирает руку с её спины и ведёт пальцами по её щеке, а она ловит его руку, переворачивает и целует запястье, затем прокладывает дорожку вверх, по чувствительной коже на внутренней стороне предплечья. Вдруг останавливается и смотрит на него. — Кайло, что это? — Её голос дрожит. — Что видишь, — говорит он без выражения. Она смотрит на него, словно пытается расшифровать сложный код. Потом садится. О, как больно больше не чувствовать её прикосновения. Она снова надевает платье, затем ложится рядом с ним. Его руки сами смыкаются вокруг неё и крепко обнимают. — Ты сказал, что постараешься бросить. — Её глаза полны боли. — И я старался. Я сделал это всего раз, — оправдывается он. Она проводит пальцами вдоль затянувшихся ран. — Зачем ты это делаешь? Он тяжело вздыхает и отводит глаза: — Я уже говорил. Это помогает. — Чему помогает, из-за чего ты так делаешь? Кайло вспоминает: это из-за того, что он узнал, как она приходила к Вайлану; вспоминает всё, что наделал, когда безумие одержало верх. Это скользкая почва. Он не может рассказать Рей, что сделал с Кес, но и не хочет врать. Он надеется, что эти недомолвки и нарушенное обещание станут последними. Последним разом, когда он не был полностью искренним с Рей. Он вспоминает, как Хан Соло всегда состряпывал какие-то истории, по капле подтачивая доверие Леи Органы. Он не поступит так с Рей. — Мне было трудно держаться в стороне от тебя, — признаёт он. Лицо любимой искажает мука, и это отдаётся болью в его сердце. — Это из-за меня? Я довела тебя до такого? — Нет, я... я не это имел в виду. Я сам виноват, я вышел из себя. — Но... когда мы вместе, ты не... ты производишь впечатление человека, который вполне способен держать себя в рамках. Он убирает руку со спины и кладёт ладонь на щёку Рей. — С тобой... мне легче. С тобой я чувствую себя исцелённым. — А когда меня нет рядом, что ты чувствуешь? — Как будто меня разрывает на части. Ты нужна мне. Всегда. Ты нужна мне. — Ох, Кайло... — Теперь её ладонь касается его лица. Он отворачивается, ему внезапно делается стыдно за свою слабость. — Когда ты начал резать себя? — спрашивает она и принимается гладить его по волосам. Кайло не хочется об этом говорить, он упрямо молчит и смотрит в потолок, стараясь не замечать, как приятно, когда она утешает его. — Пожалуйста, я хочу понять. Я беспокоюсь о тебе... больше, чем о ком-либо когда бы то ни было. Мне невыносимо, что тебе больно, что ты сам причиняешь себе боль. Пожалуйста, поделись со мной. — Она заглядывает ему в лицо с мольбой в глазах. О эти проклятые глаза... Он собирается с духом, прежде чем погрузиться в прошлое, и наконец произносит: — В Академии. Мне было одиннадцать. Рей широко распахивает глаза, но больше ничем не показывает своего удивления. — С чего всё началось? — Я был зол... и расстроен. Я не хотел в скайуокеровскую маленькую школу. Но... после одного происшествия ма... Лея Органа решила, что отправить меня туда необходимо. Что у неё нет выбора. И, разумеется, Хану Соло не терпелось распрощаться со мной. — Какого происшествия? — спрашивает Рей и поворачивает голову, так, что ему становится не видно выражения её лица. Тело сковывает напряжение. — Я не хочу об этом говорить, — отвечает он сухо. Рей кладёт руку ему на сердце, и ощущение её ладони на обнажённой коже помогает обрести опору. Кайло делает несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Она вскидывает голову и гладит пальцами его грудь. — Ты говорил, что хочешь, чтобы мы делились друг с другом. Что хочешь узнать меня. А я хочу узнать тебя. Это оно и есть. Делиться тем, что тяжело и больно. Пожалуйста, расскажи. И Кайло понимает, что расскажет. Когда-нибудь он расскажет ей всё, что она пожелает знать. Он прикрывает глаза и начинает. — Я был с ма... — Он обрывает себя и сердито фыркает. — Я был с сенатором Органой, а другой сенатор пристал к ней, пытался её поцеловать. Она вырывалась, пыталась оттолкнуть его... Это ничтожество сказало, что если она раздвинула ноги перед заурядным воришкой, то кронпринц чего-то там её более чем устроит. Тогда Кайло слабо понимал, что это значит, он только понял, что это должно было задеть её. Он помнит, как внутри клубилась тьма — его гнев, его ненависть. Он потянулся к Силе с мыслью, что должен остановить этого человека. И сжал. Каким удовольствием было слушать задушенные звуки из горла того, кто причинил боль этой женщине. Надо было позволить ему... нет, он и сейчас не желает такого. Он ничего не стал бы менять, даже если б знал, во что это ему обойдётся. — Я остановил его Силой, и оказалось, что так нельзя. На следующий же день меня отослали к дя... Скайуокеру. Рей вздыхает и говорит: — Лея мне рассказывала. — Не сомневаюсь, — саркастически отзывается он. — Пожалуйста, не надо так. Нам нужна возможность говорить об этом, о твоей семье, обо всём. Если ты будешь ощетиниваться вот так каждый раз, ничего не получится. Лея много значит для меня. Она первый человек, который подарил мне дом. — Я бы подарил тебе дом, — говорит он с нежностью. — Я знаю. Но мы сейчас не об этом. Пожалуйста... будь учтивым в отношении своей матери. — Она мне не... — Нет, мать! Привыкни к тому, что я её так называю. Почти год я слушала истории про её сына, Бена. Пожалуйста. Мы ничего не добьёмся, если ты будешь срываться каждый раз, когда речь заходит о ней. Пальцы слишком сильно стискивают её бедро, и Кайло заставляет себя расслабиться. А то останутся синяки. Он делает глубокий вдох. — Ладно. Что она сказала об этом? Рей приподнимается и склоняется над ним, заглядывая в глаза. — Она сказала, что, если б она не отослала тебя в Академию Люка, тебе бы предъявили обвинение в нападении. Тот сенатор собирался засадить тебя в тюрьму до восемнадцати лет. Чтобы избежать этого, она согласилась сама голосовать против нового законопроекта и уговорить остальных, а также отослать тебя. Он даже поставил условие, чтобы она не писала, не звонила и не навещала тебя первый год, чтобы ты "как следует выучил урок". Кайло в ярости хлопает глазами. Почему она ему не сказала? Он думал, она просто бросила его. Если б только он знал. Нет, нельзя об этом думать. Невозможно. Рей заправляет прядь волос ему за ухо. — Она не рассказывала тебе, потому что не хотела, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Надо думать, она долго трудилась над этим законопроектом, и ты помогал в её кампании. Она не хотела, чтоб ты знал, что она саботировала его затем, чтоб ты остался на свободе. Закон о правах разумных. Он делал в школе доклад, ходил с ней на митинги. Одна из множества причин, по которым он так зол на неё. Она допустила провал законопроекта и больше не пыталась провести его снова. А теперь он узнал, что она сделала это, чтобы защитить его. — Но... Она не предупредила, что не будет разговаривать со мной целый год. Мы были так близки, а потом вдруг — всё. Я думал, она ненавидит меня за то, что я сделал. Он вспоминает, как ждал писем от неё. Всем остальным детям звонили родители, даже присылали посылки. А ему — ничего. Когда она наконец связалась с ним, он привык к её молчанию и был слишком зол, чтобы писать в ответ. И только после того, как она навестила его, он начал с обидой отвечать на её сообщения. — Нет... нет, Кайло. Она всегда любила тебя. Тот сенатор хотел помучить её. Он также потребовал, чтобы она не предупреждала тебя. Она собиралась тайком что-нибудь передать тебе, как-то объяснить, но потом посоветовалась с Люком. А тот считал, что перерыв пойдёт тебе на пользу. Его беспокоило, что ты слишком зависим от неё. — Зависим? Вряд ли. Она была слишком занята, чтобы я мог от неё зависеть. — Но.... до Академии ты не разговаривал ни с кем, кроме неё? Его челюсти яростно сжимаются. Он не любит говорить об этом. Хочется оттолкнуть Рей, прекратить этот разговор. Но она утыкается носом ему в щёку и проводит пальцами по волосам, и его затопляет чувственное блаженство. Он находит её губы и целует, желая выбросить из головы всё, что она рассказала. Он целует её, целует снова и снова, пока не остаётся ничего, кроме Рей. Потом она слегка отстраняется. Нет! Он не хочет туда, даже вместе с Рей. Но она крепко его обнимает, и ему не остаётся ничего другого, кроме как зарыться лицом в её волосы. — Я знаю, тебе это трудно. Он трётся о её шею, продолжая прятать лицо, и говорит: — Да, я не разговаривал ни с кем, кроме неё. Но это не важно. Не важно. У неё никогда не было времени на меня, ни у кого из них. Со мной дружили только психопаты, которые добивались моего внимания из-за положения моих родителей. Но, уверяю тебя, она не проводила со мной столько времени, чтобы у меня успела развиться зависимость, — говорит он с горечью. — Ради всего святого, твоя мать понимает, что ошибалась. Понимает, что пренебрегала тобой. Она рассказывала, как дала себе обещание восполнить это потом. Но потом так и не наступило. И могу сказать тебе: когда она говорила о тебе, её глаза были полны сожаления. Он не хочет знать всего этого. Всю его жизнь определило то, что его родители не хотели иметь с ним ничего общего. Становится невыносимо, он начинает задыхаться, сердце колотится всё быстрее. — Ладно, ладно. Не будем больше об этом. Она кладёт голову ему на грудь, он прижимает её к себе. Они долго лежат неподвижно. Рей тёплая и уютная, и Кайло начинает чувствовать себя уверенней. Рей сдвигается и смотрит на него. — Значит, ты впервые... порезал себя, когда тебе было одиннадцать... Кайло вздыхает. Он надеялся, что они закончили, но он же так и не объяснил ей. — Да. — Что тогда произошло? — Я... Это было до того, как я познакомился с Орином. — Орином? — Демианом... Когда мы были маленькими, его звали Орин. — А тебя — Бен. — Да. — И? — Все остальные либо ждали, что я вот-вот проявлю чудеса владения Силой, либо думали, что я здесь только потому, что я племянник Скайуокера. Я не мог быть собой. Я никогда не хотел быть джедаем. — А кем ты хотел быть? — Я... Я хотел быть сенатором. Как... как моя мать. — Ох, Кайло. — Её глаза наполняет печаль, и почему-то это злит его. — Не надо меня жалеть! — выпаливает он. — Ш-ш, нет, я не жалею. — Рей смотрит ему в глаза; его гнев уходит так же легко, как вспыхнул, и Кайло кивает. — Пожалуйста, продолжай. — Это был четвёртый раз, когда в день доставки почты мне ничего не пришло от... родителей. Я был в Академии уже два месяца. Вайлан заметил это и повёл себя беспощадно. Он убедил меня, что родители гнушаются меня. Возможно, он всегда знал, знал, что я... как ты сказала? Подлый? Мерзкий? Рей ахает, и не успевает он сообразить, что происходит, как её глаза впиваются в него. — Нет, нет, я не должна была так говорить. Это было неправильно. В тебе столько всего, что я не могла даже вообразить. То, как ты прикасаешься ко мне, смотришь на меня. Как ты стараешься... Ты не подлый. Не мерзкий. — Она снова гладит его волосы. Кайло пожимает плечами: — Но я точно совершал подлые, мерзкие поступки. — Он ведёт пальцами вдоль её спины. — Я никогда не чувствовал себя уютно в своей шкуре, и мне было так больно. Однажды во время ужина я припрятал нож в рукаве и потом, когда был один... я придал боли форму. Он вспоминает, как прятался в тот вечер в одной из комнат для медитации. Как долго смотрел на нож, а потом поднёс его к коже. Он ненавидел эту гладкую, без изъянов поверхность. В нём самом не было ничего настолько чистого и невинного, как эта полоса светлой кожи. Он хотел запятнать её, заклеймить, сделать такой же уродливой, как его душа. Уже тогда он знал, что в нём что-то неправильно. Все это чувствовали и держались от него подальше. Он вонзил нож в руку и взрезал кожу. Полилась кровь, и боль показалась освобождением. Пока кровь сочилась из ран, было такое чувство, словно из него вытекает отрава. Агония внутри стихла. — Контроль. Всё дело в контроле. — Может быть. Я никогда особенно об этом не задумывался. А теперь, когда стал задумываться, он уверен, что тут скрыто намного больше, но он пока не готов поделиться этим. — Все, кто был вокруг тебя, так часто причиняли тебе боль... но, по крайней мере, здесь ты решал сам, — говорит она и кивает своим мыслям. Возможно это одна из причин, почему он так делает. Он просто знает, что это работает. Когда сломать что-то не помогало, кинжал помогал всегда. До того, как появилась Рей. От мучений, которые может доставить она, у него никакой защиты нет. Рей прижимается к нему и нежно целует. Это лёгкий поцелуй, но долгий. Ласковый. Исцеляющий. Потом она прерывается и прижимается щекой к его щеке. Кайло крепче сжимает объятия, ему необходимо, чтоб она была поближе. Он чувствует шёлк её платья и тепло её тела. Создатель, как же она ему нужна. Тут Рей приподнимает голову и ловит его взгляд. Словно хочет что-то сказать. — Что, Рей? Секунду она смотрит в пол, потом вновь поднимает глаза. В них тепло и щедрость, хочется провалиться в них и никогда не выныривать обратно. Рей берёт его лицо в ладони. — Если... если б не было Нити... думаю, я бы любила тебя. В Кайло борются два противоположных чувства. Он хочет услышать, что она любит его, но она всё объясняет Нитью. И он молчит. Он готов пожелать, чтобы не было никакой Нити. Рей прячется за нею, использует как повод отрицать то, что — он знает — существует между ними. Кайло отводит взгляд, лицо делается пустым. Её глаза тревожно распахиваются. — Пожалуйста, я не хотела задеть тебя. Я... прости меня. Я просто имела в виду... я хотела сказать, как ты мне дорог, как много значишь для меня... Я не знаю, как ещё описать, что я к тебе чувствую. Но Нить... она всё запутывает. — Тогда забудь об этом, Рей. Просто люби меня. Прошу тебя, люби меня. Сила, как жалко он выглядит, но ему уже не важно. Её глаза изучают его лицо, она схватывает поцелуй с его губ. — Останься сегодня на ночь, — выдыхает она ему в рот. Она правда просит его остаться? Он мечтал об этом, может быть даже больше, чем о соединении тел. Провести в обнимку всю ночь напролёт, с её разрешения, — что может быть прекрасней. Он отбрасывает замешательство от её недопризнания. Всё, чего он хочет, — обнимать её всю оставшуюся жизнь. Каждую ночь утопать в её энергии. — Да, любимая, да.