Два слова об успешном сотрудничестве

Покидая парадную столовую, Ричард изо всех сил старался шагать твердо и неспешно, а не пуститься прочь бегом, позорно показывая всем, насколько ему не по себе. То, что следом за ним идет Рокэ, прожигая бархат колета взглядом, доводило до паники. Но в эту изощренную ловушку Дикон загнал себя сам. Нужно было предвидеть, что все сложиться именно таким образом. Но разве мог он думать о чем бы то ни было, когда вся его сущность сконцентрировалась на пылающем бедре, по которому нагло и волнующе совсем недавно скользила чужая ладонь. Разрубленный змей! Застывшие в дверях лакеи совершенно невозмутимо распахнули перед фаворитом короля и Первым маршалом дверь. Вот ведь истуканы! Посмотреть, на них, так можно подумать, что их совершенно не интересует все то, что сейчас происходило в столовой. Но он мог поклясться здоровьем дядюшки в том, что это не так. Весь позор Окделла был подмечен, оценен и бережно сохранен в недрах чужих мозгов, чтобы спустя короткое время быть поведанным миру. Дикон со злостью подумал, что всякий, кто стал свидетелем его жизни за последние полтора суток, теперь будет трепать языком и говорить о герцоге Надора… правду? Но ведь правды-то этой кроме Ричарда и Фердинанда больше никто не знает. Всякий теперь будет считать, что Повелитель Скал - похотливая сучка, которую всю ночь напролет имел Оллар. Похоже, даже эр Рокэ так думал, в противном случае к чему бы тогда все эти полные похоти взгляды и домогательства? Он обратил на бывшего оруженосца внимание лишь потому, что думает, будто Ричард Окделл, сделавшись королевской потаскухой, лишился Чести, стал доступен? И любой желающий может без проблем запустить руки ему в штаны? Так ведь, эр Рокэ? Еще вчера вас тяготило быть монсеньором Окделла, а сегодня вы… Твари закатные! Теперь весь Талиг будет думать, что Дикон подобен распутной девке, которую любой может… Нет. Постойте! Не любой!!! О том, что позволено Оллару, остальные могут лишь мечтать, он же не бледная Катарина, которую король отчего-то сам толкнул в объятия Алвы, а потом вдруг передумал. Зло стиснув зубы, Дик, выходя в учтиво распахнутые двери, поглядел на слуг таким взглядом, что веко одного из них дернулось. Хорошо. Раз уж судьба сложилась подобным образом, нужно идти до конца и играть роль, придуманную Фердинандом. Любовник короля? Что ж, пусть так, но это не значит, что Дикон позволит кому-либо унижать себя или считать шлюхой. Даже… Чуть замешкавшись в дверях, Ричард почувствовал, что Алва его нагнал и теперь почти дышит ему в затылок, и поспешно выскользнул в коридор. Юноша, все еще переживая внезапное озарение и то, что интерес эра являлся лишь следствием внезапной порочности и распущенности оруженосца, не сразу заметил, что Алва ухватил его под руку и потащил подальше от людного коридора, ведущего в парадную столовую. А когда заметил, то выдернул свою руки и возмутился! — Что вы себя позволяете, герцог?! — резко спросил Ричард, пылая гневом и стыдом от того, что Рокэ имеет все основания считать его распутной и продажной дрянью. Святой Алан! А ведь Дикон даже не целовался никогда по-взрослому… не знал женщин и имел опыт только в безнадежной влюбленности… И в кого? В совершенно незаинтересованного эра. Раньше не заинтересованного. Теперь же Рокэ явно интересовался. Ну еще бы, такая диковинка — эсператист, Человек Чести, и в то же время подстилка Оллара. Какая ирония! — Что ты творишь?! — не менее зло зашипел на него Алва, внезапно переходя на ты и сбивая с Дикона весь запал. — Каких кошек ты вытворяешь, Окделл, я тебя спрашиваю?! Пальцы маршала больно впились в запястья Дикона, а в синих глазах больше не было той страсти, которая Ричарду виделась в столовой. Показалось? А как же рука Рокэ, ласкавшая его бедро? — Уберите. От. Меня. Руки. — выдавил из себя Дикон, совсем сбитый с толку. Такого Рокэ он совершенно не ожидал. Боялся, что тот, решив, будто теперь от Дика можно получить все и без особых заморочек, будет домогаться. Ан нет, вместо этого на него злились, да еще как. На запястьях от железного захвата Алвы теперь непременно останутся синяки. — Даже не подумаю, — прорычал маршал, — Хочешь ты того или нет, но я до сих пор остаюсь твоим эром. Дик удивленно приподнял брови, и губы его искривила почти горькая усмешка. — Теперь нет. Вас освободили…. — Его Величество волен думать, как ему нравится, — грубо перебил его Ворон, даже и не думая убирать рук, — но я, ты слышишь, Ричард, — Я не забирал своей клятвы назад и не считаю твою службу у меня законченной. Ты по-прежнему мой… Дикон забыл, как дышать, потому что это «мой», было произнесено таким тоном, что сердце юноши пропустило удар. — Я никогда не был вашим, — пробормотал он с трудом вспоминая о том, как положено держать себя фавориту короля, — а теперь мое тело принадлежит Его Величеству. Я думал, это ясно. — Идиот! — фыркнул Рокэ, сильнее стискивая пальцы и причиняя Ричарду уже не шуточную боль, — я сейчас не про тело говорил! А про данную тобой клятву. Ах, вон оно что…. Дик с трудом смог скрыть накатившее на него разочарование. Оказывается, Ворон беспокоился о своей…пф… Чести? Боится, что его имя будет связано с распустившимся юношей, который изменил себе и лег под врага. Создатель… это было бы смешно, если бы… — В таком случае, — прошипел Ричард сузив глаза, — верните мне ее, мою клятву. И мы спокойно разойдемся, позабыв все, что случилось, как досадное недоразумение. — Даже не мечтай об этом, — Рокэ дернул головой и вдруг сделался совершенно спокойным, словно и не было этого взрыва злости, пальцы его разжались, но отшатнуться Ричард не успел, маршал перехватил его движение, и, обвив руками талию, притиснул к себе. — Я своими словами и клятвами не разбрасываюсь. И все же желаю знать — почему? Зачем ты уступил ему? Рокэ вовсе не хотелось знать ответ на этот вопрос. Ни капли. Ему хотелось совершенно другого. Уволочь строптивого и теперь уже действительно чужого мальчишку туда, где ему было самое место, — в особняк на улицу Мимоз. Утащить, запереть и приготовиться к осаде, если вдруг Фердинанд вознамерится вернуть юношу. — Это касается только меня, — Ричард попытался вырваться, впрочем, довольно неуверенно, — и Фердинанда… Имя короля в устах Окделла прозвучало так, что хотелось зажать Дикону рот ладонью, чтобы больше никогда… Закатные твари… Рокэ силой удерживал королевского любовника и не имел сил разомкнуть объятия. Ричард, такой близкий и невероятно желанный, бился в них, лишь распаляя воображение. — Отпустите, — голос мальчишки дрожал и Рокэ почти точно знал, что за этим словом последует. Закричит? Как в купальне позовет стражу? Но вместо этого Дик произнес очень тихо, почти умоляюще: — Прошу… Рокэ ослабил хватку и еще раз спросил: — Почему ты согласился? Зачем тебе все это? Я никогда не поверю в то, что он смог доставить тебе хоть сколько-нибудь сносное удовольствие. И в то, что ты отдался ему ради богатства или власти, я тоже не верю. Мальчишка вздрогнул всем телом и, словно обретя второе дыхание, с силой рванулся, а потом, оттолкнув Рокэ, кинулся прочь. — Это не ваше дело, герцог! Считайте, что я влюблен в него. — Не смешите ызаргов, Окделл! — терпение Рокэ было на исходе, Ричард заставлял его ощущать то, чего кэналлиец не испытывал уже очень давно, какую-то взрывную смесь страсти, мальчишеского нетерпения и ревности… Последнюю Рокэ испытал еще в купальне, живо представив себе, как пухлые руки Фердинанда, неловкие и жадные, будут задирать тонкое кружево сорочки и касаться юного стройного тела. Как будут разводить напряженные колени, оглаживать крепкие бедра, лаская их внутреннюю поверхность и заставляя Ричарда расслабленно постанывать. С ума сойти можно, если думать о подобном снова и снова… Рокэ зажмурился, снова теряя маску спокойствия. Посмотрите на него только — влюблен он! А что если так? Может король и в самом деле опоил чем-то мальчишку, и теперь тот действительно считает, что влюблен? Ведь есть подобные снадобья… Леворукий и все его кошки! — Думайте, что хотите, герцог, — бросил Ричард, уже отойдя от замершего Рокэ прилично, — и оставьте меня в покое, в противном случае я попрошу Фердинанда оградить меня от вашего навязчивого внимания. Прощайте. — Ну уж нет! — Рокэ в три прыжка догнал Ричарда и снова вцепился в него, — я обещал Его Величеству доставить вас в его покои, а потому намерен сделать это. Идемте. — Я прекрасно доберусь сам! — взревел Окделл, вырываясь. — Возможно, но все же, доставьте мне удовольствие побыть в вашей компании, юноша, еще несколько восхитительных минут. Идемте.