Одержимые

— Так, и кто желает быть добровольцем? — спросил ведьмак со шрамом, которого, как оказалось, зовут Кастер, добродушно улыбаясь, чем больше походил на маньяка, пытающегося заманить в свои сети очередную жертву. Ясное дело, что добровольцев не оказалось. Я внимательно осмотрелся, разглядывая трясущихся мальчиков с выражением полнейшего ужаса на лицах. Им явно хотелось сбежать, но они понимали, что лучше от этого им не станет. Только лишь поэтому они все еще стояли здесь и не пытались с криками улизнуть. Само собой разумеется, что никто из них не рискнет сделать первый шаг. Сделать этот шаг всегда труднее всего. — Я могу, — решившись, вызвался сам, смотря на старого ведьмака с вызовом. — Что делать-то нужно? Кастер посмотрел на меня с уважением и жестом поманил к себе. Я подошел, но при этом настороженно наблюдал за каждым его движением. От ведьмака это не укрылось, но он только лишь одобрительно хмыкнул. — Сейчас тебе стоит лишь выпить специальный эликсир, который заставит твое тело мутировать, — принялся пояснять Кастер, а стоящий до этого в стороне Фрау поднес мне небольшой стеклянный флакончик с мутновато-алой жидкостью. Она плескалась о прозрачные стенки всякий раз, как я нервно дергал рукой. — Предупреждаю сразу, — продолжил Кастер, наклоняясь близко ко мне. От него пахло костром и свежескошенной травой. До странного домашний и теплый запах, — будет больно. Возможно даже очень. Это зависит от твоего болевого порога. Если станет совсем тяжко выносить боль, мы с Фрау поможем облегчить ее, потому что именно для этого мы и здесь. Ты все понял? — Да понял я, понял, — отмахнулся от ведьмака и снова принялся рассматривать склянку с жидкостью. Странным образом, меня завораживало то, как у нее меняется цвет, если наклонить емкость под определенным углом. Меня никто не торопил. Ведьмаки и жавшиеся в углу мальчишки терпеливо ждали, пока я откупорю склянку и выпью ее содержимое. Что я и не преминул сделать, с негромким чпоком вытаскивая пробку и опрокидывая в себя удивительно приятную на вкус жидкость. Она ощутимо потекла по горлу, но пока никакого эффекта не было. Я простоял неподвижно где-то около минуты, но ничего так и не произошло. Мне даже показалось, что я какой-то бракованный, и на меня просто не действует этот чертов мутаген, когда в то же мгновение меня выгнуло так, что захрустели кости. Я закричал, падая на пол на колени и обнимая себя руками. Склонился так низко, что коснулся лбом холодного камня. Ногтями впился в кожу на собственных предплечьях. То, что происходило со мной в эти долгие мгновения, описать было невозможно. Потому что слишком много всего я чувствовал за короткий промежуток времени. Все мои органы, казалось бы, кто-то взял в руки и стал выкручивать, словно половую тряпку. Боль жгучими волнами разливалась по телу, лишая возможности думать и даже дышать. Я задыхался, хватая ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. Легкие жгло, словно мне в них залили раскаленное масло. Было жарко. До ужаса жарко, словно в жерле вулкана. Казалось, что кожа горит. Я ощущал ее жар, скребя по ней острыми и криво изгрызенными ногтями, царапая до крови, принося еще больше боли. Тонкие и длинные кровоточащие полосы проходили по всей длине моих предплечий и плеч. Они противно ныли, но эта боль была ничтожна мала в сравнении с остальной. Она просто растворялась. Я чувствовал ее лишь где-то на задворках сознания. Своего крика я не слышал, но точно знал, что кричал. Сидя неподвижно, скрючившись в позе зародыша, я часто дышал, прерываясь только на короткие и болезненные выкрики. Бодал лбом твердый пол и не осознавал, что стираю кожу в кровь. Тонкие струйки уже стекали мне на глаза, но я не замечал. Во мне жили только боль и жар. Они накатывали по очереди, с перерывами, словно бы магия давала мне время на небольшую передышку перед тем, как стать еще сильнее, сокрушительнее, болезненнее. Я снова кричал, хрипел и терзал собственные губы, пытался заглушить одну боль другой, но ничего не выходило. Я даже ничего не слышал. Видел помутневшими глазами, что рядом со мной кто-то есть, и этот кто-то что-то говорит мне, но не слышал ни черта. Мир для меня погрузился в тишину, оставляя один на один с болью, с агонией. Однако, я чувствовал чье-то ободряющее тепло. Кажется, чья-то рука касалась моего разгоряченного лба. Боль она не забирала, но приносила некоторое успокоение, помогая справиться, выплыть из той жидкой темноты, в которую я проваливался мгновение за мгновением. Понятия не имею, сколько времени прошло, но постепенно становилось легче. Меня меньше ломало и выгибало, кости перестали трещать, а по ощущениям органы больше не походили на взбитую кашу. Тело было тяжелым и словно бы не моим. Мне оно не подчинялось. Я не мог даже пальцем пошевелить. Казалось, что руки стали слишком длинными, а ноги наоборот — короткими. Создавалось впечатление, словно я превратился в кусок расплавленной глины, из которой теперь меня лепили заново. Лепили настойчиво и довольно грубо, из-за чего тело отзывалось теперь уже невероятно паскудной ноющей болью. Жар схлынул, уступая место ознобу. Меня стало трясти от холода, словно бы сейчас на дворе стояла лютая зима. Зато мир постепенно возвращал себе краски и звуки. Я сумел слегка приоткрыть глаза, слезившиеся от, как оказалось, пока еще яркого для них света, исходившего от камней подвального помещения. Перед собой я увидел обеспокоенное лицо Фрау. Парень сидел передо мной на коленях, а его рука все еще касалась моего лба. Красивые губы ведьмака были искусаны в кровь. — Ты умница, — его голос больно резанул по ушам. — Тебе осталось продержаться всего ничего. — Это меня как-то не особо утешает, чтобы ты знал, — кое-как прохрипел я, пытаясь подняться, но Фрау мягко придержал меня за плечо. — Тебе пока лучше не двигаться и беречь силы, — он снова осторожно коснулся прохладной ладонью моего лба, принося мимолетное облегчение. — А что, еще что-то будет? — не особо понимая происходящее спросил я, беспомощно утыкаясь носом ему в плечо. От Фрау исходило тепло, которое мне сейчас было необходимо. — Лучше пока не думай об этом, — посоветовал ведьмак. — Кастер, думаю, можно уже начинать, раз он очнулся. Кастер непоколебимой скалой вырос за спиной хрупкого на вид Фрау и внимательно посмотрел на меня своими светящимися зелеными глазами. От его взгляда было одновременно и жутко, и как-то до странного понятно, что вреда он не причинит никогда. — Ты молодец, парень, — мужчина широко улыбнулся, большой ладонью растрепывая мои и без того лежащие в беспорядке, мокрые от пота волосы. Я попытался отстраниться, потому что думал, что это не особо приятно — трогать чьи-то мокрые волосы, но Кастер и не подумал убирать руку. Я чувствовал, как через нее в меня вливается чужая энергия. Он делился со мной силой, чтобы я не откинулся раньше времени, хотя я, вроде как, и не собирался. — Продержись еще немного. — Будет так же больно? — без страха, скорее просто для сведения уточнил я. Кастер хотел было ответить, но Фрау предусмотрительно пнул его под коленку, показывая, что лучше заранее не посвящать меня в детали. Я и не настаивал. Мне просто казалось, что за разговором проходит дрожь, а дыхание восстанавливается. Организм получал время на передышку. — Хорошо, давайте уже, что там дальше по списку, — я неуклюже шлепнулся на колени, все еще хватаясь за предплечье Фрау, чтобы окончательно не завалиться на бок и не приложиться виском о пол. Кастер одобрительно хмыкнул и направился к столу, на котором стояла какая-то странная резная шкатулка из темного дерева. Наблюдая за его действиями, я попутно осмотрел все подвальное помещение, отмечая, что из всех детей очнулся только я. Остальные просто лежали без движения, изредка постанывая и вяло дергая руками или ногами. Фрау, заметив мой взгляд, убедил меня, что с детьми все в порядке. Умирать никто не собирается, все мальчишки, вопреки своей трусливости, оказались очень выносливыми и стойкими к боли. Особенно тот с оленьими глазами и копной каштановых волос. Я обрадовался. Хоть и провел с ними довольно мало времени, да и они не особо прониклись ко мне симпатией, но все равно было бы плохо, если бы кто-то из них погиб. Они ведь, по сути, такие же, как и я. Сироты, без рода и племени, которые никому не были нужны в этом мире. Возможно, здесь мы станем хоть кому-то нужны. Тем временем Кастер извлек из шкатулки что-то очень маленькое и светящееся так ярко, что у меня тотчас же заслезились глаза. Сгусток чистого света постоянно мерцал, потому создавалось впечатление, что Кастер держит в руках маленькое сердце, сотканное полностью из света. — Что это? — прохрипел я, отворачиваясь. — Ярко. Глаза режет. Ведьмак тотчас же сильнее сжал руку так, чтобы свет лился только сквозь его пальцы. Смотреть на него стало проще. — Это магия, — пояснил старый ведьмак. — Концентрированная и чистая магия. Нужно приложить достаточно сил, чтобы создать хотя бы один такой сгусток, но в столице есть кому этим заняться. Обычно, нам не нужно так много магически чистой энергии, потому что ведьмаков всегда доживает до этого этапа слишком мало, но на этот раз нам попались дети с удивительным желанием жить. Я не уверен, хватит ли на всех. — И что нужно делать с этим? — Вот это, — Кастер опустился рядом со мной на корточки и осторожно коснулся все еще сжатой ладонью груди. Короткая вспышка меня едва не ослепила. Я зажмурился, чувствуя, как кожу на груди жжет с такой силой, будто пытается оплавить ее вместе с костями. Это было больно, но не настолько, как до этого. Я уже привык к боли, поэтому просто сильно сжал зубы, до скрежета, и пытался перетерпеть. Когда вспышка исчезла так же резко, как и появилась, я растерянно заморгал. Потому что вместе со вспышкой исчезла и боль. На коже, которая, как казалось, должна была просто оплавиться, не осталось и следа. Я удивленно посмотрел на Фрау и Кастера. Те понимающе переглядывались. — И что дальше? Это все? — Нет, — мягко пояснил Фрау. — Магия просто присматривается к тебе. Проверяет, подходишь ты ей или нет, есть ли в тебе изначальные задатки к магии, при которых она сможет прижиться быстрее и легче. — Ты говоришь так, будто магия — живое существо. — Ну, по сути так и есть. Пусть магия — это всего лишь природная энергия, которую можно накапливать в теле и использовать, она сама решает, кто и как будет ее использовать. Вот почему все маги различаются по силе и типу магической энергии. — И сколько она будет ко мне присматриваться? — я внимательно ощупал себя, проверяя на наличие мест, которые могли пострадать. Таких оказалось много, каждый участок на теле был буквально сплошным синяком, но прикосновения к ним вызывали только мимолетную тянущую боль, которая тут же проходила. Казалось, что что-то исцеляет меня изнутри. И это чувство чего-то теплого, что разливалось внутри, унося с собой всю боль. Я удивленно посмотрел на свои руки, с которых медленно начали сходить синяки. — Что происходит? — я протянул руки Фрау. Тот бросил лишь короткий взгляд на заживающие синяки и улыбнулся. — Тебя признали, — пояснил он. — И? — Теперь просто нужно дождаться, пока магия полностью сольется с твоим телом. А для этого тебе лучше всего будет поспать, — и больше ничего не говоря, Фрау легко подул мне на лоб. Я почувствовал, как веки становятся тяжелее свинца и как клонит в сон. Не в силах противиться, я позволил сну захватить меня и завалился на бок. Фрау бережно меня поймал.