Лабиринты забвения

— Я решил тебя подарить своему верному слуге, — сказал Майрон. — Точнее, отдать в жёны моим верным слугам. Не пропадать же добру. Но и добро нужно расходовать бережно. Одной жены на двоих им хватит. Его рука была прикована к стенке повозки тонкой цепочкой, ключ от которой был у охранника. Тот должен был передать его новым хозяевам — как и ключ от обеспечивавшего повиновение ошейника. Финголфин смотрел сквозь мутноватое толстое стекло на бесконечное полотно снега и чёрные деревья; повозка качалась, несколько раз он ударялся головой об стенки, ему становилось дурно, но он продолжал смотреть. После десятков лет в каменном мешке он был рад и этому. Кто знает, что ждёт в конце пути — скорее всего, новая тюрьма. Он с трудом разлепил глаза; снаружи уже смеркалось, и кругом поднимались тёмные стены внутреннего двора замка, сложенные из некрашеного тёмно-красного кирпича. Послышался слабый звон: это охранник передавал ключи. Кто-то открыл дверцу повозки, нагнувшись, закрыв слабый свет и разомкнул браслет на его руке. — Турукано, — вымолвил одними губами Финголфин. — Это ты? Тургон холодно, изучающе смотрел на него. — Меня зовут Тургон, — наконец, откликнулся тот. — И странный у тебя выговор. Отнесите сундук к дверям наших покоев. Не дальше. — Ты меня совсем не помнишь? — тихо спросил Финголфин. — Совсем? Ты забыл меня?.. Сынок? — добавил он совсем беззвучно. Тургон как будто бы не услышал его и сделал ему жестом знак следовать за ним. Финголфин вскоре заметил, что если он пытался называть их по тем именем, который он, отец, дал им, если пытался напоминать о прошлом — они не слышали. Так действовали на них чары Майрона. Тургон поставил сундук в комнату с большой кроватью. — Ты можешь вымыться, отдохнуть в постели и переодеться. Здесь есть домашнее платье, — сказал он. — До вечера ещё есть время. — Он подошёл, расстегнул шубу Финголфина и снял её. — Я знаю что раньше ты был мужчиной и, возможно, хорошим воином, — сказал Тургон. — Но теперь это не имеет никакого значения. Ты потерпел поражение. Ты моя жена и не должна стыдиться меня и моего брата. Мы будем хорошо с тобой обращаться. Я не буду брать тебя, пока не вернётся Фингон. Ты ведь принадлежишь нам обоим. *** — Какая же она милая, — сказал Фингон, целуя Финголфина. — Неужели она тебе не нравится, Турьо? — Нравится, — ответил Тургон. — Очень. — Ты ведь мне всё покажешь, правда? Как всё это делается. Я ничего не знаю. — Да, конечно, — Тургон слегка улыбнулся, — но ты всё равно будешь первым. Финголфин решил, что, раз у него нет никакого выхода, он просто не будет думать об этих чудовищах с лицами и голосами его детей, постарается уйти в себя, забыть о том, что происходит вокруг. Но разве это было возможно? На запястье у Тургона был шрам — шрам, который он получил там, в Благословенных землях, когда забрался в розовые кусты под окнами комнат своего деда. Шрамы, которые они получали здесь, исчезали со временем, но те, старые, совсем бледные и тонкие, оставались. Иногда только благодаря этим отметинам Финголфин продолжал верить, что всё это вообще с ними было. Ему всё равно не верилось, что этот момент придёт, но он оказался с ними вдвоём в спальне и они раздели его, оба. На столе у постели стояла лампа и он видел свое беспомощное обнаженное тело и их руки на нём. Они оба ласкали его. Он понимал, что они не могут откликнуться, не услышат его просьб, но всё-таки не выдержал — и разрыдался от страха и отчаяния при мысли о том, что они будут делать с ним. — Она боится, Турьо, пожалуйста, не надо! — сказал Фингон. — Не надо, ей страшно. — Ты же знаешь законы, — ответил Тургон. — Если к утру в неё не попадёт семя мужа, брак могут счесть недействительным. — Но мы ведь можем сделать только это, правда? Сделать, чтобы семя попало в неё. Совсем быстро. Сдержаться… — Хорошо. В этом есть смысл, — ответил младший брат. — Ложись в постель. — Пусть наденет рубашку, — заботливо сказал Фингон. — По-моему, ей холодно. Всё это действительно произошло почти мгновенно и боль была небольшой, но он снова безудержно разрыдался. Фингон опустил его длинную рубашку и заботливо прикрыл двумя одеялами. — Тебе придется привыкнуть, — сказал Тургон, ложась рядом с ним. — Мы оба хотим иметь детей и тебе тоже придётся этого захотеть. — Турьо, ещё рано об этом говорить. И послушай… нам вряд ли стоит делать это вот так, вдвоем, — сказал Фингон, устраиваясь на той же постели у него за спиной. — Это… это неприлично и может утомительно для нее. Может быть, мы будем жить с ней по очереди? — Ладно, хорошо, я уступлю тебе, — вздохнул Тургон. — К тому же ты такой весёлый, может быть, с тобой ей будет приятнее, и она привыкнет к тебе быстрее. Но мне будет очень грустно спать одному, без тебя. Мы же всё время вместе с тех пор, как родители нас бросили…