Одержимые

Стоило только лишь вступить за границы магического барьера, как весь остальной мир перестал существовать. Его словно и не было никогда. Вокруг был лишь лес. Мрачный, темный лес, накрытый пологом абсолютной тишины. До моего слуха не доходило ни звука. Ни пения птиц, ни шелеста травы, ни хруста снега под ногами. Ничего. Тишина. Гнетущая, страшная. И темнота, хоть глаз выколи. Не было видно ничего на расстоянии вытянутой руки. И все, что спасало меня, это глаза ведьмака. Привыкшие видеть даже при отсутствии освещения, они различали очертания деревьев, разлапистые ветки елей, покрытые снегом, различали поваленные деревья, едва ли не вырванные с корнем, валяющиеся на земле ветки, чернеющее в темноте море травы. Но видеть было недостаточно. Мне нужно было слышать. Пусть даже самый тихий и неприметный шорох, но нужно. Абсолютная тишина пугала до дрожи. Я не слышал даже своего дыхания, поэтому казалось, что я не дышу, хотя грудная клетка исправно подымалась и опускалась. Потянув руку за спину, я вытащил из ножен меч и держал его наготове, крепко сжимая рукоять. На ладони второй руки вспыхнул тусклый огонек, освещая вокруг меня небольшую территорию. Приведя в норму дыхание и обернувшись назад, туда, где остался Эд с этим невыносимым ушастым, я глубоко вдохнул и, осторожно ступая, принялся продвигаться сквозь мрачную чащу леса. Да, у того, кто это придумал, должно быть очень плохо с воображением. Либо человек этот страдает от переизбытка мрачности и тяги к жутким местам. Почему нельзя было сделать тропический лес? Ну напихали бы туда всяких опасных тварей и насекомых, зато было бы тепло, сухо и не так мрачно. Да я даже на какой-нибудь ядовитый дождь согласен, только бы не блуждать наугад, вслепую, будто беспомощный котенок, в темноте, с полным отсутствие даже намека на звук. Это выматывало выносливость и интуицию почище любого боя. Так я могу устать еще до того, как мне кто-нибудь встретится. А я знал, что встретится, потому что в таком магическом лесу просто не может никого не быть. Да и я чувствую, что за мной уже долгое время пристально кто-то наблюдает. Сколько я так проходил, понятия не имею, потому что время здесь течет, словно кисель. Оно даже ощущается, как нечто вязкое, липкое, тягучее. И минуты тянутся бесконечно долго. Возможно, прошло всего ничего, но для меня словно пролетели года. И от постоянного напряжения, от ожидания атаки в спину я начинал уставать. Мышцы наливались противной тяжестью. Не той приятной, которая была после долгих и тяжелых тренировок, а той, которая забивала каждый мускул, не давая даже разогнуться без боли, простреливающей все тело. Рука, в которой я держал клинок, дрожала с каждой секундой все сильнее. Пальцы свело судорогой, я не мог их даже разжать. Лес выматывал, его темнота проникала глубоко внутрь, захватывая, заставляя испытывать отчаяние, страх и прочие мерзкие чувства, которые ведьмаки всегда стараются в себе подавлять. Я понимал, почему никто не мог справиться с этим заданием. Потому что многие попросту сходили с ума в этой кромешной темноте и полном безмолвии. Они сходили с ума, уставали, поддавались тьме, страху и безумию, после чего становились легкой добычей. И их терзали на части, после чего вышвыривали за границу, будто куски протухшего мяса, на обозрение людям и в назидание. Лес охранял тайну города. Точнее, тот, кто управлял всем здесь, охранял эту тайну. Возможно, это был один и тот же человек, но мне не казалось, что кто-то, способный погрузить город в вечную зиму, смог бы создать еще и такое заклинание. Магии на такое должно уйти куда больше, чем я когда-либо встречал у любого мага. Даже Эд бы не справился с таким, хотя магического запаса у него больше, чем у кого бы то ни было. И я понял, что так просто здесь не будет. Если я хочу выжить и суметь сделать хоть что-то, то у меня вариантов не особо много. Точнее, он всего один. И почему-то, думая об этом, я вспомнил Эда. Странно, с чего бы это? Но мне вспомнилось, как он улыбается, развлекаясь с детворой в крепости, вспомнилось прикосновение его мягких губ там, на корабле, когда мгновение для меня замерло, а весь мир банально сузился до той маленькой каюты. Я никогда не думал, что со мной будет так. Что мне будет нравиться это странное еканье где-то внутри. И не нравиться появление этого белобрысого, который решился пойти вместе с Марлоу. С появлением Эда изменилось слишком многое. И слишком резко. Словно лавина накрыла все то, чем я жил и дышал раньше, погребая все это под толщами снега. И на его месте появлялось что-то новое, то, что строил своими руками Марлоу. Строил, как хотел, не особо спрашивая мое мнение, да мне, в целом, это не приносило должного дискомфорта. Я доверял ему. Доверял настолько, что не боялся повернуться спиной. Потому что я знал, что в ответ он доверит мне свою. И теперь мне странным образом хотелось вернуться к нему. Такое чувство, будто весь прежний мир как-то сузился до размеров Эда. Как бы банально и сахарно это ни звучало, но я начинал учиться жить для него. И это было странно, ново, пугающе, но я понимал, что получу взамен тоже самое. Я уже получал, и получал давно, потому что после того его признания я понял, как давно его жизнь принадлежит мне. Захрипев от недостатка воздуха, я рухнул на колени, упираясь руками в землю и пытаясь вдохнуть как можно глубже. Но я не слышал того, как я дышу. Чувствовал, но не слышал. И это рождало где-то внутри ни с чем не сравнимое чувство паники, которое окутывало все тело липкими, противными щупальцами, опутывало каждый орган, сжимая, перетягивая. Тело словно одеревенело и отказывалось слушаться. Руки и ноги будто налились свинцом. Холод и мрачность леса проникали в меня с каждым мгновением все сильнее. И, как бы не пытался сдержать, не получалось. Поэтому я рухнул без сил на бок, смотря на свою вытянутую руку, все еще судорожно сжимавшую рукоять меча. Пальцы дрожали. Лезвие тускло светилось. Последний раз всхрипнув, я замер, изредка подергиваясь в конвульсиях. Глаза прикрыл настолько, чтобы можно было хоть что-то рассмотреть. И остался так лежать, дожидаясь. Мой единственный шанс разобраться со всем этим одним махом должен был быть именно сейчас. Иначе с этим не справиться. Бродить вечность среди лабиринта леса, поддаваясь безумию, было для меня непозволительной роскошью. Я ведь только начал жить, по-настоящему жить, а потому умирать не собираюсь. Да и белобрысая нечисть еще не получила по заслугам за свою непозволительную наглость. Спустя какое-то время все внезапно замерло, будто замерзло, после чего мои уши буквально взорвались от наполнивших их звуков. Я едва не поморщился, но сдержался, стараясь ничем себя не выдать. И услышал такой привычный хруст снега под ногами, хриплое и тяжелое дыхание оборотня, повизгивания мерзких падальщиков, вроде гнильцов и гулей, порыкивания более крупных тварей и шуршание змеиных хвостов по земле. Судя по тому, как распространялись звуки, меня заключили в кольцо, но пока не трогали, что весьма странно. Твари будто бы ждали приказа. От кого? И тогда я учуял запах женских духов. Тонкий аромат корицы и малины, врезавшийся в нос наравне с запахом земли и снега. После чего рядом со мной кто-то опустился на корточки. Сквозь едва приоткрытые глаза я увидел лишь аккуратные женские туфли красного цвета и грязный низ теплого серого плаща. И белую руку, бледную, словно у призрака, тянущуюся к моим волосам. — Какая утрата, — внезапно заметил приятный девичий голос, а женские пальцы коснулись моих перепачканных волос, перебирая пряди ласково, осторожно. — Такой красавчик. Даже жалко убивать такого. Нечасто ко мне такие заглядывают. К тому же, продержался он дольше остальных, согласись? Кажется, обращалась она к оборотню, потому что тот подозрительно что-то захрипел в ответ, капая на снег слюной. — Я уже думала, что он сможет мне помочь, но нет, этот тоже никуда не годится, — вздохнула девушка. — Может, хоть себе его забрать? Сделаю из него милую куколку, а то среди таких тварей, как вы, и свихнуться можно. Оборотень обиженно заскулил, а я едва не выгнул брови от удивления. Помочь? Это для чего же она ищет помощи ведьмака? Решив, что больше медлить нельзя, я резко подался вперед, хватая девушку за руку, все еще находящуюся в моих волосах, и приставляя светящийся клинок к ее горлу. Она смешно ойкнула, рассматривая лезвие, а твари зашевелились и заурчали, суживая круг. — Привет, красавица, — прохрипел я севшим голосом, нажимая на лезвие сильнее и вспарывая кожу на тонкой белой шейке. Девушка от этого напряглась и дернулась, отчего лезвие вспороло кожу еще глубже. — Я бы тебе не советовал. Так и без головы остаться можно. Я сейчас слегка нервный, так что могу не удержаться, а отрезать такую хорошенькую голову мне явно не хочется. Так что давай все решим мирно? Девушка на вопрос не ответила, зато глаза ее восхищенно заблестели. Она кое-как извернулась, чтобы повернуться ко мне лицом, не щадя собственную шею, по которой уже во всю текла кровь. — Да ладно? — удивилась она, пожирая меня своими светящимися в темноте ведьмовским огнем зеленовато-желтыми глазами. — Ты все же выжил и не сошел с ума? Невероятно. А ты находчив, парень. Понял, что так просто тебе не справиться, потому решил выманить меня? — Я выманивал чудовищ, но никак не тебя, так что не обольщайся, — поправил ее я. — А теперь, будь так любезна, отзови своих комнатных зверушек, а то они меня дико нервируют. И тогда мы сможем более приятно провести время. Девушка рассмеялась, поигрывая зеленым пламенем на кончиках пальцев. Я внимательно следил за каждым ее движением, за каждым жестом, чтобы ненароком не получить магический удар. Ведьмы они такие — могут в спину ударить и не побрезговать. Это не благородный Марлоу. — Я знаю, что ты пришел сюда не один, — начала она. — Тут еще двое. И что будет с ними, если я прикажу своим комнатным зверушкам разорвать их на части? А ты не сможешь ничего сделать, потому что они в другой части леса. И что будешь делать, ведьмак? Я тцкнул, пытаясь сообразить, что мне делать. Я был уверен, что Эд сможет справиться с чем угодно, потому что магии у него куда больше, чем у этой девчонки, но что-то внутри меня не давало мне и шанса подумать, будто я могу так просто подвергнуть Эда опасности. Что-то противно скребло внутри когтями, раздирая на лоскутки. И в голове набатом била лишь одна мысль: «не позволю!». Поэтому я надавил на меч сильнее, пуская девушке кровь. — Я быстрее снесу тебе голову, чем ты спустишь своих псов, так что не советую трепыхаться и язвить, — прорычал ей над ухом. — От моей смерти тебе ничего не будет, — усмехнулась девушка. — Родовые заклинания не рассеиваются после смерти наложившего их. И ты знаешь это, если ты не так туп, как все предыдущие. Так что это тебе не следует так с мной обращаться, иначе твой дружок окажется в пасти моего верного волка. — Очень в этом сомневаюсь, — фыркнул я, вспоминая мощь заклинаний Эда. — У тебя магии не хватит даже поцарапать его. И тотчас же, будто бы в доказательство моих слов что-то в глубине леса взревело, точно бушующий поток. Яркая синяя вспышка озарила дальнюю часть леса, обращая вечную ночь чащи в день, после чего мощный поток синего пламени взревел с огромной силой, охватывая весь лес целиком. И от соприкосновения с этим пламенем ночные твари сгорали, словно сухие паления, облитые маслом. Они вспыхивали в одно мгновение, рыча от боли и ярости, а потом рассыпались пеплом. Но огонь не касался меня и девушки, которая, опустив руки от удивления и раскрыв рот, смотрела за тем, как пламя пожирает ее лес со всех сторон, облизывая деревья и сжигая в нем каждую затаившуюся тварь. Я же прикрыл глаза, наслаждаясь теплом и такой знакомой, родной магией Эда. Я словно чувствовал все его раздражение, которым была переполнена магия. Эд злился. От того и использовал магии больше положенного, но произвело это ужасающий эффект. Такое пламя должны были видеть за много миль отсюда. — Да кто он такой? — спросила девушка удивленно. — Кто он, черт подери, такой? И как он смог это сделать? Весь мой лес… все мои верные зверушки… всех… одним заклинанием… Я усмехнулся ее удивлению. — До его уровня тебе еще очень далеко, малышка, — с гордостью бросил я, смотря, как потухает синее пламя. — Ты даже достать его не сможешь, поэтому я бы не советовал тебе слишком сильно дергаться. Уперев острие меча ей между лопаток, я заставил девушку вздрогнуть. Она вся сжалась и через плечо посмотрела на меня. — Кто вы такие, ведьмак? — спросила она снова. — До этого никто столь сильный не пересекал границ этого леса. Кто твой хозяин такой? Я фыркнул, дергая одним плечом и слегка приоткрывая чернеющие края нарисованного на коже ошейника. Символы причудливо вились вокруг шеи, завораживая и притягивая взгляд. Четкие линии ярко выделялись. Михаил постарался на славу. — Он не мой хозяин, — ответил я ей, не спуская глаз с того, что творят ее руки. Я был готов среагировать на любое шевеление даже кончика пальца. Эд учил меня, что с магами нужно всегда быть начеку, следя за их пальцами или губами. С них всегда начиналась любая магия. И даже простое судорожное дерганье фланги пальца может активировать какое-либо заклинание. — По крайней мере, сам он так не считает, — продолжил я. — Мы с ним… мммм… напарники, наверное. А вообще, он первый маг королевства, если тебе это так интересно. И снова я с удовольствием заметил, как ведьма обмерла, едва дыша и смотря во все глаза на горящее пламя. Ее глаза бегали из стороны в сторону. Она нервно кусала губы и теребила край своего плаща. Видимо, такого она никак не ожидала. Ей казалось, что король будет все время посылать к ней неопытных или же не особо сильных магов и ведьмаков. Но послали нас, и девушка явно увидела разницу в силе и признала то, что Эд превосходил ее по всем параметрам. — Первый маг? — повторила она едва слышно. — Вот этот вот мальчишка, который вошел в лес после тебя? Это неопытное дитя, имеющее в запасе столько сил? Откуда они у него? — Плоды упорных тренировок, я полагаю. Он тренировался достаточно, чтобы получить такую силу. — Но ее нельзя получить, просто тяжело тренируясь! — вскричал девушка, поворачиваясь ко мне и упираясь грудью в наконечник меча. Тот вспорол ей кожу аккурат между ключицами, но она не обратила внимания. — С такой магией нужно родиться! Ее невозможно получить, взрастить. Все маги изначально рождаются с ограниченным запасом магии, и никто не может пересечь свой рубеж, иначе его ждет смерть. Оу, а вот этого я не знал, Эд никогда не рассказывал ни про какие рубежи. Значит, есть критическая точка, после которой нет пути назад? Вот оно как. Интересно. — Мне не особо интересно, откуда у Эда такая магия. Мне достаточно того, как и для чего он ее использует. Так что прекращай мне зубы заговаривать и выкладывай, что творится в этом проклятом городе. И желательно, я тебе просто ну очень настоятельно рекомендую, мне не врать или окажешься без головы раньше, чем успеешь о чем-либо подумать. Девушка капризно надула губы и посмотрела на меня из-подо лба. — Ну, зачем же так грубо. Думаю, мы вполне могли бы договориться. И убери от меня свою железку. Не люблю, когда в меня чем-то тыкают. — Странно, а я думал, что девушкам нравится, когда в них чем-то тыкают, — усмехнулся я, не спеша убирать меч в ножны. Девушка доверия вот никак не внушала. Ведьмочка в ответ скривилась, будто съела гору кислых вишен, и наигранно рассмеялась. — Боже, как смешно. Верх остроумия. Мог бы придумать что-то лучше. — Меня устраивает, а твое мнение меня не особо волнует. Лучше меньше болтай и принимайся за дело. Или я тебе все же что-нибудь отрежу. Девушка фыркнула и, не сводя с меня взгляда, принялась отзывать своих тварей. В начале я думал, что она сейчас спустит их на меня, но окружавшие нас с ней до этого монстры с рычанием стали скрываться в темноте один за одним. Их присутствие полностью исчезало. Я не чувствовал его больше. Значит, не соврала. — Я выполнила то, чего ты хотел, — отозвалась ведьма, выдыхая. — Теперь и у меня есть к тебе просьба. Я осмотрел девушку с ног до головы, многозначительно приподнимая бровь. Вот уж чего-чего, а наглости ей не занимать. С мечом у горла, а все равно еще и что-то требует. Храбрая девчушка. Хотя, кажется, она выглядит старше, чем я. — А с чего ты взяла, что я буду выполнять то, чего ты хочешь? — Потому что нам обоим нужно одно и то же, — заметила она. — Я знаю, зачем магов из столицы посылают сюда. Король Эдгар приказал вам избавится от ведьмы, что наложила заклятие на этот город. Только вот никто из вас ничего не знает. Ни о ведьме, чье заклинание поразило город, ни о том, что на самом деле произошло. Девушка замолчала, а я прислушался к себе. К своему чутью. И оно молчало. Упорно молчало, не подавая признаков жизни. Значит, ведьма говорит правду. Да и глаза ее не врут, хотя, никогда не стоит смотреть ведьме в глаза, если хочешь остаться жив и при своем сознании. Об этом я как-то позабыл. Самоуверенность, чтоб ее. — Хорошо, допустим, я поверю в твой бред, — все еще сомневаясь, ответил я. — Тогда ты расскажешь мне все, что здесь произошло. И, судя по всему, ты знаешь ведьму, ответственную за это, вот поэтому ты меня к ней и отведешь. И не думай юлить — мое ведьмачье чутье пока осечек не давало. — Я поняла, ведьмак, — ведьма кивнула. — Надеюсь, ты не откажешься говорить в моем доме, а не среди этого снежного бурана? Осмотрев мрачный и заваленный снегом лес, где даже воздух был тяжелым и давил на все тело, я согласно кивнул, предоставляя девушке вести меня. Шли мы относительно недолго в полной тишине, нарушаемой лишь скрипом моих ботинок, хрустом снега и тихим дыханием обоих. Я внимательно следил за ведьмой, за каждым ее шагом и движением, особенно за руками и губами, зная, что в самых простых жестах скрывается самая сильная магия. Вообще, магия любит простоту. В этом я убедился, наблюдая за Эдом. Заклинания у него были мощными, но простыми до жути. Если огненное заклинание, значит только огонь, а не смешение всех стихий, которые и в отдельности едва ли удается нормально контролировать. Скупые движение, а не постоянное припадочное размахивание руками. Магия — это жизнь, это нечто, что существует независимо от нас и приходит лишь тогда, когда ты искренне этого желаешь. Дом девушки оказался запредельно скромным для ведьмы с такими неплохими способностями. Небольшая перекошенная лачужка из дерева, с одним единственным окошком на боковой стене, сквозь которое на снег падал квадрат света. Небольшая дверь, к которой вело всего три ступеньки, усыпанные снегом и покрытые коркой льда. По обе стороны двери висели небольшие круглые шары из плетеной лозы, внутри которых горели слабые синие огоньки. — Добро пожаловать в мою скромную обитель, — отозвалась ведьма, склоняясь передо мной в шутливом поклоне. Я усмехнулся. Не отнимая меча от ее горла, я вскинул руку вверх и собрал в центре ладони небольшой сгусток света, вспыхивающий так ярко, что освещал местность на расстоянии более нескольких метров вокруг. После чего я подбросил его вверх, тем самым подавая Эду сигнал о том, где я. Такое он увидит и за много миль, так что скоро уже будет здесь. — Товарища своего оповещаешь? — язвительно заметила ведьма. — Есть такое. А теперь пошли внутрь, а то я сейчас от холода помру. Надеюсь, чаем хоть напоишь или от тебя такого не дождешься? — Напою, но перед этим отравлю его. — Дерзай, мне яды по боку. Мы вошли в дом, и я убедился, что никогда не стоит оценивать жилище ведьмы по его внешнему виду. Потому что внутри все было не так плачевно, как снаружи. Три большие комнаты и ванная. Не так уж и плохо для такого маленького дома, расширенного изнутри магией. Одной из комнат была просторная кухня, откуда приятно пахло специями и различными травами. Посреди кухни стоял большой дубовый стол, заставленный всякими скляночками и заложенный сушеными травами. Под потолком на шерстяных веревках сушилось мясо. Я понадеялся только, что не человеческое. Второй комнатой была, собственно, комната ведьмы. Дверь туда была закрыта, поэтому я не видел, что там внутри. Третьей комнатой была самая большая комната в доме, сочетавшая в себе гостиную, библиотеку и переднюю. Здесь всюду лежали стопками книги, на оленьих рогах на стене висела верхняя одежда, а в большом дубовом шкафу хранились другие вещи девушки. Возле окна стоял большой диван, забросанный подушками и сбившимся в кучу шерстяным пледом. Рядом с диваном, на небольшом столике покоилась клетка с кем-то весьма и весьма уродливым внутри. Это была не то ящерицы, не то змея. У нее не было задних лап, вместо них тянулся тонкий и облезлый змеиный хвост белого цвета, а морда была плоской, будто на нее камень уронили, но пасть твари сверкала неплохим количеством зубов. — А это что за тварь? — до глубины души поразился я, рассматривая зверюгу. — Откуда эдакое чудо взялось? Ведьма проследила за направлением моего взгляда и усмехнулась. — Он был не совсем удачным экспериментом при моей первой попытке создать монстра, но я не могла его убить, поэтому оставила себе. Сестра и брат его до дрожи боялись, а мне он нравится. Я засунул руку в клетку, поглаживая весьма и весьма любвеобильное чудо по холке. Оно тарахтело с таким странным звуком, будто кто-то непрерывно дробил камни на мелкие кусочки, и подставлялось под ласкающую его руку, раздувая плоские щеки и показывая дополнительные пластины, которые были спрятаны под кожей. — Да вроде ничего так, — одобрил я, замечая удивленный взгляд девушки. — Чего? — Ты первый, кому он позволил к себе прикоснуться, после меня, — заметила она. — Значит, я пришелся этой зверюге по душе, — протянул я, выуживая тварюгу из заточения. Та с охотой заползла мне на руку, а потом устроилась на плече, свесив хвост и упираясь головой мне в шею. И продолжала тарахтеть над ухом, треща своими дополнительными пластинами. — А теперь мы можем поговорить. Рассказывай все, как есть. Что здесь творится, почему и как. И про чай не забудь. — А, может, ты мне сразу имя свое скажешь? — поинтересовалась ведьма, заставляя все предметы в доме летать по воздуху. Тряпки протирали пыль, книги сами собой расставлялись обратно на полки, а на кухне звенела посуда. Видимо, это мне готовился чай. — Клаус Вестрай, — без малейшего промедления представился я. — Довольна теперь? — Веста, — в ответ представилась она. Имя у нее оказалось ей под стать — такое же красивое. Не могу не согласиться с собственным наблюдением на тему того, что девчонка то хороша во всем: прекрасный маг, довольно сильная физически, да еще и красотка, каких поискать. Всего несколько месяцев назад я бы с удовольствием не только расспросами с ней занялся, но теперь на меня напал приступ странной верности. Не хотелось мне больше всего этого. Одного рыжего чуда хватало с лихвой, пусть пока в этом самом смысле я к нему не прикасался. Ого, а мне уже и в таком смысле прикоснуться хочется? Быстро я, однако, меняю свои взгляды относительно Марлоу. — Может быть… — снова заговорила Веста, внезапно оказываясь слишком близко ко мне и перекидывая ногу через мои бедра — я к тому времени уже успел пристроиться на полу, прислонившись спиной к дивану. Ее руки мягко обхватили мое лицо, а волосы мазнули по щеке. — Может быть нам с тобой провести время куда интереснее, чем за простыми разговорами? Я многое могу тебе показать. Ого, какие предложения пошли. Чего-то такого я ожидал. Все же, личиком я вышел куда больше, чем характером. Тут уже не поспоришь. — Какое интересное предложение, — отозвался я хриплым голосом, одной рукой обвивая ее талию и прижимая ближе к себе. Наши лица оказались в опасной близости друг от друга. Веста дышала мне в губы, я чувствовал исходящий от нее запах малины и женьшеня. И она была вся такая соблазнительная, теплая и мягкая, плавящаяся под моими руками, готовая к тому, чтобы я взял ее, но вот только я понимал, что мне не хотелось. Пусть даже такая красивая девушка так открыто предлагала себя, развязывая шнурочки на своем платье и открывая точеные плечи, но я не хотел ее. Конечно, тело реагировало соответствующе, я чувствовал напряжение в паху, но вот в руках мне хотелось держать далеко не ее. Перед глазами мелькали огненно-рыжие волосы и горящие, как у кошки, зеленые глаза. — Оу, так вот чем занимается мой ведьмак в мое отсутствие, — ввинтился мне в уши недовольный голос Марлоу, и я понял, что не прочь был бы провалиться сквозь землю. Ну почему он пришел именно сейчас? Почему не чуть позже, когда я уже собирался было стащить эту барышню с себя? И как мне теперь ему все объяснить? Он и так не особо горел желанием со мной разговаривать, а теперь и подавно не захочет. Выглянув из-за плеча Весты, я посмотрел на Марлоу, стоящего на пороге комнаты. Его глаза потемнели и стали почти черными, но больше на его лице не отражалось ни единой эмоции. Наоборот, оно было, как заледеневшая маска. А позади него стоял довольный, как стадо слонов, остроухий, приобнимая Эда одной рукой. Кажется, моему промаху он был запредельно рад. Поганый эльф. Видеть его довольную рожу мне не улыбалось ни в коем разе. Хотелось крепко приложить ему, чтобы не зазнавался. — Привет, Эд, — поздоровался я, стряхивая с себя ойкнувшую Весту. — Видишь ли… я тебе сейчас все объясню.