Психо города 604

А вечный балаган остался позади, где-то на шумных улицах в стороне, на широких магистралях, за черными из-за копоти и пыли небоскребами. Здесь же спокойнее. Серо — уныло. Горят не все светильники на пустынной улице спального квартальчика ближе к Ди7, но неоновые вывески спасают, загораясь то тут, то там в разных непримечательных магазинчиках и неблагополучных забегаловок быстрого перекуса. Но им, кажется, все равно. Ночь только начинается, пару часов назад зашло солнце и уже стемнело. Как-никак скоро солнце вовсе пойдет на убыль, и день начнет постепенно сокращаться, август уже на дворе, пусть и его начало. Разгар жары, духоты, преступности и смертей на улицах. Но сейчас не о грустном. Они всего лишь прогуливаются, и тихий смех порой отдается шумным эхом от трехэтажек. Пара идет не спеша, прогуливаясь и не обращая внимание на запустелый обнищалый вид улицы и нависающих в двух сторон зданий. Им не до этого. Парень, который буквально только вчера познакомился с девушкой на сайте знакомств, пытается разнообразными способами развеселить свою спутницу, а та же, в свою очередь, только улыбается на его шутки и осторожно поглядывает на достаточно привлекательного юношу лет двадцати двух на вид. Он красив. Стройная обладательница голубых глаз и копны каштановых волос действительно не может отвести взгляд от своего спутника, и на редкость спокойно себя с ним ощущает, не нарадуясь тому факту, что её новый знакомый не как все — обаятелен, вежлив, сосредоточен на ней и не распускает руки. Это почти редкость в их время-то. Но она рада. Джулия правда рада. Девушка закусывает губу и позволяет приятельски приобнять себя за плечи — как-никак температура сегодня ночью резко меняется и опускается, а летнее тонкое платье, пусть простое и неброское на вид и с короткими рукавами никак не может защитить от прохладной сырости веющей от земли. Пара идет неспешно, что-то обсуждая и посмеиваясь, обоим интересно и оба рады такому стечению обстоятельств. Всё же это их лучшее свидание за несколько месяцев. — Ро, скажи, а почему при встрече ты все-таки настоял, чтобы я тебя так называла? Все же имя Роберт очень красивое, да и редко кто так называет детей в наше время. — Гм… Дай-ка подумать, — парень задумывается, театрально возведя глаза к небу, — Да, как-то так повелось, ещё с начала учебы в колледже. Ребята так прикололись, и с тех пор кажется уместным себя так называть да и короче — быстрей. Он смеется, показывая в очередной раз какие у него красивые ровные зубы и прекрасная белоснежная улыбка, даже в этом сумраке. Он до сих пор хочет произвести на нее неизгладимое приятное впечатление и показать какой он обаяшка. Но парень вовсе не злой, как ей кажется, задорный, немного самовлюбленный, но веселый и легкий в разговоре. Джули смотрит как на него и только одобрительно качает головой, перестраивая их движения и беря парня под руку, прижимаясь к нему плечом. «Что ж, Ро, так Ро», — думает темноволосая девушка. — Хотя твое имя мне нравится больше. Красивое. И ты… — он слегка запинается, но доканчивает, — Ты тоже, сама красивая. — Оу, — удивившись смущению парня и такому ненавязчивому комплименту, девушка вскидывает брови и тут же мягко улыбается, — Спасибо. Ты очень необычный… Мягкий, вежливый и… тоже красивый. — Ха! Заметила, да? Да, я хорош! — Роберт прикалывается, явно довольный таким замечанием девушки. Он почти хорохорится, наигранно поправляя и так идеально уложенную челку, и подмигивает смеющейся Джулии. — Ну вот… — мнется девушка через пару шагов, останавливаясь возле пошарканного черно-серого от грязи и слезшей штукатурки жилого дома. — Мы пришли. Я тут живу. — О, знакомая планировка. У моих родичей квартира в таком же доме, только на окраине Ди5 и на втором этаже, — усмехается по-доброму парень, и явно не горит желанием отпускать девушку. — А я на третьем живу, — мило улыбается та и мягко осматривает молодого человека. — Ты… Это же свидание не последнее, да? Просто… — Да ты чего? — искренне удивляется Роберт, он почти возмущается, — Да я весь день к нему готовился! И, правда, с тобой интересно. Смотря на весь этот гниющий город… С тобой словно где-то в другом мире. — И у меня такое же ощущение с тобой. — воодушевляется Джулия, — Так, это значит, что мы ещё увидимся? — Конечно же! Я не собираюсь куда-либо сбегать, Джу! Она же только спокойно выдыхает и нелепо, конечно же нелепо для своих двадцати трех, закусывает губу, прям как школьница. Но Ро такой классный. На прощание девушка тряхнув головой приближается к парню и осторожно целует его в губы, без пошлостей — просто прикосновение, но этого хватает, чтобы парень шумно выдохнул и едва ли вздрогнул. Это так мило, думает Джулия, и со смешком отстраняется. — До следующей встречи, Ро, — она машет ему и развернувшись направляется к нужному подъезду, где уже привычно не горит лампочка. А парень вздыхает ещё раз, смотрит в спину миловидной девушке и улыбается. Он медленно облизывает губы, чувствуя, как её вкус остался на них, легкий запах карамели и привкус глицерина — дешевый бесцветный блеск для губ. Все-таки девчушка живет в бедном квартальчике, да и на её стипендию многое не купишь. Не сучки из бомонда Белого Шпиля. Но ему нравится. Он, как в замедленной съемке смотрит на её уход, как она роется в маленькой сумочке и как пытается достать ключи от подъезда. Такая хрупкая… Кончик языка вновь проходится по губам в последний раз, слизывая остатки блеска и чувствуя едва сладковатый запах карамели. Он медленно, осторожно проверяет укладку своей челки, мягко улыбается и бесшумно идет к девушке, которая тихо ругаясь себе под нос, до сих пор копается в сумочке. Платок, пропитанный сильным седативным снотворным, через какое-то мгновение вытаскивается из кармана легкой ветровки, и, минув ещё шаг, девушку без нежностей хватают за волосы, оттягивая назад голову и за секунду до крика зажимают рот и нос пропитанный химией платком. Писк, сорвавшийся всё же с губ, глушится тканью, а легкое тело обмякает в крепкой мужской хватке рук. *** А она красива. Действительно, очень красива. Голое тело такое нежное, стройное, — очень редко такие милашки идут по нормальному пути — обычно это либо ухоженные эскорт проститутки со статусом вип, либо жены или любовницы знатных сея чертового города, правда и вторые тоже те ещё бляди. А в этой чувствуется нежность, нетронутость. Возможно она ещё даже девственница. Он сочувственно ей улыбается, почти милосердно и заправляет выбившуюся прядку челки за ухо, любовно приглаживая свои каштановые волосы. Нравственная независимая девчушка, верящая в светлое будущее и борющаяся за свою личную прекрасную мечту — жить в утопии, без преступности и с обыкновенным мужем, в маленьком домике на краю тихого спального райончика. Такие уже редкость, но ещё встречаются. А черные глаза молодого мужчины по прежнему смеются. Глупенькая она — руки же невольно тянутся к девичьей нежной коже, и пальцы осторожно проводят по выпирающим ребрам справа, ведут выше, перебираются на небольшую грудь, оглаживают, щиплют маленький красноватый сосок и перемещаются выше — на бледновато-розовую шею, — у нее такая наверное хрупкая трахея, и слишком нежные ключицы. Кажется, он залюбовался, ушел фантазии, а на деле малышка дернулась, жалостливо замычав в кляп. Правитель снисходительно осматривает подвешенную за руки вверх девушку и легко улыбается, вновь. Наверное, она удивится. Вот — гуляла с парнем, а тут проснется и обнаружит себя в непонятно пустой комнате с одной лишь люстрой под потолком, старым столиком где-то вдалеке и — главное — голая, подвешенная, беззащитная и открытая. Наверное, у нее будет стресс. Но он постарается ей все объяснить. Как-никак она нужна для его легкой развлекающей программы. Это, конечно, не очередная подстава и подарок для всея Ужаса 604, но пусть хоть так. Ведь он тоже должен уделять время себе. Особенно себе. Парень кивает и пока девушка пробуждается от сильного снотворного — он неспешно подходит к тому самому столу и щелкает на ноутбуке нужный пароль для вскрытия защищенной базы ОЦР. Инструменты на отдельном металлическом подносе слегка мешаются, и он осторожно двигает ноутбук вправо, не обращая должного внимания на звон цепей. Джулия скоро очнется окончательно. Ещё пару легких ударов по тачпаду и открывается его любимая программа по взлому, теперь же направленная на новый хак, дабы подобраться к спискам Ужаса ближе. Мычание позади означает что девушка полностью пришла в себя, ну, а пока ключи грузят и пытаются взломать, а ОЦР предоставляет ему нужный раздел по нелегалам — молодым парням и девушкам, он может потратить свое дорогое время на милашку. Плюс, камера, единственная в комнате, направленная на девушку, уже пишет, и нельзя упускать впустую время. Девушка напугана, она шумно дышит и пугливо осматривается, в голубых глазах уже начинают мерцать слезы, но все слова, что она хочет прокричать, не вырываются из-за жесткой тряпки во рту. Руки у девушки затекают и саднят — острые края кандалов натирают, и врезаются в кожу. — О, ты очнулась, — привлекает он к себе внимание и Джули вздрагивает понимая что все-таки не одна. Но тут же, распознав в своем похитителе того самого милого парня вскрикивает как может, начиная дергать и натягивать цепи. Жертва мотает резко головой из стороны в сторону и слезы все же заслоняют всю видимость, начиная скатываться по бледному лицу. Девушка начинает плакать от несправедливости, страха и полного отчаяния. Она чувствует такое глубокое предательство и отвращение, что противна сама себе. Она поверила, не распознала в интеллигентном парне извращенца, вновь дала незнакомому человеку шанс. Правитель же стоит рядом с ней и все также мягко улыбается, впитывая по крупицам отчаяние и моральную боль этой доверчивой милашки. Он ломает её только своим поступком — сначала мило пригласить на свидание и благородно проводить до дому, завлечь, заинтересовать — дать надежду, а потом похитить, раздеть, подвесить за руки к потолку и дать понять, что ей так просто не выбраться. Он наслаждается сейчас сломом моральных ценностей и сломом веры в этой девушке. — Ну ты чего… — жалостливо, все тем же мягким голосом, как и на свидании, говорит Правитель, — протягивая руки к Джу и осторожно смахивая с лица пару слезинок, — Я ничего тебе не сделаю… Она поднимает на него запуганный взгляд и в голубых глазах что-то меняется — она такая доверчивая. — …Хорошего. Громкий глухой плач и крик вновь раздается в запустелой квартире и он теперь не скрывает своей многообещающей усмешки, медленно, кончиком языка, облизывая нижнюю губу. Предвкушающее. — Но знаешь, ты не виновата. Знаешь… — названный Робертом, приподнимает девчушку за подбородок, цепко удерживая пальцами и не обращая внимания на ее тщетные попытки вырваться, — Знаешь, если бы не обстоятельства, ты бы здесь не оказалась. Клянусь! Я бы действительно пригласил тебя на второе свидание и… и пальцем бы тебя не коснулся. Правитель огорченно качает головой и отходит на шаг назад. Меры — опять меры, и полумерами тут не обойтись. Ему нужно скинуть все пережитое напряжение. Пусть он и сильнее, умнее и явно хитрее этой дорвавшейся до власти сволочи, но даже ему было напряжно делать все эти мерзости целую неделю, в открытую играть против самого Ужаса. И теперь он хочет для себя обычного человеческого счастья и релакса. Он вздыхает тяжко и мельком смотрит на экран ноутбука — ещё не скачалось. А ключи на странность долго подбираются и ломают очередной список. Джулия привлекает внимание громким всхлипом и какими-то невнятными бормотаниями. Видимо хочет, чтобы ее освободили, а она никому не скажет и просто быстро уйдет — наивная милашка. — Нет, малышка, не отпущу, не проси. И кляп тоже не вытащу. Правитель поворачивается и вновь смотрит на почти изящную девушку. Она бледна из-за страха, маленькие капельки пота появились на её нежном теле из-за активных движений и постоянного дергания цепей, а её лицо покраснело из-за постоянных слез и напряжения, глаза так некстати тоже покраснели, жаль — он хотел до конца видеть эту невинную голубизну не испорченную полопавшимися капиллярами. Молодой мужчина подходит ближе, вновь, и мягко, почти не касаясь, чтобы не напугать её ещё больше, проводит кончиками пальцев по шее, ведет вниз, едва касается груди, спускается на впалый живот, задерживается там на несколько секунд и ведет пальцами ниже, на аккуратно подстриженный лобок. Девушка взвизгивает, но звук не покидает даже этой комнаты, глухо оседая на стенах, а он только улыбается, поглаживая темную интимную стрижку и, хмыкнув, запускает два пальца ниже, поглаживая половые губы и наслаждаясь протяжным пискливым криком девчушки.  — Эй, — окликает парень, и убирает руку, когда Джулия дергается сильней обычного и отодвигается от его руки, скользя ногами по полу, — Я ещё ничего не делаю. Я даже… Ох. Ты такая капризная! Малыш… Я не собираюсь тебя насиловать… Расслабься! Девушка на секунду замирает, шумно дышит и зверем смотрит исподлобья на маньяка, как ей думается. Она не доверяет ему, но проблеск надежды где-то теплится внутри. — Я не насильник и не псих, поверь! И я не хочу тебя насиловать или же делать что-то отвратительное… Я просто хочу касаться тебя, возможно, прости, но подрочить на твое тело, поласкать тебя. И всё. Мне больше ничего не нужно. Да… может это тоже извращения, — Правитель смущается, и неловко чешет затылок, — Но для меня тело девушки — храм. Я ни-ни. Ты не думай! Джулию мутит от его признания, ей до безумия страшно, но выдыхает она заметно облегченней. Даже сейчас, в патовой ситуации, будучи подвешенной и раздетой, облапанной, она почему-то верит в крошечную надежду, что её не тронут. Глупая рыбешка, думает же Правитель. Глупая маленькая сучка. И с силой шлепает девушку по ягодице, от чего она не ожидавшая такого громко вскрикивает, во все глаза таращась на невинно приподнявшего брови парня. Как же так, малышка? А вот это он не намерен объяснять. Просто он хочет её отшлепать. Потом поиздеваться… Парень хмыкает, сглатывает и расстегивает несколько пуговиц на черной рубашке, облизывая машинально губы. Второй размашистый удар ладонью приходится на левое бедро и оставляет смачный красный отпечаток и звонкий визг девчушки. В её глазах вновь слом — непонимание и слезы. Ну что такое? Он же заверил, что не будет её трахать. Какого хера так таращится испуганно? Хотя, когда он представляет её разорванную киску, всю в крови и утыканную иглами, то медленно возбуждается: в его фантазиях малышка кричит без кляпа во рту и умоляет его просто её трахнуть, а не запихивать железно-шипованое подобие члена в её разодранное влагалище, и когда он исполняет просьбу, она громко визжит и стонет от новой порции боли и бешеного удовольствия. Темноглазый парень трясет головой и сгоняет наваждение. Он конечно же не поступит так с этой неженкой. Резкий удар в живот девушки заставляет её захрипеть и согнуться насколько это возможно, поджав на весу ноги. Она громко шумно дышит от резкой боли прошедшей по всему телу и тихо долго стонет. Но расслабляться ей он не даст, потому быстро поднимает голову за волосы и отвешивает смачную звонкую пощечину под несдержанный визг. На левой щеке проступает красное пятно, а на него смотрят с мольбой и поднимающейся животной паникой. Умничка. Правитель передергивает плечами, скидывая ещё одну появившуюся фантазию и заносит руку для нового удара, теперь он хочет целенаправленно ударить её вниз живота — отбить девушки яичники и матку не такая уж и плохая идея — но его отвлекает всклик ноутбука. Задушенный писк и зажмуренные глаза Джулии, сжавшейся и приготовившейся к удару, он игнорит, и выдохнув поправляет челку, уходя к столу. Базы обновились и теперь у него есть полные списки нелегалов от восемнадцати и до двадцати двух. Их не так уж и мало, но под его параметры подходят единицы, новые данные во внутренний поисковик он вбивает быстро и запускает программу поиска. Все миловидные рыженькие и русые девчушки и мальчишки скоро станут его. Правитель улыбается сыто, прикрывает глаза и вздыхает полной грудью. Как же ж хорошо порой давать себе отдых. Позади хнычет Джу, но новый клик отвлекает и не дает так просто вернуться к милашке. — Подожди милая, я сейчас подойду и мы продолжим, — отмахивается от неё парень, и кликает на другую вкладку. Глухого полного мольбы крика он уже не слышит, потому что в маленьком окошке открытой вкладке выскакивает предупреждение, а его программу по хаку ключей глючит и выкидывает. Это неожиданно, мелькает в голове. И в комнате для него стихают все звуки, а молодой мужчина продолжает стоять возле ноутбука и смотреть на окно ошибки и как его программа не может подключится повторно. Этого не может быть. Его хак идеален, гениален! Но выстроенная годами программа не может вновь запуститься, к тому же глючит. Ещё и вирусняк подцепила. Он ведет языком меж зубов, проверяя их остроту и не шевелится больше никак, продолжая смотреть на окно-ошибку. — Тварь! — рявкает Правитель ровно через минуту, с силой ударяя кулаком по столу и чуть ли не смахивая набор инструментов рядом. Расхерачить ноутбук не дает здравое мышление, но он в бешенстве. — Сука старая! Убью тварь! — ревет зверем парень и гневно бросает взгляд на девчушку. Сучка, сучка, маленькая паскуда! Подлетая к подвешенной девушке он залепляет ей тяжелую оплеуху по лицу, а новый удар все-таки приходится по низу живота, заставляя Джулию неистово задергаться в цепях и кричать, срывая голос. — Сука! Сука! Тварь! Удар, ещё один, под глухой вскрик и слезы взахлеб, её кожа такая нежная и мягкая, что его удары почти моментально проявляются багровыми синяками, разрывая мелкие капилляры, но этого мало — ничтожно — катастрофически, он шарахается от живой груши назад и с ненавистью пинает её носком кроссовка. Жаль, что не надел специальные строительные ботинки — тяжелые, с металлической вставкой в носке. У мелкой сучки уже б наверняка был разрыв поджелудочной. Его ярость утихает только спустя десять минут, когда хруст слышится в пустой комнате чересчур отчетливо, а Джулия кричит переходя на вой так, что даже кляп не помогает заглушить её. — Что? — спохватывается пришедший от хруста и от крика девушки в себя парень. Первым делом он поправляет свою прическу и заправляет челку вновь за ухо, а и уже после осматривает избитое тело. — О нет! Нет, моя дорогая. Нет! Я не причиню тебе боли! Тише, потерпи… — он воркует, быстро подходит к ней и трепетно трогает пальцами левый бок, с красной гематомой, расползающейся по белой коже — сломал ударами ног и рук три ребра. Благо легкие не повредил. Черт, о чем он только думал? Нужно было ножом. Руки теперь будут болеть, и костяшки почти стер в кровь. Однако Правитель должен заботится, даже о таких забытых как эта девчушка, даже если она просто развлечение, груша для битья — мясо, а он посмел все-таки её жестоко избить. Мужчина облизывает губы и тут же, пока девчушка надрывно ревет и не шевелится из-за боли во всем теле, резко сокращает расстояние и прикасается губами к поврежденному месту, короткими поцелуями зацеловывая сломанные ребра. — Я больше не буду! Не причиню вреда, обещаю! Обещаю… — постепенно лихорадочный быстрый говор превращался в не менее лихорадочный воодушевленный шепот. Он ведет губами выше, добирается до груди, обводит языком розовый ореол и зубами едва прикусывает сосок, облизывает, медлит, и вновь нежными поцелуями поднимается выше — на шею. — Джу, я такой плохой, я такая сволочь, прости! — он выпрямляется, смотрит в заплаканные потухшие глаза и аккуратными движениями убирает волосы, прилипшие на лицо девушки, за левое ухо, — Тише милая. Тише. Это все Ужас… При этом слове жертва начинает вопить, глаза её округляются ещё больше и она начинает дергаться с утроенной силой и рвением, не смотря на то, что тело уже не двигается из-за боли. Это раздражает. Это бесит. Он избивал её, причинял такую боль, а она по-настоящему пугается только от одного упоминания этого ублюдка! Хотя сейчас он над ней измывается, а не Ужас! Правитель не сдерживаясь бьёт девчушку под ребра, в живот, и почти успокаивается слыша задушенный, захлебывающийся крик, а после и надрывный кашель. Он морщится, но кляп вытаскивает изо рта. Вовремя, и Джулия закашливается надрывнее, выплевывая кровь изо рта. Кажется, он пробил ей желудок. Тяжелый вздох мужчины тонет в звуках кашля и всхлипов девушки. Но кляп через минуту возвращается на свое законное место, а он даже не брезгует и стирает кровь с уголка её губ, обтирая пальцы в следующее мгновение о покалеченную красную кожу, надавливая на вздутый, из-за поломанных ребер, бок и меланхолично наблюдая как дергает от нестерпимой боли ногами и руками эта груша для битья. — Малыш, запомни, я — не он. И все это из-за него. Это он. Я с ним не знаком, но хочу его стереть. Понимаешь? — он действительно искренне заглядывает в её испуганные слезящиеся глаза, и девушка усиленно кивает, шмыгая носом, — Да, понимаешь. Умница. Он гладит её по голове и думает, что её волосы слишком шикарны, чтобы по первоначальному плану снимать с нее скальп. Незадача. Что ж, тогда… Он усмехается и резко подается вперед, кусая Джулию за шею, и руками притягивая несопротивляющееся уже тело к себе ближе. Ее агония такая прекрасная, почти не заметная, лишь мелкая дрожь тела и не перестающие литься слезы показывают это. Она мычит, но ему нет дела, ей слишком больно — боль обессилила девушку, заставила не сопротивляться, почти сломаться. Правитель заботливо целует её в плечо и ведет широким мазком языка вниз, пока не добирается до груди. Пощекотать кончиком языка сосок, чтобы он затвердел, слегка покусать — возбудить её, услышать надрывный крик и долгий стихающий стон боли — да, она чувствует именно то, что он хочет до нее донести. Шлепнуть не сильно по ягодице и запустить несколько пальцев ниже, проверяя не намокла ли она от его нежных действий. Но малышка сухая, только дрожит телом, и совершенно не хочет возбуждаться. — Сучка! — шипит он и отшвыривает ее, заставляя безвольно болтаться на цепях. Цепкий взгляд на программу ничего не меняет — она не перезапустилась. Это не бесит, как недавно, но вызывает раздражение и досаду. Однако его взгляд падает на поднос с инструментами и спокойствие тут же разливается по груди и в сердце. Через полминуты у него в руках скальпель и всего один однозубый острый крючок, и он вновь стоит возле Джулии, ласково улыбаясь девушке. А её загнанный дикий взгляд, глядя на инструменты так долгожданен, и она вновь начинает вырываться и пытаться отодвинуться от него, скользя ногами по полу и дергая звенящие цепи вверху. Крючок приходится зажать во рту, а скальпель временно подержать левой рукой, ибо он не хочет, чтобы малышка дергалась и случайно попортила ему все удовольствие, потому он кулаком бьет её в висок и на время выводит из реальности. Девушка не теряет сознание полностью, просто впадает в своеобразный шок и затихает на пару минут, легкий неглубокий обморок, если быть точнее. А темноглазый садист только вздыхает довольно и, покрутив скальпель в руке, прижимает острый кончик лезвия к левому боку, под ребра ближе к поджелудочной и едва надавливает точно разрезая кожу, но не больше двух сантиметров в длину. Всё, этого хватит. Красная полоса густой крови тут же начинает вытекать, стремясь вниз и красиво очерчивая яркой лентой стройную фигуру. Он только шумно выдыхает на это, и делает ещё один надрез, зеркальный этому, только теперь уже с правой стороны, где печень. Равносильно небольшой, не смертельный, но на несколько миллиметров глубже, разрезая ткани и мясо и пуская багровую кровь. Третий и четвертый надрез приходится на низ живота. Они короткие и идут вдоль, на одной линии, пятый — завершающий — он делает над лобковой костью — сочленением. У парня загораются глаза, когда красные струйки стекают вниз и едва задерживаются в темный волосах, и через каких-то несколько секунд интимная стрижка приобретает красивый бурый оттенок — словно всю кожу и волосы вырвали руками или плоскогубцами и теперь это всего лишь месиво. Ему нравится. Просто прелестно. Правитель доволен и пока что убирает скальпель на место, а для нового уровня берет три изогнутых корнцанга, ещё два крючка и пропитанный аналогом нашатыря тампон. Последнее подсовывается девушке под нос, и она через мгновение вздрагивает, приходя в себя. Джулия медленно поднимает голову и неохотно обессилено дергает руками, звеня цепями. Ничего не получается — она в том же аду, и девочка тихо стонет. Хозяин же положения лишь хитро прищуривается и вытаскивает аккуратно кляп изо рта девушки и кидает в сторону. Больше он ей не понадобиться. — Тшшш… — мягко проводя по каштановым волосам, утешает парень и любовно целует девушку в губы. Он улыбается наблюдая за возвращающейся паникой и страхом в голубых глазах и облизывается. А Джулия только-только понимает, что с ней сделали и боль медленно, но цепко захлестывает, начиная подобно кислоте разъедать кожу. А по ее телу течет что-то теплое, липкое, оно везде. Девушка медленно трясет головой и опускает взгляд, и тут же задыхается, дергаясь как зверь из капкана, натягивая цепи, но не может даже выкрикнуть, осматривая себя. В глазах плывет от вернувшихся слез, а тело нещадно рвет на части и девочка панически начинает задыхаться и скулить от своего изуродованного вида. Но ему фиолетово похер на ее шок и боль, он только раз и хладнокровно засовывает первый острый крючок под левые ребра, где поджелудочная, и не обращая внимание на звонкий раздирающий тишину крик Джулии оттягивает расширителем кожу, провоцируя сильное кровотечение и медленно отделяя кожу от мяса на живую. Слова застрявшие в горле девушки так и не вырываются вместо этого она вопит жгучей разрывающей боли и пытается дергать ногами. Парень только сверкает чернью жестоких глаз и удовлетворившись достигнутым зацепляет оттянутую кожу корнцангом, оставляя тяжелый инструмент повиснуть и оттягивать мясо с кожей. Крючок он вытаскивает, правда слегка неаккуратно, зацепив кусок мышцы или мяса, но не останавливаясь и слыша как натягиваясь, рвутся ткани выдирая до победного инструмент, морщась хриплого визга девки. — Больно! Больно! Прекрати!!! Он лишь хмыкает и встряхивает крючок, выкидывая маленький ошметок на пол, и тут же засовывая острый расширитель в правый надрез под печенью, оттягивая теперь с удвоенной силой и натягивая кожу до предела, почти прокалывая — как рыболовным крючком. Девчонка задыхается от болевого шока и визжит, перебирает ногами по скользкому, от её же крови, бетону и повисает обессилено на цепях. А он крючком продолжает рвать ей кожу, уродует, разрывает ткань, и тут же корнцангом зажимая оттянутый кусок кожи. Он зацепляет инструмент накрепко дает ему повиснуть, оттягивая кусок кожи вниз и доставляя новую жгучую порцию нестерпимой боли. Почти симметрично. Ее пытка продолжается, а ему садистически доставляет удовольствие, что в конечном итоге она сдастся, а он когда все будет кончено сможет просматривать эти моменты вновь и вновь. Правитель проходится крючком по самой нижней ране, над лобком, повторяя процедуру — оттягивает сначала кожу сверху, не обращая внимание, как девушка перебирает ногами по полу и скулит так громко, что закладывает уши, а после, поковырявшись в маленькой ране и зацепив, видимо опять, мясо, резко выдирает крючок из тела, и опять засовывает в кровящий надрез, только оттягивает теперь нижнюю часть распоротой кожи, и зацепляет на ней последний третий корнцанг, раскачивая его из стороны в сторону. Слезы льются по её лицу, она задыхается, не в силах больше кричать из-за сорванных связок, кровь вместе со слюной течет под подбородку, и в глазах уже стоит туман, только собственный истерзанный вид пугает вновь и льющаяся кровь заставляет кричать и дергаться ещё больше, пытаясь вырваться, несмотря на то, что оковы уже впиваются в разодранное мясо на запястьях. А её крики почти возбуждают. И на последнем уровне он готов её изменить и показать всё свое мастерство. В следующий час в ход идут зажимы, скальпели, тройные крючки и расширительные ножницы*, а также хирургические иглы и еще несколько забавных инструментов. Джулия — несчастная, изломанная кукла — вот что от неё остается под конец полуночи, но для Правителя она становится похожа на произведение искусства: вся в крови, дергающаяся подобно мотыльку попавшему в паутину, или марионетки под нитями кукловода, с красными отпечатками по всему телу и особенно на ягодицах, бережно зашитыми губами красными нитями, которые пришлось после разрезать, правда подтеки крови все ещё портят красивое лицо, как и кусочки не вытащенных ниток… Она в мелких ранах по всему животу, с боков свисает порванная кожа, ярко-красными мясными лоскутами. И в порыве своего творчества он попортил ей соски: сначала зажав лапчатым пинцетом, видимо передавив, словно раздавив голову личинке жука, а после медленно проткнув несколькими режущими иглами, — хрипела девчушка в тот момент на одной ноте очень громко — надо было все-таки прислушаться к её лепету и остановиться, но он переусердствовал. Однако раз разодрал правый сосок, то, как перфекционист, ничего не смог с собой поделать и уже целенаправленно сначала медленно растянул и раздавил, все тем же пинцетом левый, а после проткнул и иглами, изрезав и расковеркав, выворачивая мясо наружу. Девочке, видимо, понравилось, она зашлась судорогой, переступая с ноги на ногу и завизжала так, как будто испытала оргазм. Но он проверял — даже на тот момент она была сухой, даром, что кровь залила все внизу, перепачкав пухлые нижние губки. А скальпелем он все-таки сделал надрез ей на печени, без анестезии расширив тут ранку на правой стороне до пяти сантиметров, с помощью трех зубчатых крючков. И после, подрезая мясо и мышцы и подбираясь к печени, убирая кровь тампоном смоченным в спирте — на таких моментах девчушка извивалась подобно угрю, и пришлось бить её по ягодицами. Надрез он все-таки сделал, а Джулия молодец — даже в обморок не свалилась, только визжала осипшим голосом. Но полумер хватает, Она уже не реагирует на обычные порезы — значит готова и к большему, утвердительно думает мужчина, и облизнувшись поправляет полувставший член, поглаживая себя через джинсы. Скальпель вгоняется в открытую рану над лобком слишком быстро и грубо, заставляя девушку зайтись в крике и откинуть голову назад, а подсохшую свернувшуюся кровь вновь политься. Пять сантиметров не предел, думает Правитель, мечтательно прикрывая глаза, и делает прорезь глубже, улыбаясь повизгивающей девушке, и пробираясь к нужному органу. Парень дергается вперед, имитируя скальпелем толчки в девушку, словно уже трахает её, только хирургический нож с каждым движением врезается все глубже пропарывая мышцы и мясо, а великодушный Правитель языком скользит по соленой щеке, и тут же прижимается губами к приоткрытому в крике рту Джулии, приобнимя её за талию. — Скажи что тебе приятно! — порывисто спрашивает, он рычит и довольствуется её криками, — как Джулия закатывает глаза и скулит, поджимает ноги, дергается и дрожит в его руках — это можно принять за очень бурный и страстный секс. Он заставляет её кричать громче, что-то там уже нечленораздельно бормотать и вырываться активнее, в конечном итоге обмочиться от нескончаемой боли и громко зареветь дергаясь в конвульсиях и стирая кожу на запястьях окончательно, оставляя только красное свежее мясо. Мясо. Месиво, внутри нее будет месиво. Мужчина возбужденно сглатывает и быстро порывается за расширителями к пододвинутому столу, нагибается над девушкой, хлопает её по внутренней стороне бедра и, вытащив скальпель, раздвигает края раны зеркальным расширителем*, жестко разрывая кожу шире и фиксируя инструмент. Ему неудобно, она подергивается, покрикивает, и инструмент может соскользнуть, но он делает все быстро и оттянув ненужное порванное мясо в сторону, медленно проводит скальпелем по внутренним мышцам. А когда же девчушка заходится в зверином вое, он добирается до матки и вскрывает её, разрезая и разрезая, заливая ее всю кровью и понимая, что длины скальпеля не хватает и заменяет его на свой излюбленный нож — он тупее, но длине намного. Расширитель так и не снимается, молодой мужчина вновь выпрямляется, переключается болезненными укусами до крови на шею девушки, не обращая внимание на ее прогрессирующую покорность, а нож загоняет в горячее хлюпающее нутро, прижимая не сопротивляющееся тело ближе. Он так хочет её. Теперь она почти идеальна, но ее целомудренность — он уверен в этом, он забирать без её согласия не будет, но вот повторить половой акт и фрикции ножом он сможет. Потому, он вгоняет лезвие на всю, грубо толкаясь холодным куском железа в открытую рану и разрывая внутренний орган в лоскуты. Он усмехается почти пьяно, лижет влажную соленую от крови и пота шею, засаживая нож глубже и сильнее, трахая её новую дырку уже почти по рукоятку. Он почти дает себе право на релакс, но вспоминает о записи и останавливается. Нож за ненадобностью откидывается, и парень шумно выдыхает, снимая с расковерканной раны, из которой льется струйками кровь, расширитель. Он смотрит на девочку и улыбается довольно — почти сыто: взгляд девушки стал стеклянным, невидящим ничего перед собой, и ее неправдоподобные крики стихли наконец и не досаждают его. Пульс еще есть, так что он хочет продолжить чуть по-другому. Напоследок больно прикусив мочку уха Правитель милостиво отстраняется, и дотягивается до верха кандалов. Как только вторая рука освобождается он ловит искалеченное тело, но не спешит снимать с нее зажимы и вытаскивать иглы. Она плачет, слезы не переставая катятся по щекам, но ни единого звука не скрывается из приоткрытых кровавых губ, по внутренней стороне бедра и ногам начинает литься густая темная кровь и он доволен: теперь она точно влажная. Два пальца запускаются между ног и садист хмыкает, удовлетворившись горячей и липкой от крови киской. Все инструменты через секунду швыряются со стола, и он укладывает девушку на него. Хрип вырывается из приоткрытых губ — она еще реагирует — это его радует. Он не оборачивается к камере, только достает из внутреннего кармана джинс изогнутый небольшой нож, и расстегивает ремень. Правитель наградит свою послушную прислужницу, даст ей последнее удовольствие перед тем, как она сдохнет от кровоизлияния. Пусть мир увидит, как он заботится о своих людях, пусть увидят те ублюдки-садисты какой он милосердный, пусть увидит сам Ужас его мастерство и поймет, что в городе есть рыба по крупнее и страшнее него. *** 03: 49 — запись заканчивается. Он шумно выдыхает и скидывает остывающее изуродованное тело со стола, застегивая ширинку. 03:55 — запись нарезается нужными кусками. Он злорадно улыбается и выбирает по списку ОЦР еще троих — рыженьких и светловолосого. 04: 15 — запись по пиратскому ресурсу посылается на сайт садистов-извратов, в обход защитной программе Департамента. 04: 47 — он так изящен — красив, русые волосы переливаются почти золотом, а Правитель милостиво зашивает ему ротик голубыми нитями…