Психо города 604

«Сегодня тринадцатое июля, и утренний блок новостей расскажет вам о всех событиях произошедших за ночь в 604 городе.»  — Интересно, что же еще они могут, твою мать, рассказать? — ухмыльнувшись, хриплым голосом задает в пустоту вопрос парень. Он лежит на кровати, рассматривая трещинки на грязном от копоти и старости потолке, думает о том, что через пару дней стоит заглянуть к Джейми, и почти пропускает мимо ушей новость о каком-то там Эстете, что два дня назад объявил о себе городу. Беловолосому парню плевать. Ему не выходить на улицу под это удушающее пекло, ему не встретить этого Эстета под грязной магистралью, ему не нужно еще как минимум два дня заботиться о еде и воде, которой он успел затариться. Он знает прекрасно, что максимум через неделю этого психопата-шизика выловит Ужас и после, скорее всего, милая физиономия этого чудика превратится в изуродованное нечто, ровно как и все тело. Шип, Кукольник, Белые Волки, Факел… За почти что неделю он выследил и убил их всех, когда же полиция годами не могла хотя бы повесить обвинения или найти след. Да… Ужас разошелся, Ужас веселится. Полиция и Департамент стоит на ушах и чуть ли не последние волосы у себя на причинных местах выдирает. «Так им и надо, суки…» — Особенно после того факта, что меня держали в отделении целый день, и пытались хоть что-то да повесить … — почти себе под нос бурчит Фрост, и фыркнув, поворачивается на бок, на минуту прикрывая глаза. Три дня. Прошло уже целых три дня… А он только начал отходить от того задержания и спокойно воспринимать в принципе произошедшее недельной давности. «Кровавая баня…» Но дело было не только в изуродованных телах подростков и бойцов спецотряда, не в кровище по всем стенам и жуткой панике пока он перепрыгивал с седьмого на девятый. Дело было даже не в ушатанном на всю голову Шипе, что пытался его убить, а его нож находился настолько близко от незащищенного горла. Сероглазый парень закусывает губу и нехотя вновь переворачивается на спину, игнорируя шум снаружи и маты соседей. Он шипит сквозь зубы и аккуратно поправляет часть скатавшегося одеяла, что неприятно давит в правую часть спины, как раз туда, где все еще не рассосался большой синяк. «Хорошо поразвлекался, ничего не скажешь…» — ехидно подцепляет внутренний голос, а Джек уже просто не обращает внимания. Он все думает, молчит и больше думает, почти ничего не делает и отлеживается. Его последняя ходка за провиантом была как раз на следующий день после задержания, к незнакомому поставщику, но он смог, даже отвлекся, а теперь спокойно может отсиживаться в своей бетонной, пропахшей сыростью и пылью, коробке. Лежать, думать, позволять безумию вливаться в его сознание… Безумие этого города — жаркого, раскаленного, ужасающего, кровавого и приторно ядовитого. Юноша резко переворачивается на другой бок, отворачиваясь к стенке, и хмурит брови, пытаясь не думать об чертовом городе за его окном. Таком пыльном и настолько безнадежном. Не даром здесь псих на психе и маньяк на маньяке, а гребаные хранители — как заводные солдатики, только бегают по одной выставленной дорожке и нихрена не могут сделать, ни поймать и, даже, не обеспечить безопасность обычным гражданам… — Чертово безумие. «Скоро оно и тебя сожрет…» Возможно. Возможно даже этого он и хочет, чтоб забыться и не вспоминать, не думать, не действовать, не чувствовать. Он жмурится, проклинает этот каленый невыносимый день и прячет голову под влажную подушку, надеясь, что вновь провалится в сон и пропустит следующую порцию времени. Он не хочет жить в этом времени. *** «… после этого полиция города 604 примет все необходимые меры по поимке опасного преступника. А сейчас рекламный блок. Напоминаем, сегодня пятнадцатое июля, пятнадцать часов, двадцать девять минут. Во втором выпуске новостей вы услышите…» Фрост гремит опустевшими жестянками в своем рюкзаке, перебирает все наскоро и шумно, лишь бы не слышать что там, твою мать, будет во втором выпуске новостей. Похеренный день с этой долбанной жарой и новым психом! И так уже все знают, и так уже опять с самого утра город в ахуе, а соседи в этой гребанной постройке, как с цепи сорвались, ровно, как и вся Кромка. — Хотя эти долбодятлы прекрасно знают, что убийства происходили в Ди5 и семь, но нет… Твою ж мать, где эти хреновы ключи?! А… вот… Но нет, они, бляди, думают, что хренов маньяк придет в этот ущербный район и по их гнилые души. Дебилы! Фрост зачесывает волосы пятерней назад и зажмуривается, пытаясь не слышать, как идиоты наверху переругиваются из-за последнего пневматического ружья, а внизу опять затеяли стрельбище в железные двери из переделанных револьверов. Ебнутый дом, и жильцы в нем тоже ебнутые. Он шумно выдыхает, пытается вновь переключиться на разбор захламленного рюкзака и все-таки по-быстрому собраться на очередную вылазку. Его раны почти зажили, синяки сошли, ссадины пропали, правда вот, психическое состояние все еще оставляет желать лучшего, но что есть, то и есть. Парень решает не слишком заморачиваться и продумывать все потихоньку, чтоб не свихнуться так же, как в ту чертову ночь. Чувства. Они мешают. Они, паскуды, вернулись, когда он уже был готов расстаться с жизнью и все это бы закончилось. А сейчас… Не мертв, но и не жив, и что делать дальше, для чего… Он не знает. Херова нежить с программой вместо сознания. Джек резво поднимается на ноги, перепроверяет все карманы, нож, закрепленный на поясе джинс, нацепляет рюкзак на плечи, и, встряхнув рюкзак для лучшего баланса, звенит ключами, направляясь к выходу из квартирки. На самом деле он просто не хочет даже понимать, что с ним произошло и допускать все то, что проснулось внутри… Иначе… Ему станет еще хуже. Еще страшней. И тогда перспектива сдохнуть от рук того же Эстета покажется самой прекрасной и легкой из всех вариантов его личного безумия. *** «Ну же, давай же, мальчишка, выживай! Выживай, как можешь!» Он вылетает на палящую зону пустой улочки, в которой кроме как притонов и пары заброшек ничего нет. Капюшон натянут до предела, через два проулка оживленная ветка А7, а он, черт его дери, решил как всегда срезать, и заявиться в «супермаркет» с другой стороны. Ну не идиот ли? Фрост фыркает, дышит через раз и набирает скорость, проносясь мимо пожелтевших старых зданий, в некоторых из которых слышались отдаленные голоса. Он хочет остановиться и дать самому себе подзатрещину, хочет побиться головой об вон ту, заляпанную отходным маслом, стену, но времени нет, и он еще не настолько спятил. Сейчас полчетвертого, в четыре он уже должен быть в супермаркете и попросить Джейми добыть для него часть провизии и те гребанные болеутоляющие, ибо на первой точке он их не нашел. Дьявол дери этот день и эту убивающую жару, и психов вместе взятых, из-за них скупили все, что можно было, а кредиты на лекарственные средства, вровень оружию подняли в пять раз. Он злостно шипит, щурится из-за яркого солнца, от которого не спасает слой низко нависающих облаков, и замечая еще один проулок с тенью, мчится к нему, прекрасно помня, как можно срезать. «Хренов комендантский час, хренов Эстет и патрульные идиоты… И какого вообще хрена…» Парень не доканчивает опасной мысли, забегая в более прохладный проулок и останавливаясь для небольшой передышки. Нет. Он не будет допускать эти мысли. Хватит с него. И так мозги плавятся от ада и безумия, что творится вокруг. Хватит с него рассуждений. Мысли приводят к выводам — выводы побуждают эмоции. А эмоции уничтожают его суть, открывая внутренние клетки, где подыхают последние чувства к этому миру. Всё это не его. Всё это ему нахрен не нужно. Джек точно знает и не желает опять обжечься. Лучше уж быть безэмоциональной падлой и жить одним днем. Правда вот, для чего…? Взгляд стальных глаз переводится на серо-зеленую от плесени стену, и он кривится, отдергивая руку и потирая её об штанину. Ему мерзки эти места, ему осточертел этот город. Его вновь, как раньше, начинает мутить от этой гнили, грязи и засохшей по тротуарам крови. Джек пересиливает себя и вновь убегает. А мысли в голове не хотят его покидать. Роятся, как колонии кусачих термитов и постепенно сжирают мозг, ровно, как и сознание, и нормальное, пока еще, поведение. Парень притормаживает на конце заканчивающегося переулка и осторожно посматривает на захламленную площадку, окруженную квадратом трехэтажных домов, здесь пусто, всегда безлюдно, но перестраховаться надо. Снова рисковать он не станет, бездумно забегая на неизведанную территорию. Пустынная площадка минуется быстро и вновь он в переулке, резво проносится меж металлических заборов и бетонных стен. Это уже ведь не первая его вылазка, это заново построенный новый маршрут, вновь новые тропы и новый риск. Но лучше уж так чем… «Чем вновь ненароком встретить… его…» Он мотает головой, из-за чего часть дороги на несколько секунд расплывается перед глазами, но Фрост слишком быстро и жестко берет себя под контроль, и, вдохнув раскаленный воздух, бежит дальше. — Будь же проклят тот день… — шепот на грани различимого, и плевать, что при беге разговаривать нельзя. «Какой конкретно, а, Джек? Тот, когда ты решил суицидником стать и прогуляться по вечернему 604 или тот, когда в первый раз встретился с ним?» У него идиотский внутренний монолог. Мальчишка сглатывает ком в горле и игнорирует себя же, не в силах вспоминать. Его всё еще удерживает страх. Именно он и помогает, не дает копаться в этих чертовых догадках и мыслях. С той самой ночи у Фроста сработал механизм самозащиты, и всё что касалось, как первой, так и последней встречи с Ужасом всея 604, парень предпочел закрыть в дебрях своего подсознания и просто не поднимать. Он не знает, почему поступил именно так, он не понимает, какого черта не может даже подумать о нем. Страх — штука правильная, он знает. Поэтому пытается не копаться, поэтому обходит стороной. Пусть лучше всё будет именно так. Перевернутой, забытой страницей. «Ты хоть сам себя слышишь, а?» Пусть он будет лишь случайным свидетелем, который предпочел все забыть и осторожно жить дальше… «Пока что жить…» Юноша выбегает на следующую широкую улицу, где уже оживленно, припаркованы несколько стареньких машин, открыты несколько точек сбыта и приема подержанных, но нужных вещей, и несколько нелегальных борделей включили вывески с ярко-красным «открыто». А еще немногочисленные люди снуют здесь туда-сюда, впрочем, на него внимания не обращают. У каждого свои заботы, свои запросы и свои тараканы в голове. Каждый закупает то, что ему нужно, сдает ненужное или просто пытается схорониться в компании прожженных проституток. У каждого, с приходом жары и безумия, свои заходы, свои страхи. Юноша с осторожностью переходит пустую дорогу, пару раз оглядевшись, и тихо хмыкает себе под нос. «Да, у каждого свои страхи. Правда в основном боятся они не полицейских и даже не Эстета. Ты это знаешь. Хотя, это довольно смешно… Правда, а? Они боятся, а ты его лично знаешь, не правда ли, Джек?» Это был контрольный. Фрост останавливается на середине тротуара, как вкопанный, и только осознание, что голос в голове это его же рассуждения спасают от ора на всю улицу, будто это кто-то рядом с ним сказал подобные слова. А его бы посчитали психом, отшибленным, неизлечимо больным психом. Хреново подсознание. Хренов день. Да какого черта?! Беловолосый медленно выдыхает и вновь двигается по узкому серому пешеходу, держа голову чутка опущенной и вскоре набирая свой прежний быстрый темп. — Просто забудь! Забудь и не вспоминай. Прошу… Просто не надо. Не нужно. Мне это не нужно! «Почему же? Сам же этого хочешь, сам тянешь лапы к своим же клеткам и пытаешься открыть, идиот ты, Фрост. Сам понимаешь, что это надо пережить! Слышишь? Надо!» — Забыть, забыть, забыть! — парень с трудом сбегает в ответвленный закоулок, между пятиэтажками, и теперь несется по нему сломя голову, пытаясь хотя бы так отвлечься и не думать. «Что забыть?! То, как встретил его? Как он трижды тебя не тронул? Забыть, что ты единственный во всем городе знаешь, кто он и как выглядит? Забыть, что именно он спас тебя от тех пьяных мудаков? Забыть, что благодаря ему тебя Шип не изрезал, как хреново конфетти, на мелкие части? Что блядь забыть?!» Он не выдерживает, резко тормозит и приваливается к холодной стенке, загнанно дыша и крепко зажмурившись. — Черт, черт, черт! Как же я этого не хотел! Черт! Твою мать!.. Да почему ты мне встретился?! «Это нереально…» Это невозможно. Это какая-то хреновая сказка и вовсе без хэппи энда. Это было не про него. Беловолосый всё отрицает. Беловолосый приоткрывает глаза и неверяще усмехается, он чувствует, как пальцы начинают подрагивать, а в груди неприятно жжет. Словно солнечное сплетение прокалывают раскаленным прутом. Он знал, что это случится. Чертов умный мозг перестал держать грань и гнетущие, острые мысли вырвались наружу, а он-то, болван, надеялся, что, как минимум, месяц сможет не думать об этом. «Черт, черт! Как же ты попал, Джек!» Парнишка трясет головой и пытается не думать, но вопреки его наказам сознание лишь четче выуживает из памяти картинки той ночи и тех дней, и становится еще пакостней на душе. Этого не должно было случаться, не должно было происходить именно с ним. Хватит на его долю боли, ужасов и безумства. Все что угодно, но только не это… Он больше не хочет играть роль безумного мученика в спектакле под названием выживание. Он не хочет вспоминать, но прекрасно знает, что подлое подсознание сейчас ему подсунет, и слова собственного голоса в голове звучат подобно приговору: «Хватит быть трусишкой, Оверланд. Давай, вспоминай, Джек. Вспоминай и принимай действительность такой, какова она есть в твоей жизни. Никто тебя не пожалеет, ровно, как и никто тебя не поймет. Никогда.» Нужно только пережить и не сдохнуть. Парень жалеет, что, все же, бросил курить, а еще жалеет, что тогда не попал под облаву, и к сожалению заговорил — сказал чертовому незнакомцу про сканы, предостерегая от отряда полиции. *** Все боятся одно существо… Ублюдки, огромными бандитским районам прячутся от одного единственного психопата, смешно, правда? А вот и нет. Особенно, когда знаешь, что этот ненормальный может сотворить, и что он уже творил ранее. Давай?.. Давай поиграем? Как раньше? — Давай поиграем? Голос, раздавшийся в пустой, душной комнате звучал тихо, мелодично, хотя точно принадлежал мужчине, что, улыбаясь, смотрел в окно, восхищаясь светом неоновых огней ночного 604. *** — Сегодня будет дождь… — нахмурившись, тихо проговаривает светловолосый парень, стоя под козырьком своего подъезда и смотря на серо-желтые грозовые облака, что нависли над всем городом, создавая духоту и невозможную влажность. Он тихо цыкнул, внимательно посмотрел на карманный таймер запоминая время и вновь запихнул тот в кармашек джинс, ускоренным шагом покидая территорию бетонных общежитий. Беловолосый быстро перебежал через оживленную дорогу, проматерился на нерадивых водителей и жару в частности, из-за которой загазованность становилась и вовсе невозможной, даже не смотря на топливо нового поколения, и исчез в небольшом проулке. Фрост, как всегда, петлял по территории Кромки и уходил в безопасную зону А7. Прошло уже три дня после того знаменательного посещения супермаркета. К сожалению в прошлый раз Джейми увидеть не удалось, парнишка благодаря взлетевшим на все ценам удачно поехал вместе с дядей закупаться новыми товарами, а магазин оставил на очередную подружку, которая, собственно, ничем не помогла Джеку. Хотя частью лекарств он все же запасся, впрочем, как и белковой противной жижей, ну и сухпайками естественно. «Но этого недостаточно» Парень передернул плечами, недовольно хмыкнул, и быстрым шагом преодолев очередной узкий проход, ушел влево, по знакомой широкой улице среди закрытых магазинов и заброшенных гостиниц. Сегодня ему все же нужно за новой провизией, из-за жары и духоты слишком быстро заканчивается вода и белок, а без него жить становится в тысячу раз хреновей. Это будет его последняя вылазка на этой неделе, он закупится продуктами и вместе с тем что у него есть дома, ему не нужно будет выходить на улицу целую следующую неделю. Перспектива прекрасная, учитывая, что по прогнозу передают вновь повышение до пятидесяти жары, а на улицах и без солнца с каждым днем становится все жарче из-за взбесившихся новых психов. Посему эта закупка будет последней на этой неделе. После нее, кстати, можно и к Джейми наведаться, если конечно успеет, как-никак четвертый час дня, а пока доберется обратно, уже начнет темнеть. Изученная новая тропа из вечных лабиринтов-улочек была проверена пару раз и уже не представлялась парню настолько опасной и рискованной, как в первый раз. Конечно, он мог бы воспользоваться и старыми тропками, по которым до сих пор гоняют остальные сталкеры, но теперь Фрост не горит ярым желанием там оказываться. Он не отрицает, что так дольше, на новых тропах могут всплыть новые подводные камни, да и вообще неуютно, но он справится. Ведь приучил себя к петляниям по Кромке пару лет назад, значит и сейчас приучит. Он должен — обязан быстро адаптироваться, чтобы выживать. «Кто-то заговорил о выживании?» Парень закатывает глаза и думает, как переключиться или вообще «отключить» эту внутреннюю хрень. Но понимает, что это даже не портативное радио или искусственный интеллект… Это он сам, и это его мысли. Шум от пронесшейся машины сбивает всю мысль, и он, чертыхнувшись, уходит по узкому лестничному спуску чуть вниз, в каменный тупик между двумя высокими зданиями, но под конец тупика Фрост исчезает, сворачивая в узкий проход и желая быстрее проскочить противное от холодной сырости место, срывается на бег. Легкие не подводят, не в этот раз, ни через квартал, когда он уже почти добирается до нужной точки, еще не супермаркета, но приемных магазинчиков сбыта и купли-продажи. Парень успокаивается, достав маленький таймер и мельком взглянув на него — прошло не так много времени, а значит, он успевает. Джек приободряет себя и быстро перебежав очередную дорогу, оказывается на широкой прохожей части, где по всю сторону расположены старые, но действующие хосты, биржи и ломбарды, впрочем, ничего из представленных ему не нужно. Аналогично и до сих пор действующей, старой аптеке. Даром что открыта, нужного ему в ней нет. Он безразлично скользит взглядом по витринам и трехэтажным домам, проходя мимо быстрым шагом так и не останавливаясь. Здесь он ничего не найдет. Зато за вторым поворотом есть проход, который, собственно, и выведет его под опустевшую мостовую автостраду, а оттуда уже прямиком в нужную, нормальную аптеку, если уж место, где торгуют наркотиками, сильнейшими транквилизаторами и иногда ядами, наряду с медицинским спиртом и аспирином, можно назвать аптекой. — Ебнутый мир… — в один из моментов проговаривает парнишка, шустро заворачивая за угол и быстро преодолевая прохладный переулок. Под автострадой он, возможно, сможет задержаться, пусть территория еще до конца не изученная, но он там ходил и, вроде как, там пустынно и тихо, сможет пару минут отдышаться. «Только на кой-черт я все это до сих пор делаю… Ни черта не понимаю» И в действительности, парнишка хмурится, не знает, зачем, да и для чего все эти крысиные бега за провиантом, однако, как раньше уже не возникает мыслей пойти и подохнуть. И он не знает, хорошо это или плохо, какого черта те мысли отрезало так просто и легко, вровень и отсеченному частично безразличию. Юноша быстро выбегает на светло-желтую, из-за нависших облаков, заброшенную площадку, щурится, и преодолев пару метров, облокачивается об одну из опорных балок моста. У него есть три минуты, а дальше вновь бег. «Не до этого сейчас, Фрост, вот вернешься к себе и хоть неделю, твою мать, разбирай, что в тебе поменялось и благодаря кому. Не сейчас…» Он недовольно поджимает губы, пинает ногой камушки на старом потрескавшемся асфальте и прислонив голову к холодному бетону, втягивает воздух через нос, на мгновения зажмуриваясь. Это последняя его вылазка на эту неделю. Джек обещал себе, подготовил почти все, сегодня затарится вдвое больше, и после не будет выглядывать на улицу в принципе. Хватит с него приключений, и хрен пойми чего. Да всё же стоит разобраться в себе, в своих новых целях, желаниях, задачах… Вдалеке вновь слышатся сирены, но он уже не обращает внимания, бестолку, да и этот звук летом почти стерся с общим фоном шумов и не вызывал волнения. Правда, учитывая последние события, Джек все же настораживался, когда сигналки вопили где-то уж слишком рядом. Его три минуты кончаются, он вновь передергивает поудобнее лямки рюкзака и набирает быстрый шаг, двигаясь в сторону одной из самых посещаемых улиц прилегающих к началу А7. *** — Пять кредитов в общей сумме. Но с тебя, так уж и быть — четыре, — пожилой мужчина с седой бородой и такими же волосами по свойски сбрасывает цену на нужные обезболивающие и еще кое-что, и быстро всё заворачивает в плотный полиэтелен, кладя на кассу, пока Фрост достает нужные кредиты. — Спасибо, Тео. Не знаю, что и делал бы без тебя, — Джек весело улыбается и быстро сует шелестящий сверток в уже порядком наполненный рюкзак. — Не за что, парень, забегай еще. Джек кивает и немного отойдя от маленького окошка в закрытом типе будки-аптеки упихивает по-другому воду в рюкзаке, и мысленно, в третий раз, пробегается по списку. Стоять так, с полуоткрытым рюкзаком, на оживленной улице, причем рядом с аптекой он вовсе не боится, здесь все так, что-то куда-то суют, сдают, покупают, прячут и уходят. Целая улица нелегалов, покупателей и продавцов. — Так, вода, еда, лекарства, жидкие белковые смеси… Черт, про это гребанное мясо забыл! — Джек закусывает губу и острым взглядом пробегается по улице, выискивая нужный магазинчик, но, походу, у здешних поставщиков нужное ему уже закончилось, и придется тащиться в «супермаркет». Ему не хотелось бы, но надо. Правда вот планы рушатся подобно карточному домику, стоит заслышать на подлость знакомое слово с начала улицы: — Юни! Неизвестный парень, что выбежал на полупустую дорогу и держит руки буквой икс, быстро бежит к магазинам. — Юни, люди! Гоу! — громче прежнего орет он. И тут же услышавшие его замирают, переглядываются со знакомыми — незнакомыми, сейчас это не важно, и моментально срываются с места. На улице начинается паника, а парень стоящий в сторонке ой как хорошо их понимает. У него тоже эта паника начинается. — Ну твою мать! Почему именно сейчас?! — матерится Джек, вжикая молнией на рюкзаке и подлетая к аптечному окошку. — Тео, закинешь к себе, я сматываюсь, а тут провизии на неделю, не смогу убежать! — рявкает парнишка. — Давай сюда! — седоволосый мужчина быстро перехватывает просовываемый в окошко рюкзак и прячет у себя, напоследок крикнув уже сорвавшемуся с места Джеку, — Я сегодня до часу. — Успею! — выкрикивает на ходу беловолосый, сворачивая с главной улице и убегая в лабиринты узких проулков А7. «И какого спрашивается хера хранителям порядка взбрело в голову устроить массовый рейд? Вот какого?» Он без понятия, он просто мчится вперед, вспоминая, где можно спрятаться и переждать в этих дремучих каменных лабиринтах. Давненько он не лазал этими тропками, но выбора сейчас нет. Позади уже слышны противные вяки от сирен и остается только набрасывать в голове план, где конкретно он будет пережидать. Обычно рейды на главных улицах не длятся долго, максимум час, но все-таки будет не очень хорошо этот час где-то бегать и мельтешить. Лучше просто схорониться. «Лучше просто навсегда!» — едко поддевает внутренний голос, а Фросту хочется застонать. Ну почему именно он вечно попадает под всевозможные облавы и находит приключения на свою задницу? Пока он думает, переулок заканчивается и перед ним еще одна улица, только эта более пустая и узкая, броневик возможно и поедет, но с маневренностью будет туго. Он прищуривается, понимает, что здесь не лучший выход спрятаться и серой тенью ныряет в бетонные заросли-дома. Правда, Джек просчитывается и почти выбежав к южной заброшенной автостраде натыкается взглядом на целую вереницу патрульных машин, материт на чем свет стоит этих пришибленных хранителей и разворачивается, петляя в обратном направлении. Всё, он так не может. Лучше уж срежет угол, побежит не прямо назад, а левее, между зданиями и дворовыми площадками, через жилой общежитный комплекс домов, так, чтоб изредка из переулков видеть куда направляется колонна броневиков. Но и тут его ждет засада: за срезанным углом, ближе к востоку, новая колонна машин, поблескивая черно-красным, мелькает за переулками, и сирены включаются как на зло. По сути три квартала хотят взять в кольцо и прошерстить все здесь и дальше к западу или хотя бы там, где смогут проехать. — Да твою ж мать! — Джек резко тормозит на одной из открытых площадок, возле старых, полуразрушенных домов, и понимает, что ни вперед пробежать ни назад он не сможет. Он попал в это кольцо. И какой, какой к черту побег в другую сторону, когда на всей этой части улиц стоят бронированные пятитонники? Парнишка понимает, что пока сюда не сунутся, здесь ловить некого, но и он здесь заперт — буфером и единственной оградой между ним и полицейскими служат пару пятиэтажек и четырехэтажек. Беловолосый резко скидывает капюшон и мечется возле одного из зданий, как загнанный зверь. И ни налево, и ни направо. Переулки есть, а за ними броневики и вышедшие какого-то хрена поискать хранители порядка. Да, чтоб этим тварям на месте провалиться! Он тихо рычит, матерится через слово и думает, что опять попал. Твою ж мать. «Попетлять меж домами? Найти маленькую лазейку в восточной стороне?» Фрост смотрит направо и нервно похлопывает себя по карману джинс, таймер скорее всего уже указывает пятый час… Он кусает губы и думает, попытать ли счастье или нет. Вдруг через несколько домов от него есть старые подземные переходы, дорога-то дальше на востоке идет большая. Конечно, возможно все проходы давно завалены или их облюбовали бомжи и наркоманы, но лучше уж он проверит, чем вот те волки в овечьих, мать их, шкурках пойдут проверять общежития, и случайно он на них нарвется. «Давай Фрост, пробуй, твою ж душу!» И он пробует, срывается с места, быстро перебегая часть проулков и пару зданий, он уже почти на месте, осталось свернуть в незначительный проход между двумя домами, а там налево и он у дорожной части. Правда преждевременная радость губит парня и он не сразу слышит резкие разговоры в том проходе, а поняв, что командные окрики принадлежат полицейскому, не успевает повернуть назад, да, даже затормозить не упевает и с неизбежностью влетает в поворот. Никак не ожидая увидеть то, что предстает перед ним: Стоящий спиной к Джеку офицер держит на прицеле неизвестного, парень не видит кого, подмечает лишь красные руки, поднятые над головой, периферийное зрение, отточенное годами, улавливает еще одного участника событий, лежащего на земле и огромную лужу крови под ним… — Твою мать… — вырывается у Фроста прежде, чем он понимает, что пиздец как попал. Но не ожидавший никого со спины полицейский вздрагивает и резко оборачивается. Вид у него затравлено-перепуганный, а трясущейся в руке пистолет теперь направлен на Джека. — Стоять, сука! — рявкает он. Но открыть рта парень не успевает, и даже на автомате поднять руки вверх в растянувшееся мгновение, стоявший за офицером неадекват дергает мужчину на себя и в молниеносном отточенном движении перерезает ему глотку ножом. Выстрел так и не звучит: пистолет выскальзывает из ослабевших рук, с глухим металлическим отзвуком падая на землю, а полицейский, хватаясь за горло, с булькающими звуками теряет сознание и тоже падает, захлебываясь собственной кровью. Джек ошарашено наблюдает произошедшее и на подлость даже не может пошевелиться, только переводит перепуганный взгляд на психа. Лучше б он этого не делал. Лучше бы сбежал… У парнишки расширяются зрачки, почти полностью скрывая стальную радужку, и он давится новой порцией воздуха. — Да ты издеваешься… — срывается легкое с губ. И крыша вновь съезжает.