Два слова об успешном сотрудничестве

— Ты меня в Лабиринт загонишь! — больше не сдерживаясь, орал всегда невозмутимый и спокойный Лионель. Старший Савиньяк, в котором, по слухам, ходившим среди придворных старожилов, явно преобладала натура Рафиано, на сей раз определенно вышел из нее, куда более походя на старика Арно, чем Рокэ когда-либо видел. Маршал вполне мог бы себя поздравить с тем, что ему удалось это — довести Ли до темперамента истинных Савиньяков, но в данный момент Рокэ было совершенно не до того. — Совсем ополоумел?! — продолжал негодовать капитан королевской стражи, невзирая на то, что за дверью его кабинета могли оказаться вверенные ему люди, которым совершенно не положено было знать о том, что старый извращенец, напавший на юного герцога в купальне, ни кто иной, как Первый маршал собственной персоной. — Ты же мне обещал, что не станешь делать глупостей, Росио! Ну, обещал… Рокэ закатил глаза, одновременно с этим касаясь пальцем разбитой губы, из которой почти перестала сочиться кровь, и поморщился. Да даже если и так. Разве ж можно было чего-то там не делать? Как в подобной ситуации, господин капитан королевских лизоблюдов, можно было удержаться и не попытаться вернуть себе свое? Алва стянул с головы седой парик, снова становясь самим собой. И усмехнулся. Лионель стоял, не двигаясь, скрестив в руки на груди и совершенно точно злился. Ну, в самом деле, к чему это все? Никто ведь не умер, пока… — Не стоит так драматизировать, Ли, — выдал Рокэ, наконец, свои соображения, понимая, что терпение друга на пределе. — Ничего страшного не случилось. Все живы… Ты и твои дуболомы показали себя на высоте, отличная подготовка и потрясающая готовность прийти на помощь своему королю и его… Рокэ, неожиданно даже для себя, запнулся. Звать Ричарда подобным образом было совершенно невозможно, язык не поворачивался, и это притом, что герцог Алва привык всегда называть вещи своими именами. Заметив внезапную паузу, Лионель совершенно безжалостно и ядовито продолжил мысль друга: — Любовнику. Именно так, Росио. А потому вот мой тебе совет — оставь мальчишку в покое. В противном случае в следующий раз тебе вряд ли удастся отделаться ссадинами и синяками. Багерлее — минимум. Фердинанд не простит тебе еще и этого. — О, это ты сейчас о человеке, о моей связи с женой которого знает все королевство? — Рокэ насмешливо изогнул разбитые губы и приподнял бровь. — То политика, — фыркнул Савиньяк с видом человека, который излагает очевидное, — а здесь явно чувства. — О, я тебя умоляю! — Рокэ, превозмогая боль в помятом теле, поднялся из кресла, в котором имел наглость развалиться, как только за последним подчинённым Лионеля закрылась дверь, и, задаваясь вопросом, почему он вообще ведет этот разговор, припечатал:  — Ну какие там могут быть чувства? Я не знаю, что наш внезапно оживившийся монарх задумал в отношении моего, слышишь МОЕГО оруженосца, но обещаю — я это выясню. Прямо сейчас. — Ну уж нет! — в глазах Лионеля полыхнула такая ярость, что Рокэ на миг показалось, будто перед ним стоит не друг, а тварь, выбравшаяся из Заката. — Ты никуда не пойдешь. — Серьезно? И кто же мне помешает? — Рокэ развернулся к дверям и на Ли больше не смотрел. Он уже начал продумывать, каким образом миновать расставленные Савиньяком посты, которые, маршал мог в этом поклясться, сегодня были усилены и, после «покушения» на новоиспеченного королевского фаворита, приведены в полную боевую готовность. Однако, где Алва не пропадал! — Здравый смысл и вот это… — как-то подозрительно тихо отозвался Лионель и в этот миг Рокэ почувствовал сильный удар по голове. «Квальдэто цера! Лионель, я думал, что мы с тобой друзья» — пронеслось в голове Алвы, прежде чем он окончательно провалился в саднящую в затылке темноту. — Именно потому, что мы с тобой друзья, — мрачно проворчал Савиньяк, отбросив в сторону то, что осталось от бутылки, после того, как та встретилась с головой Первого маршал Талига, и подхватывая отрубившегося Алву, чтобы бережно усадить свихнувшегося приятеля обратно в кресло. — Посиди пока тут, а наутро мы обязательно решим, что со всем этим делать.