Одержимые

Фрау считал, что жизнь в крепости никогда не была такой уж скучной, если брать во внимание любовь ведьмаков к различного рода увеселениям и выпивке. Но теперь, когда в пристанище ведьмаков появилось это рыжее солнце, все стало значительно интереснее. И ведь никто бы никогда не подумал, что ведьмаки будут встречать мага в своей крепости, будто члена семьи, что будут ждать его прихода. В это сложно было поверить, однако, вот он — Эдвард Марлоу — собственной персоной, в крепости ведьмаков машет мечом под чутким руководством Кастера. И Фрау видел, что старому ведьмаку нравится учить Эдварда, потому что парень все схватывал на лету, а если не схватывал, то тренировался до кровавой пелены перед глазами, чтобы у него хоть что-то получилось. И теперь Фрау понимал, откуда у этого мальчика такая огромная сила, от которой перехватывало дыхание. Она далась ему далеко не так просто, как может показаться. Вообще, Фрау нравился Эд. Наставник видел, как этот мальчик, похожий на солнце, влияет на Клауса. Пусть тот и не признавал этого влияние, но это не означало, что его не было. Рядом с Эдом Клаус менялся. Он учился доверять кому-то, кроме ведьмаков, усмирял свои гнев и ненависть, пытался подавлять выпиравшую раньше из всех щелей гордость. И Фрау нравилось это. Его ученик становился похож на человека, а не на упрямую машину для убийства аристократов. Фрау даже мог сказать Эду «спасибо». Потому что Клауса Фрау любил, как свою семью, поэтому он не хотел, чтобы мальчик все время копил в себе злобу и ненависть. Это все равно никуда бы его не привело. Только лишь к пустоте и холоду. Фрау знал это по себе. Это поглощающее тебя без остатка желание отомстить, уничтожить, заставить страдать также, как ты страдал сам. Слишком хорошо Фрау это знал. Поэтому он не хотел своей судьбы для этого ребенка. И поэтому он был рад, что Эдвард Марлоу однажды оказался на территории крепости и забрал Клауса с собой. — Эдвард, — позвал Фрау, вставая с насиженного места и улыбаясь такой привычной для него улыбкой. Маг вздрогнул и отвлекся от боя, позволяя Клаусу, бывшему его партнером в спарринге, нанести удар точно в шею деревянным мечом. Марлоу зашипел от боли и неуклюже рухнул на попу, касаясь ушибленного места пальцами. Он был весь мокрый от пота, его волосы слиплись, а рубашка плотно облегала сильное тело. И если Фрау было на это все равно, то Клаусу, судя по его потемневшему взгляду, явно нет. И это волновало Фрау больше всего. В хорошем смысле волновало. О том, что объектом желания его ученика является парень, наставник даже не задумывался. К такому в столице уже давно перестали относиться, как к чему-то запредельному. — Да? — отозвался Марлоу, бросая на Клауса гневные взгляды. — Ты как неуклюжая обезьяна, Марлоу, — подначивал тот, возвышаясь над Эдом и посмеиваясь. Фрау усмехнулся. Кажется, Клаус и забыл, как сам постоянно проигрывал и вот также злобно посматривал на наставников, сидя пятой точкой на земле. — Дети и то лучше сражаются. Ты даже меч нормально держать не можешь. — Заткнись, придурок! — прорычал Эд. Магия, стремительная и яркая, как и сам Марлоу, приняла форму хлыста и обвилась вокруг ног Клауса, валя его на землю. Ведьмак завалился назад, ударяясь затылком о землю. Послышался болезненный стон и ругань в стиле Клауса. Фрау снова усмехнулся, не забывая при этом оценить очередную демонстрацию владения магией. Его удивляло то, как Эд был способен контролировать ее, не произнося ни звука, не двигая даже пальцем. Магия повиновалась одной лишь его мысли. И поэтому он был непростым противником. — Я хотел попросить тебя кое о чем, — продолжил Фрау, протягивая руку и помогая своему непутевому ученику встать. — Конечно, — с готовностью кивнул Эд. — Вам что-то нужно? Фрау смущало это «вы». Он не был настолько старше Эда и не обладал большим опытом, что бы к нему обращались с таким уважением. Посему он всегда терялся, когда Эд обращался к нему так. — Эдвард, прошу, не нужно этого «вы», — почти взмолился Фрау. — Я же не старик. Марлоу потупился, смотря на Фрау большими глазами. — Но вы же наставник. Я не могу так фамильярничать, — попытался оправдаться он, почесывая затылок. — Да брось ты, Фрау, — вмешался Клаус, устало падая на дубовую лавку и опираясь спиной о стол. — Эти снобы все слишком воспитанные. — Градус сарказма понизь, — процедил Эд ему в ответ. — Конечно же, я разительно отличаюсь от такого необразованного хамла, как ты. Клаус удивленно вскинул брови, а Фрау вздохнул. Ну, началось. Эти двое не могли нормально общаться. Они всегда находили к чему придраться, и все перетекало в споры, ради которых стекались все ведьмаки крепости. Повеселиться. — Это я-то хамло? — фыркнул Клаус. — Не подскажешь, а не ты ли частенько кроешь всех и вся далекими от приличия словами? Эд хотел было возмутиться, да замер. Кажется, Клаус был не так уж и неправ. — Не было такого! — запротестовал Марлоу. — А вот и было, — победно скалился Клаус. — Так что я бы поспорил на счет того, кто из нас хамло. Я просто не скрываю своего отношения к людям. — А тебе и скрывать-то его не надо, все равно все на твоей паскудной роже написано, — хмыкнул Эд. Фрау знал, что, если их не остановить, концерт будет продолжаться долго. Поэтому, одним точным тычком в лоб, он свалил Клауса с лавки. Снова послышались ругань и причитания. — Да что вы сегодня мой затылок-то невзлюбили, изверги! — шипел Вестрай. — Фрау, ты-то меня за что? — Я мщу тебе за все те годы, что ты мои нервы трепал, — усмехнулся наставник и обратился к Эду: — Так вот, моя просьба. Я бы хотел, чтобы ты помог мне с магическими тренировками. Марлоу так и замер с раскрытым ртом, смешно хлопая ресницами. Деревянный меч выпал из его рук. — Я? — Эд ткнул себя в грудь. — Серьезно? Чему я могу вас научить? Вы же куда опытнее меня. — Но ты маг, — заметил Фрау, скрывая смешок — уж очень забавно выглядел первый маг королевства. — Ты с магией родился, знаешь о ней больше, да и заклинаний у тебя в запасе больше. Поэтому вполне рационально попросить у тебя помощи. — Но… я… в общем… — Эд явно не находил, что сказать. Кажется, он все еще терялся, когда кто-то оценивал по достоинству его или же его мастерство. Фрау давно заметил за ним эту поразительно низкую самооценку. В этом ему бы пример с Клауса брать. Вот уж у кого самомнение просто выпирает. — Я не настаиваю, так что решение все равно будет за тобой, — мягко заметил Фрау. Эд еще немного потупился, а потом все же кивнул. — Хорошо, я помогу вам, чем смогу, — согласился он. Фрау улыбнулся и потрепал мага по волосам, не брезгуя тем, что они были мокрыми от пота. — Спасибо, — поблагодарил он и убрал ладонь. Эд забавно встряхнулся, словно кот. Кажется, он собирался еще что-то сказать, но ему не дали. Ворота крепости открылись, и внутрь въехала повозка, которую Фрау видел впервые. Оттуда, словно ураган, вылетела взволнованная сестра Эдварда. Ее каштановые волосы бунтующе взметнулись. Девушка осмотрела двор внимательным взглядом, после чего кинулась к Клаусу, повисая на нем и утыкаясь носом в шею. Тот замер, хлопал глазами и открывая-закрывая рот, а ведьмаки завистливо зашушукались, думая, с чего бы это все внимание столичных красавиц всегда достается Клаусу. — Смотри-ка, снова Вестрай себе успел девушку зацапать, — причитал кто-то. — Да еще какую. — Ага, и не говори! Ушлый, гаденыш! Дочку советника заграбастал. — И когда только спеться успели? — Да не спелись мы! — зарычал на них Клаус, пытаясь отодрать от себя Марию, но та ни в какую не отцеплялась. Вместо этого она отчего-то разревелась, хватаясь тонкими пальчиками за плечи Клауса. Тот, как истинный мужчина, понятия не имел, что делать с женскими слезами, поэтому он впал в ступор. — Эй, Мария, ты чего? — спросил он растерянно, поглаживая ее по сотрясающейся спине. — Ты придурок! — всхлипнула Мария. — Идиот! Болван! Клаус фыркнул. — Спасибо, обласкала. А теперь объясни, наконец, за что? — Какого черта ты на балу вытворил, идиот? — зашептала Мария. Никто из ведьмаков ее не слышал, но Фрау и Эд, стоявшие ближе всего, слышали. И если Эд знал о произошедшем на балу, то Фрау нет. Поэтому он внимательно прислушивался. — Тебя же могли… — продолжала Мария, давясь слезами. — Ну что же ты за идиот такой! Убить же могли. Я чуть с ума не сошла, когда тебя на площади увидела. И Эд. С ним-то ты так за что? Фрау заметил, как побелело лицо Клауса, когда девушка заговорила про Эда. Как Вестрай вздрогнул и повернулся к магу, не сводя с него глаз. И Фрау понял, что произошло что-то важное, о чем Клаус не расскажет до тех пор, пока сам не захочет. И Фрау не будет спрашивать, потому что решения Клауса он уважал, пусть и не всегда. Чаще всего за его решения стоило бы настучать по шее. — Так, успокойся, — немного грубо начал Клаус, потому что успокаивать людей он не умел совсем. — Все нормально. Я жив, цел. Прекрати рыдать, а то глаза покраснеют. Все уже позади. — Хамло, — пробурчала Мария, вытирая слезы. Клаус снова фыркнул. — Спасибо, до тебя уже заметили. — Больше так не делай, ладно? — попросила Мария, отстраняясь от ведьмака и вытирая слезы рукавом платья. — Больше не буду, — пообещал Клаус без особого энтузиазма и посмотрел на Марлоу. Эд ответил ему неопределенным взглядом и отвернулся. Мария, получив от Клауса то, что хотела, успокоилась и направилась в компанию ведьмаков, изъявляя желание присоединиться к ним в игре в карты. То, что играли на раздевание, девушку не особо смутило. Кажется, она была уверена в своих силах. Фрау это всегда поражало. Он несколько иначе представлял девушек высшего общества. А здесь такое бесстыдство, такое безразличие к нормам приличия. И одновременно столько грации и изящества, столько всего, что отличало Марию Марлоу с первого взгляда ото всех остальных девушек. Но у Фрау была его Беатрисс, и больше никто ему нужен не был. Поэтому восторгов по поводу появления Марии в крепости он не разделял. Девушка ему, конечно же, нравилась, потому что она была в чем-то похожа на Эда, но нравилась она ему лишь как хороший человек. Внезапный всполох в воздухе отвлек Фрау от его размышлений. Огненное письмо, возникшее над головой Эда, упало к нему точно в руки. Клаус, увидев тонкий лист пергамента в руках мага, замер, смотря волком. Кажется, он знал, кто был автором письма, и этот кто-то ему не нравился. — Снова этот высокомерный эльф? — презрительно бросил он, однако Фрау, хорошо знавший своего ученика, услышал в его голосе нотки детской обиды. Это заставило его улыбнуться. И почему большинство считало, что Клаус слишком сложный человек? Его ведь можно читать, как открытую книгу. По взглядам, ноткам детского упрямства в голосе, по интонации. Он совершенно не умел прятать всего этого, пусть и пытался. Или это сказывался многолетний опыт общения Фрау со своим учеником? Наверное, это тоже сыграло какую-никакую роль. Эд недовольно зашипел и прижал письмо к груди, позыркивая на Клауса недовольно. — Не твоего ума дело, — огрызнулся он. — Тренируйся дальше, мистер сила-есть-мозгов-не-надо. И Эд удалился читать присланное ему письмо, а Фрау все продолжал улыбаться, посматривая на Клауса. Он уже давно понял многое из того, что Клаус был понять пока не в состоянии. Не в силу своих умственных способностей, а в силу того, что он просто ничего не знал об этом. Эд нравился Клаусу, Фрау был в этом уверен. Упрямого и своевольного ведьмака тянуло к солнечному Марлоу. Хотя, кого бы не тянуло? К Эду половина крепости прилипла, как банный лист. Особенно Изангор, для которого Эд имел особое значение в жизни. Фрау знал эту историю от и до, потому что именно он был тем, к кому в руки попал Иззи после того, как слуга Марлоу привез его в крепость. И Фрау знал, что Иззи нравится Эд. Можно сказать, что он даже влюблен в юного мага, пусть и старше его лет на пять-шесть. Благодарность к человеку, спасшему его, переросла в привязанность и симпатию. Довольно сильную. Фрау замечал частые взгляды Изангора на Эда, замечал, как тот ждет его едва ли не каждый день. Но он также видел и то, что Клаусу это не нравится. Сильно не нравится. Потому что Вестрай собственник по своей природе, который до последнего защищает то, что принадлежит ему. Клаус всегда был таким, уж Фрау ли этого не знать. Он ревностно защищал Каена от любой беды, защищал ведьмаков, ставших ему семьей, защищал даже самого Фрау, который, в общем то, мог постоять за себя сам. А теперь он также пытается защитить человека, которого любит. Ну, возможно, не любит, потому что это довольно громкое слово. Но Клаус привязан к Эду. Привязан по-особенному. И Фрау знает это. Видит. Видит даже сейчас, когда Клаус ревностно смотрит на письмо в руках Марлоу. Его губы плотно сжаты, а рука стискивает рукоять меча с такой силой, что белеют костяшки пальцев. Вероятно, Клаус не понимает, почему так реагирует, что с ним и почему его так злит любой, кто окажется рядом с Эдом. И все лишь потому, что Клаус никого не любил именно в таком смысле. У него было много девушек, с которыми он проводил время, но вот чтобы именно увязнуть в человеке по самую макушку, испытывая желание защищать и никому не отдавать — такого у него не было. Фрау мог бы сказать ему, но он не станет. Клаус поймет все сам, поймет и примет, а если Фрау вмешается, то может разрушить то хрупкое, что уже стало появляться. Наставнику этого не хочется, поэтому он будет молчать и наблюдать. Возможно, иногда подтрунивать над учеником, как всегда делал тот, задевая Фрау по поводу его неосведомленности в плане интимных отношений. Вообще-то, Фрау всегда был осведомлен, просто он слишком воспитан, чтобы вот так тащить девушку в постель. Про Клауса такого вот уж точно не скажешь. — Смотрю, тебе до зубовного скрежета не нравится то, что кто-то прислал Эду письмо, я прав? — с ехидцей заметил Фрау, приобнимая своего ученика за плечи. — Совершенно не понимаю, о чем ты, — пробурчал Клаус, старательно делая вид, что рассматривает он свой меч, а не постоянно пялится на Марлоу, чтобы увидеть его краснеющее лицо и редкую смущенную улыбку. Фрау даже самому интересно стало, кто там солнышку письма пишет. — Ага, я, в прочем, так и понял, — продолжал издеваться Фрау. Это странным образом доставляло извращенное удовольствие, хотя раньше Фрау за собой такого не замечал. Наверное, привычки Клауса до ужаса заразны. — А глазами ты его просто так пожираешь. — Да никого я не пожираю! — мгновенно возмутился ведьмак, выдавая себя с головой. — Я вообще в другую сторону смотрю. Сдался мне твой Марлоу! — Он не мой, а твой, судя по тому, как ты на него смотришь. — Да не смотрю я на него! Чего ты прицепился, почти тридцатилетний девственник? — Вообще-то, если ты до сих пор не заметил, то у меня будет ребенок, так что я уже далеко не девственник, — оповестил Фрау, впрочем, все же умудряясь покраснеть. Напоминание о том, что именно Трисс затащила его в постель, до сих пор вызывало у него запредельный прилив смущения. Этого он не забудет никогда. — До безумия за тебя рад, — фыркнул Клаус, — но если бы не мы с Трисси, то ребенком ты не обзавелся бы еще ооооочень долго. Так что не возникай, учитель. — А я смотрю, что любое упоминание об Эде задевает тебя за живое, — Фрау не желал признавать поражения. — Неужели, наш мистер ледышка привязался к аристократу? Ты ведь их терпеть не можешь. Или это не ты истошно орал, что уничтожишь их всех? Так что же изменилось? Клаус вздрогнул и потупился, ища, что бы ответить. Фрау никогда не видел его таким. Казалось, что Клаусу стыдно и совестно. И ему больно, только вот по какой причине, Фрау не мог понять. И он даже успел уже сотню раз пожалеть о том, что начал этот разговор. Кажется, дело обстоит куда серьезнее, чем он думал. И тут не просто легкая привязанность. Тут уже что-то гораздо большее. Только вот сам Клаус этого еще не понял. — Я изменился, наверное, — несколько недовольно бросил Вестрай, раздраженно дергая плечом и пытаясь стряхнуть руку учителя. Но Фрау на то и Фрау, чтобы понимать Клауса с полуслова и не давать ему закрываться в себе. — Что стряслось? — спросил он серьезно. — Мария говорила о каком-то бале. Я видел, как ты напрягся. Там что-то случилось? — Случилось, — проворчал Клаус. — А с чего тебе так интересно? — Я за тебя волнуюсь, вообще-то, и ты это знаешь, — осадил его Фрау, и Клаус сдался. Он всегда сдавался перед близкими ему людьми. И в этом была его самая главная слабость. Единственная из всех, что знал Фрау. — Я знаю. — Тогда расскажи, если это тебя тяготит. И Клаус рассказал. Тихо, почти шепотом, он рассказал ему все, что случилось на балу и после, на площади. А Фрау слушал, не перебивая, и беззвучно открывал рот, поражаясь тому, что нечто подобное прошло мимо крепости. И с каждым словом он все больше понимал, почему Клаусу так совестно. Фрау бы тоже было рядом с кем-то, вроде Эда. Ему порой тоже казалось, что Эдвард какой-то ненастоящий, нереальный, потому что не бывает таких людей в этом мире, которых больше волнуют не они сами, а кто-то другой, почти незнакомый. Но Эд был живым, улыбающимся, тренирующим ведьмаков в крепости. И он действительно был таким, каким был. Человечным, искренним и добрым. Просто ведьмаки отвыкли видеть аристократов такими. — Болван! — вынес вердикт Фрау, легко ударяя Клауса по затылку. — Согласен с Эдвардом и Марией. Тебя могли и худшему наказанию подвергнуть. — Да знаю я, Эд уже мне сказал, как могло выглядеть это «хуже», — оскалился Клаус. — Но ты же меня знаешь, я не могу иначе. Я не умею стоять на коленях или ходить, опустив глаза в пол. Не мое это — прикидываться послушной собачкой. Фрау знал это. Еще с того самого момента, как он встретил его в лесу, когда Вестраю было всего двенадцать. С того момента, как Клаус отрубил ноги своему приемному отцу. Фрау знал еще тогда, что с этим парнишкой будет трудно, но что добьется тот многого. И он добился того, что стал самым сильным среди всех знакомых Фрау ведьмаков. И добился он этого, потому что ненавидел. Ненависть к аристократам давала ему сил и упорства идти до конца и тренироваться до кровавой пелены перед глазами. Но сейчас, повстречавшись с Эдом, весь мир Клауса резко начал трещать по швам. Потому что Марлоу невозможно ненавидеть. Одного взгляда зеленых глаз хватит, чтобы появилось желание положить мир к его ногам. Потому что знаешь, что тебе в ответ сделают то же самое. Люди тянулись к Эду, потому что он старался тянуться к ним навстречу. — Да, послушание — это не твое, — усмехнулся Фрау, зарываясь пальцами в волосы Клауса. Тот зажмурился. — Но ты и понимать должен после стольких раз, когда вы с Эдвардом цапались по этой причине, что один ты ничего не сможешь. Вместе у вас есть шанс, потому что сил у вас двоих куда больше, чем у каждого в отдельности. И, если ты хочешь победить, тебе нужно оставаться рядом с ним как можно дольше. — Да не в этом дело уже, Фрау, — как-то обреченно выдохнул Клаус, снова поднимая глаза на Марлоу, пишущего ответное письмо. Рыжий маг то и дело рычал на ведьмаков, сующих свой любопытный нос туда, куда не следует, а те весело скакали вокруг него, намеренно раздражая и провоцируя. Кажется, им нравилось бесить Марлоу. Немудрено, Клаусу это тоже нравилось. Вот только сейчас его раздражало, что к Эду опять кто-то цепляется. — А в чем? — полюбопытствовал Фрау и с замиранием сердце стал ждать ответа. Потому что ему казалось, что сейчас он услышит то, что Клаус больше никогда не решится сказать. Только если под влиянием момента. Вестрай вздохнул в очередной раз и ответил, не сводя глаз с Марлоу: — Потому что ему больно не хочу делать, понимаешь? И Фрау понимал. Даже слишком хорошо понимал. Поэтому обнял своего нерадивого ученика сильнее, кладя подбородок ему на голову. Он был рад тому, что Клаус не стребовал ответа или совета, потому что Фрау напрочь растерял дар речи. Да и что сказать, он, собственно, понятия не имел. Правде Клаус в любом случае не поверит, пока не дойдет до нее сам. Такой уж он. Остается лишь ждать и надеяться, что ведьмака на нужные мысли не сподвигнет разве что несчастный случай с Эдом. Они поговорили еще какое-то время после, на отвлеченные темы, а потом Фрау оставил ученика с Кастером, потому что тот хотел отработать пару приемов и немного разгрузиться. Сам же Фрау, ведомый не особо радостными мыслями, направился к Эду, чтобы напомнить о тренировке, но так и застыл поодаль, потому что к магу подошла его сестра. И лицо у девушки было виноватым. — Привет, солнышко, — поздоровалась она, усаживаясь на лавку рядом с Эдом. Тот как-то отрешенно кивнул, сжигая дописанное письмо в магическом пламени. — Что-то случилось? — спросил Эд спустя мгновение, поворачиваясь к сестре. Мария кивнула и придвинулась к брату сильнее, обхватывая его за правое плечо и прижимаясь к нему лбом. — Да, это про Клауса, — начала она, а Фрау, как шпион, спрятавшись за тренировочным манекеном, притих и прислушался. — А что с ним? — удивился Эд, поглаживая девушку по волосам. — Или ты пришла с повинной о том, что он тебе нравится? Мария дрогнула, но головы не подняла, чтобы посмотреть на брата. — Заметил, значит, — горько усмехнулась она. — Я старалась, как могла, но ты и сам понимаешь, что к нему тянет. И сильно. Он грубый, резкий и язвительный, но в таких, как он, ныряют с головой и пропадают навсегда. — Я понимаю, малышка, — отозвался Эд, коротко целуя Марию в макушку. — Все понимаю, раз уж я пять лет влюблен в него по уши. Но ты же знаешь, что на коротком поводке я его не держу, так что, если он выберет тебя, то я возражать не стану. Тебе я могу его доверить. Фрау аж вздрогнул от услышанного и через плечо посмотрел на пыхтящего за тренировкой Клауса. Так вот, значит, в чем причина того, почему Эд так носится с его учеником. Пять лет, значит. С того самого момента. С первого появления Эда в крепости вместе с отцом. Фрау знал, что дело здесь не только в том, что Эдвард хороший человек. — Черт, Эд, нет! — вскрикнула Мария, привлекая к себе внимание большей части ведьмаков. Опомнившись, она мило улыбнулась, помахала ручкой и показала, что волноваться не о чем. — Нет! — продолжила она. — Ты же знаешь, я не могу так. Ты так долго… твои чувства, Эд, что будет с ними, если… нет, черт возьми! Ни за что! — Малышка, успокойся, — Эд ладонью прикрыл Марии рот и улыбнулся. От этой улыбки Фрау стало совестно. Хотелось самолично привести Клауса к Эду и сказать, что тот тоже уже по уши в него втрескался. — Все нормально. Не надо разводить панику. Клаус же не кусок мяса, чтобы нам его делить. Выбор все равно за ним. — И ты не ревнуешь? — К тебе? С чего бы это? Ты — моя семья, мое все, так что мне нечего с тобой делить. Я ведь сказал, что тебе смогу доверить его. Ты о нем позаботишься, — снова улыбнувшись, Эд коротко поцеловал Марию в лоб. А та порывисто обняла его и уткнулась носом в плечо. Фрау заметил, что ее ресницы слиплись от слез. — Черт! Почему все так? Я хочу, чтобы он полюбил тебя, солнышко, — зашептала она. — Ты заслужил любить и быть любимым. Ты отдал ему слишком многое, а я знаю-то его от силы несколько недель. — Я в него с первого взгляда встрескался, так что это нормально, — усмехнулся Эд. — Давай оставим этот разговор. Все равно ничего хорошего из него не выйдет. И продолжай вести себя, как и всегда. Не надо переставать с ним разговаривать только из-за меня. Ему нужно привыкать к аристократам. Мария послушно кивнула и снова обняла брата. А Фрау думал, что все куда как проще, чем он представлял. Нужно просто дать этим идиотам понять, что чувства у обоих взаимны. И, кажется, без друг друга они уже не протянут. Даже несмотря на то, что им хватило и столь малого периода времени, чтобы привязаться друг к другу. Хотя, это, скорее, относится к Клаусу. У Эда все куда запущеннее.  — Ладно, — продолжил Эд, вставая с места. — Я немного устал, так что думал отправиться домой. Хотя, я ведь обещал наставнику Фрау, что помогу ему с заклинаниями. — Не стоит беспокоиться, — отозвался Фрау, делая вид, что он ничего не слышал и оказался здесь вот прямо только что. Подозрительный и слегка испуганный взгляд Эдварда он выдержал, улыбаясь во весь рот. — Ты сегодня много тренировался. Мы всегда можем позаниматься в следующий раз. Эд благодарно кивнул. — Спасибо, — улыбнулся он так, что Фрау его обнять захотелось. Особенно, после того, что он только что услышал. — Клаус! — выкрикнул Марлоу, обращаясь уже к ведьмаку. Тот, так же, как и Эд до этого, отвлекся, пропуская магическую атаку Кастера, и шлепнулся на задницу. — Лови! Эд швырнул ведьмаку распечатанный свиток, который Вестрай без труда поймал. — У нас миссия через два дня, так что не опаздывай, — прокричал Эд. — И, кстати, ты чертовски дерьмово обращаешься с магией. Хуже первокурсников в нашей академии. Марлоу вернул ведьмаку должок за оценку своих навыков владения мечом, а все обитатели крепости дружно засмеялись, заставляя Клауса швырнуть в Марлоу ближайшим деревянным мечом. Тот уклонился, махнул на прощание рукой и запрыгнул в повозку. Его волосы показались Фрау в свете закатного солнца огненным росчерком. В принципе, Фрау понимал, за что его ученик так искренне привязался к этому мальчику. И он надеялся, что у этих двоих все будет хорошо. Потому что оба они заслужили.