Два слова об успешном сотрудничестве

Смотреть на то, как юный дурак гордо и прямо направляется к своей неминуемой погибели, Рокэ смог не больше трех секунд. Погибели? Непременно! Насколько Алва успел узнать своего оруженосца, тот обязательно скончается от стыда, отчаяния и мук совести или просто наложит на себя руки после всего того, что с ним сотворит король. А в том, что это случится, сомневаться не приходилось, и подтверждала эти соображения пошлая кружевная сорочка, в которую облачился Дик и сквозь которую Рокэ, кусая губы, без особой сложности мог разглядеть упругие ягодицы своего оруженосца. Да, именно своего, никакого, к тварям, не бывшего, что бы там король ни говорил. Ухватившись за эту мысль, и совершенно очарованный видом подрагивающих под кружевами ягодиц юноши, Рокэ кинулся следом за Окделлом и настиг его всего в нескольких шагах от двери, ведущей в спальню Фердинанда. Ухватил за тонкое горячее запястье… О, да у вас жар, Рикардо! И дернув, развернул мальчишку к себе лицом. — Юноша, послушайте, я совершенно уверен в том, что нам пора заканчивать этот фарс, — Рокэ больше не горбился, и голос его звучал привычно, этого вполне достаточно, чтобы Окделл разглядел за странным маскарадом своего эра. Ну же, малыш, посмотри внимательнее! Дикон вздрогнул и пробежался огромными от удивления глазами по лицу Алвы. Замер… — Его Величество - это совершенно не то, что вам нужно, Ричард, — продолжал Рокэ в привычной для себя манере, любуясь изумлением, написанным на мордашке Дика. — Эр… Рокэ? — Окделл с силой выдернул свою руку. Алва улыбнулся — его признали. Не настолько уж его юноша и бестолков. Вот только отчего на лице Ричарда удивление так стремительно сменяется ужасом? — Что вы… здесь делаете? — казалось Окделл вот-вот лишится чувств. Но это не беда, может, так оно и лучше? Рокэ просто подхватит бесчувственное, такое аппетитное тело и, прикрыв его плащом, пряча от посторонних взглядов эту облаченную в тончайшее кружево красоту, отнесет юношу домой. На улицу Мимоз, туда, где Окделлу самое место. — Спасаю тебя, — пояснил Алва то, что и так было очевидно. — Ты же не думал, что я оставлю своего оруженосца в беде? Брошу на растерзание свихнувшемуся вдруг королю? Я всегда подозревал в нем нечто извращенное, но теперь уверен в этом точно. Глаза Окделла потемнели, и, кажется, даже губы перестали дрожать. Что такое, мой хороший? — С каких это пор, монсеньор, — Дикон вскинул голову и расправил плечи, — вас хоть сколько-нибудь интересует мое благополучие? Помнится еще несколько часов назад вы скучающим тоном изволили делиться с господином Савиньяком тем, какая это мука — иметь подобного оруженосца. Рокэ замер. Тон юноши удивлял и осознание того, что Ричард связался с Олларом вполне осознанно и, возможно, даже не нуждается в спасении, так как пошел на все добровольно, приходило удивительно медленно для такого гения как Алва. Может, это потому, что Ричард открылся ему сейчас в столь привлекательном виде? И проклятое возбуждение уже становилось очевидным для посторонних? И, твари Заката, проклятое кружево почти свело его, первого любовника Талига с ума? Дик продолжал: — Так вот, радуйтесь! Его Величество был так щедр, что избавил вас от подобной ноши. Я. Больше. Не. Ваш. Оруженосец! А потому сделайте милость, — Ричард, кажется, уже не злился, он теперь едва не плакал, — оставьте меня в покое, господин маршал! — Не мечтай даже, — пообещал Рокэ, и, снова схватив Ричарда за руку, с силой дернул его на себя, заключая в объятия столь желанное кружевное безобразие. — Пустите, — прошипел Оклделл, неожиданно сильно вырываясь, — предупреждаю, если вы не отпустите, я закричу. — Кричи, — хмыкнул Рокэ уверенный как в своей безнаказанности, второй слуга, находившийся в купальне замер безмолвной тенью, вероятно так же, как и Ричард, узнав в своем товарище всесильного и безумного Первого маршала, так и в том, что Ричард не станет поднимать шум. — Это ничего не изменит, Дик, что бы там ни говорил Фердинанд, по закону ты принадлежишь мне. Рокэ почувствовал, как под кружевом крупно задрожало. Понять по лицу Ричарда, что тот обо всем этом думает, было невозможно, но… а впрочем какая разница, Ворон решил, что разбираться в чувствах они будут позже, когда выберутся из дворца. И в этот момент Окделл заголосил. — Стража! На помощь!!! — разнесся по королевской купальне и не только по ней - Рокэ отстраненно подумал, что Дикона слышно и в парке - крик герцога Окделла, и это неприятно удивляло. Что, серьезно, Ричард? Когда в комнату вломилась охрана, Рокэ все еще продолжал стискивать в руках истошно орущего юношу. Не успел он прийти в себя, как люди Лионеля, во главе с самим Ли, опрокинули его, Первого стратега Талига, на кафельный пол и придавили, лишив возможности сопротивляться. — С вами все хорошо герцог? — услышал Рокэ голос друга, в котором можно было разобрать нотки ярости. Ли злился. — Благодарю вас, капитан, со мной все хорошо. Доброй ночи… — промямлил Окделл, и Рокэ, полыхая от негодования и пытаясь скинуть с себя туши навалившихся на него стражников, увидел, как покрасневший Ричард юркнул за резные двери королевской опочивальни. — Тащите этого мерзавца в мой кабинет, — гаркнул Лионель своим людям, — я лично буду допрашивать его. Рокэ усмехнулся, и в этот момент его жестко встряхнули и, наградив еще несколькими тычками, впрочем, не слишком сильными, кто ж станет бить старого больного на голову человека, покусившегося на королевское добро, поволокли прочь из проклятой купальни. Рокэ даже не сопротивлялся. Шел покорно, все еще пребывая в шоке от того, как гнусно с ним обошелся его собственный оруженосец. Но задевало больше всего не это… Было до боли за грудиной непонятно, почему? Почему Дикон, оказавшийся вдруг настолько привлекательным и желанным, совершенно сознательно предпочел ему — Рокэ Алве - соломенное чучело Оллара?