Движение к добру человечества совершается не мучителями, а мучениками. Л. Толстой
Утро под Флотзам пришло холодной серой княжной, аккуратно ступавшей на ненавистную землю. Промозглая осень не давала о себе забыть, а солнечные лучи лишь изредка показывались из-за кучных туч. Всё здесь дышало сыростью, перегноем и чем-то, отдаленно похожим на запах крови. Так и не скажешь, что совсем рядом текла огромная река, а город и его окрестности были окутаны густым лесом. Гэбриэл поморщилась, но глаза открывать не спешила. Боль в боку старым и озлобленным псом выла, не давая свободно двигаться. Магичка потянула руку к гудящей плоти и замерла. Только сейчас она осознала, что лежит на чём-то мягком, совсем нагая, а рана её была аккуратно перебинтована. Везде вокруг разносились запахи деревенской похлёбки, трав и смазки для капканов. Щурясь, женщина всё-таки попыталась оглядеться и хоть немного приподняться на локтях, но перед глазами всё плыло, а руки отказывались поднимать свою хозяйку. — Не шевелись, — раздался совсем рядом мелодичный голос, вот только обладатель его, видимо, был пьян. Чародейка еле заметно дрогнула. Она потеряла сознание в лесу, тогда, как оказалась здесь? Вряд ли это скоя`таэли решили проявить милость и залечить раны Венгербергской. Зрение начинало приходить в норму, медленно, но всё же. Очень скоро картинка стала чётче, яснее. Чародейка часто заморгала. — Ты потеряла много крови. — Снова продолжил голос, и женщина повернула голову к вещавшему. — Будешь ёрзать — потревожишь рану. Мужчина сидел на небольшом табурете возле дотлевающего камина, крепко сжав в руках флягу. Эльф. — Что я здесь делаю? — Лисица и сама своего голоса не узнала, хриплый, почти пропавший. Эльф отвечать не торопился. Он сделал глоток крепкой жидкости и поморщился. Чародейка вздохнула. Дотлевающие угли еле слышно потрескивали. Женщина попыталась предпринять ещё одну попытку встать, но и та оказалась провальной. Теперь уже пришла очередь Эльфа вздыхать. — Не имею понятия, — он поднялся с места и направился в сторону раненной. — Я нашёл тебя в лесу, недалеко от дома. Тебя и мальчика. Мальчика? Друлаван? — Где он? — обеспокоенно рыкнула Лисица, чувствуя, что силы снова уходят. Запах трав бил в нос. Мужчина положил руку на глаза женщины, заслонив ладонью обзор. Она не видела, но Эльф снисходительно и даже немного заботливо улыбнулся. Магичка сначала сопротивлялась, но силы быстро уходили, а запах трав становился всё более резким. Последнее, что слышала Гэбриэл — старшую речь, а после — только темнота.***
Гэбриэл стояла совсем одна. Лёгкое белое платье трепал холодный, колющий ветер, босые ноги уходили в почву, пропитанную дождевой влагой. Обветшалые и погоревшие когда-то дома перекосились от времени. — Снова? — Голос Венгербергской стал чужим, да и доносился откуда-то со стороны. Она устало огляделась, пытаясь хоть за что-то зацепиться. Но нет. Земля под ногами захлюпала, мешая передвигаться. Деревня находилась в запустение и, видимо, давно. Ни души. Только тишина, пожирающая всё вокруг. Лунный свет, падающий на заброшенное селение, придавал месту ещё более мрачный вид, но чародейка не боялась. Её тело не тряслось, а сердце не билось чаще. Все эти тропы уже были исхожены, много-много раз. Гэбриэл передвигалась медленно, каждый шаг отзывался какой-то глухой болью, заставлял морщиться. В бессменном мраке кошмара, чародейка и сама превратилась в призрака. Который раз она оказывалась здесь? И сколько это ещё могло продолжаться? Гэбриэл поджала губы, ощущая странный запах. Снова эти травы? Чародейка дошла до яблоневого сада у самого конца селения и замерла. Вокруг блуждали фигуры, почти прозрачные, но лица их были не человечьи. Искореженные монстры сжимали в руках фонари, что-то выли, о чем-то просили, но не один из них не обращал внимание на Лисицу. Призраки слонялись по полю, лелея надежду, о которой никому бы не поведали. В серых глазах блеснула сталь, Гэбриэл покачала головой, отгоняя нехорошие мысли. Она просто хотела выбраться. Чародейка двинулась дальше, стараясь не вглядываться в лица, но чем дальше уходила в глубь сада, тем больше становилось призраков. К концу дороги Лисица уже озиралась, опасливо поглядывая на каждый куст и каждый шорох. И тут, прямо перед её лицом, появилась Она. Женщина не касалась земли, язык её свисал, не найдя опоры в отсутствующей нижней челюсти, а в глазницах чернела ночь. Полуночница сжимала в костлявых руках что-то похожее на увядший венок. Она раскачивалась на ветру, будто осиновый лист. Гэбриэл охнула и попятилась. В отличие от остальных обитателей сада, Полуночница видела ее, чувствовала. -Грх… Остххгр… Сто… Грх… — Она двинулась ближе к Чародейке, отчего та неуверенно отшатнулась. Руку Гэбриэл что-то больно обожгло. Призрак же завопил что было мочи, ни с того, ни с сего взбесившись. Думать о заклятиях даже не приходилось. С тех пор, как Венгербергская оказалась в деревне, потоков магии женщина не чувствовала. Потому, единственным выходом, который нашла Лисица, оказался побег. Чародейка сорвалась с места и бросилась прочь под изнеможённые и разъярённые вопли Полуночницы. Лисица не разбирала дороги, она просто бежала. Бежала вперёд, сбивая ноги в кровь, пока не споткнулась у небольшой лужи, расчертив сырую землю своим телом. Выплюнув ругательство, Гэбриэл попыталась подняться. Почва неприятно скользила под руками и коленями, а белоснежное платье окрасилось грязными пятнами. И Чародейка, может быть, встала бы на ноги, но рябь на луже стихла, открыв гостье ужасную картину: С той стороны на Гэбриэл смотрело нечто, чьё лицо не сильно отличалось от лица Полуночницы, вот только всё было исчерчено шрамами, глаза, лишённые зрачков и ставшие белёсыми, растерянно смотрели на ту, что склонилась над лужей. Нечто в воде, будто повторяя движения чародейки, потянулось к лицу, неуверенно ощупывая его и открыв рот, испуганно охнуло. Гэбриэл, словно ужаленная, отползла от лужи и взвизгнула. Она сбивчиво дышала, пыталась успокоиться, но на плечо легла чья-то костлявая рука, сжавшая его до хруста, заставив в ужасе оглянуться. Призраки разом дико взвыли.***
Лисица подскочила с места, напрочь забыв о своей слабости, и тут же схватилась за стрельнувшую в боку рану. Она поморщилась и, сощурив глаза, чертныхнулась. В хате было пусто, а вот отчетливый запах тех самых трав бил в нос, не щадя обоняния. За окном уже смеркалось и, кажется, шёл дождь. Сев, Гэбриэл выставила перед собой руку, сжала её, после — разжала, пристальный взгляд сверлил конечность. Она знала и помнила, откуда взялась боль в боку, но вот боль из сна не была реальной, отголосков её не осталось. Помнила и эльфа, что подошёл слишком близко перед ее кошмаром. Призраки ещё завывали в ушах чародейки. Она еле слышно простонала, чувствуя изнеможение оцепеневшего тела. Что происходит? Сколько это уже длится? Почему заброшенная деревня является к ней в каждом сне? Мысли сбивались в кучу, заставляя отстраниться от мира. Непонятно чувство неопределенности сжирало нутро. — Есть кто-нибудь? — попыталась удостовериться Венгербергская, но ответа не последовало. Эльф, приютивший её, видимо, ушёл. Сейчас, когда чародейка осмотрелась, место уже не казалось таким отчуждённым. Огонь в камине во всю полыхал, прогревая небольшой дом, на стенах висели капканы и силки для зверей. Собранные травы аккуратно красовались на столе, были подвешены над окнами и потолком. На небольшом табурете одиноко покоилась фляга. Мебели здесь особо-то и не было, но шкуры животных придавали деревенский уют охотничьему домику. Чародейка аккуратно свесила ноги с кровати и медленно поднялась, тут же пошатнувшись. Боль морской волной накрывала её и отступала. Где-то здесь должны были лежать вещи. Нагой выходить совсем не хотелось, впрочем, рыться в чужом доме — тоже. Дверь предательски заскрипела, открываясь, Лисица же еле заметно дрогнула и замерла. -Ae-ae-ae, — всё тот же пьяный голос был удивлен, но доволен. Обладатель его, смутившись, отвернулся. — Вот тебе и Aen Woedbeanna. Чародейка хмыкнула, прикрываясь руками. — Где моя одежда? Тот только присвистнул, потом кивнул в сторону окна. -Моя вина, Deithwen, — неловко заметил эльф. — Я ушёл в лес и забыл снять её с веревок до начала дождя. — Мне нужна твоя одежда. — Отрезала женщина, стягивая с кровати шкуру и заворачиваясь в неё. — Мы не настолько близко знакомы, Deithwen, — отшутился мужчина, но всё же, оглянувшись на чародейку, полез за вещами. Одежда смотрелась немного нелепо, не подходила по размеру и как-то слишком свободно болталась в груди. Эльфскому вырезу даже чародейки бы позавидовали. Слава богу, что штаны хорошо держались на ремне. — Как тебя зовут? — Гэбриэл села на табурет у огня и выставила вперёд руки, греясь языками пламени. Она выглядела бледной и изнеможённой, но жизнь в ней все еще билась. -Сэдрик, — пожал плечами эльф, снова отхлёбывая из фляги. — Тебе нет нужды представляться, Deithwen, малец мне всё рассказал. Лисица выдохнула. Значит, здесь она оказалась благодаря Друлавану? Но где же сам эльфёнок. Седрик, словно отвечая на немой вопрос, подвинул к огню второй табурет и плюхнулся на него, снова глотнул и, шумно выдохнув, протянул чародейке огненную жидкость и начал рассказ.***
Эльф облокотился на ствол дерева и свесил ноги с ветки, что-то напевая под нос. Было прохладно, но едва ли это беспокоило мужчину. Он наслаждался лесом, тишиной и свежестью вечеревшей природы. Птицы уже умолкли, а добыча нынче совсем не хотела попадаться в силки. Нужно ещё немного выждать, негоже возвращаться с пустыми руками. В кустах что-то зашевелилось, и Сэдрик лениво глянул в сторону шума. Листву трясло так, словно кто-то пробирался второпях, но нарвался этот кто-то на терновник. Мальчик, вывалившийся из колючих кустов, упал оземь, пытаясь отдышаться и еле слышно хлюпая от боли, причинённой расцарапанной коже. Эльф слез с дерева, мягко приземлившись на землю, и выпрямился. Он хотел было и сам подойти, но мальчишка, услышав слишком тихое для человечьего уха движение, подскочил с места, и заплаканные глаза уставились на Сэдрика. — Cáelm, сáelm, — мужчина двигался медленно, осторожно, будто боялся спугнуть мальчика. Он лавировал средь собственных капканов и силков так, будто танцевал. Друлаван не шевелился. Сэдрик не был похож на скоя`таэлей, но оставался эльфом. Возможно, опасным. Времени совсем не оставалось, нужно рискнуть. -Beanna as woed afealle, — дрожащим голосом начал было Друлаван, и Сэдрик, до этого с еле заметной улыбкой стоявший рядом, замер подобно камню. — Veloe! Мальчишка больше не хотел терять ни минуты, он схватил эльфа за руку и потащил обратно к терновым чащам, но Сэдрик отказался следовать за мальцом через колючие кусты. — Que’ss aen? — отдернув руку, Сэдрик снова замер. Ему идея срываться с места и следовать за эльфёнком совсем не внушала доверия. Вот только глаза ребёнка были чисты, утайки в них не было, одно отчаяние. — Veloe! — снова взмолился Друлаван. Наверное, совесть подбила Сэдрика последовать за ним. Путь не был долгим, и часу не прошло, как, миновав кустарные заросли, оба эльфа оказались на мховой поляне. Сэдрик огляделся, но так и не увидел умирающей женщины, он уже думал как следует отругать мальца за неподобающую шутку, как тот сорвался с места и помчался к бугру. Эльф подошёл ближе, в темноте он смог разглядеть тело, укрытое сверху мхом. Так вот мальчишка решил спрятать её от зверья и скрыть запах крови. Местный мох был до ужаса пахуч, его ни одно животное бы пробовать не решилось, уж Сэдрик то знал. Эльф присел на корточки и дотронулся до белеющей кожи, холодной, как мрамор, но тело женщины ещё было живо. Её сердце билось. Мужчина взял Лисицу на руки, она еле дернулась. — Vaen.***
— Так ты и оказалась здесь, — закончил эльф и снова глотнул. — По дороге он рассказал, что случилось. Знаешь, Deitwen, мне интересно даже, что подвигло тебя идти прямо в угодья скоя`таэлей? Они не особо жалуют людей. Гэбриэл повела плечами и как-то беззаботно улыбнулась, мол, само собой вышло. Она перехватила флягу, но помедлила. — Надо было вернуть им мальчишку. Его мать — одна из этих лесных Вои. — Глотнула чародейка и поморщилась. — Я нашла его на Большаке под Белым садом, в брошенной повозке, израненного и больного. А когда Друлаван оправился, мы отправились сюда. — Длинный путь. — Эльф помедлил, но всё же решил поделиться своей догадкой. — Судя по выговору, ты из Аэдирна. Женщина кивнула. — Из Венгерберга. Они помолчали ещё немного, но Сэдрик знал, о чём хотела спросить Гэбриэл. — Он у травницы, четвертину дня пути отсюда, — наконец выдал эльф, — С ним всё хорошо. — Мужчина поднялся с места и направился за бутылкой. — Составишь компанию? Пили они молча, лишь иногда Гэбриэл хмыкала, а Сэдрик устало потирал виски. Так час сменялся часом, и дождь за окном умолкал, пока и вовсе не прекратился. -Deitwen, aes…- Но тут эльф запнулся, — ах, да… Старшая речь — едва ли твой конёк. Ну да ладно, желаешь покурить трубку? Охмелевшая лисица поднялась с табурета и тут же попыталась за что-то схватиться, чтобы устоять на ногах. Эльф, довольный своим самогоном, ухмыльнулся. Она кивнула, и Сэдрик принялся забивать трубку, проводил Гэбриэл к двери, и оба они вышли на улицу. Ночная свежесть приятно обволакивала, но сырость, оставшаяся после дождя, заставляла тело подрагивать. Сэдрик протянул трубку женщине, тут же спохватился. — Я забыл огонь, постой здесь, — начал было эльф, но лисица покачала головой и, щёлкнув над табаком пальцами, заставила его тлеть. Мужчина замер и как-то недоверчиво глянул на гостью. — Так ты — ведьма? — Чародейка. — Поправила его Гэбриэл. — Боишься? Сэдрик нервно хихикнул. А потом похлопал женщину по плечу, наверное, слишком сильно, чародейка зашипела. — Нет, не боюсь. А ты меня? Вдруг я — один из скоя`таэлей? — Нет. Ни тебя, ни скоя`таэлей. Лисица сделала первую затяжку и выпустила дым, от чего-то стало легче. Намного легче, и душой, и телом. Сэдрик не сводил с неё глаз. — Почему ты решила спасти его? Люди не особо жалуют эльфов. Гэбриэл молчала, не особо охотно подбирая слова, в опьяневших глазах снова заблестела сталь. И Сэдрик это заметил. — Люди и людей не жалуют. Завтра я отправлюсь к травнице, если ты не против, нужно навестить Друлавана — начала она, отдала трубку и направилась обратно в дом. — Спасибо за приют. — Ты можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, Deitwen. — Пожал он плечами. — Вот только, надеюсь, ты не собираешься снова встречаться с Белками. — Сэдрик замолчал, в голове его заговорили голоса. Он поморщился. Что-то с этой женщиной было не так. Что-то, о чём твердили взапой чужой глас.