Одержимые

Солнце из раскрытого настежь окна светило Эдварду прямо в лицо. Он поморщился, прикрывая глаза сгибом локтя, но заснуть больше не мог, как ни пытался. Он никогда не мог заснуть снова, стоит ему только открыть глаза. Поэтому нужно было вставать. Потянувшись до приятного хруста костей, Марлоу сел на постели и посмотрел на занимавшуюся за окном зарю. Солнце вставало над лесом, играя светом в зеленых листьях и освещая Северную крепость. Она казалась такой маленькой с этого места, но Эд прекрасно помнил, насколько она огромна вблизи, когда ты стоишь прямо у входа и смотришь, задрав голову, на высокие квадратные башни. Этого он не забудет никогда. Даже по прошествии пяти лет с тех пор, как он последний раз был в крепости. Растрепав и без того лежащие в беспорядке волосы, Эд поднялся, ощущая ступнями холод пола. Прохладный утренний ветер ласкал обнаженную кожу. Парень подошел ближе к окну и оперся ладонями о широкий подоконник, прикрывая глаза и наслаждаясь летним ветерком. Верхний город еще спал в такой ранний час, потому что разжиревшие и обленившиеся аристократы не привыкли вскакивать на ноги с рассветом, а вот в нижнем городе уже во всю кипела жизнь. Эду было плохо видно из-за стены, окружающей его, но он отчетливо слышал звуки, наполнявшие нижний город. Кто-то переругивался, спорил и кричал, звенела посуда, шуршало развешиваемое сушиться белье, грохотали колеса телег по брусчатым дорогам. Юный Марлоу улыбнулся. Он любил вставать так рано, чтобы послушать эти звуки жизни, насладиться тишиной и мимолетной свободой от жизни аристократа, которая осточертела ему за его восемнадцать лет. В данный момент он не был Эдвардом Марлоу, ныне первым магом королевства, он был простым парнем с огненно-рыжими волосами и зеленоватыми глазами, который искал спокойствия и свободы. И человека, которого любил. Того, кто был для него недосягаем пять лет с того самого момента, как Эд вошел за стены крепости. Того, чьи глаза по цвету были подобны стали. С того момента, как Марлоу заглянул в эти глаза, он пропал навсегда. На других за это время он даже не смотрел. Ни одна прелестница на балу или в академии, которую он закончил на полтора года раньше положенного срока, не могла заставить его сердце сжаться. Ни у одного из тех миловидных мальчиков-аристократов, которых он встречал, не было таких глаз и такой неуемной жажды жизни и свободы. Еще раз взглянув на крепость, Эд широко улыбнулся. Сегодня, после пяти лет ожидания, он сможет увидеть его вновь, встретиться с ним лицом к лицу. Конечно, Эд и так видел его за это время много раз, потому что он наблюдал, выискивал, высматривал. Он видел Клауса в нижнем городе, как тот прогуливается по узким улочкам в компании друга или уже знакомого Эду ведьмака Фрау, как заискивает с милыми девчушками и подмигивает бабулькам, которые в эти моменты вспоминали лучшие годы своей жизни и принимались подмигивать в ответ. Он видел улыбающееся лицо Клауса в небольшом стеклянном шаре, который транслировал то, что видело следящее заклинание. Эд наловчился делать его таким, чтобы никто не мог даже распознать магию поблизости, но Клаус не зря был сильнейшим среди ведьмаков. Он нередко замечал следящее заклинание и смотрел в сторону дома Марлоу, отслеживая вереницу магических нитей. Эд тогда быстро обрывал связь, будто бы боясь, что Клаус догадается, кто следит за ним. Слежка никогда не была в чести у аристократов, но Эд никогда не приписывал себя к ним. Он просто сходил с ума от чувств к человеку, которого спас пять лет назад, и невероятно хотел его увидеть. Внутри него каждый день бушевало столько эмоций и переживаний, что Эд порой удивлялся, как его не разорвало от всего этого. Ему казалось, что у него едет крыша на почве такой сильной привязанности к тому, с кем он даже парой слов не обмолвился. Заправив постель, чтобы облегчить слугам работу, Эд принялся одеваться. Роскоши он по-прежнему не любил, потому выбирал то, что было удобнее и выглядело проще. Его и без того знала в столице даже последняя собака, так что не было нужды лишний раз кичиться тем, что он аристократ. Выбрав плотно сидящие, но легкие светлые штаны, белую просторную рубашку и мягкие светлые тапочки, Эд осмотрел себя в большом зеркале от потолка до пола и понял, что на аристократа он никак не тянет. Общий его вид был слишком прост и небрежен, чему он, признаться, был только рад. Чем проще, тем лучше. Оставшись довольным выбором одежды, Эд выскользнул за дверь комнаты, столкнувшись нос к носу со своей старшей сестрой, которой недавно исполнилось двадцать. Вот кто всегда и во всем выглядела настоящей аристократкой и леди. Даже в помятом домашнем платье, со спутавшимися и распущенными золотисто-каштановыми волосами и с заспанным лицом. — Доброе утро, солнышко, — поздоровалась Мария, покачиваясь. Эд подскочил к ней и осторожно придержал за плечи, чтобы она не упала. — Ты же сейчас уснешь, — заметил он, приглаживая длинные волосы девушки. — Что ты делала целую ночь? — Читала, — честно призналась Мария. — Книга была настолько интересной, что я не заметила, как наступил рассвет. — Дурашка ты, — Эд поднял сестру на руки, и та положила голову ему на плечо. Ее сонные глаза всматривались в лицо брата. — Сегодня едешь к нему? — спросила она. Марлоу кивнул. Марии он доверял с раннего детства, поэтому она была единственной, кто знал о том, что Эд без памяти влюблен в Клауса. Девушка его не осуждала, лишь помогала, поддерживала и выслушивала, когда Эду было особенно тяжело держать все в себе. На почве этих разговоров они сблизились за пять лет как никогда. Роднее и значимее человека для Эда не было. Даже матери он доверял не так, хотя тоже любил ее очень сильно. — Все будет хорошо, братишка, — девушка широко улыбнулась и протянула руку, едва дотягиваясь до весьма аппетитной пятой точки своего брата. Эд едва не подпрыгнул. — Он просто не сможет не купиться на твои красивые изумрудные глазки и шикарную задницу. — Убери руку с моей задницы, — заворчал Эд, краснея. — Она у меня самая обычная. И, ради всего святого, Мария, ты же леди, так откуда в тебе все это? — Я слишком часто бываю в нижнем городе, — девушка пожала плечами. — Мальчики там просто сказка, но чересчур грубы, так что это все от них. — И как еще мама тебе за это по голове не настучала? — Эд театрально закатил глаза. — А я хорошо шифруюсь, — Мария белозубо улыбнулась. По-прежнему держа ее на руках, Эд спустился на первый этаж и только там поставил девушку на ноги. Вместе они отправились в гостиную. Эд не стал беспокоить слуг и отправился заваривать чай сам. Увидев его на кухне, слуги забеспокоились и принялись отговаривать его, но Эд настоял на том, чтобы заварить чай самостоятельно. Слугам он приказал отдыхать. Те переглянулись и склонили головы в знак благодарности. Им впору было уже привыкнуть к чудаковатости одного из господ, но по прошествии столького времени они так и не смогли этого сделать. Эдвард Марлоу представлялся им слишком хорошим человеком для аристократа, потому они всякий раз боялись подвоха. Но такового не было. Эд просто был тем, кем он является — человеком, не терпящим рабства и неуважения к тем, кому за их работу полагалось бы платить куда больше, чем они получают сейчас. — Держи, — Эд протянул сестре чашку чая и тарелку с пирожными. Мария осторожно взяла чашку, чувствуя любимый аромат меда и малины — Эд всегда знал ее вкусы. — Спасибо, солнышко, — только Мария и мама называли его так, объясняя это тем, что из-за рыжих волос, круглого лица и широкой улыбки Эд действительно был похож на солнце. — Смотрю, слуги по-прежнему шарахаются, когда ты пытаешься что-то готовить сам. Эд пожал плечами и посмотрел в сторону кухни. — Когда-нибудь они привыкнут к моим тараканам. Ну, наверное, привыкнут. — Ты просто слишком добрый и милый для аристократа. Они к такому не привыкли, — Мария сделала глоток чая и накинулась на пирожные. — Я понимаю, но ничего с собой поделать не могу, — пробурчал Эд. Его щеки слегка покраснели. Мария всегда удивлялась этой его особенности смущаться из-за пустяков, однако, не могла не признать, что ее брат просто невероятный милашка с красными щеками. Если Клаус не западет на него в ту же секунду, как Марлоу переступит порог крепости, то он просто идиот. — Иди уже, горе-любовник, а то твоего ненаглядного заберут, — усмехнулась девушка, забирая из-под носа брата последнее пирожное. — Растолстеешь, если будешь так налегать на сладости, — фыркнул Эд. — Ну и замечательно, — отмахнулась Мария. — Меньше будет противных ухажеров со стекающей по подбородку слюной. Ее передернуло, и Эд прекрасно знал, почему. Он не раз и не два отгонял от сестры надоедливых и не блещущих красотой поклонников, готовых облизывать ей ноги, потому что Мария была лакомым кусочком для каждого уважающего себя аристократа. Немудрено — дочь первого советника, да и красавица, каких поискать. Только вот Марию не привлекал никто из всех этих напыщенных идиотов. Она проводила дни и весьма жаркие ночи в нижнем городе с грубоватыми и сильными парнями, которые умели и рассмешить, и защитить. — Ладно, я ушел, — Эд допил свой чай и коротко чмокнул сестру в висок. — Не скучай без меня. Хотя, если ты хочешь, то можешь поехать со мной, — предложил он, выжидающе глядя на девушку. Золотисто-карие глазки той загорелись, но потом она покачала головой. — Это твой день. Ты должен встретиться с ним лицом к лицу, так что мое присутствие будет только мешать, — пояснила она причину отказа. — Но я обязательно поеду туда с тобой и присмотрю себе симпатичного ведьмака. Эд улыбнулся и посмотрел на неё с благодарностью. После чего снова поцеловал, но уже в уголок красивой формы губ. Мария улыбнулась ему в ответ и потрепала по волосам. — Иди и сделай его! — ее ладонь снова оказалась на заднице Эда. И Эд пообещал, что сделает все возможное, только вот он был не совсем уверен в том, что сможет. Выйдя из дома, Эд наткнулся на своего отца, неуклюже вываливающегося из кареты. Кучер придерживал его под локоть, чтобы не дать упасть. Кажется, он снова провел ночь в одном из увеселительных заведений, поэтому теперь выглядел помятым, несвежим и выжатым, как лимон. Их взгляды с Эдом пересеклись. Марлоу-младший больше не ненавидел своего отца, теперь это была просто неприязнь к человеку, некогда бывшему ему отцом. Теперь Эд просто не признавал его, потому что смог превзойти. Ему всего восемнадцать, но он уже отобрал у отца титул первого мага. Теперь Эду нечего было бояться. Его больше не запирали в подвале за проступки, потому что этот самый подвал он мог разнести по кускам. И Винсент Марлоу знал об этом. Это выводило его из себя, но он ничего не мог поделать, только скрипя зубами тихо ненавидеть сына, с учетом того, что об остальных членах семьи он заботился, как и подобает отцу и главе семейства. Он их даже своеобразно любил. Просто Эд всегда был для него угрозой и бельмом на глазу, но парень привык. — Куда ты собрался, щенок? — устало спросил Винсент. Кажется, у него даже для ненависти не осталось сил. — В Северную крепость, — ответил Эд. — Тебе бы поспать и привести себя в порядок. Мама волновалась. — Я знаю, — бросил Винсент. — Проваливай уже за своей шавкой. Эд сжал руки в кулаки, сдерживая желание ударить, но отец был слишком слаб и жалок сейчас, чтобы марать о него руки. Поэтому Эд просто фыркнул в ответ и устроился в привычной и удобной повозке, отдавая распоряжение Грегори, застывшему памятником самому себе. На отца Эд не смотрел, хотя чувствовал на себе его пронизывающий взгляд. Грегори рассек кнутом воздух, припугивая лошадей, и повозка тронулась с места, оставляя позади дом Марлоу. Эд отрешенно подумал, что это первый более-менее нормальный разговор с отцом за последнее время. Даже странно. — Вам стоило бы наладить отношения с отцом, молодой господин, — прервал размышления Эда Грегори. — Ты же знаешь, что я пытался, — со злостью отозвался Эд, но потом поумерил пыл, потому что старик Грегори не был ни в чем виноват. Марлоу и так слишком часто рычал на него ни за что. — Прости. — Что вы, господин хороший, — занервничал кучер. — Это вы простите, что сунул нос, куда не просят. — Ты же знаешь, что тебе можно, — Эд улыбнулся, выползая из повозки через крышу и устраиваясь рядом со слугой на козлах. Тот опешил от такой выходки своего господина, но не успел и рта раскрыть, как Эд рассмеялся, смотря на такое выражение лица старика. — Успокойся, Грегори. Ты же мне как семья. Тебе стоило уже привыкнуть. — Извольте, господин хороший, не могу я быть вашей семьей, без роду и племени-то, — возмутился Грегори. Эд воздел очи к небу. — Замолчи, Бога ради, — усмехнулся он. — Плевать мне на род и племя. Ты со мной слишком долго, так что ты семья. Грегори собирался было возмутиться снова, но благоразумно промолчал, зная, что упрямство его господина не знает границ. Вместо этого он погнал лошадей быстрее. Эд же устроился поудобнее рядом со стариком и посматривал в сторону Северной крепости. Сердце у него в груди колотилось так, словно готово было вырваться наружу. Все внутри скрутило от накатывающего волнения. Эд очень боялся снова встретиться с объектом своего помешательства, но одновременно и рвался к нему всем своим существом. Противоречивость разрывала его на части.