Психо города 604

— Думаешь, дальше будет лучше, маленький Джек? Думаешь, это игра?.. — он неспешно подходит к мальчишке, как всегда такой изящный и строгий, с абсолютным безразличием на красивом лице, и едва ли касается тонкими холодными пальцами щеки Фроста. — Мой глупый мальчик. Всё ещё наивный… Джека подбрасывает на кровати, и он хватается машинально за сердце. Темно. Чертова непонятная темень, но и секунды ему хватает, чтобы с точностью понять, где он находится. Знакомая, почти родная квартира, сумеречная, тихая… Пустая. Фрост с глухим стоном валится обратно на влажную подушку. Парнишка машинально облизывает потрескавшиеся губы и с досадой шипит, вспоминая обрывочно крышу и отдаленные маты знакомым голосом. Значит, Ужас всё-таки его нашел. Джек слабо поворачивает голову вправо, пытаясь в этих серых сумерках разглядеть хоть намек на включенные ноутбуки или же темный силуэт на кухне, но ничерта. Он один в квартире. Тело всё ещё ломит, однако той боли в сердце и легких больше нет. Вопрос, как мужчина смог вытащить его из этого пиздеца остается открытым, хотя Фрост слегка шевелит правой рукой и тут же морщится, ощущая боль на сгибе локтя. Зато мгновенно приходит воспоминания собственного крика и шприца. Блядь, какой же он долбаеб… Джек ненавидит эту хрень с острой иглой на конце, вровень поклялся больше никому не давать колоть себя, однако… хищник единственный кому не только позволил, но и благодарен. Слабость вновь берет свое, но парень не хочет просто так опять засыпать, пытаясь удержать сознание на дольше, и вспомнить всё досконально, а еще подумать почему Ужас вновь его искал, нашел, спас, вернул домой и… — И ещё раз спас, — хрипит Фрост, но не узнает свой голос, настолько скрипучий и безжизненный. Видимо это последний раз, когда он баловался энергетиком. Чтоб блять ещё раз… Только приходится возвращаться в унылую неблагосклонную реальность. Он идиот. Ему бы подумать о том, что будет говорить и как опять оправдываться, а ещё подумать о том, что надо бы встать и доплестись до ванной комнаты, но нет, Джек как всегда самозабвенно думает о том, что увидит своего черного тигра, когда тот вернется. Увидит, услышит, возможно даже сможет прикоснуться. Вспышки того, как мужчина зажимал его у двери яркими всполохами тревожат сознание и мысли, и Фросту приходится собрать все свои силы, чтобы не застонать от желания и досады. Похерить всё так просто и как нехер делать! Чертов он идиот. Идиот с психологической травмой. К черту, думается парню и он пытается отсчитать до пяти и потихоньку начать подниматься, попутно прикидывая сколько провалялся в постели. Блядский энергетик. Хотя, здесь скорее блядская его самонадеянность. Фрост морщится от тошноты и тупой боли разливающейся по всей грудной клетке, когда садится на кровати и опускает ноги на пол. И что ему не сиделось у Тео? «Лучше, Фрост, какого хуя тебе не сиделось спокойно здесь, как и просил тебя сделать Блэк?» — нудит внутренний голос, но парень только морщится и, опираясь о спинку кровати, медленно встает, пытаясь игнорировать головокружение и боль в районе затылка. Пусть он и выглядит как побитая собака, но должен попытаться пройти пару шагов; и ещё ему просто до одурения хочется пить… — Захотел, блядь, спокойной жизни, — полушепотом сипит он и, придерживаясь стенки, уходит в ванную комнату. *** Херовая была затея. Джек это понял конечно с самого начала, но выбора не было, а организм требовал удовлетворения своих нужд, только вот насколько херово было вставать Фрост понял уже выходя из ванной, с силой вцепившись в дверной косяк, чтоб не упасть тут же, растекаясь херовой такой лужицей боли. О том, чтобы дойти до кухни и выпить воды уже мыслей не было, а перед глазами стремительно начало темнеть, и парень с тихим стоном начал терять точку опоры, наклоняясь вперед; даже чертовы рефлексы не помогли, и косяк на странность ушел из-под рук. Джек уже морально приготовился встретиться с полом, только, как на зло, или на его спасение, входная дверь скрипнула, а через какое-то мгновение его поймали в полете, и над головой раздались приглушенные отборные маты. — Совсем блядь ебнулся с этой дурью! — рычит сквозь зубы мужчина, никак по приходу не ожидавший увидеть бледного, как бумажный лист, мальчишку, теряющего сознание возле кровати, — Какого вообще хуя вставал, смертник херов? — Я… — Джек же только выдыхает, потому что на большее кажется сил не хватает, и опять морщится из-за того, что даже в этих крепких руках у него комната идет кругом, — Мне нужно было… ну… И пить хотел. Джек договаривает с трудом и роняет голову на грудь мужчины, что есть сил прижимаясь к нему, понимая как-то панически, что опять куда-то уходит сознанием, а сказать столько хочется, и вот так подольше побыть рядом с хищником, чувствуя любимый запах, схожий с запахом мокрого асфальта после дождя и, конечно же, сигарет, и дурея от тепла чужого сильного тела. — Долбаеб… — звучит где-то над ухом Джека приглушенно и емко, но парнишка только придурочно улыбается и вновь отключается, без права хоть ещё на одно слово. А Ужас лишь материт едва различимо в слух этого идиота малолетнего и, подхватив на руки, делает пару шагов и укладывает на кровать. В голове вертится, что нужно было просто уронить, и чтоб Фрост ебнулся таки башкой об эту чертову спинку кровати, чтоб мозги на место встали, но мысль периферийная и мужчина от неё отмахивается. На часах почти пять утра, и он знает, что беловолосый не очнется ровно до завтрашнего утра, учитывая, что он и так уже проспал больше суток. Значит, для поиска одного конкретного щенка у него есть время. Ужас мельком смотрит на старый ноут, у которого индикатор оповещений мигает синим, и ухмыляется, прекрасно зная, что пестрокрылая попалась вместе со всем отделом на его крючок. *** Следующее пробуждение для Фроста, как глоток свежего воздуха, или воды… А лучше бы воды. Он щурится от пасмурного, но всё ещё светлого неба и не рискует хоть что-то произносить, ощущая, как горло сковала сухость. Будь он проклят. Фрост боковым зрением видит своего хищника и почти подрывается, чтобы начать что-то говорить, но спохватывается и заставляет себя лежать на месте, прикрыв глаза. Звук работающих ноутов, тихого порывного ветерка от открытого окна и тихих шагов почти умиротворяет, если бы только Джек не стрессовал и не знал, чьи это шаги. Чертов его внутренний мир и его психика, раздробленная и отданная вся и без остатка этому Ужасу. Парень едва ли дергает головой в сторону, но тут же спохватывается, понимая какая сейчас будет боль, однако вместо этого он чувствует лишь отголоском тупую волну пронесшуюся по телу, даже не боли, а скорее дискомфорта и чего-то тяжелого. Странное, но вполне объяснимое ощущение. Мальчишка только ровно и долго выдыхает, понимая, что ему стало намного лучше. Правда вот на смену боли и тошноты пришла жажда, голод и как ни странно стыд. Джек же ничего не говорит, даже не пытается, когда слышит, как мужчина опять прошел в комнату, отодвинул скрипучий стул и сел за ноутбук, по звуку поставив рядом стакан с соком. «Чертов любимый психопат эстет», — думается Джеку, и априори бури внутри он едва улыбается. Он безумно скучал по этому ощущению по утрам: по сквозняку от окна, по шуму ноутов, и вот такому немому, почти бесшумному, присутствию Блэка. Джеку хочется зареветь от тупости происходящего и от собственной глупости, но ничего лучше, чем попытаться встать он не делает. «Да, блядь, давай Фрост, поднимайся! Сделай так, чтоб ещё раз на тебя наорали и пригвоздили к месту одним взглядом!» — рявкает подсознание, но беловолосый лишь мысленно ухмыляется; он будет рад даже нескольким словам своего мужчины или даже этому злому взгляду. Однако когда парень осмеливается приоткрыть глаза и сесть на кровати, ничего из передуманного не происходит. Его палач даже не смотрит в его сторону, даже не поднимает глаз, продолжая что-то забивать в старенький ноут. Вот так жестко и безразлично, вот так ироничные представления Фроста даже о скандале рушатся в один миг. И только это придает ему сил из-за злости подняться и, чутка покачиваясь, пройтись к холодильнику, даже не оборачиваясь и шлепая босыми ногами по линолеуму. Почему ему устроили бойкот и внаглую не замечают, Джек понимает. Даже очень хорошо, даже принимает позицию мужчины, когда выпивает чуть ли не всю бутылку прохладной воды, только ублюдская детская обида всё равно грызет изнутри, и парень ничего с собой поделать не может. Ровно, как и знает, что если начнет разговор, если подцепит это показушное молчаливое спокойствие, то наверняка они вновь поцапаются. Как всегда и по блядскому. Потому он зависает у холодильника, в попытке понять что делать и осматривая свои заклеенные пластырем руки, на сгибе локтей и правом запястье. Питч исколол его почти всего, и боль по-прежнему присутствует, хотя сейчас организм ещё даже не полностью проснулся. Фрост только усмехается уголками губ и думает какие тут стояли маты, когда Ужас пытался вытащить его из коматоза. Мысли о своем хищнике и что вот он, твою мать, — рядом, только обернись, подойди, — пугают и будоражат одновременно. «Но ты же упрямый осёл, ты лучше пройдешь мимо и будешь играть в такую же молчанку не замечая его, чем тупо начнешь разговор первым!» — Фрост молчит на это, потому что даже в мыслях самому себе ответить нечего. Он боится хоть какого-то изменения, потому только продолжает их немой спектакль, возвращаясь к кровати, там, где рядом с ней по-прежнему его рюкзаки, достает пару вещей и демонстративно удаляется в ванную. Когда он хлопает дверью и остается в пустой прохладной комнате, ему хочется зареветь, но парень только с силой закусывает изнутри щеку и думает, что ему нужен хороший холодный душ, так — утихомирить чертову тонну эмоций и смыть липкий пот. А уже потом, когда он выйдет, возможно он решиться поговорить. *** Напряжение, напряжение… Ебучее напряжение. Джек нервно дергает головой, смахивая новые пару капель с мокрых волос, и дергано нарезает несколько кусков синтетики, в народе зовущейся мясным хлебом, думает, что стало ещё хуже и, как назло, или из-за ебанутых мыслей задевает острым лезвием палец.  — Да твою блядь мать! — не выдерживает беловолосый, отчеканивая каждое слово на всю кухню, теряя последнее терпение из за накалившейся ситуации, — Пиздец блядь! Ситуация хуже некуда, но да, он-то, как последний ненормальный шизик, знает, как сделать ещё более атмосферно. Джек тут же с шипением, и понимая что порез глубокий, сует палец в рот, а испачкавшийся нож кидает в раковину. До нелепости идиотски хуево, а ещё кровь медленно наполняет рот и приходится сглатывать; не то чтобы он не пил свою кровь раньше… Только легче не становится и он думает, где в последний раз видел бинты. Хотя перспектива развернуться и пойти в комнату ему не светит, учитывая, что он знает какой взгляд получит. Он полный кретин: стоит на кухне, только после душа, ещё с мокрыми волосами и в одних джинсах, ведь блядь кофту было западло надевать, и сосет собственный палец — хуже некуда! Да хер он пойдет и найдет бинты! Только вся психологическая ломка заканчивается через пару минут, когда к нему бесшумно подходят сзади и нагло разворачивают, хватая за плечо. Дебильная ситуация и он сам дебил, потому что не знает что делать и смотрит немного прихуевше на мужчину, у которого ноль эмоций на лице, разве что взгляд выражает то самое легкое презрение, с пониманием какой Фрост идиот. Тотально… Проносится у Джека, когда Питч молча берет его за запястье правой руки и тащит как умалишенного в другую комнату, дергает сильно за руку и почти швыряет на кровать. Всё также молча и без какого-либо выражения эмоций. Джек почти посторонний свидетель, лишь с преданным восхищением наблюдает за своим хищником вблизи, пока тот берет со стола несколько бинтов и пластырей, и возвращается к нему. Усталое «долбаеб» Джек почти пропускает и дергается только через секунду, изумленно смотря, как Питч доканчивает перебинтовку поврежденного пальца и больше ничего не говоря, отходит от него. «Вот и поговорили», — горькое в мыслях, но парень только отмахивается и не понимает его. Действительно не понимает этого человека. Хотя логику и поступки психов всегда было сложно понять даже профи из полиции, к примеру, а обывателю тем более… А он тут, твою ж, решил понять самого Ужаса. Фрост только фыркает и заинтересованно шевелит указательным пальцем на левой руке, чутка морщась от боли, но понимая, что до сухожилия он не дорезал. Ему хочется проорать: «какого черта, почему ты молчишь?», но парень только сжимает до скрипа зубов челюсть и поднимается, чтобы пойти дальше готовить. Как-никак еда ему нужна, хотя бы пару чертовых невкусных кусочков. «Давай, трусливый идиот!» — и Джек нехотя плетется на кухню. — Ты так и будешь молчать, или способность заговорить первым никак на тебя не распространяется? — равнодушный голос настигает его посередине квартиры, когда он почти под аркой, между двумя комнатами, и беловолосый резко тормозит, а ненавистный едкий холодок пробегается по спине. Парень только выдыхает и больше не может: не сосредоточиться, не продолжить свой маршрут, он громко фыркает и разворачивается, чтобы скрыться в ванной, назло Блэку, а проще — самому себе. Только вот хищнику надоедает, и прежде чем мальчишка доходит до двери, он порывается первым, почти перед самым носом Фроста захлопывая дверь и одной рукой преграждая ему движение. Джек же, как всегда, ебанутое существо, даже сейчас не пытается что-то сказать, или хоть сделать вид что боится. Просто стоит к нему спиной, в нерешительности задержав руку над ручкой двери, и шумно дышит, потупив глаза в пол. И у Питча не остается на него терпения, вровень и всем нервам. — Ты вообще думаешь, когда что-то блядь пьешь? — шипит мужчина, слегка склоняясь, так, чтоб мальчишка понял насколько его достал. — Мы опять начали, да? — Джек тихо фыркает и понимает, что его сейчас ждет полный армагеддон из матов и разбор всех полетов. — Мы еще то не закончили! — рычит Блэк и разворачивает к себе пацаненка, он осматривает это беловолосое чудовище слегка злобно и с силой прижимает к косяку двери, хотя большее желание ебнуть башкой этого смертника об косяк. — Не смей! Просто, твою ж мать, не смей! — змеей шипит парень, аналогично прошлому не желая, чтоб вновь на него орали. И Джек уже мысленно собирает вещи, зная, что конечно же Ужас не позволит тут препираться. — А угомониться и послушать? Это звучит неожиданно спокойно, приглушенно и без резких слов, настолько ошеломительное из привычной их перепалки, что выбивает Джека из колеи, и он не выдерживает, понимая голову и с отчаянной злобой смотря на мужчину:  — Да, что я тебе сделал, чтобы ты так себя вел со мной, Блэк? Что, блядь, не так со мной или с тобой? Я устал от этой всей хуйни, и ты как всегда можешь меня послать и конечно же пригрозить! Но что не так, что опять? Я не собираюсь зависеть, я не хочу быть здесь из-за того, что тебе взбрело в голову и... — А лучше быть распотрошенным на улице? — не выдерживая, рявкает Питч, смещая мальчишку к стене, — Лучше быть разрезанным по кускам на блядском складе или в ещё одной пыточной? На тебя, сука, охотятся чуть ли не все психи этого города, а как вишенка на торте — Градиентник, а он мне, блядь, здесь истерики устраивает! Тон Ужаса настолько повелительный и внушающий, и вместе с этим настолько же и уставший, что Джек теряется, обмирая, и растерявшись полностью, с непониманием смотрит в желтые глаза, ища чертов ответ. И всё. И для Фроста это второй тотальный за это утро. И чертова тишина, как подтверждение его шока. — Что?.. — переспрашивая вслух, нарушая вязкую тишину, потому что не может поверить в услышанное, и то что это ему говорит именно Ужас, и Джек не понимает, почему его начинает трясти от нахлынувшего осознания. — То, блять! Или не расслышал? — едко парирует хищник, с удовольствием и так привычно сжимая мальчишке горло, — Наш малыш решил собрать зимнюю палитру и угадай, кто нужен ему для идеального завершения коллекции? Питч придирчиво осматривает напуганного пацаненка, он почти доволен реакцией Фроста, но мальчишку же нужно добить, потому он только ухмыляется и ядовито продолжает: — Распотрошенный, растраханный, с разрезанным лицом и покромсанный… чертов альбинос. Природный, блядь, альбинос у нас в городе только ты, а у него хватит ума, чтобы тебя выследить, учитывая, что мальчиков и девочек он находил по регистрам! — По...почему сразу мне не сказал?.. И... Градиентник, остальные... опять?.. — Джек поднимает беспомощный взгляд на Питча, чувствуя, как липкие воспоминания заполняют мысли, но до чертиков не хочет вновь это чувствовать и вспоминать. Поломанный и безнадежный мальчишка. И эмоции хищника вровень меняются, потому что вид Фроста сейчас не жалкий, а напуганный и отчаянный, с вопросом в серых глазах, почему опять именно он. И это так чертовски бесит мужчину, и приходится удержаться, чтобы сильнее не сжать руку на горле, чувствуя под пальцами как сильно и быстро бьется кровь в сонной артерии. — Не хочу, как тогда… — едва ли шепотом, едва различимо, и Джек напугано вздрагивает, заглядывая в золотые глаза хищника, — Не хочу, Питч... Ублюдочный белый цвет и серебристый взгляд, который он должен был проклясть в самом начале. А ярость на мальчишку растворяется за секунды, как будто её и не было, оставляя пепельный осадок внутри. Его Рагнарёк и самое ебучее попадалово в жизни. И чертов пугливый звереныш, с громадными серыми глазищами полными страха и слез... на которого не остается ни сил, ни терпения, и Ужас просто делает то, что подсознательно хотел всё это время: без слов, без агрессии приближается и целует, не резко, но грубо и жадно, проходясь языком по ровному ряду зубов и заставляя мальчишку открыть рот, углубляя поцелуй. Ветер за окном стихает так и не перерастая в настоящий ураган, вровень стихающим эмоциям между ними. Потому что Джек сдается первым, с каким-то собственничеством и желанием быть под защитой порывается к мужчине, обнимает его за шею и тянет на себя. Потому что Блэк убирает пальцы с беззащитного горла, нетерпеливо притягивая мальчишку к себе и оглаживая голую спину, сжимая его ещё крепче. Белоснежная погибель, от которой даже ему не скрыться. Хотя Ужас посылает нахуй даже эти мысли, на пару секунд отрываясь от губ мальчишки и полуукусами спускаясь на изящную шею, позволяя Джеку всхлипывать и вцепляться пальцами в свои волосы. — Питч… — звучит надрывно-жалобное, когда он с силой прикусывает за плечо, и тут же зализывает, заставляя мальчишку потираться и прогибаться. — Четыре дня, сволоченыш! Тебя не было четыре дня! — зло шипит Блэк на ухо беловолосому и бесится от того, что ушло столько времени на его поиски и вдобавок несколько суток на восстановление, — В следующий раз я тебя убью на месте! — Прости, прости, прости! — взахлеб шепчет Джек, но готовый и на это самое убийство и на всё остальное, потому что уже похер, потому что руки его любимого мужчины перемещаются на ягодицы и Джек готов взвыть в голос. А потом и вовсе мысли с сознательным прерываются к херам, когда Фрост слегка отталкивает от себя хищника и нетерпеливо помогает ему снять черную майку. Блядские пару шагов к кровати теперь ничего не значат, и Джек только стонет громко и не сдерживаясь, во весь голос, когда его толкают на кровать и прижимают к матрацу, разводя коленом ноги в стороны. И целуют так по блядски развратно и глубоко — долго, ненасытно, с нарастающей агрессией и жаром. — Не могу больше… Питч! — вскрик и загнанное дыхание, когда с него снимают джинсы вместе с бельем. И желанное возбуждение только усиливается, хотя должно быть стыдно, но Фросту похуй, он только призывнее, ещё шире, раздвигает ноги в стороны и прогибается в пояснице, подставляясь под жадные касания рук и стонет пошло от укусов на груди. Ещё, прошу, не останавливайся, ещё! — мысли? Но нет, нихуя не мысли, когда Джек видит над собой эту похабную усмешку и обещание в горящих глазах, и его без церемоний переворачивают на живот. «Блядь, да! Да, да, да!!» — сколько же он мечтал об этом! Мальчишка стонет в подушку и встает на колени, раздвигая ноги и нахально, без зазрения совести, соблазняя, но сознание ебуче подводит и его ведет, когда он так четко слышит вжик чужой молнии и еще сильнее прогибается, ложась грудью на влажную простынь. — Питч… по-пожалуйста, твою ж, Питч!.. — мысли, мысли, стоны, опять мысли, блядские похабные образы, и Джек не может насытиться, подставляясь под каждое движение, под каждую ласку и постанывая от нетерпения. Зная, что голос у него сорвется под вечер. Он комкает неповинную простынь и как последняя шлюха ждет, когда его трахнут, грубо оттягивая за волосы. Мальчишка только пьяно улыбается куда-то в подушку, чувствуя как мужчина пристраивается сзади и виляет бедрами, но за такое самовольничество его с силой прикусывают за холку, а над ухом звучит хриплый голос: — Доиграешь, блядь, сейчас! — Питч… Пожалуйста… — Джек всхлипывает, Джек готов молить, потому что секса не было почти неделю, потому что он до безумия хочет своего любимого тигра, потому что у него не просто стоит, а прижимается к животу и истекает смазкой и потому, что он до цветных ядовитых точек перед глазами хочет почувствовать, как его натягивают на большой член. И когда на ложбинку меж ягодицами льется чутка прохладный лубрикант, а за ним два пальца слегка давят на колечко мышц, проникая внутрь, парнишка стонет нихера не тихо, зажмуриваясь и прогибаясь ещё больше. Его личное «блядь» уже не помогает, и остается надрывно вскрикивать и стонать, в перерывах умоляя ещё и ещё. Вышка. Чертова вышка для обоих. И оба это понимают. Потому что дальше пиздец и ад, потому что дольше чем на пару минут растяжка не задерживается, потому что Джек хочет ощутить это даже с болью, и потому что хищнику пиздец как надоедает ерзающий насаживающийся на его пальцы шлюховатый мальчишка, весь покрытый испариной, такой откровенно скользкий и горячий внутри. Хочется сказать, как он его ненавидит, но с губ срывается только нетерпеливый звериный рык, когда мужчина толкается в тугой пульсирующий вход и довольно ухмыляется громкому крику парня. — Твою ж сука мать, черт-тебя-дери, да! Да-да-да! — Джек не знает больших матов или теряет их, приподнимаясь слегка на локтях и хватая ртом нужный блять воздух. Он капризно щурится от неожиданно ставшего слишком светлым дня и задыхается от ощущений, и глаза слезятся не то из-за света, не то из-за охрененной растянутости внутри. Блэк охуенен, только он и охуенен, бьется в голове, и Джек запрещает больше какие-либо мысли. Только слегка поддается назад и дразнит, глухо застонав от наполняющего его удовольствия. Фрост ебанутый, и он знает что ебнулся окончательно, но желает только одно, чтобы это не заканчивалось, потому провоцирует: ложится вновь грудью на кровать и еще шире разводит ноги в стороны, намерено, блядь, этого хищника пытаясь сорвать с цепи. И срывает, когда его вовсе не осторожно хватают за волосы и заставляют приподняться, не обращая внимания на развязные всхлипы и поскуливающие стоны. — Что я тебе говорил, а? — жаркое дыхание опаляет затылок и мальчишка только вскрикивает, когда в него толкаются глубже, до конца, — Не дразни, блядь, меня! Рычание вместе с новым укусом на загривке, и новый грубый толчок, заставляя Джека прогнуться и зашипеть. — Пожалуйста… — всхлип на грани различимого, но Ужасу нравится, он поощряет и понимает, что уже сорвался, так что поздно, блядь, тянуть за эмоциональный стоп-кран, потому медленно ведет языком по позвоночнику мальчишки, пока вновь не добирается до шеи и не прикусывает, слегка оттягивая кожу и начиная грубо двигаться в напряженном теле, заставляя Джека вздрагивать при каждом движении. — Ещё, — хриплым голосом приказывает Питч, прикрывая на секунду глаза и сильнее правой рукой оттягивая белоснежные волосы. — Пожалуйста, пожалуйста… — задыхаясь, послушно умоляет мальчишка, нетерпеливо встречая каждое его движение и принимая в себя максимально глубоко, всхлипывая и продолжая умолять, — Пожалуйста, Питч!.. Блэку хочется сказать — хороший мальчик, только слов не остается от разгоряченности юношеского тела и от этого пропитанного удовольствием и мольбой голоса, и он почти выходит из парня, замедляясь в последний раз, и через мгновение тут же резко поддается обратно, растягивая скользкого податливого мальчишку, и задавая жесткий темп, заставляя беловолосого кричать в голос. На периферии пусто и это взаимное; Джек наконец получает желанное, извиваясь в сильных руках своего хищника, позволяя себя жестко трахать, а хищник как-то совсем в последний раз вспоминает, что надо бы Фросту преподать урок и перемещает руку на его горло, слегка сжимая и жадно врываясь в изящное жаркое тело. И ведь Джек совсем ненормальное существо, только подчиняется, голодно принимая любые правила игры и только ещё больше запрокидывая голову назад, чтобы Питчу было удобнее драть его без перерывов и сжимать за глотку. И он молит только об одном: не останавливаться... *** У него медленное размеренное дыхание, почти сонное и до удовольствия правильное, легкие мурашки, гуляющие по обнаженному телу и кровавые укусы на ключицах и шее, а всё что его прикрывает — это телесного цвета пластыри на руках, тихо шуршащие, когда он шевелится, как у наркомана. Хотя, последняя аналогия верна — без Ужаса у Джека начнется настоящая ломка и он вскоре подохнет... Прохладный сырой сквозняк нахально пробегается по горячему телу и приятно холодит кожу, заставляя в очередной раз прикрыть глаза. Фрост не знает, взаправду ли то, что творится сейчас или нет: они лежат молча, в темноте; едва ли вдалеке высотки могут что-то осветить, спокойно и без особого желания говорить, как никогда ощущая присутствие друг друга и молча принимая это. Джек наслаждается этим, лежа на плече мужчины и чувствуя, как чужие тонкие пальцы едва ощутимо перебирают его волосы… Слишком сюрреалистично для такого как он, слишком неправдоподобным кажется их спокойствие и плавное примирение. Не для таких как они. Но он свидетель и участник, и от этого почти захватывает дух. За окном скоро начнется настоящая буря; погода наконец таки сподобилась, и ртутные облака нависающие низко над городом сулят чертов проливной дождь ещё на целые сутки. Но сейчас только тихий сквозняк и далекий, почти неслышный, шум ночного города. — Мне еще долго нельзя будет выходить? — спокойно спрашивает Джек, даже без особой задней мысли, а надо бы сейчас это спрашивать. — Пока я его не выловлю, — через полминуты следует вровень его тону ровный ответ. — Почему… — парень слегка прочищает горло и продолжает, на несколько тонов понизив голос, — Почему ты не сказал, что он на меня охотится? Я пусть и… дурак, но просто бы тогда сидел здесь и… И не было бы всего этого. — Думал, ты поймешь, — хмыкает Питч, лениво перебирая мягкие белые пряди, — Да и планировал выловить раньше. — Он ведь уже появлялся, — Фрост слегка хмурится, вспоминая статьи прошлой охоты Ужаса и не понимает в чем загвоздка, но на темное созерцание комнаты забивает, и просто смотрит прищурено перед собой, ожидая ответа. — Да, тогда ушел слишком быстро. Ну и сейчас мальчик хочет выебнуться, — Ужас делает паузу, думает, что возможно пожалеет о своих словах, но всё-таки для Джека уточняет, — Правитель — это и есть Градиентник. Впервые парень вздрагивает, и тут же резко вновь прижимается к горячему боку мужчины, вспоминая выпуски новостей и понимая, что пиздец как нарвался. Правда озвучивать что-либо после этого не хочется и беловолосый просто лежит, дальше успокаиваясь от поглаживаний мужчины и переваривая слишком чернушную для себя информацию. — Потому до окончания охоты ты сидишь здесь, — приглушенно и без доли нажима через пару минут поясняет Питч. Джек же не отвечает, забивает на всю муть с чертовыми маньяками. Он просто кивает и нежится в таких странных объятьях, осознавая, что это нечто новое для них обоих. Всё течет слишком плавно, не свойственно для обоих спокойно, но каждый из этого небольшого разговора понимает, что теперь всё по-другому и они пришли наконец к тому общению, где можно не цапаться и не грубить, а просто общаться обычными фразами с обычным тоном, подпуская друг друга еще на один шаг ближе. Только страха нет. Осознание, принятие и легкое, почти неощутимое, удовлетворение с пониманием. Но зная наверняка, что дальше будет только ближе и неотвратимее. Сильнее. Болезненней. С непомерным собственничеством… Через минут десять Джек, наконец, сдается на власть мерно текущих в голове мыслей и прикрывает глаза, но не уходит в сон; они оба не собираются спать и обыденно думают о своем, но не прерывая тактильного контакта. Потому что Джеку хочется продолжать, и он слегка лишь, кончиками пальцев, поглаживает мужчину по груди, а Питч всё также в открытую и явно наслаждаясь перебирает, поглаживая, мягкие белые волосы мальчишки. — А теперь, может быть, поговорим? Вопрос задан без нажима, едва ли с усмешкой, и Фрост сразу же тушуется, прикусывая губу, но всё равно отвечает, слегка пожимая плечами и зная прекрасно, что этот жест Питч почувствует. — Почему ты пил энергетик, учитывая, что ты не переносишь эту химию от слова вообще? — От того придурка нужно было убежать, — тихо оправдывается парень, но подумав, тихо добавляет, — Хотя по первой предназначался для смотрителя квартир, думал подкуплю и переночую. — Но как всегда у тебя не пошло по плану, и ты решил похерить свое здоровье, — усмехается мужчина, желанно запуская теперь всю пятерню в мягкие пряди и подмечая, как Джек тянется за этим прикосновением. — Ага. И да, — Фрост больше не мнется, просто подбирает слова и собравшись, тихо выговаривает, — Я не знаю как ты меня вычислил, но я благодарен тебе… Ты ведь знаешь. — В следующий раз, Фрост, эта хуйня тебя убьет через минут пятнадцать, потому что ты разорвал себе организм к хуям этой синтетикой. И будь уверен, если я успею, что маловероятно, после выздоровления я тебя прибью самолично. Либо ты пожалеешь что выжил. Понятно выражаюсь? — Да. Прости… — Джек чутка поворачивает голову и утыкается носом в сгиб на шее Блэка и довольно щурится, хотя всё ещё чувствует себя придурком. Виноватым придурком. За окном сверкает первая молния, и внезапный порыв ветра нарушает создавшуюся безмолвную обстановку. Джек вздрагивает от этого, и ведет плечами от сырого усилившегося сквозняка, но через пару мгновений Питч без особых усилий дотягивается до пледа лежавшего у стены и прикрывает голого мальчишку, небольшой кусок ткани накидывая и на себя. И Джек успокаивается, устраиваясь поудобнее и вновь позволяет себя крепко обнять. Ужас на это только предсказуемо хмыкает, но никак не комментирует действия беловолосого: на сегодня с него мыслей хватит, вровень словам, он лишь вновь запускает пальцы в белоснежные пряди мальчишки, и позволяет комнате окончательно погрузится в тишину. Пожалуй, с таким примирением и выводами он готов согласиться, учитывая, что теперь уже даже не хочется лишний раз повышать тон на свою личную белоснежную погибель.