we aren't bulletproof

Хруст сухой листвы и веток под подошвой эхом разносится по округе. С высоких вековых деревьев слышится птичье пение, ласкающее слух. Каждый звук зеленого цветущего леса наполняет опустевшие участки в душе чем-то невесомым и приятным. Уже не лето, но еще не осень. Растения полны жизни и даже не думают увядать под натиском подступающих холодов. О жестокости погоды напоминает хрустящая сухая листва под ногами. Легкий ветерок слабо колышет макушки деревьев и траву, местами достающую чуть ли не до колен, в которую хочется упасть и лежать бесконечно долго, наслаждаясь пением птиц. Чонгук вдыхает полной грудью свежий прохладный воздух, смешанный с ароматами хвои и цветов, и в наслаждении прикрывает глаза, подняв голову к серому небу. После долгих солнечных дней наконец наступила любимая погода Чона — серая и прохладная, когда ни холодно, ни жарко. Она восстанавливает силы, которые безжалостно высосало пекло, неделями не покидавшее безжизненную местность. — Тут кажется, что мир в порядке. Будто ничего не произошло… — задумчиво тянет Чонгук, открыв глаза и разглядывая цветы вокруг, усыпавшие собою каждый метр земли. Невольно в голове всплывают воспоминания о походах с братом и Югемом, отчего в сердце медленно зарождается тоска, которую тут же прогоняет негромко заговоривший Тэхен. — Под ноги смотри, здесь бывает много ходячих. В высокой траве их труднее обнаружить, — сузив глаза, он как ястреб всматривается вдаль, обводя внимательным взглядом зелень. Чонгук цокает языком и опускает хмурый взгляд в траву. — Ты убийца атмосферы, — бурчит он, размахивая ножиком и скашивая травинки. — Это реальность, Чонгук, — Тэхен пожимает плечами и останавливается у дерева, проводя своими длинными тонкими пальцами вниз по толстой твердой коре. — Теперь нигде не безопасно, даже в лесу, — он кидает на Чона взгляд и идет дальше, поправив лямки своего небольшого рюкзака. — Ты уверен, что мы правильно идем? — спрашивает Гук, подняв голову и с сомнением сузив глаза. — Хочешь сказать, что знаешь дорогу лучше меня? — резко отвечает вопросом на вопрос Тэхен. — Нет, хотел удостовериться, — говорит Гук, качая головой. — Нам нужно отдохнуть, хен, — вздыхая, просит он, стянув с головы кепку и взъерошив свои волосы. — Идти еще долго, а с прошлого привала прошло где-то пять часов. — Когда же ты перестанешь ныть, — устало произносит Тэхен, подняв глаза к небу, словно ища ответ у Бога. — Пока нужно найти реку или хотя бы ручей. Чонгук разочарованно вздыхает и возвращает кепку на голову. Огромный рюкзак за спиной забирает энергию и довольно сильно тормозит, но отказываться от отцовской вещи Чон не станет ни за что. Уж лучше остаться без оружия, без еды, чем расстаться с тем единственным, что осталось от семьи. — Я бы хотел научиться охотиться. Сейчас такое умение не повредит, — после недолгого молчания говорит Гук, разглядывая черную птицу, сидящую на высокой ветке дерева. — Ты умеешь охотиться, хен? — спрашивает он, глядя на Тэхена, идущего впереди. — Все-таки хен? — Ким разворачивается и вскидывает брови, вперив в Чонгука взгляд. — Ты ведь явно старше, не притворяйся, что это не так, — Чон серьезно глядит в карие глаза напротив, будто сообщая что-то чертовски важное. — Сколько тебе лет? — такой простой вопрос до сих пор не был задан, но жутко интересует Чона все это время, как и многое другое, касающееся жизни Тэхена, который упрямо продолжает молчать о своей личности. — Сам как думаешь? — спрашивает Тэхен, не отводя взгляда. — Не знаю, но ты выглядишь довольно молодо, — Чон задумчиво закусывает губу. — Наверное, двадцать пять? — неуверенно предполагает он. — Это молодо? Очень молодо, придурок, — хмыкает Ким, закатив глаза, и разворачивается, идя дальше. — Черт, я ошибаюсь, да? Прости! — Гук виновато морщит нос и торопится за старшим. — Ну правда, сколько? — вновь спрашивает он, тормознув колючего Тэхена. Ким окидывает Гука холодным взглядом и бесцветно бросает: — Двадцать два. — Ох, правда? — Чонгук неловко улыбается, почесав затылок, и опускает взгляд на цветы вокруг. Частичка души радуется, видя, что жизнь не покинула хотя бы растения. Возможно, все было бы в разы хуже, если бы зелень начала увядать, как и люди, но она, вопреки всему, продолжает тянуться к солнцу, вытягиваться и расцветать. — А ты моложе… И все же ты мой хен. Мне девятнадцать, — говорит Гук, подняв уголки губ в улыбке. — Да мне плев… — Тэхен не договаривает, ошарашено уставившись на Чонгука, который быстро срывает нежно-лиловый цветок, названия которого он не знает (зато определенно знал бы Югем), и сует Тэхену за ухо. В сочетании с алыми волосами и бронзовой кожей цветок смотрится идеально. Его небольшие лепестки красиво расположились над ухом, касаясь бархатистой кожи на скуле. Чон оглядывает свою работу, усмехается и проходит мимо старшего, перешагнув через небольшой ствол упавшего дерева. — Кретин, — возмущенно выдыхает Тэхен, бегая огромными глазами перед собой. — Тебе идет, хен. Не убирай, — Чонгук глядит на застывшего Кима, не контролируя своей довольной улыбки. Хочется вести себя обычно, просто идти и наслаждаться временным покоем, говоря о чем-нибудь глупом вроде выяснения возраста, но лишь бы не о том, что происходит в мире сейчас. Слишком долго между ними витает напряжение, которое чуть ли не физически давит на Чонгука. Тэхен стискивает пальцами лямки рюкзака и, постояв несколько секунд в оцепенении, идет следом, поджав губы и проделывая в затылке Гука гигантскую дыру своим острым как лезвие взглядом. От дерзости младшего буквально дар речи пропадает. В этот момент где-то вдалеке слышатся раскаты грома, и небо на миг озаряет яркая вспышка. Будто сама природа ощущает ярость Тэхена. Чонгук от неожиданности дергает плечом и поднимает глаза, разглядывая хмурые тучи над головой. — Блять, только бы дождя не было, — вздыхает он, шагая вперед. Чонгук не любил дождь. От него одни проблемы: одежда неприятно прилипает к телу и создает дискомфорт, так еще и можно заболеть, а настроение становится паршивым и хочется лечь и умереть под звуки ударяющихся о землю капель. Тэхен все молчит, следуя за Чонгуком и с особенным усердием давя подошвой лиловые цветы, попадающиеся на пути. — Эй, хен, не молчи, — Гук с улыбкой оборачивается на Кима, приподняв брови. Он прекрасно себе представляет, какую ярость испытывает Тэхен. За то недолгое время, что они вместе, он начал понимать кое-что в поведении и зашифрованной мимике старшего, в его отношении к подобному возмутительному действию. Чон надеется как-то разрядить эту вечно напряженную обстановку, царящую между ними, и отвлечь Кима от его наверняка не радужных мыслей. Как и себя самого. Чонгук оглядывается на Тэхена, не переставая идти вперед, но тот смотрит перед собой, высматривая что-то под ногами, и совершенно не обращает внимания на взгляды младшего. Внезапно Чон ощущает давление на щиколотке, а затем что-то с силой дергает его ногу на себя, и Гук, потеряв равновесие, падает на землю, к счастью, мягко приземлившись на траву. До ушей доносится хрипение ходячего где-то совсем близко. Чонгук быстро приподнимается на локте, в панике ища глазами тварь в высокой зелени. Мертвец лежит на земле, цепляясь костлявыми руками за ногу Чона и разинув свою пасть. Это существо уже ничем не напоминает человека, сгнив до основания. Оно неизменно серое, но с коричневым оттенком, из-за чего по цвету сливается с землей. В ноздри вновь бьет трупный запах, жестоко вырывающий Чонгука из мира фантазий, которые он успел построить. Несмотря на полное гниение, ходячий с непонятно откуда взявшейся силой тянет ногу Гука на себя, пытаясь вгрызться в мягкую плоть в области голени. Чон судорожно хватает ртом воздух, как под гипнозом уставившись на мертвеца, появившегося из ниоткуда. Мысли вмиг покидают голову. Чонгук со всей силой, на которую в этот момент способен, слепо бьет подошвой ходячего, не позволяя укусить себя. В висках оглушительно пульсирует, от чего внешние звуки совсем перестают доходить до ушей. Перед глазами всплывает воспоминание о магазинчике, в котором он чуть не попрощался с жизнью таким же образом. Хватка на ноге внезапно ослабевает. Слышится знакомый лязг лезвия, отчего из горла вырывается непроизвольный вздох облегчения. Кажется, эта позорная схватка длится вечность, но на самом деле прекращается быстро отреагировавшим Кимом спустя несколько секунд. Чонгук прикрывает глаза, восстанавливая дыхание, а потом медленно смотрит вверх. Тэхен стоит над младшим, с разочарованием глядя на него сверху вниз. В правой руке он сжимает рукоять катаны, по лезвию которой стекает густая темная жидкость, окрашивающая собой траву. Чонгук переводит взгляд с Кима на мертвеца, будто убеждаясь, что с ним действительно покончено. Он лежит на животе, вжатый лицом в землю и обездвиженный окончательно. — Сказал же под ноги смотреть, — упрекает Тэхен, перешагнув через труп. Он выдергивает цветок из-за уха, кинув его на землю перед Гуком, и двигается дальше. — Они повсюду, нельзя терять бдительность. Чонгук жмурится, потирая лицо ладонями. Глубоко вздохнув, он поднимается с земли на ослабших ногах. Тэхен прав, расслабляться нельзя. Какой же глупый Чон, раз решил, что можно сделать вид, будто все хорошо, когда в реальности все вокруг кишит смертью, скрытой за густой зеленью. Пока есть мертвецы, покоя не будет нигде. Нельзя закрыть на это глаза и притвориться, что жизнь не изменилась. Этот мир без остановки катится в никуда, набирая скорость. Либо приспосабливайся, забыв о правилах старого мира, либо умри с жалкими иллюзиями. Гук поднимает с земли цветок, выкинутый Тэхеном, и подносит к носу, вдохнув легкий, едва уловимый аромат. — Хен, ты мне сердце разбил, — вздыхает Гук, сунув цветок в боковой карман рюкзака, и плетется за старшим. — И снова удивляюсь тому, как ты выживал, — Тэхен оборачивается к младшему, скептично сведя брови. — Ты точно был один? — С отцом и лучшим другом, — негромко отвечает Гук, опустив глаза и внимательно смотря под ноги, чтобы не наткнуться на еще одну ловушку. — До начала лета, — добавляет он после недолгой паузы, болезненно закусив губу. Тэхен молчит, пробираясь через низко опущенные ветки густых деревьев. И так было ясно, что случилось с его близкими. А спрашивать о том, как это произошло — лишний раз ковырять не затянувшуюся рану. Чонгук молча идет за старшим, больше не поднимая головы. Такой красивый и кажущийся волшебным лес теперь нагоняет мрак и жуткие мысли, от которых по позвоночнику мурашки пробегают, словно ледяные пальцы мертвеца. Все пропитано смертью, и от этого не сбежать никуда. Небо становится все мрачнее, тучи сгущаются, окрашиваясь в дымчато-синий с проблесками сливового, а совсем близко гремит гром, усиливающийся с каждым разом, заставляющий землю дрожать и напоминающий о том, что природа все так же сильна и опасна для хрупкого раскалывающегося мира. Но если люди могли спрятаться от грозы, то от смерти бежать бесполезно. Первые капли дождя начинают падать на землю, стремительно усиливаясь и омывая собой листву. В тихом лесу поднимается гул. Чонгук разочарованно стонет и обреченно поднимает голову вверх, позволяя большим каплям скатываться по лицу. — Сука, теперь еще и промокнем, — бурчит он, мотнув головой. — Как же меня бесит дождь! — говорит он громче, пнув носком ботинка впереди растущий куст. Внезапно Тэхен, идущий спереди, подлетает к Гуку и прижимает к стволу большого дерева, стоящего слева. Ким судорожно вертит головой, всматриваясь то вправо, то влево, сузив глаза и поджав губы, а Чонгук непонимающе таращится на серьезное лицо, находящееся буквально в пяти сантиметрах от него. — Какого черта, хен? — негромко спрашивает Гук. Тэхен резко переводит взгляд на младшего и еле слышно, заглушаемый дождем, шепчет: — Там толпа ходячих. Замолкни, — его строгий и холодный взгляд на пару секунд зависает на глазах Гука, как бы убеждая в серьезности и опасности ситуации, затем быстро перемещается куда-то в сторону. Чонгук коротко кивает и спустя несколько секунд вновь подает голос: — Это романтично… — губы Чонгука кривятся в подобии улыбки. — Но я не готов пока, — добавляет он, и улыбка с лица исчезает. Он внимательно смотрит на старшего, закусив губу. Ким таращится на него со злостью и непониманием, вопросительно вскинув брови, и Гук отвечает: — Ты хочешь поцеловать меня, хен? Не думаю, что сейч… Тэхен почти раскрывает рот, охреневая от услышанного, но резко прижимает свою ладонь к губам Гука, заставляя заткнуться. Чон пялится на него огромными удивленными глазами, словно не понимая, что происходит. Ким выглядит так, будто сейчас вонзит ему в грудь катану за очередную наглость. Рука его крепкая, и Гук при всем желании не сможет отлепить ее от своего лица. Он хмурит брови и шумно выдыхает через нос, обдав пальцы Тэхена жаром. Старший прижимает ладонь сильнее, заговорив: — Какого хера ты несешь? Завали, блять, иначе нас обоих сожрут, — шипит он и убирает руку, уперев ее в ствол дерева возле головы Гука. Чон вздыхает и откидывает голову назад, облизав губы. На них остается металлический привкус от ладони, в которой Тэхен обычно держит свое оружие. Ким слегка наклоняется в бок, упираясь грудью в грудь Гука и выглядывая из-за дерева, от чего младший теряется, резко подняв голову и вытаращив глаза. Волосы Тэхена полностью промокают, а красная челка опала, прилипая ко лбу и чуть прикрывая глаза. Он буквально всем телом прижимается к Чонгуку, пытаясь слить его и себя с деревом, дабы остаться незамеченными. Несмотря на пришедший с дождем холод, Гука пробивает жар от чужого тела. Он прекрасно ощущает, как вздымается грудь старшего, как ровно стучит его сердце, в отличие от его собственного, бешено колотящегося, готового вот-вот вырваться из реберного плена. По длинной красивой шее Кима медленно скатываются кристальные капли, исчезающие в горле черной промокшей футболки. Чонгук ощущает напряжение тэхенова тела, и от этого собственное почти на пределе. Внутри скручивается тугой узел — этот близкий контакт так непривычен и непонятен, так незнаком и нов. Хочется отодвинуть Тэхена, но еще хочется постоять так подольше, чтобы погреться чужим теплом, от которого кожа становится гусиной. Ким такой спокойный, но напряженный, уверенный, но готовый к опасности. Гук так не может, он не может совладать с собой, угомонить сердцебиение и мурашки, покрывшие все тело. Он замирает, не решаясь пошевелиться. Голова отказывается мыслить ясно. Тяжело сглотнув, он прикрывает глаза, пытаясь вернуть себе контроль. Гук не знает, как себя вести и что вообще делать. Медленно открыв глаза, он поворачивает голову в сторону, пытаясь увидеть мертвецов, которых так внимательно высматривает старший. Влажную шею опаляет чужое горячее дыхание, пустившее новую волну мурашек. Чонгук слегка вздрагивает и резко разворачивается, врезавшись взглядом в кофейные глаза Тэхена. Его пухлые розоватые губы влажные и блестящие, что сразу же привлекает внимание младшего. Сопротивляясь и мысленно борясь с самим собой, он-таки опускает взгляд на притягательные губы, но, ощутив сверлящий взгляд, резко поднимает глаза. Ким поджимает губы и вновь отворачивается. А Чонгук не может перестать наблюдать. Все в Тэхене привлекает и интересует: то, как с волос стекают капли дождя, опадая на щеки, то, как старший сглатывает, отчего кадык приподнимается и опускается, то, как на идеальном подбородке повисает капля, которую так хочется словить пальцем, однако она падает и растворяется среди миллионов таких же капель. Шум дождя заглушает хрипение мертвецов, которые стадом, ударяясь о плечи друг друга, плетутся в неизвестном направлении. Услышать трудно, но не заметить такое скопление просто невозможно. Кажется, они идут бесконечно долго. Длинный нескончаемый ряд неторопливо пробирается сквозь растительность. Некоторые спотыкаются об опавшие деревья или большие камни, продолжая ползти и мерзко хрипеть. Сколько их? Сто? Сто пятьдесят? Чертовски много. Против такой толпы, хоть и не соображающей, не выстоять. Дождь слегка утихает, и Чонгук наконец может услышать гул хрипящих и шуршащих сотней пар ног мертвецов. Оторвавшись от созерцания Тэхена, он чуть не охает во весь голос, увидев армию ходячих, идущих совсем близко. Ким, заметив шок, застывший на лице младшего, медленно убирает руку от дерева и прикладывает указательный палец к своим губам, указывая Гуку молчать. Чонгук сглатывает и сжимает скользящую рукоять ножа, не отрывая взгляда от мертвецов. Куда же без чудовищ в мрачном лесу, над которым такое же мрачное небо. Все это напоминает чертов ужастик с идеальными декорациями, но, какая жалость, — это реальная жизнь. Стадо мертвецов наконец минует их, и теперь можно идти дальше. Тэхен отстраняется и выходит из-за дерева, поправив взмокшую бандану на голове. Чонгук вздыхает то ли от разочарования, то ли от облегчения, и накидывает рюкзак, лежащий под ногами. Холод вновь неприятно щекочет теплое и влажное тело. Дождь окончательно затихает, освежив растения и превратив землю в грязь, липнущую к подошве. — Я впервые видел столько ходячих сразу! — чуть громче положенного высказывается Чонгук, смотря на последних, сзади идущих мертвецов, которые один за другим скрываются в густой листве. Один из ходячих останавливается и поворачивается на голос Гука, незамедлительно двинувшись в сторону парней. Еще двое реагируют и плетутся за первым, хрипя и разинув пасти. Тэхен, заметив мертвецов, переводит давящий тяжелый взгляд на Чонгука, затем закатывает глаза так сильно, что в глазницах остается виден только белок. Не в силах сдержать свою ярость, он дает младшему подзатыльник и спокойно произносит: — Вали и убей их, пока остальные не среагировали, — он хмурится, вглядываясь в толпу, и снова смотрит на потирающего затылок Чона, возмущенно уставившегося на старшего. — А, нет, поздно, — сообщает он равнодушно. — Какой же ты идиот, Чонгук, — Тэхен качает головой и хватает Гука за запястье, быстро таща его за собой. — Надо валить скорее, — шипит он, быстро пробираясь вперед и скрываясь за деревьями. — Прости, хен… Блять, я думал, они не услышат на таком расстоянии, — тихо говорит Гук, закусив губу и позволяя Киму вести себя. — Они ведь не догонят нас? — Не видно, что ты думать умеешь, — фыркает Тэхен. — Не тормози, тогда не догонят. Дождь окончательно прекращается, и небо начинает светлеть, пронизываемое настойчивыми лучами солнца, выглядывающими сквозь тучи. С листьев стекают капли дождя, переливающиеся, словно бриллианты. Лес вновь сияет яркостью зелени и разнообразных цветов, будто бы с него сняли проклятье, которое окутывало его мраком. На деревьях вновь запели птицы. Спустя еще час хождений по лесу река наконец находится. Совсем маленькая, спокойная и кристально чистая, текущая вниз по небольшому склону. Чонгук устало скидывает с плеч рюкзак и приземляется на камень у берега, сняв кепку и прикрыв глаза. — Мы здесь ненадолго. Нужно привести себя в порядок и двинуться дальше, — говорит Тэхен, нарушив покой, которым окутал себя Чонгук. Гук устало вздыхает и слезает, кинув недовольный взгляд на Кима, присевшего на каменистом берегу. Он что-то ищет в рюкзаке, сосредоточенно нахмурив брови. Гук отворачивается и подходит ближе к воде. Все еще влажная одежда липнет к телу, вызывая неприятные ощущения и раздражение. Чонгук стягивает ботинки и подвешивает их шнурками на низко опущенные ветки рядом растущего дерева. Туда же вешает и носки, чтобы обсохли на солнце, завоевывающем все больше территории на небе. Гук подворачивает джинсы и заходит в воду по щиколотки. — Черт, слишком холодная, — он слегка морщится, разглядывая свои ноги в прозрачной речке, затем нагибается и набирает в сведенные вместе ладони немного воды, плеснув ее себе на лицо. Чон выходит из воды и глядит на Тэхена. Тот снимает повязку и свою джинсовую куртку, повесив их на дереве. Подсохшие красные пряди, спадающие на лоб, слегка завились. Без банданы Ким не такой брутальный, каким кажется обычно. Лицо лишилось суровости и выглядит каким-то даже нежным и добрым, если бы не вечно холодный взгляд. Он вытягивает свои длинные ноги, оперевшись руками о землю за спиной и подставив лицо ласкающим лучикам солнца. Это местечко напоминает кусочек рая среди сплошного ада, заполонившего собой все. Оно словно оторвано от остального мира. Такое тихое, волшебное и красивое. Подобные художники изображали на своих полотнах. Его хотел бы изобразить и Чонгук, если бы под рукой был хотя бы маленький кусочек бумаги и карандаш. Чон стягивает влажную футболку и вешает ее сушиться на ветку рядом с ботинками. Подходя к рюкзаку, он ловит заинтересованный и оценивающий взгляд Тэхена, скользящий по обнаженной груди младшего. Уголок губ старшего в ухмылке приподнимается вверх. — Спортсменом был? — спрашивает Ким, оторвав взгляд от подтянутого тела младшего и заглянув в его шоколадные глаза. — Нет, я далек от спорта. Это скучно, — отвечает Чон, пожав крепкими широкими плечами, и отворачивается к рюкзаку, присев на корточки. — Странно. Я уже собирался пошутить про то, что все спортсмены тупые, как пробки, — Тэхен усмехается и ложится на спину, подложив руки под голову и прикрыв глаза. — Эй! Хен, хватит, — возмущается Гук, метнув в Кима злобный взгляд. — Не тупой я, — бурчит он, вытащив из рюкзака пачку чипсов. Он присаживается возле Тэхена и смотрит на мирно текущую речку, хрустя чипсами. Ну и какого фига он считает его тупым? Это начинает раздражать. Никто не выставлял Чонгука тупым, никто не говорил, что он глупый. Даже Югем, который был в сотни раз умнее, а какой-то Ким Тэхен насмехается и называет тупым спортсменом, ударяя по самооценке и гордости. Чонгук обещает себе, что еще одно оскорбление он не оставит просто так. Будет сладкая месть, чертов Тэхен. — Блять, твой хруст нервирует, — Ким недовольно морщится и присаживается, сунув руку в пачку и выудив несколько чипсов. Закинув горстку в рот, он быстро крошит их зубами, создавая синхронный с Чонгуком хруст. Гук лишь пожимает плечами и отправляет в рот новую порцию чипсов, намеренно хрустя еще громче, на что Тэхен лишь хмыкает, усилив свой собственный хруст. Оба таращатся на речку, переливающуюся под лучами солнца, и поочередно суют руку в пачку за чипсами. От чего-то Чонгук больше не ощущает напряжения, которое бывает обычным спутником между ними. Остается лишь спокойствие и приятное молчание, которое, опять же, нарушает Гук. — Хен, во время грозы ведь нельзя укрываться под деревом, — задумчиво выдает он, повернув голову к Тэхену. — А ты именно под дерево меня и пихнул, когда стадо мертвецов проходило. И это я-то тупой? Ким закатывает глаза и ухмыляется, глянув на Чонгука, ожидающего провала старшего. — Вокруг только деревья и были, придурок. Куда бы ты делся? — он поднимает бровь, наблюдая за младшим. — Да и какая разница? Что для нас опаснее: ходячие или молния? Гук хмурится, закусив губу, и коротко кивает, соглашаясь. Тэхен снова прав. Какая, к черту, молния, когда смерть дышит буквально в затылок, следуя по пятам и не покидая ни на секунду. Уж лучше умереть от удара молнии, чем от укуса мертвеца.