Два слова об успешном сотрудничестве

Когда они добрались до места назначения, которое Ричард, выходя из столовой, определил как личные покои Фердинанда, он был окончательно на взводе. Все эти разговоры, непонятное и волнующее поведение эра и сомнения, вызвавшие в неопытной душе Ричарда настоящий ураган, сделали свое черное дело, доведя Дика до изнеможения. Несмотря на то, что на дворе улыбалось утро, Ричарду безумно хотелось забраться в постель, накрыться с головой толстым одеялом и раствориться в темноте, чтобы весь мир забыл о его, Дика, существовании. Слишком по-детски? Возможно. Но так хотелось спрятаться и переждать весь этот ужас. Остаток пути до покоев короля шли молча. Похоже, Алва вознамерился не торопиться и не воспользоваться в данный момент этим… как он там сказал? Удовольствием? Но Дик знал точно — ничего не кончено, и молчание Алвы не означает, что маршал смирился с существующим положением дел. Дудки, не тем Алва был человеком, чтобы просто взять и бросить то, что его интересует. Не знал Ричард до сих пор только того, каких пятнистых кошек Рокэ все это затеял? И чего хотел… Вернее, думать о том «Чего» Дикон себе запрещал, слишком уж сладки и порочны были такие думы, их никак нельзя было допустить, когда Большая игра, затеянная Фердинандом, кажется, начала приносить результаты. Юноша решительно гнал от себя всякие сладостные мечтания и заменял их размышлениями на тему «Почему» это происходит. О, тут все было не столь радужно. И от этого тоже хотелось спрятаться. Рокэ грозно глянул на застывших у дверей стражников, и те, не говоря ни слова, расступились перед третьим лицом королевства, позволяя двум герцогам войти в королевскую опочивальню. — Прошу, — болезненно сухо для Дика сказал эр. Словно и не было той злости, с которой Алва нападал на Ричарда, когда они только вышли из столовой. Словно Рокэ не желал больше вернуть загулявшего оруженосца в свой особняк. Да что ж за человек такой?! Ричард поджал губы, стараясь отвернуть от маршала лицо, чтобы тот не заметил. — Благодарю… — Желаю вам приятного времяпрепровождения. — Рокэ не торопился выйти. Снова начал издеваться. Ричард не хотел, до одури не хотел глядеть ему в лицо, но… Леворукий дернул юношу поднять глаза. Ох, лучше бы он этого не делал. Маршал не улыбался язвительно, с презрением, как ожидал Ричард уловив тон последней фразы. На лице кэналлийского герцога было столь странное выражение, словно он отправлял собственного ребенка на плаху. Создатель, ну что за идиотское сравнение?! Дикон поежился, поспешно отведя взгляд, и шагнул в комнату, растерянно ища, куда можно присесть. Заклиная себя не думать об Алве. Стук закрывшейся двери… Маршал ушёл... Дик больше не искал место куда сесть. Он кинулся на кровать и, уткнувшись лицом в покрывало, наконец позволил выплеснуться всему тому, что давило на него изнутри. Слава Создателю, что Алва не изволил задержаться и не видел этих позорных для мужчины и герцога слез. Впрочем, Рокэ, должно быть, мужчиной Дикона больше не считал. Слезы все текли и текли, сначала беззвучным потоком, после Ричард не удержал всхлипы, сильнее вжимаясь лицом в прохладный шелк, и вскоре он уже безудержно рыдал над своей идиотской судьбой. Оттолкнуть того, к кому до боли хотелось прижаться... Знать, что человек, которого ты любишь, теперь считает тебя бессовестной шлюхой… Что может быть хуже? Разве что только… На подрагивающее плечо Дика легла рука. Закатные твари! Кто-то стал свидетелем еще и этого позора! Теперь уж точно осталось одно — просто сдохнуть. Прямо тут, не поднимаясь с постели. Рука на плече успокаивающе поглаживала. Неужели Фердинанд, оставив свою опомнившуюся королеву, решил проверить, добрался ли Дикон до покоев? Хорошо бы… — Ну-ну… не нужно так переживать… — бархатно прозвучало над самым ухом. И от звука этого голоса Ричард, теряя остатки достоинства, разрыдался еще сильнее. Каких Тварей, эр Рокэ? Неужели, вам недостаточно было того, что вы со мной уже сотворили? Ричарда трясло, и теперь он почти захлебывался слезами. Сильные руки заставили его оторваться от покрывала и уткнули лицом в чужое плечо. После те же самые негодные руки легко заскользили по спине юноши, успокаивая. Слов не было. Сил тоже… Герцог Окделл продолжал рыдать. Чужая рука скользнула вверх, поглаживая затылок, и зарылась в не отросшие после Лаик волосы. — Хороший мой… — шептал возле уха невозможный голос, — все будет хорошо. Я заберу тебя… Дик, всхлипывая, не верил себе. Может, он спит? Или горячка началось? Или же… Оторвавшись от плеча маршала, Ричард поглядел на него. Смеется? Издевается? Но взгляд Алвы был серьезнее и почти нежен. И это его «Мой хороший…». — Пойдем домой, Дик. — Я не могу, — Ричард дернулся, приходя в себя и с трудом сбрасывая очарование момента, слезы теперь свободно текли по его щекам. — Глупости… — шептал Рокэ, приблизившись и касаясь губами мокрой щеки, собирая ими позорную для Ричарда влагу, — ты мой… И быть при мне твой долг. Разве нет? — Фердинанд… Алва ощутимо вздрогнул, и ласкающие щеку губы метнулись ко рту Ричарда, обрывая его протест. Смяли приоткрывшиеся губы Дикона, убеждая в своей правоте и лишая воли. — Ты мой, — простонал он Дику в рот, — запомни это. — Почему? — Ричард нашел в себе силы чуть отстраниться и вспомнить о болезненном. Чужие горячие губы были не против, они скользнули по подбородку и теперь вцеловывались в шею. — Почему вы делаете это? — хоть и нетвердо, но настойчиво повторил Ричард. — Потому что меня захотел король? Рокэ замер, спустя секунду Дикон поймал темный до черноты взгляд. — Что, прости? — Теперь голос Рокэ звучал хрипло. — Вы делаете это только для того, чтобы насолить Фердинанду? — немного тверже повторил Дик, ругая себя идиотом и понимая, что после этих слов сказка, захлестнувшая его с головой, непременно обернется чем-то не столь приятным. Но он должен был выяснить все. — Идиот, — подтвердил мнение Дика о себе Рокэ. — Я делаю это, потому что хочу… Потому что ты мой. И никакой Фердинанд не имеет на тебя ни малейших прав. Запомни это, Дик. И еще... - взгляд Алвы недобро сверкнул, - я убью его, если он еще хоть раз посмеет прикоснуться к тебе. Дикон охнул. Угроза Рокэ была произнесена таким тоном, что сомневаться в том, что Ворон так и поступит, не приходилось. А это значило, что Дик станет причиной гибели сразу двух дорогих людей: короля, успевшего стать для Дика другом, и… Алвы, которого непременно казнят. — Не надо, эр Рокэ, прошу вас … — голос Окделла дрожал и звучал испуганно. — Тогда… — Я пойду с вами куда угодно, только не убивайте Его Ве… Ладонь Рокэ легла на горящие после поцелуя губы Ричарда, обрывая юношу на полуслове. — Так за него боишься? — большой палец Алвы нежно гладил скулу Ричарда, а взгляд был нечитаем, но уже не столь черен, как минуту назад. — За вас… — выдохнул Дик в ладонь, которая все еще прикрывала его губы. — Не хочу, чтобы вас повесили. — Тогда пойдем домой, — вдруг улыбнулся маршал, — не вводи своего эра в грех и клятвопреступничество… — Смеетесь? — Ни капли… Я серьезен, как никогда прежде. Вот смотри. Ладонь исчезла, и ее очень скоро заменили губы. Слова могли быть лживыми, но как быть с поцелуем? Можно ли подделать истинную страсть и нежность? Ричард этого не знал. Но так хотелось верить, что в этом сошедшем с ума мире осталось хоть что-то правдивое. Рокэ целовал его, а Дик думал о том, что готов идти за своим эром хоть на край света.