Одержимые

Подвальные помещения под крепостью оказались еще мрачнее, чем я себе их представлял. Факелы почти не горели, поэтому мы брели едва ли не в кромешной тьме. Путь освещал только небольшой сгусток пламени в ладони Марлоу. Я шел прямо за ним, рассматривая выщербленные и покрытые слоем замерзшей плесени стены. Прямо над нашими головами висели сосульки грязной воды, которые становились все больше и длиннее. Об острый конец одной из них я умудрился оцарапать шею. Ступеньки, по которым мы спускались, держась за стены, были скользкими и узкими. На них слой льда был таким, что в два раза превосходил толщину самих степеней. Пару раз я даже едва не укатился кубарем вниз, как и идущий впереди Эд. Мне приходилось ловить его за локоть, чтобы зубами не отправился пересчитывать ступеньки. Когда мы спустились вниз, взору предстало множество вмурованных в стену решеток, за которыми сидели люди, эльфы, гномы и многие другие расы. Они выглядели точно обтянутые кожей скелеты. Иссохшиеся от голода и еще непонятно как продолжавшие жить, с пустыми лицами и впавшими глазницами. Они уже не ждали ни смерти, ни спасения. Им было все равно, что с ними случится. Они слишком долго жили в рабском ошейнике, чтобы на что-то надеяться. Смотря на них, я думал о том, как мог бы жить я. Скорее всего вот так же, в ошейнике, истощенный пытками морально и физически. Я всегда думал, что я сильный, что справлюсь со всем, чтобы не случилось, но сейчас я понимал, что такого, как я, сломить еще проще, чем других. Фрау в этом отношении был прав. Я бы просто сразу развалился на части, сгинул во мраке. Свобода слишком много для меня значила. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я схватил за руку идущего впереди Марлоу. Эд обернулся. Удивленным он не выглядел. Скорее, смотрел понимающе и сжимал мою руку в ответ. И от этого было легче. Я понимал, что вот он, рядом, освободивший меня от рабской участи, заставивший меня измениться. Мое личное солнце, которое теперь не хотелось отдавать никому. — Вытащите их, — глухо приказал Марлоу, кивая Глорнану и Алану. Те оспаривать приказ не стали, лишь послушно кивнули и бесшумно растворились в полутьме. Я услышал лишь, как с клеток падают замки. Этот лязгающий звук набатом бил в голове. Мы же с Эдом прошли в самый конец подвала вместе с Вестой. Туда, где было чуть больше света, который лился из тонких отверстий в стене. Он прорезал воздух и освещал небольшую клетку в конце коридора. За толстыми прутьями угадывалась чья-то хрупкая фигура. Веста первой бросилась туда. По ее щекам бежали слезы. Девушка схватилась тонкими пальцами за ржавые прутья, прижимаясь к ним, пачкая одежду. Она часто всхлипывала и вся тряслась, не в силах совладать с собой. — Эм, Эмили, сестренка, — звала она девушку по ту сторону решетки. — Эм, ты слышишь меня? Эмили! Подошедший Эд закусил до крови губу и насильно оторвал рыдающую Весту от прутьев. Я перехватил девушку поперек груди, прижимая к себе и удерживая, хоть она и рвалась, как раненная птица, слабо била меня по плечам и кричала. Смотреть на ее залитое слезами лицо и покрасневшие глаза было больно. Вся ее притягательная ведьмовская красота испарилась без следа. Лицо Весты показалось мне глубоко страдающим и уставшим. Под ее глазами залегли тени. Это был ее настоящий облик, не прикрытый магией. Настоящее лицо страдающего долгие годы человека. Растопив решетку пламенем, рвущимся из него, словно сорвавшийся с цепи пес, Эд перешагнул через горячую лужу металла и подошел к подвешенной на цепях за руки девушке. Она была вся бледная и похудевшая, осунувшаяся, с тонкой кожей, через которую просвечивались синие вены. Ее густые и длинные волосы, некогда бывшие гладкими и шелковистыми, были вырваны в некоторых местах целыми клочьями и неровно острижены. На теле было множество синяков, ссадин, ран и шрамов. Самый большой и заметный располагался на животе, чуть левее пупка. Он был ровным и гладким, какой бывает от глубокого пореза кинжалом или мечом. Марлоу осторожно разорвал цепи с толстыми стальными звеньями и освободил девушку от прочных оков. Потерявшая опору, она чуть было не рухнула на колени, но Эд поймал ее на руки и прижал к себе. Опустился вместе с ней на холодный пол. Жар от его тела стал распространяться все сильнее и сильнее. Огонь пополз по полу живыми змеями, а спустя мгновение все подземелье залило живым пламенем. Оно с ревом прокатилось от одного конца до другого, растапливая лед и наполняя пространство невыносимым жаром. Оно сжигало все вокруг, но не касалось меня, Весты и других людей. Эд был чертовски зол, но себя все еще контролировал. — Клаус, слышишь меня? — глухо обратился он ко мне, выдыхая. Пламя мгновенно исчезло. После него не осталось ни холода, ни решеток. — Убей всех, кто есть в этом городе. Всех, кто был причастен к этому. Кроме женщин и детей. Ты понял меня? От его глухого и злого голоса, в котором сталь смешивалась со слезами, мне стало не по себе. Все тело разом вздрогнуло, а по коже пронесся табун мурашек. Я не сводил взгляда с трясущейся спины Марлоу и сам дрожал от страха перед ним и восхищения. — Да, — просто и коротко ответил я, потому что на большее был не способен. Марлоу коротко кивнул и поднялся, держа Эмили на руках. Девушка все еще была без сознания. Судя по ее состоянию, она… — Уходим, — приказал Эд. — Глорнан, Алан, ведите всех наверх, в замок. Приказы Эда выполнялись незамедлительно. Мы все понимали, что Марлоу зол и чертовски серьезен. От него исходило такое удушающее давление, что было страшно даже вздохнуть. Я шел за ним следом и коротко дышал через раз. Впервые мне доводилось видеть Марлоу таким. Его магия больше не была светлой и теплой, какой она всегда ощущалась. Теперь она была мрачной, тяжелой и ужасающей. Он испытывал такую ненависть, такую жажду убийства, какую я прежде никогда не видел. И не думал, что кто-то настолько солнечный, как Эдвард Марлоу, может чувствовать нечто подобное. И мне не хотелось чувствовать исходящую от него подавляющую силу. Ему это не подходило. Солнце всегда должно оставаться солнцем. — Эд, — осторожно позвал я, догоняя и сжимая его плечо пальцами. Эд вздрогнул и посмотрел на меня. По его щекам тянулись прозрачные дорожки слез. — Уменьши давление, Эд. Здесь люди, которые не могут выносить такую твою магию. — Хорошо, — послушно согласился Эд. — Только не убирай руку, пожалуйста. Он кивнул на мою ладонь, лежащую на его плече. А потом прижался к ней горячей щекой. Я дрогнул от этого невинного и одновременно так много значащего жеста и не убрал руку, сжимая пальцы сильнее, до боли, чтобы показать, что я с ним. Он нуждался в ком-то рядом, поэтому я не мог отказать ему в этом проявлении слабости. За все, что он сделал для меня, это меньшее, что я могу дать ему в ответ. Марлоу постепенно успокоился. Давление его магии уменьшилось. К тому времени мы покинули подземье и оказались в замке. Эд кивнул Весте, чтобы та отвела нас в покои ее брата. Девушка дрогнула под его взглядом и незамедлительно отвела нас в покои наверху замка, где было также пусто, как и везде. Это место, некогда бывшее сосредоточием величия и власти, роскоши и светской жизни, сейчас выглядело мертвым, пустым и серым. Его краски потускнели, а золото больше не блестело как раньше. Веста осматривала коридоры с какой-то особой печалью и ностальгией. Они были ей знакомы еще тогда, когда все для ее семьи складывалось хорошо. Теперь же она вернулась сюда не в самый лучший период времени. И она была такой же пустой и погасшей, как и этот замок, в котором томились ее брат и сестра. Поднявшись наверх, мы оказались перед белой дверью в покои бывшего наместника. Я схватился за ручку раньше Весты, чья рука дрожала. Девушка посмотрела на меня с благодарностью. Войдя первым, я пристально осмотрел комнату. Она была огромной и такой темной, что едва можно было рассмотреть близ стоящие вещи. В зыбкой и мутной полутьме я видел лишь большую кровать с балдахином, закрытую тонкой белой шторой. За шторой мой острый взгляд угадывал очертания человека. Комната наместника была похожа на склеп. Атмосфера в нем была такой же мрачной и удушающей, а воздух затхлым и густым, словно кисель. Дышать глубоко было невозможно. Стены словно бы давили на меня, а лежащий на постели человек лишь усиливал общее впечатление. Эд вошел следом за мной и осторожно усадил Эмили в глубокое и удобное кресло. Веста тотчас же бросилась к ней и присела перед сестрой на корточки. Ее тонкие руки коснулись холодного лица Эмили. — Присмотри за своей сестрой пока, хорошо? — мягко попросил Марлоу, осторожно поглаживая Весту по густым и шелковистым волосам. — Владеешь исцеляющей магией? — Да, — Веста всхлипнула и сжала руку Марлоу, прижимая ее к себе. Видимо, она не особо осознавала, что делает, ей лишь так же, как и Эду ранее, нужна была поддержка. И она чувствовала ее от Марлоу, потому что, в отличии от меня, он умел быть старшим братом. — Тогда помоги ей пока хотя бы прийти в себя, — Эд осторожно высвободил свою руку из тонких пальцев девушки и погладил ее по щеке. — Мы с Клаусом разберемся с твоим братом, и я помогу тебе. Веста кивнула, и ее руки окутал теплый белый свет. Она осторожно прикоснулась магией к холодному и избитому телу сестры. А Эд подошел ко мне и резко отдернул тяжелые шторы, срывая деревянный карниз. Тяжелая ткань упала на пол, а тусклый свет проник в комнату, расчерчивая темноту, загоняя ее в самый угол комнаты. Я же отдернул тонкую ткань, закрывавшую кровать. И нашим глазам предстал Питер Кинтана. От прежнего человека, некогда дышащего молодостью и силой, так похожего на своих сестер, не осталось ничего. Сейчас это была лишь едва дышавшая оболочка, иссохшаяся от воздействия яда, поддерживаемая лишь магией, куполом окружавшей его. Кожа его стянулась и стала похожа на пергамент. Она была посеревшей, сухой и огрубевшей. Тонкие руки лежали на животе, а длинные тусклые волосы разметались по белым подушкам. — Выглядит ужасно, если честно, — высказался я, подходя ближе и всматриваясь в изможденное лицо. — Бедняга, досталось ему знатно. — Ты сможешь что-то сделать? — спросил Эд, не обратив внимание на мою немного саркастичную фразу. Его лицо выражало сосредоточенность и серьезность. Судьба лежащего на постели парня действительно волновала его. Я внимательнее присмотрелся к Питеру. В нем еще была жизнь, магия не давала ему умереть, а яд пока не добрался до самых важных органов. Пусть дело было дрянь, но справиться я мог. — Могу, но мне нужна она, — я кивнул в сторону Эмили, которая постепенно приходила в себя. — Ее магия будет мешать. Мне нужно, чтобы она сняла заклинание. Яд станет распространяться быстрее, но я могу успеть замедлить его. — А если ты не успеешь! — вмешалась Веста, подскакивая с места. — Он ведь умрет, если убрать заклинание! Я не хочу, чтобы ты убил моего брата. — Да не умрет он! — осадил я разбушевавшуюся ведьму. — Если что, то есть он. Эд, на которого я указал, согласно кивнул. После чего подошел к сестре Весты, наклоняясь над ней и осторожно прикасаясь ладонью ко лбу. Эмили вздрогнула от прикосновения и открыла глаза. Расфокусированно посмотрела на Марлоу, не осознавая, где она находится. Но когда рядом оказалась Веста, девушка несколько минут смотрела на нее, словно не узнавая, а после расплакалась, протягивая к сестре руки и прижимая ее к себе. Веста также плакала в голос, обнимая Эмили и утыкаясь ей мокрым носом в плечо. — Эми, сестренка, прости меня, — шептала она без перерыва, цепляясь за сестру так, словно могла умереть в тот самый момент, когда отпустит ее. — Прости меня, дуру, за все, что я когда-либо делала или говорила. Прости меня, Эми. Прости, что я так долго. Тебе сколько пришлось перенести, а я… Эмили улыбнулась слабо одними уголками губ и погладила сестру по голове, целуя ее в макушку. — Дуреха, я рада, что ты в порядке. К тому же, ты ведь вернулась, поэтому все хорошо. А кто они такие? И где Питер? Веста хотела было ответить ей сквозь всхлипы и слезы, но я опередил, подходя к девушке и заглядывая в удивительно красивые глаза. Не такие, как у Эда, конечно, но невероятно чистые и притягательные. Эмили смотрела на меня в ответ, недоумевая, но я чувствовал, что она понимает, кто я и зачем сюда пришел. У нее было хорошее чутье. Удивительное для мага. Такое же, наверное, как у Фрау или Каена. Они всегда умели чувствовать опасность, чувствовать людей, которые не принесут ничего хорошего. Я такой способностью обладал в куда более запущенной форме. Потому что я не умел чувствовать людей. До этого думал, что мне это не нужно. Теперь же все постепенно стало меняться. — Вы здесь ради нас, верно? — спросила Эмили, вглядываясь в меня, словно пытаясь заглянуть глубоко, туда, куда порой не мог пробраться я сам. Она смотрела прямо в душу, эта девушка. И она понимала меня. Читала, словно открытую книгу. Это было страшно, когда кто-то так глубоко копается в твоей душе, но одновременно я позволял ей и понимал, что причинять мне вред у нее нет смысла. К тому же, ей и осталось-то не так много времени. — Верно, красавица, — согласился я, отмечая, что девушка слегка покраснела в ответ на комплимент. Ведь она была действительно красива. Даже сейчас, с осунувшимся лицом и синяками по всему телу. Она осталась все такой же тонкой и хрупкой. Отличающейся от своей яркой и уверенной в себе сестры. Она чем-то была похожа на Марлоу. — Я могу спасти Питера, но для начала мне нужно, чтобы ты сняла заклинание, которое наложила на него. Эмили удивленно раскрыла красивые глаза. — Но тогда он… — начала она испуганно, но замолчала, принимая какое-то решение и кивая. — Хорошо, только я не смогу сама… — Я знаю, — заверил я ее, и для нас с ней эти слова имели несколько иное значение, нежели для остальных. Она поняла, что я догадался о том, сколько времени у нее осталось. — Для этого есть вот этот рыжий. Марлоу фыркнул на оценку цвета его волос и мягко улыбнулся Эмили. Она посмотрела на него, потом на меня, и снова на него. В ее взгляде мелькнуло что-то. После чего она посмотрела на стоящих позади Эда Глорнана, Алана и еще несколько десятков людей, расположившихся на полу и тихо сопящих, убаюканных теплом и тишиной. Глорнан откуда-то добыл им еды и воды и всячески помогал слабым и раненым. Его целительная магия отличалась от моей или Эда, но действовала сильнее. Впервые за период знакомства с ним я испытал нечто, подобное уважению. Потом я быстро отогнал от себя эти мысли. Эта Белоснежка мне все еще не нравилась. Особенно за то, какие взгляды он то и дело бросал на Марлоу. — Подойди сюда, — слабо попросила Эмили. Она была старше Эда, да и меня тоже, поэтому в голосе ее звучали нотки старшинства. Она привыкла быть старшей сестрой. И она была замечательной сестрой. Вытерпеть столько пыток и поддерживать такие заклинания ради защиты брата способен не каждый. Марлоу послушно подошел ближе. Эмили протянула ему тонкую руку, и Эд осторожно взял ее в свои горячие ладони. Девушка что-то зашептала, похожее на слова заклинания. Эд внимательно слушал каждое слово и запоминал. Его губы шевелились вслед, повторяя. Когда процесс передачи заклинания был завершен, Марлоу вздохнул и посмотрел на меня. Казалось, что зеленые глаза прожгли меня насквозь. В них было столько уверенности, что она невольно передалась мне. — Я готов, — сообщил маг. Я кивнул ему и подошел к Питеру. Протянул руку, кончики пальцев которой тускло светились. Эд тоже подошел и встал позади меня. Так близко, что его дыхание оседало на коже затылка. Это одновременно выбивало из колеи и придавало уверенности. Маг принялся читать слова заклинания, и с каждым звуком купол, окружающий Питера, истаивал, рассеивался, а вместе с этим яд вступал в силу. Я прикоснулся раскрытой ладонью к груди наместника, проникая своей магией в его тело, разливая ее повсюду, опутывая магическими нитями каждый орган, замедляясь действие яда и пытаясь исцелить уже поврежденные органы. Я вливал в парня свою магию, что оказалось для меня куда тяжелее, чем я думал. Я не привык часто использовать магию без проводника, потому что я не Фрау. И теперь сказывался недостаток тренировок, которым я никогда не уделял внимания. Магия быстро утекала, словно бы падая в пустоту. А яд давался мне все хуже и хуже. Я лишь сдерживал его, но лечение занимало слишком много времени. Так мне было Питера не спасти. А потом я почувствовал теплую руку на своем плече и магию, такую знакомую, теплую, мягкую, разливающуюся по телу. И Эд снова был слишком близко, стоял плечом к плечу, поддерживал, помогал. Он всегда знал, что мне нужно. И всегда знал, когда стоило вмешаться. Мое личное спасение, о котором я раньше даже не задумывался. Он был рядом так долго, помогал, терпел, любил и спасал, а я даже не думал о его существовании. Для меня он был аристократом, ненавистным, тем, кого я должен был убить. Я испытывал к нему интерес, но одновременно и ненавидел его. А теперь не понимал, как я мог быть таким идиотом? С магией Эда стало легче. Яд растворялся, исчезал, не оставляя после себя в теле Питера ни следа. Тот постепенно стал приходить в себя и подавать признаки жизни. Эмили и Веста, которая поддерживала ее, тут же бросились к брату. Я же покачнулся, от перенапряжения перед глазами все плыло, а кровь пошла носом, стекая по губам и подбородку. Эд подставил мне плечо, не позволяя упасть. Я буквально навалился на него, утыкаясь носом между плечом и шеей, а Эд поглаживал меня по волосам, как ребенка. И он был так близко, слишком близко, чтобы можно было так просто это воспринимать. А я был истощен и невообразимо нуждался в нем. Поэтому сдержаться все же не смог. Немного отстранившись, я осторожно сжал пальцами подбородок Марлоу и поднял его голову, заставляя смотреть себе в глаза. Эд выглядел растерянным и явно ничего не понимал. И, или я был слишком эмоциональным под действием магического опустошения, или глаза у Эда действительно были чертовски красивыми? Наклонившись к нему, я накрыл губы Эда своими, с удивлением отмечая, что они мягкие даже несмотря на то, что он их все время кусал. Я не напирал, не пытался заставить его ответить, лишь неторопясь проводил языком по губам и ждал, пока он сделает что-то в ответ. И он сделал. Он ответил. Я почувствовал его руки, касающиеся спины, почувствовал, как он приоткрыл губы, отвечая на поцелуй. Эд не понимал ни бельмеса из моих действий, но он доверял, поэтому открылся, позволил целовать себя глубоко, искренне и мягко, так непохоже на меня. Но с ним мне не хотелось так же, как с другими. С ним хотелось мягко и ласково, так, как он заслужил после всего того дерьма, которое я принес в его жизнь. Поэтому, не обращая внимания на присутствующих в комнате, я обнял Эда руками за талию, прижимая к себе, и целовал его до умопомрачения, до помутнения перед глазами, до нехватки воздуха. Целовал так, словно это мог быть последний раз. И он позволял. Обнимал меня в ответ, сжимая в пальцах плащ, сплетал свой язык с моим и глухо стонал в поцелуй. И передавал мне свою магию. Я чувствовал, как она разливается по всему телу. И был ему благодарен. Воздуха вскоре стало не хватать, и мне пришлось отпустить Марлоу. Отстранившись от мага, я прислонился своим лбом к его, дыша с ним одним воздухом. И плевать было на удивленные взгляды присутствующих, на прожигающий взгляд Глорнана. Сейчас Эд был моим. И смотрел растерянно, смущенно, а его щеки были красными и горячими. — И что ты делаешь? — шепотом спросил Эд, пытаясь отдышаться и облизывая распухшие и покрасневшие губы. Я проследил взглядом за каждым движением его языка. А потом снова поцеловал, затыкая что-то собравшегося сказать Марлоу. Но на этот раз это было лишь легкое касание губ, ничего больше. После чего я уткнулся Эду в плечо, все еще обнимая его. — Откуда я знаю, что? — выдохнул я в ответ. — Просто захотелось. А у тебя проблемы с этим, принцесса? — Проблемы? — переспросил Эд растерянно. — Да я сейчас в конец обалдел. Что у тебя в голове творится вообще? Я думал, ты… — Не думай, ладно? — прервал я мага. — И не накручивай, как ты умеешь. — Не накручивать? О чем ты? Не говори мне, что ты… — Не спрашивай пока, принцесса. Не сейчас. И Эд не стал больше спрашивать. Я чувствовал его растерянность, его недопонимание, недоверие. Он смотрел на меня большими глазами и не мог поверить в то, что случилось. И я знал, почему. Он ведь не знает, что у меня от его присутствия мозги плавятся. Думает, что у него все еще нет шанса со мной. Идиот. Он единственный, у кого он есть. — Голубки, мы вам не мешаем? — язвительно отозвалась Веста, что совершенно не сочиталось с ее зареванным лицом и красными глазами. Рядом с ней сидела Эмили и гладила по волосам своего старшего брата, который вновь становился похож на человека, а не на засушенную мумию. Его кожа возвращала здоровый розовато-белый цвет, в глазах появился блеск. Он смотрел с таким же непониманием, как до этого Эмили. Осматривал комнату, присутствующих, а после посмотрел на сестер. Смотрел долго, будто не веря, протянул руки, прикасаясь к лицам обеих, и пытался не расплакаться. Его ресницы были слипшимися от непроизвольно выступивших слез, а глаза покраснели. Кажется, в этой семье все любители активного слезопускания. — Эмили, — гортанно и слабо позвал сестру Питер. — Эмили, Эмили, Эмили. Он продолжал называть ее имя и просить прощения за все, что сделал. Он все шептал и шептал, захлебывался слезами и прижимался к сестре, ища поддержки. И Эмили давала ему ее, хотя и сама была на волосок от смерти. Лицо ее светилось от тихого счастья. Того, что ей чертовски больно, она не показывала. Разве что изредка взгляд выдавал ее. Но ни Веста, ни Питер этого не замечали. — Мне жаль прерывать ваше воссоединение, но многие люди в городе все еще страдают от холода и голода, — вмешался Эд, обращая на себя внимание. — Заклинание нужно отменить в любом случае, потому что вместе с теми, кому ты хотела отомстить, Эмили, страдают и ни в чем не повинные люди. И ты это понимаешь. — Я знаю, — согласилась девушка. — И мне теперь нет дела до этого города. Я спасла семью, поэтому могу помочь вам. Но у меня будет просьба. — Что угодно. — Время, столько, сколько сможете мне дать. Эмили посмотрела на меня долгим и пристальным взглядом. Я кивнул. — Не много, но я смогу тебе его дать. В ответ девушка лишь улыбнулась и назвала Эду заклинание. Тот наконец выпутался из кольца моих рук и отошел немного в сторону. Закрыв глаза, Эд глубоко вдохнул и принялся читать заклинание. Его голос звучал глухо и тихо, а магия, окружавшая его, становилась все сильнее и холоднее. Воздух сотрясало от силы, а давление становилось все ощутимее. Все в комнате замерли, смотря на Марлоу затаив дыхание. Зрелище, представшее их глазам, было впечатляющим. Особенно когда широкий столб белого света взметнулся вверх, ударяя по барьеру, окружающему город, и тот разлетелся вдребезги, словно стекло. Тучи, нависшие над городом, рассеялись, как туман. Яркое солнце осветило все вокруг, заливая улицы белого города светом и отражаясь от шпилей замка. Люди толпами вывалили на улицу, крича и радуясь окончанию великой зимы, длившейся долгих два года. Марлоу выдохнул, прерывая заклинание. Его силы тоже были не бесконечны, хоть их и хватило для такого зрелищного выброса магии. Он покачнулся, падая мне в руки. Его немного потрясывало, а магия повторяла контуры его тела, отчего Эд казался чем-то нереальным, призрачным. Его рыжие волосы растрепались. — Сильное заклинание, ничего не скажешь, — фыркнул он. — Ты точно могла бы стать первым магом вместо меня, если бы осталась в столице. Эмили, к которой это было обращено, остро отреагировала на слово «могла бы», потому что она знала, что уже не сможет. С моей поддержкой ей осталось не более нескольких дорогих минут с семьей. Грустно улыбнувшись, Эмили сгребла в охапку своими тонкими руками брата и сестру. Она плакала, обнимая их, растрепывая им волосы и целуя макушку. — Я вас все же спасла, — повторяла она. — Продержалась до последнего, а теперь у меня совсем не осталось времени. Наверное, всего несколько минут, верно, ведьмак? — О чем ты говоришь, Эми? — спросила Веста, посматривая на свою сестру и на меня. — О чем она, Клаус? — Лучше не задавай глупых вопросов, а проведи время с ней, — ответил я. — Для нее уже все подошло к концу. После такого, что выдержала она ради вас, люди не живут. Так что дай ей сказать. Веста побелела, смотря на сестру большими и полными слез глазами. — Нет, нет-нет-нет нет-нет, этого не может быть! Ты не можешь умереть! Я столько пыталась спасти тебя, столько пыталась, чтобы в итоге ничего не сделать? Нет, Эми! Нет, ты не можешь нас оставить. — Я бы и не хотела, — Эмили улыбнулась, обнимая плачущую сестру и позволяя себе опереться на такого же залитого слезами Питера. Она на мгновение прикрыла глаза от боли, сковавшей тело. — Эй, не надо лить слезы, солнышко. Все будет хорошо. У тебя останется Питер, а меня ты все равно никогда особо не любила. — Дура, ты дура, Эми! Как тебя можно было не любить? И все то, что я говорила, было неправдой от первого до последнего слова. Я просто завидовала. Ты всегда была сильной, красивой и умной, а я дура, которая ничего не может сделать сама. Как я буду без тебя? И что будет хорошо, Эми? Без тебя не будет так, как должно быть! Не умирай, не оставляй нас с Питом. — Я ведь даже не успел еще толком извиниться, — вторил сестре Питер, шмыгая носом. — А ведь я за сколько должен извиниться. Если бы тогда я послушал тебя, если бы поступил умнее, то ничего бы не случилось. Прости меня, Эмили. Я ужасный старший брат, какой только мог тебе достаться. Я не смог ничего сделать для тебя, а ты спасла мне жизнь и терпела столько времени все то, что они творили с тобой. Ты… — Питер, ты же уже большой мальчик, так что перестань лить слезы, — Эмили мягко растрепала его волосы. — У тебя все будет хорошо. Ты ведь все же внимал некоторым моим наставлениям, поэтому ты сможешь достойно держать власть в этом городе. Да и к тому же, я всегда с вами, вот здесь, так что главное не забывайте обо мне, хорошо? — Не забуду, никогда не забуду. Только, Эми, пожалуйста… — Не могу, солнышко. Я и так держусь лишь благодаря ведьмаку. Стоит ему отпустить руку… — Так пусть не отпускает! Ты не можешь умереть, Эм. Мы без тебя никто. — Я уже сама отпустила, — Эмили действительно выпустила из пальцев мою руку. — Я рада, что смогла спасти вас обоих. Вы моя единственная семья. Всегда были и будете. Я вас обоих очень люблю. Улыбнувшись в последний раз, Эмили закрыла глаза и опустила голову на плечо Питера. Ее лицо выглядело спокойным и безмятежным. Казалось, будто она просто уснула, но жизнь все же покинула ее тело. Тонкие руки безвольно опустились на одеяло. Веста заплакала еще сильнее, буквально крича и срывая голос, касаясь лбом холодной ладони. Питер схватил ее ладонь и приобнял Эмили за плечи, прижимаясь щекой к ее волосам. Он не кричал и даже не плакал, но его губы тряслись.