Два слова об успешном сотрудничестве

Сохранить спокойствие, к которому невербально призывал Фердинанд, оказалось не так уж и просто. Да что там, Дика, исподлобья глядящего на вплывающую в столовую королеву, в буквальном смысле потряхивало. Катарина же, напротив, была удивительно спокойна и полна приличествующего ее статусу достоинства. И, подойдя к столу, королева, разве что не улыбалась своему загулявшему супругу и его симпатии. Но сомневаться в том, что Катарина в курсе того, что Дик провел ночь в постели Фердинанда, не смог бы даже он сам, при всей своей наивности. Она знала. И это… «Ой, не к добру это» — пронеслось в голове Ричарда в тот момент, когда Катарина протянула привставшему со своего стула Фердинанду руку для поцелуя и нежным голоском, который вполне мог принадлежать молоденькой девушке, произнесла: — Ваше Величество, позвольте пожелать вам доброго утра. — Утро и в самом деле доброе, — отозвался Фердинанд с едва заметной насмешкой, прикладываясь к бледной, почти прозрачной коже на руке Катарины, губами, — если Вы, моя дорогая, отыскали в себе желание навестить своего старого бедного супруга. Дикон украдкой глядел, на то, как дрогнули ресницы королевы, подведенные чем-то темным, она тоже уловила насмешку в голосе Оллара. И все же, несмотря на волнение, Ричарду было любопытно, что же Катарина предпримет дальше, судя по кротости ее улыбки и нежному выражению тонкого личика, самолично разбираться с королевским фаворитом Ариго не планировала. Что ж, и за то спасибо. Более того, Катарина словно не замечала присутствие Дикона вообще. — Могу я рассчитывать на вашу милость и разделить с моим королем утреннюю трапезу? — королева излучала очарование, кто бы мог подумать, что оно может быть направлено и в сторону давно не любимого мужа? Ричард едва удержал готовую сорваться с губ ухмылку, поймав скользнувший в его сторону взгляд Фердинанда. Тот немного пожевав полными губами, и напустив на себя вид до крайности удивленный и задумчивый, вдруг произнес: — Почему нет, если… — король сделал паузу и теперь уже открыто поглядел на Дикона, — если герцог Окделл не имеет ничего против. Нет, ну он что это, нарочно?! «Я — против!» — мысленно воскликнул Окделл, вспыхивая до самых ушей и понимая, что теперь неприятной стычки с Ее Величеством не избежать. Катарина слегка поджала губы и вынуждена была-таки обратить на любовника короля, которого до сих пор совершенно спокойно игнорировала, внимание. — Герцог, вы не станете возражать против моего присутствия? — это было произнесено прежним тоном, но водянисто-голубой взгляд не предвещал Окделлу ничего хорошего. Даром, что Катарина была без ума от покойного батюшки Дикона. Ричард очень четко понял, что от прежнего расположения, которым страдающая королева баловала несчастного, попавшего в плен к Ворону юношу, не осталось и воспоминания, если конечно, было о чем вспоминать и прежние трепетные речи Катари не были фикцией. Сейчас на него смотрели даже не как на досадную помеху — как на угрозу. Неприятно, вот честно. Дик вздернул подбородок, изо всех сил стараясь не показать жене короля своих истинных чувств. Не того, ой не того от него ожидал Фердинанд. Именно подобные моменты могли послужить залогом удачи их игры. Нужно было не сплоховать. — Разумеется, я не стану противится, — своего голоса Дикон не узнал, тот звучал так, словно речевой аппарат Ричарда жил своей жизнью, и в нем различались нотки невесть откуда взявшегося высокомерия. Вот ведь… Юноша демонстративно кинул долгий взгляд на наслаждавшего этой сценой короля и продолжил: — Ее Величество вольны остаться. Катарина склонила голову и улыбнулась, но Ричард был совершенно уверен в том, что подобным образом ее еще никто и никогда не унижал, эр Рокэ мог бы, как и теперь Ворон мог по праву гордиться своим последователем. — Вот и чудно, — Фердинанд, лучезарно улыбаясь, собственноручно подвинул тяжелый стул, помогая жене устроиться за столом, а потом совершенно невинным тоном приказал принести для Катарины еще один прибор. — Это утро действительно невероятно доброе. «Позвольте с вами не согласиться, Ваше Величество» — хотелось возразить Ричарду, но он промолчал, уткнувшись в тончайшую фарфоровую чашку, полную горячего шадди. Аппетит резко куда-то подевался. Пегая кошка, устроившись за столом, являла собой образец смирения и послушания. Будто это вовсе не она водила шашни с Первым маршалом и наставляла королю рога. Подумав о рогах, Ричард невольно скользнул взглядом по безупречной прическе Катарины и вдруг представил себе венчающие все это пегое великолепие аккуратные козлиные рожки. Миг, и горячий шадди брызнул на белоснежную скатерть, а Дикон закашлялся, благодаря Леворукого за то, что горький напиток попал в дыхательные пути, в противном случае он не сдержался бы и заржал в голос. Катарина смерила юношу убийственным взглядом. Зато Фердинанд участливо и осторожно несколько раз стукнул по спине, помогая откашляться, ласково приговаривая при этом: «Ну что такое, радость моя? Умоляю, Дик, дыши…» И от этого Ричарду становилось еще смешнее, и кашель, соответственно, только усиливался. Впрочем, закончилось все это безобразие очень скоро и неожиданно. Двери столовой распахнулись, и на пороге застыл изрядно помятый и непривычно растрепанный Алва, такой, словно Первый красавец Талига прошедшую ночь провел не дома, а валяясь где-то в придорожной канаве. — Что я вижу?! — язвительно и громко произнес маршал в сторону Оллара, игнорируя устремленные в его сторону потрясенные взгляды Окделла и Катарины, — стоило мне на несколько часов отпустить от себя Окделла, как вы, Ваше Величество, имели неосторожность утопить моего оруженосца в чашке шадди. — Рокэ? — с притворным удивлением воскликнул Фердинанд, продолжая постукивать Дикона по спине. — Какая неожиданность! Не думал увидеть вас при дворе в такую рань. Сочту за честь, если вы, герцог, согласитесь разделить нашу скромную трапезу. — И соглашусь! — рявкнул Алва, делая нетвердый шаг в сторону стола и сверля злым синим взглядом переставшего кашлять Ричарда. — С превеликим удовольствием!