Одержимые

Мария Марлоу всегда была девушкой невероятно уверенной в себе и упорной. Если уж она что-то решила, то все должно быть именно так и никак иначе. Это качество досталось ей от отца. И девушка понятия не имела, рада она этому факту или нет, ведь отец относился к ней совершенно иначе, нежели к ее младшему брату. Ее Винсент Марлоу любил до беспамятства и всегда потакал всему, что бы она ни пожелала. И с ней он был другим, более мягким, что ли. Чего нельзя сказать о его отношении к Эду. И Мария понятия не имела, за что Винсент так невзлюбил своего родного сына. Ведь Эд никогда не стремился ничего у отца отобрать. Только потом, устав от постоянных придирок и наказаний, Эдвард решил отобрать у отца титул первого мага. И не сказать, чтобы Винсента этот факт так уж сильно вывел из строя. В королевстве он как был первым человеком, после короля Эдгара, так им и остался. Вот почему Мария часто пребывала в недоумении и пыталась понять, что же движет ее отцом. Спрашивать у него лично она не решалась. Подсознательно она его все же немного опасалась, да и было боязно представить, что отец может сделать Эду, решив, что это он подговорил сестру задать такой вопрос. Так вот, что касается уверенности и упорности. Дело было в том, что Мария решила вправить мозги одному знакомому лишь на словах ведьмаку. Ей порядком надоело видеть своего красивого и милого братишку таким подавленным. Если Клаус не оправдает ее ожиданий, она заставит Эда выбросить его из головы и отдаст свое солнышко в более надежные и заботливые руки. Хватит с нее этих многолетних страданий и одержимости одним человеком. Она хорошо знала из чужого опыта, что ни к чему хорошему это не приводит. Вот почему в данный момент, во время, когда часы на главной башне города пробили восемь раз, Мария Марлоу, подобрав юбки своего не совсем нарядного платья, пробиралась по нижнему городу, стараясь спрятать лицо и все остальное от шныряющих туда-сюда стражников. Ее в городе, впрочем, как и любого члена ее семьи, каждая собака знала, поэтому, если прознают, что она так поздно шатается по нижнему городу, от матушки ей попадет так, что мало не покажется. Да и подругу Марии подставлять не хотелось. Она попросила маркизу Анну Анафелоуз — единственного самого близкого ей человека в светских кругах, с которой девушка была знакома практически с того самого момента, когда ее старший брат привел Анну к ним домой — прикрыть ее перед матерью, сказав, что Мария, якобы, проведет ночь у нее. Анна долго отнекивалась, потому что врать она никогда не любила, но отказать очаровательной сестренке своего давнего друга и лучшей подруге не смогла. Поэтому Мария, уповая на это прикрытие, опрометью бросилась в Северную крепость. И почему же было не прийти туда засветло? А потому, что Мария боялась не застать Клауса на месте. От Эда она знала, что этот невыносимый парень частенько пропадает где-то. Нижний город Мария безмерно любила и знала наизусть почти каждую его улочку, каждый дом, каждый укромный закуток. Она бывала здесь так часто, что уже и не счесть. Ей нравилось, как жизнь здесь была ключом. Нравились люди, простые, как медная монета, но в то же время по-своему загадочные, немного грубые, дерзкие, живущие полной жизнью даже при том, что у них не особо много денег, дома разительно отличаются от домов аристократов, одежды их не столь роскошны, а столы не ломятся от яств. И парни здесь куда больше импонировали раскрепощенной и игривой Марии. Они не разменивались на приторную лесть, не старались казаться лучше, чем они есть. Говорили все в лицо, как бы грубо и пошло это не звучало. И Марии нравилось это. Раньше, только попав сюда вместе с Эдом, который решил показать сестре прелести иной стороны жизни, она была шокирована откровенными словами и жестами, но потом научилась определять странную степень искренности этих слов. Она проводила здесь весьма жаркие ночи, полные как страсти, так и щемящей нежности, а на утро ускользала неслышно, оставляя на память о себе приятный и не приторно-сладкий запах духов. Иногда походы Марии не сводились к сексу, а были просто наполнены песнями, музыкой, танцами и разговорами на берегу реки. И эти моменты Мария любила ничуть не меньше. Она любила танцевать, как никто иной. И не скучные придворные танцы, а настоящие, живые, после которых ощущалась приятная тяжесть во всем теле и полное удовлетворение от проведенного времени. И, надо признаться, танцевала Мария отнюдь недурно. К своему удовольствию она часто замечала восхищенные взгляды парней, мужчин и даже девушек, стоило ей только выйти танцевать. Мария Марлоу ловила в свои сети столь многих представителей противоположного пола, очаровывала их, пленила. То своей скромностью и непорочностью, то раскрепощенностью и полным отсутствием смущения. Единственные редкие гости нижнего города, которых ей ни разу не удалось поймать, — это ведьмаки. Правда, в нижнем городе были и свои недостатки. Например, такие, с которыми Марии пришлось столкнуться прямо сейчас. Она проходила весьма темным и узким переулком, чтобы не попасться на глаза страже, но попалась на глаза местным выпивохам. Их было трое, и от них за милю разило спиртным. Мария была девушкой не особо пугливой, но сама на неприятности никогда не нарывалась. Поэтому она попыталась как можно незаметнее удалиться, но позади нее возник еще один нетрезвый и пошатывающийся субъект. И только сейчас Мария запаниковала. Отступать ей было некуда. — Так-так-так, и кто это тут у нас? — заплетающимся языком спросил один из пьянчуг. Он стоял к девушке ближе всего и тяжело дышал перегаром, от которого слезились глаза. Марии захотелось скривиться. — Что, не будешь говорить? — снова спросил пьянчуга. — Гордая слишком, чтобы со сбродом разговаривать? Говорил он не совсем внятно и глотал большую часть слов, поэтому Мария не совсем понимала, о чем он говорит. Улавливала только общий смысл, но все равно молчала, настороженно оглядываясь и пытаясь найти выход из ситуации. — Судя по одежке, ты из богатой семьи, — заговорил уже другой, кажется, куда менее пьяный, чем все остальные. Да и посимпатичнее будет, хоть и грязный, как свинья. — Хотите, чтобы я отдала вам платье? — спросила Мария как можно спокойнее, не выказывая никаких лишних эмоций, способных вызвать злость. В пьяных глазах появилась похоть. Марию буквально раздевали глазами. Ей было неприятно, но к такому она уже привыкла за годы посещения балов. Там похоть была не так открыта, но чужие маслянистые взгляды ощущались куда более противно. — Я отдам его вам, если хотите, — послушно заявила девушка, стягивая с себя платье. Стягивая медленно, завораживая движениями пьяное внимание. Она старалась не делать резких движений, чувствуя себя укротителем. Сняв платье, Мария повернулась в сторону того мужчины, что был менее пьяным и один загораживал ей выход из переулка. Между ним и стеной было достаточно места, чтобы уйти. — Если вам оно так нужно, то ловите! — выкрикнула Мария, бросая платье опешившему мужчине и ужом проскальзывая между ним и стеной. Пока пьянчуги замешкались, девушка бросилась наутек. Правда, пьяные головы опомнились поразительно быстро и рванули за ней. Бежать на, пусть и не высоких, каблуках было дико неудобно. Останавливаться тоже было не самым разумным вариантом, поэтому Мария старалась снять обувь на ходу. Получалось из рук вон плохо, но девушка упорно продолжала попытки. Стащив одну туфлю, она наугад запустила ее за спину. Судя по чьему-то хрюканью — попала. Вторая туфля угодила мимо. Босиком бежать стало легче, но намного больнее, потому что нежную кожу ступней резали мелкие камни и изредка попадавшееся стекло. Да и дыхание сбивалось, легкие горели огнем, каждый вздох отдавался болью во всем теле. Девушка никогда бы не подумала, что она настолько слаба. Но все же бежать она не прекращала. Петляла по закоулкам, стараясь выбежать на оживленную улицу. Перед глазами все прыгало и плыло, а за спиной все ближе раздавались крики. И когда девушка уже почти отчаялась спастись от преследователей, впереди замелькали огни многолюдного квартала. Мария собрала последние силы и рванула туда, выбегая из затемненного переулка и впечатываясь в кого-то носом. В кого-то, от кого приятно пахло костром и кожей. Но девушке сейчас было не до оценки чужого запаха. Она слышала позади громкие голоса, не сулившие ей ничего хорошего. Попытавшись оттолкнуть преграду, возникшую на пути, Мария успеха не добилась. Незнакомец не сдвинулся с места. — Отойдите, прошу вас, — взмолилась девушка, мутными глазами смотря в лицо молодому мужчине. — Успокойтесь, я вас не трону, — мягко сказал тот, протягивая руку себе за спину. Девушка успела заметить лишь сверкнувший в свете сотен фонарей молочно-белый клинок. Ей на мгновение стало страшно, но потом сильная рука обняла ее за талию, и весь страх улетучился. Гнавшиеся за Марией пьянчуги испуганно застыли, смотря на незнакомца вполне себе трезвыми глазами. — Кто ты такой? — спросил тот самый весьма приличной наружности мужчина. — Ведьмак, — отозвался незнакомец. — Если вам дорога жизнь, то разворачивайтесь и уходите. Церемониться с вами у меня нет желания. Второй раз просить пьянчуг не было нужды. Меч в руках мужчины способствовал довольно быстрой работе мозга, поэтому спустя мгновение их и след простыл. Мария же безвольно повисла в чужих руках. — Кто вы, мисс, и как оказались в столь опасном месте? — спросил ведьмак, пряча меч в ножны, заворачивая Марию в свой плащ и поднимая на руки. Девушка устало положила голову ему на плечо, вдыхая приятный запах и чувствуя тепло. — Мария Марлоу, — представилась она. — Я направлялась в Северную крепость и, чтобы меня не заметила стража, решила пойти менее оживленными улицами. Ведьмак удивленно распахнул красивые глаза цвета меда с вертикальным зрачком. — Марлоу? Вы сестра Эдварда Марлоу? — Да, Эд — мой милый младший братик. А твое имя как? Нужно же мне знать, кого благодарить. — Изангор, госпожа, — представился ведьмак, заставив теперь уже Марию удивленно распахнуть глаза. Значит, это и есть тот самый парень, которого Эд спас много лет назад. Красивый. Впрочем, все ведьмаки красивы по-своему. — Я отнесу вас в крепость. Можете немного расслабиться, моя госпожа, вам больше никто не причинит вреда. Мария и не сомневалась в этом ни секунды. В сильных руках ей было спокойно. Она чувствовала себя защищенной. А потому прикрыла глаза, позволив себе немного вздремнуть. Сколько времени прошло, девушка не знала, но разбудил ее скрип лебедки и восторженные вопли десятка голосов. — Девушка, смотрите, Изангор принес девушку! — кричал кто-то. — Заткнитесь, — зарычал на них несший ее ведьмак. — И руками не лезьте. Не вашего она полета птица. — И кто она? — Сестра Эдварда Марлоу. Толпа ведьмаков снова всколыхнулась. — Да ладно! Благородная девица в крепости? И что ей здесь нужно? — Не вижу здесь ничего такого, — ответила проснувшаяся Мария, рассматривая близстоящего ведьмака со шрамом на шее. — Такое чувство, будто вы ни разу не видели благородных девушек? Ведьмак опешил, встречаясь с Марией взглядом. — Прошу прощения, госпожа, — виновато пробурчал парень, опуская глаза. Мария тепло улыбнулась и протянула руку, касаясь его подбородка и приподнимая голову. — И куда же ты глаза-то опускаешь? — шутливо спросила она. — Голову всегда нужно держать ровно и гордо. Ты же мужчина, да и такой красивый в придачу. Ведьмак в очередной раз опешил, но глаза не отвел, смотря на Марию не моргая. — Иззи, — обратилась девушка к своему носильщику, — опусти меня на землю. — Не могу, госпожа, у вас повреждены ноги. — Ну, тогда хоть посади куда-нибудь. Не все же время мне тебе руки оттягивать. Изангор послушно исполнил приказ, опуская Марию на прочно сделанную лавку из толстого дерева. Девушка прислонилась спиной к столу, что стоял позади, и подняла глаза, рассматривая столпившихся вокруг нее ведьмаков. И все красавцы, как на подбор. Высокие, сильные, по-звериному красивые. И глаза у них такие, что невозможно оторваться. Правду Эд про них говорил. И как же можно над такой красотой измываться? Таких только любить и лелеять нужно. — Господи боже мой, — восхищенно выдохнула она. — Это же надо от честного народа такую красоту прятать. Что же вам принимать дают, что от вас глаз оторвать невозможно? Парни удивленно переглянулись, впервые отмечая такое неприкрытое и не напускное восхищение, направленное на них. К такому они явно не привыкли. Сначала был Эдвард Марлоу, смотревший на них, как на равных, затем появилась его сестра, в чьих красивых карих глазах жили интерес и восхищение. — А вы не стесняетесь в выражениях, госпожа Марлоу, — заметил Кастер, стоящий поодаль и улыбающийся уголками губ. — Вы похожи на своего брата. Мария обернулась к старшему ведьмаку, смотря в его змеиные глаза и буквально утопая в них. — Я многому у него научилась, как ни странно, — ответила девушка. — Да и к тому же, зачем пытаться выставлять себя той, кем я не являюсь и не хочу являться. — Но вы ведь дочь благородного дома. Вам следовало бы вести себя соответствующе, — стоял на своем Кастер. Мария на его слова лишь лукаво улыбнулась и повела плечами. Она совершенно не забыла о том, что платья на ней сейчас нет, только длинная белая сорочка. — А вы хотите, чтобы я вела себя напыщенно-благородно, как большая часть аристократов, появляющихся здесь? — спросила она. Ведьмаки разом замахали головами и звучно запротестовали, поэтому Кастеру ничего не оставалось, кроме как поднять руки в знак капитуляции. — Вам бы следовало осмотреть ступни, — напомнил он. — У вас кровь идет. Мария, словно бы забывшая о боли от изрезанной кожи и воткнувшихся осколков стекла, удивленно осмотрела свои избитые и залитые кровью ноги. Вид ее не особо порадовал, но девушка не преминула и из этого извлечь выгоду и устроить настоящее шоу. — Ну, и кто же хочет помочь мне привести мои ноги в порядок? — мурчаще спросила она, касаясь ухоженными пальцами ног бедра одного из стоящих рядом ведьмаков. Тот буквально поплыл, рассматривая аккуратные лодыжки и пальчики девушки. Другие ведьмаки тоже не сводили глаз с ее ног. И девушке было приятно это неприкрытое влечение со стороны стольких красивых парней. И, может быть, она вела себя чересчур вызывающе для благородной леди, о чем ей говорили глаза Кастера, но стыдиться того, что она умела соблазнять мужчин и пользоваться всеми преимуществами своего тела и своей красоты, она не собиралась. — Можно я? Нет, я! Отойди, тебя здесь не стояло! — стали выкрикивать ведьмаки, оттесняя друг друга. Мария улыбалась, наблюдая за этим, а потом пристально посмотрела на Изангора, жавшегося в стороне. Чем-то девушку подкупили его густые каштановые волосы, золотисто-медовые глаза и длинные ресницы. Он был невообразимо милым и трогательным, совсем не тем типом парней, которых предпочитала Мария. — Иззи, поможешь мне? — спросила она, вытягивая к нему изящные ноги. Изангор потупился и спрятал смущение за волосами, прикрывшими лицо. После чего он опустился на одно колено перед Марией и осторожно коснулся ее правой лодыжки, рассматривая кровящую ступню. — Нужно будет извлечь осколки, — предупредил он. — Пусть кто-нибудь принесет щипцы. — И выпить! — крикнула вдогонку Мария, за что получила множество удивленных взглядов. — И чего вы смотрите? Это ведь должно быть больно? — И как вы вообще среди благородных уродились? — весело заметил кто-то среди ведьмаков. — Ну, в жизни всякое бывает, — Мария пожала плечами, снова привлекая к себе этим движением мужские взгляды. Кастер, не выдержав того, как его ученики смотрят на хрупкую девушку, стащил с плеч куртку и набросил на Марию. — Спасибо, — поблагодарила девушка, кутаясь в теплую куртку, и продолжила: — А вообще, я всегда придерживалась отведенных рамок. До тех пор, пока Эд не вывел меня в нижний город. Мы с ним оба любим это место. Потому что там кипит жизнь, там даже воздух куда чище и вкуснее, чем в верхнем городе. С тех пор я часто бываю в нижнем городе, посещая почти каждый фестиваль. — Значит, это не первый ваш поход в город? — спросил Изангор, принимая из рук одного из ведьмаков металлические щипцы. Мария, получившая кружку с вином, предоставленным из специальных запасов Кастера, сделала небольшой глоток и даже не вскрикнула, когда Иззи вытащил первый кусок стекла, оказавшийся самым большим. Она лишь скривилась, закусив губу. — Не первый, — согласилась Мария. — Я знаю в городе почти все закоулки, поэтому решила пройти короткой дорогой до крепости. Не ожидала наткнуться на неприятности. — И зачем вам нужно было в крепость? — Я пришла к Клаусу Вестраю. Ведьмаки после ее слов заметно погрустнели. Смотря на их обиженные мордашки, Мария не смогла удержаться от смеха, но снова скривилась, потому что Иззи, пусть и старающийся быть предельно осторожным, все равно причинил боль, вытаскивая очередной кусок стекла. — Клауса здесь нет, госпожа, — внезапно отозвался кто-то, заставив Марию обернуться. Ведьмак с серебристыми волосами и глазами цвета вина и его миловидный ученик с вихрами каштановых волос и оленьими глазками стояли позади нее. — Оу, вы Фрау, верно? — обрадовалась девушка. — А это Каен. — Вам известно, кто мы? — слегка удивился Фрау, подходя ближе и старательно отводя взгляд от оголенных ног Марии. — Эд мне про вас много рассказывал. Он, вообще, довольно много мне про вас и про крепость рассказывает. Кстати, раз Клауса здесь нет, то где он? — И что же он вам про нас рассказывает? — полюбопытствовал Каен, за что получил тычок в бок от своего наставника. Тот сдержанно кашлянул. — Клаус отправился вслед за Брандом к вашему брату, — ответил он, отмечая, как на чувственных губах Марии расцветает улыбка. Как женатый, и женатый счастливо, мужчина, Фрау старался лишний раз на герцогиню не смотреть, потому что та действительно была непозволительно красива и умела притягивать к себе внимание даже простым движением тонких бровей. — Бранд — это же ведьмак виконта Бореля, — скорее утверждала, чем спрашивала девушка. — Бедный мальчик. Не повезло ему с хозяином. — А вы думаете, что хоть кому-то везет? — осведомился Кастер. Его голос звучал весьма жестко и грубо. Мария переждала очередную вспышку боли и вздрогнула, когда теплые пальцы ласково погладили ее по коже возле выпирающей косточки. Этот простой и незамысловатый жест вызвал у нее бурю эмоций. И, кажется, Изангор это заметил, потому что почувствовал ее дрожь через прикосновения. Его глаза из-под челки пристально рассматривали Марию. И никто, кроме нее, этого не увидел, потому что все были увлечены разговором. — Клаусу повезло, — ответила, наконец госпожа Марлоу. — Если вы еще не заметили, то мой брат не изверг, который пытается всячески сломать ведьмака. — Ваш брат единственный такой, — заметил Фрау. — Остальные же считают нас животными. И это никогда не изменится. — Я не считаю! — выкрикнула Мария. — И никогда не считала. И среди аристократов найдется еще много тех, кто не приемлет рабства и унижения ведьмаков. — И кто же? — с горькой усмешкой отозвался Фрау. — Все, кто когда-либо появлялись здесь, не являли собой образец дружелюбия. — Моя близкая подруга, например, — не сдавалась Мария. — Маркиза Анафелоуз. Еще есть двое близняшек, граф Кавана, виконтесса де Вилье и многие из тех, кто когда-то был знаком с человеком, с которого началось иное отношение к ведьмакам. Я знаю их всех, потому что я выросла рядом с ними, поэтому я могу сказать, что своим ведьмакам они никогда не причинят вреда. Может быть, они не позволяют им вернуться сюда, как Эд позволил Клаусу, но это не потому, что они не хотят этого. Мой брат — герцог и двоюродный племянник короля, поэтому ему позволено значительно больше, чем другим. И он может заткнуть кого угодно, если это будет нужно. Но у остальных нет такой власти, поэтому они защищают своих ведьмаков, как могут. В крепости воцарилась полнейшая тишина после слов Марии. Ведьмаки стояли, раскрыв рты от удивления и хлопая глазами. Кастер выронил из рук кружку с пивом. Она звучно покатилась по земле, расплескивая жидкость. Иззи, все еще вынимающий осколки из ног Марии, неосторожно дернул рукой, вырывая очередной осколок слишком резко и болезненно. Мария коротко вскрикнула и снова глотнула вина, чтобы заглушить боль. — Простите, — извинился Изангор. Его руки ощутимо дрожали. — Ваша семья принадлежит к родственникам короля? — нарушил тишину Кастер, поднимая с земли кружку. — Да, — Мария уже поняла, что зря это сказала. Теперь во взглядах ведьмаков читался неподдельный страх. — Мой отец — кузен короля Эдгара. Но для нас с братом это не особо что-то меняет. Если бы мы хотели пользоваться своим положением, то пользовались бы им. Но я сейчас сижу здесь не как герцогиня Марлоу. И кичиться положением я не собираюсь. Как и мой брат. — Но так ведь не бывает, чтобы люди столь высокого положения желали ставить себя на одну ступень с нами. — Да к черту эти ступени! — в сердцах выкрикнула Мария. — Это просто дурацкий стереотип, по которому привыкли жить и вы, и мы. Нам в голову с детства вбивают, что ведьмаки — животные, а вы всю жизнь учитесь нас ненавидеть. И поэтому никто не старается видеть дальше собственного носа. Среди аристократов тоже есть люди с добрым сердцем. Есть и те, кто еще не до конца понял, как им хочется жить. Все люди ведь разные, незачем из-за положения или еще чего-то грести их под одну гребенку. — А кто был тот человек, о котором вы говорили? — вмешался Каен. — Тот, с которого все началось. Девушка посмотрела на него долгим взглядом, который отражал застаревшую и въевшуюся в сердце боль, которая никогда не исчезнет до самого конца. — Мой старший брат — Кристиан Марлоу. Для нас с братом он был примером. Он всегда был ярким, неудержимым, веселым. Никогда не видела, чтобы он унывал или грустил о чем-то. И он был другим, не таким, как все. Своего ведьмака он получил в восемнадцать. Я помню его. Красивый парень, впрочем, как и любой ведьмак. И Кристиан отказался надевать на него ошейник после того, как из-за него чуть не лишился своего ведьмака. Ему приказали, почти вынуждали его нацепить на ведьмака ошейник, но Кристиан стоял на своем. Многие из его друзей, отмечая особую связь между ними, тоже стали задумываться о том, что неправильно обращаться с таким же живым человеком, как со скотом. Они тоже собирались отказаться от ошейников, но король приказал в назидание казнить ведьмака Кристиана, если он не получит ошейника. И тогда мой брат сбежал. Схватил своего ведьмака и покинул страну. Его объявили предателем, изменником и изгнанником. С тех пор мы с Эдом не получали от него ни весточки. Жив он или уже нет, мы не имеем понятия. Хотя, брат верит, что Крис жив. — У вас очень странная и неправильная семья, если смотреть с точки зрения аристократов, — заметил Иззи с легкой улыбкой, заканчивая лечить ноги Марии и незаметно прикасаясь щекой к ее лодыжкам. Девушка снова вздрогнула. От тепла чужой кожи, от мягкости прикосновения и от его странной интимности. — Думаю, что вам следовало бы уже привыкнуть к этому, после знакомства со мной и моим братом, — улыбнулась Мария.