Два слова об успешном сотрудничестве

Ричард не сдвинулся с места до тех пор, пока процессия, конвоирующая монсеньора, полностью не исчезла за поворотом коридора. Горько, но одновременно так сладко! Удивительная и до сих пор неведомая Дику смесь чувств накрыла его до самой макушки. Ричард прикрыл глаза и судорожно вздохнул, а потом с силой прижал пальцы к вискам и надавил. Чтобы ненароком не заплакать. Он, кружащийся в водовороте переживаний и мыслей, даже не знал теперь, хорошо или плохо, то, что спонтанный побег, затеваемый Рокэ, не удался. Ему безумно хотелось быть сейчас рядом с эром, но… Убежав, Ричард непременно подвел бы Фердинанда, который ему доверился и нуждался в помощи. А кроме того у них был договор — Ричард получает своего эра, а король возвращает любовь Ее Пегого Величества. Будучи честным человеком, Дик не должен был оставлять дело неоконченным, милейшая Катари вряд ли вот так скоро сменит свои взгляды на мужа. Тут нужно было постараться, а потому… Дик горестно, рвано вздохнул. То, что нарушить заключенное между ним и Фердинандом соглашение, было бесчестно, до юноши дошло лишь сейчас, когда Алва исчез из виду. Оставалось лишь надеяться, что монсеньор не наделает глупостей, не кинется на штурм королевского дворца, развернув в сторону обители Оллара подвластные Первому маршалу войска. Рокэ… Человек, который за столь короткое время стал еще дороже, нет — теперь много дороже, так как перестал быть недоступным и прекрасным извергом, а показал Дикону свое истинное лицо, на котором без труда читалась страсть… Можно ли верить подобному? А, впрочем, какая теперь разница. Стоит ли об этом рассуждать, когда юный герцог так неосторожно позволил себе раствориться жаре, исходящем от Ворона, поддаться настойчивости и отпустить себя, принимая чужие ласки? Нет… Дикон дернул головой, убеждая себя в мысли о том, что нет смысла биться в силках, в которые он угодил, а нужно просто позволить событиям идти своим чередом. И, конечно, молиться, чтобы безумный и горячий эр не попал в беду, непременно желая вернуть себе свое. Последняя мысль заставляла все внутри радостно трепетать. Дик, сдерживая выползающую на губы улыбку, свел ее к чему-то похожему на судорогу, и почти сразу услышал голос Савиньяка: — Вам нехорошо, герцог? Холодный голос, ничем не напоминающий бархатные интонации Росио, неприятно резанул слух. Оно и понятно, господин капитан королевской стражи не имел повода любить Окделла или хотя бы просто уважать сына мятежника. Хотя, Дик это отлично понимал, дело, конечно, было не в том. Ричард Окделл лишился права на уважение брата Арно после того, что случилось, после сцены в купальне… Дик вздрогнул и, открыв глаза, покосился на Савиньяка. — Нет, все в порядке, — буркнул он сухо. — Благодарю вас граф. — Тогда разрешите проводить вас до покоев Его Величества. — Боитесь, что я сбегу? — фыркнул Дик, вздергивая подбородок. Намек был более чем унизителен, но сказать, что он не был правомерным, Ричард не рискнул бы, и все же… — Боюсь, — честно и не менее сухо отозвался Лионель. — Но боюсь вовсе не за вас. Герцог Алва мой друг, а потому… По лицу Ричарда скользнул холодный и острый взгляд, от которого Дикону стало не по себе. Лионель продолжал: — Потому я сделаю все для того, чтобы данное недоразумение каким-либо образом не отразилось на нем. Ваши дела с Его Величеством меня нисколько не волнуют, но то, что вы пытаетесь манипулировать дорогим мне человеком… — Да как вы смеете! — В этот раз Ричард не смог сдержаться, чувствуя, как с его лица сходит краска. — У меня даже в мыслях не было… Я понятия не имею, что на него нашло! Вы же сами слышали все вчера на балу… — Слышал, — кивнул Савиньяк слегка смягчившийся и, указывая рукой направление в котором Окделлу надлежало идти, — именно поэтому меня это и волнует. Впрочем, сейчас и здесь не самое подходящее место для подобных бесед, герцог. — Согласен, — все еще злясь, кинул ему Дик, именно так, как подобало герцогу и любовнику короля, — ведите уже… Обратная дорога показалась Ричарду бесконечной. Как, оказывается, странно влиял на него эр Рокэ, с ним даже запутанная и местами жутковатая вязь коридоров нисколько не напрягла. Едва поспевая за Алвой, Ричард даже не думал об этом. Теперь же… Следуя тем же путем за Савиньяком, Дик то и дело, стоило им удалиться от парадных переходов и сворачивать в местами заброшенные коридоры, передергивал плечами, вспоминая Лаик и его призраков. Здесь, наверное, водились свои, не менее жуткие, чем в старой галерее… Дик шагал, едва поспевая за Лионелем, и ругал себя за то, что думает совершенно не о том, о чем следовало. Нужно было решить, что сказать Фердинанду, предупредить об угрозах монсеньора или просто разобраться в том, что вокруг него вообще происходит и чем подобное бесчинство может грозить надорскому герцогу. В том, что Честь и доброе имя он уже запятнал, сомневаться не приходилось, но разве это сейчас было важно? То и дело вспоминались слова Росио о том, что он пойдет на все, чтобы вернуть себе оруженосца. Посмеет ли Алва поднять руку на своего короля? — Он смеет все… — пробормотал Дик, и тут же заметил, как на него зыркнул обернувшийся на ходу капитан. Ричард прикусил язык и потупил взгляд. Когда двери королевских покоев мягко прикрылись за молодым герцогом, Дик опустился на один из обтянутых сафьяном пуфов, стараясь пореже глядеть в сторону кровати, на которой совсем недавно подставлялся под слишком смелые для него самого ласки эра Рокэ. Предоставленный самому себе юный фаворит, отгороженный от всего мира тяжелыми дубовыми дверьми, вопреки благим намерениям подумать о том, что его его ожидает в ближайшем будущем, прикрыв глаза, блаженно мечтал о том, что могло бы случиться, не опомнись Рокэ. Если бы маршал, скрепя сердце, не утащил отсюда своего юношу, если бы они не покинули этих комнат, не убежали бы… Подобные мечты были совершенно неуместны, даже вредны, учитывая то положение, в которое они с монсеньором попали, но ничего поделать с ними Ричард не мог, с дрожью вспоминая горячее дыхание Алвы на своей коже, и сводящие с ума поцелуи, настойчивые, властные, но в то же время удивительно нежные и глубокие… Три тысячи закатных тварей! Дик судорожно стиснул руку, которая больше не лежала спокойно поверх бедра, а отчего-то поползла вверх, подбираясь туда, где от всех подобных мыслей было мучительно и стыдно возбуждено, настолько, что налитый кровью член болезненно упирался в ладно сшитые брюки. Очень хотелось немедленной разрядки, молодое тело требовало ласки, а бесстыдное воображение распаляло разум. Отчаянно хотелось, чтобы по бедру сейчас двигалась не собственная рука, а изящная, красивая ладонь Росио. И Дикон, зажмурившись, положил руку на волнующую и вполне себе оформившуюся выпуклость. А потом со стоном отдернул ее. Вот только этого ему сейчас и не хватало! Мало того, что он опозорил свою фамилию, открыто сделавшись подстилкой Оллара, так осталось только попасться на глаза какому-нибудь языкастому постельничему во время такого непотребства. Быть застуканным за самоудовлетворением… Пожалуй ниже упасть было уже некуда. От подобной мысли нахлынувшее возбуждение мгновенно отпустило, уступая место тоскливой стыдливости и зудящему беспокойству. Однако долго мучиться Дикону не пришлось, спустя несколько минут двери распахнулись, и на пороге возник улыбающийся король. — Как можно хмуриться в такой замечательный день, мой мальчик? — Фердинанд окинул Ричарда взглядом, в котором плескалось веселое лукавство. — К чему этот печальный вид? Позволь позаботиться о тебе, душа моя, и чтобы поднять тебе настроение, я предлагаю небольшую прогулку по королевскому саду. Ричард, кивнул, поднимаясь со своего пуфа, и вид при этом, счастливый избранник короля имел совершенно несчастный и обессиленный.