we aren't bulletproof

— Чонгук, — шепчет Тэхен дрожащим голосом, держа в ладонях лицо Чона. Тот тяжело дышит, стараясь вдохнуть как можно больше кислорода. Он задыхается. Темно-карие глаза закатываются. Тэхен судорожно прижимает к себе бьющееся в лихорадке тело, делясь теплом и не давая холоду прокрасться внутрь. — Гук-и, слушай мой голос, я с тобой, я не оставлю тебя, — говорит Ким, быстро утирая подступающие слезы рукавом и вновь приподнимая голову Гука. Чонгук бледный, почти серый. Ледяные пальцы на здоровой руке изо всех сил цепляются за руку Тэхена, как за спасение и единственный шанс удержаться, оставаясь в сознании. Силы медленно покидают, держать глаза открытыми все труднее. Видеть взволнованное лицо Тэхена больно. Больнее, чем укус мертвеца, расцветающий ярко-алым на посеревшем плече. Вирус стремительно захватывает клетки тела, заражает кровь и все ближе и ближе подкрадывается к мозгу. Тэхен утирает банданой испарину со лба Чонгука, убирает прилипшую челку назад и поглаживает большим пальцем впалую щеку. С каждым хрипловатым выдохом из Чона выходит частичка жизни. Хватка на руке все слабее, дыхание все незаметнее. Ким всхлипывает, наклоняясь к лицу Гука и прижимаясь губами ко влажному от пота виску. Видеть, как из Чонгука уходит жизнь и не быть в состоянии что-то сделать — невыносимо. Они заперты в одной камере, брошены гнить вдвоем. Шуга проявил небывалое милосердие, оставив умирающего Чонгука с Тэхеном. И милосердие, и наказание. И еще один изощренный способ собственного развлечения. — Т-тэ… — хрипит Чонгук, еле разлепив веки и ища расфокусированным взглядом лицо Тэхена. Он находит в себе новые силы и поднимает к Киму руку, касаясь большим пальцем дрожащих и влажных от слез губ. Теплые, мягкие и нежные. Губы, от которых отрываться не хотелось, о которых Чонгук мечтал, каждый раз давя в себе желание впиться жарким поцелуем, чтобы впоследствии получить звонкую пощечину. — Молчи, Чонгук, молчи, тебе нужны силы, — всхлипывает Тэхен, прикрывая глаза и позволяя холодному пальцу скользить по своим губам. Силы, чтобы прожить еще хоть минуту. Чонгука не спасти. Никто не выживает после укуса мертвеца. — Я с-столько глупостей совершил, — еле слышно шепчет Чонгук, смотря в глаза Кима. Тэхену бы отвернуться, не видеть глаз, полных сожаления, боли и вины. Тэхену бы насмотреться на эти карие глаза, пока они еще карие и живые. Пока в них чувства искрятся, сменяя друг друга за короткое мгновение. Он находит руку Чонгука, не отрываясь от его глаз, и переплетает свои пальцы с его ледяными и теплыми одновременно, способными еще отвечать. Они держатся крепко, отчаянно. Тэхен не хочет отпускать, Чонгук не хочет уходить, не хочет переставать чувствовать тепло родного человека, не хочет переставать слышать его бархатный голос, ласкающий слух, успокаивающий и разрядом прошибающий вместе. — Убей меня, Тэ, — вновь шепчет Гук, слегка кривя лицо от боли. В уголках глаз скапливаются хрусталики, что срываются и стекают слезами вниз. — Это буду не я… Иначе тварь, — он прикрывает глаза и тяжело сглатывает, затем продолжает, едва заметно шевеля пересохшими губами: — убьет тебя… — Не говори мне этого, не говори глупости, — умоляет Тэхен, качая головой и крепче сжимая ослабшую руку Чона. Слезы стекают по тэхеновым щекам, падая на грудь Чонгука и растворяясь в окровавленной футболке. — Я буду рядом, пока могу, понял? Не думай о таком, Гук-и. Гук замолкает, не моргая разглядывает лицо Тэхена перед собой. Он полностью расслабляется, чувствуя, как Ким поглаживает его по окровавленным волосам, как прижимает к себе единственную руку Гука, не дает почувствовать себя одиноким. Он рядом, он не уйдет. Чонгук леденеет, каменеет, перестает ощущать собственное тело. Вирус поражает органы и добирается до участков мозга, пожирая один за другим. — Хен… — шепчет Гук после мучительно бесконечного молчания. — Можно мне с тобой? — спрашивает он, с мольбой смотря на Тэхена, что застыл в непонимании, глядя в большие и полные надежды глаза. — Я не буду мешать, обещаю… — просит он. Хриплый голос постепенно затихает. — Гук-и, ты со мной, ты не мешаешь мне, — отвечает Ким, погладив Гука по щеке. Он давит новый всхлип, а горло саднит от застрявшего комка. Крик так и остается где-то внутри Тэхена. У Чонгука мозг перестает нормально функционировать, он повторяет воспоминания, окунается в них, падает так глубоко, что теряет чувство реальности, перестает ощущать боль. Тэхен его теряет. — Я с-смогу тебя защитить, хен… — говорит Гук еле слышно, обессиленно прикрывая веки. Держаться все труднее. — Ты веришь мне? — Верю. Я верю, Чонгук, всегда верил, — кивает Тэхен, утирает слезы Чонгука большим пальцем и прижимает обмякшее тело крепче, отдает все тепло, которое только в нем есть. Тэхену оно не нужно. Чонгуку — необходимо. Хватка на ладони исчезает. Рука Гука безжизненно падает на холодный грязный пол камеры. — Чонгук, — зовет Тэхен, хмурясь и беря в руки лицо Чона. Он не отзывается, не двигается совсем. Даже ресницы не подрагивают, складка на лбу разгладилась. Искаженное от боли лицо теперь умиротворенное, спокойное. Тэхену кажется, что на пересохших окровавленных губах застыла легкая улыбка. Чонгук спит и видит светлый сон. Тэхен осторожно опускает ладонь на его грудь и замирает, задерживает дыхание, прислушиваясь. Но не слышит ничего. Под ладонью сердце не бьется. Тэхен кричит, прижимает к себе тело Гука и зарывается лицом в его волосы, мочит их своими горячими слезами. Чонгук — тряпичная кукла, безжизненное тело, не сохранившее даже тепла. Его не было изначально. Ким содрогается в громких рыданиях, зовет Чонгука и вновь сжимает его ладонь в своей, слегка трясет тело в надежде привести в чувства, но реакций больше нет. Боль расползается по всему телу, ноет в груди. Разрывает ее от переизбытка. Тэхен собрать себя не пытается. Сил нет, желания тоже. Шуга забрал еще одну важную жизнь, что была у Кима. Шуга позволил этому случиться, а потом бросил умирать, заставил Тэхена захлебываться своей агонией, оставив наедине с тем, кому выжить шансов не дано. Чонгука больше нет. Тэхен мелко дрожит, прижимаясь спиной к стене и держа в крепких объятиях мертвое тело. Больше не кричит и не плачет. Смотрит пустым взглядом перед собой, перебирая в пальцах волосы Чонгука. Время останавливается, замерзает. Не определить, сколько он так сидит. Тэхен потерял. Чонгука, смысл жизни, эмоции. Тэхен потерял остатки себя. Голова под ладонью слегка шевелится. Тэхен замирает, прикрывая глаза и сглатывая вязкую слюну. Померещилось. Но снизу доносится тихое хрипение, а копошение повторяется. Ким распахивает глаза, медленно опустив голову и смотря на Чонгука, что глядит в ответ. Не Чонгук. Бывшие карими глаза покрылись белой пеленой, помутнели. Чонгук смотрит пустым взглядом, лишенным красок и чувств. Он Тэхена не знает, не помнит, не ощущает. Он видит еду, кусок свежего мяса. Под бледно-серой кожей змеями расползлись четкие контуры вен, а под глазами темные круги. Хрип повторяется. Тэхен пытается осторожно отстраниться, не делая резких движений, пока Чонгук пробуждается по-новому. Он реагирует на любое движение Кима, скалясь и хрипя. Взгляда не отводит, не упустит. Тэхен больно прикусывает губу и медленно отодвигается в сторону. Страх нарастает, пуская по телу мелкую дрожь. Внезапно Чонгук резко тянется вперед, зло хрипя и протягивая руки к Киму. От неожиданности Тэхен вскрикивает и спихивает мертвеца с себя, подскакивая на ноги и пятясь к двери камеры. Сердце увеличивает биение в сотни раз, оглушает. Тэхен судорожно цепляется пальцами за ручку, стоя спиной к двери. Осознание приходит медленно, такого быть не может. Чонгука нет, есть тварь, жрущая плоть. Чонгука нет, нет. Мертвец поднимается на ноги и снова смотрит на Тэхена, склонив голову набок. На губах застыл животный оскал. Он делает короткий шаг, затем еще один, постепенно надвигается, тянет обе руки в сторону Кима. Тэхен не может пошевелиться, собственное тело тяжелеет, парализует. — Чонгук… — шепчет Тэхен, с болью смотря на мертвеца. Вот он стоит, смотрит, способен двигаться. Точно живой. — Это я, слышишь меня? — спрашивает он, всхлипнув. Бесполезно, ведь знает, но боль новой волной растекается по венам, отталкивает осознание, не дает поверить в происходящее. — Пожалуйста, Гук-и… Чонгук реагирует на голос более громким и злобным хрипением, клацает зубами и резко подрывается к Тэхену, вцепляется пальцами в плечо, тянется вперед, чтобы оторвать кусок, но Ким вовремя спохватывается, уперев руки в его грудь и не давая приблизиться. Тэхен плачет и пытается удержать Чонгука. Страшно. Страшно не умереть. Видеть такого Чонгука — это страшно. Видеть потерявшего себя Гука, который не узнает того, кого любил, ради кого жертвовал и страдал — страшно и больно. Тэхен не пытается звать на помощь, не пытается убить голыми руками, хотя вполне мог бы. Рука не поднимается. Тронуть Чонгука, разбить череп о бетонный пол, чтобы добраться до мозга и уничтожить вирус. Не получится. Такое в голове не укладывается. Тэхен не убил ее, не сможет убить и Чонгука. Но от него не убежать. Бежать и не хочется. Чонгук так долго был один, так долго был съедаем болью и тоской. Его оставлять нельзя. Сознание застилает густой туман, руки сами собой опускаются, позволяя Чонгуку добраться до желанного тела. Тэхен чувствует, как из шеи брызгает горячая кровь. Чонгук ею омывается, он ее пьет, рвет зубами сухожилия, мышцы, жадно разжевывает острыми зубами мясо, сжимая удивительно сильными пальцами плечо, чуть ли не ломая кость. Тэхен не кричит. Уже и не выйдет. В горле булькает кровь. Он кашляет, и густая алая жидкость стекает по подбородку, капая на грудь. Глаза непроизвольно закрываются. Собрав остатки угасающих сил, Тэхен поднимает руку, запустив пальцы в волосы Чонгука, что сжирает его плоть, рыча и держа в своей крепкой хватке, и тянет еще ближе к себе. Чонгук его никому не отдаст. Тэхен никуда и не уйдет. — Тэхен! Перед глазами белая вспышка, в ушах звон, сквозь который пробивается обеспокоенный голос. — Тэ, ты там в порядке? Тэхен резко подскакивает, жадно хватая ртом воздух и в шоке смотря перед собой. На глазах слезы, а прохладный лоб покрылся испариной. Сердце бешено стучит, вырываясь из груди. — Тэхен, ответь мне. Голос Чонгука за стеной слышен приглушенно. Он взволнован, напряжен. Тэхен тихо всхлипывает, не веря своим ушам, и слезает с койки, подползая к противоположной стене. Он присаживается на пол, прижимаясь к холодному бетону ухом и утирая с щек слезы тыльной стороной ладони. — Чонгук… — зовет Ким чуть заметно дрожащим и хриплым ото сна голосом. — Я тут. — Господи, я волновался, — за стеной слышится облегченный вздох. — Ты спал, наверное. Прости, не стоило будить тебя. Я просто… — Нет, — слишком резко говорит Тэхен, качая головой, словно Чон это увидит. — Спасибо, что разбудил, — шепчет он с облегчением. Спасибо, что разбудил от кошмара. Просто сон, выпотрошивший сознание, поигравший на нервах и чувствах. Один из серии невыносимых снов, который теперь, Тэхен уверен, будет повторяться не один раз. — Тебя не укусили, правда? — спрашивает Ким, пытаясь звучать не так жалко. В голосе легкая обеспокоенность, а внутри она тоннами накрывает. — Правда, все в порядке, я успел оттолкнуть тварь. Не переживай, Тэхен, — спокойно говорит Чонгук, рассеивая беспокойство старшего каждым сказанным словом. Ким прикрывает глаза и касается стены ладонью. Сейчас хочется увидеть Чонгука как никогда. Однако хватает и его голоса, ведь даже это большая роскошь. Чонгук жив. Все они живы. Пока. — Я горжусь тобой, — Тэхен кусает губу, уткнувшись лбом в стену и нервно скребя ногтем штукатурку. Чонгук не может сдержать рвущуюся наружу улыбку. Он откидывает голову назад, прижимаясь спиной к стене и слегка улыбаясь. Тэхен впервые похвалил. В такое даже не верится. — Если мне суждено сдохнуть, то точно не так, Тэ. Не от зубов тварей. И я не мог позволить Шуге насладиться моей смертью так легко, — хмыкает Гук. — Думаешь, у нас есть шанс сделать хоть что-нибудь с этим? — спрашивает Тэхен, хмуря брови и вслушиваясь в голос Гука. — Нам нужно продержаться. Начать обдумывать какой-нибудь план. Если провалимся, я постараюсь хоть кого-то одного из них забрать с собой на тот свет. Надеюсь, это будет Чимин, — Гук поджимает губы, рефлекторно поглядывая на дверь. Перед глазами до сих пор всплывает картина того, как руки Чимина скользят по дрожащему телу Тэхена, как губы касаются покрасневшего от холода уха, а взгляд направлен прямо на Гука, точно в тот уголок души, где спрятано трепетное чувство, которое необходимо беречь и прятать от чужих глаз. От Чимина же не скрыть ничего, он знает, куда бить, и попадает точно в цель. Тэхен молчит. Думать о несуществующих возможностях не хочется, пичкать себя пустыми надеждами и ждать шанса, который, возможно, и не появится никогда. Все это глупо и бессмысленно. Тэхен хочет верить в слова Чонгука, но и сам Чон в них не до конца уверен. Действительно, путь, в любом случае, один, и Чимин доведет до него. В реальность возвращает распахнувшаяся дверь камеры. Дьявол вовремя.

***

— Третий урок будет приятным, — довольно тянет Чимин. Вскинув глаза к верху и лениво переваливаясь с ноги на ногу, он расхаживает перед пленниками. — Зачем здесь Тэхен? — спрашивает Чонгук, не сводя испепеляющего взгляда с как всегда веселого и чем-то довольного Пака. Рядом стоит Тэхен, удерживаемый за локоть одним из псов Чимина. Он на Пака не смотрит, не может, не хочет, не выносит; лишь поглядывает на Чонгука, а в карих глазах то и дело мелькают беспокойство и страх. Даже не за себя — за Гука. Младший весь напряжен, на лице желваки играют, а глаза сжигают Чимина дотла. Он едва заметно дергается в сторону Кима, пытаясь спрятать его за своей спиной, не позволяя Чимину добраться, тронуть, но крепкая хватка на плече и холодное дуло автомата на затылке не дают сдвинуться. Чимин сужает глаза, смотрит хитро прямо в чонгуковы, словно задумал что-то интересное, а потом смеется, по привычке откидывая голову назад. — Гук-и, послушай, — говорит он спокойнее, посмеявшись и подходя ближе к Гуку, что сильнее напрягается и сжимает за спиной кулак до побеления костяшек, мечтая вогнать его в глотку ублюдка. — Все будет отлично, если ты не будешь рыпаться и делать лишних движений. Я немного поиграю с… — Не трогай его, — рычит Чонгук, резко дергаясь в сторону Пака. Парнишка за спиной крепче сдавливает руку, не давая вырваться. Чимин даже не двигается с места. Ухмыляется и проводит кончиком языка по пухлой губе, кидая назло Чону взгляд на побледневшего Тэхена, толкает язык за щеку и коротко хохочет, что звучит совсем не весело, скорее, мрачно. — Не беси меня, иначе любое твое действие будет иметь последствия, — шипит Чимин, подойдя к Чонгуку вплотную и гипнотизируя взглядом черных демонических глаз, способных утащить в ад, сжечь заживо. Чонгуку плевать, он только сильнее заводится, вновь дергается вперед, не уступая Паку. — Сделай что угодно со мной, мне плевать, но не прикасайся к нему, — цедит Гук сквозь стиснутые зубы, не сводя взгляда с Чимина. — Давай же, воспользуйся еще одним шансом отыграться на мне, как тебе только вздумается. Чимин вскидывает брови и резко отходит, хохотнув и закинув биту на плечо. Он снова начинает расхаживать перед парнями, о чем-то задумываясь. — Обязательно. Я думал, к третьему уроку ты поумнеешь, Чонгук, — разочарованно говорит он, качая головой. — Неужели ты не понял еще, что меня ни одно твое слово не ебет? Жаль, что ты не уяснил суть, но ничего, — он хмыкает, останавливаясь перед Тэхеном, и смотрит Чону в глаза, — сегодняшний урок заставит тебя подумать лучше над своим отвратительным поведением. Он будет последним. И в твоих же интересах все хорошенько усвоить, — легкая улыбка трогает чиминовы губы. Он смотрит на человека за спиной Тэхена и коротко кивает. Тот выпускает парня и грубо толкает в спину, заставляя подойти к Чимину. — Чимин, не вздумай, — рычит Чонгук, пытаясь вырваться из хватки. Злость внутри рвет на кусочки, съедает, просится наружу, а ненависть на свою беспомощность растет с удвоенной скоростью. — Лучше заткнись и подержи ее, — ухмыляется Чимин, подойдя к Гуку и протянув биту к его руке. — Одно слово, одно движение — и вы оба мгновенно схватите по пуле, — говорит он негромко, но с реальной угрозой в стальном голосе. Не шутит. Не в этот раз. — Ты меня услышал, Гук-и? — притворно мягкий тон возвращается вместе с милой улыбкой. Он все держит биту в вытянутой руке, склонив голову и терпеливо ожидая, когда Чон примет ее. Чонгук стискивает зубы до скрежета, медлит, мечет в Пака молнии взглядом, но в ответ получает невинный взгляд дьявола. Чимин маски меняет на раз. Чонгук вытягивает руку и выдергивает из рук Пака биту, крепко сдавливая ее деревянную рукоять в пальцах. Чимин улыбается и кивает одобрительно. — Правильный выбор, Чонгук. Надеюсь, и дальше так будет, — он хватает остолбеневшего Тэхена за локоть и резко дергает вниз. — На колени, цветочек. Покажем Чонгуку, как мы развлекались до того, как он пришел и все испортил. Тэхен смотрит перед собой пустым взглядом, не веря в то, что все это снова с ним происходит. Трудно осознавать, что после стольких кошмаров это реально. В груди скапливается тупая боль, смешанная со страхом и шоком. Руины внутри разбитой души снова осыпаются, распадаясь на еще более мелкие кусочки. Тэхен слышит их хруст и звук глухого падения в бездну, но совсем не слышит, чего требует ненавистный голос где-то снаружи. Звонкая пощечина приводит в чувства, возвращает в реальный кошмар. — На колени, — повторяет холодным голосом Чимин, способным заморозить все вокруг. Тэхен смотрит на Гука, сжимающего в единственной руке биту — орудие, уничтожившее сотни невинных душ, омытое в литрах крови; Гук глядит в тэхеновы глаза, а в них пустота, больше нет ничего, остатки чувств медленно погибают, исчезают прямо перед Чоном. И ничего не сделать, иначе даже этот тусклый свет в родных глазах потухнет. Чонгук борется с собой, с неиссякаемой агрессией внутри, наблюдая, как Тэхен обреченно опускается перед Чимином на колени и делает это ради сохранения чонгуковой жизни. Дерево в руке жжет кожу, впивается в нее мелкими щепками. Чонгук давит желание размозжить череп Пака его же орудием, вогнать ржавеющие гвозди в его плоть, размолоть там все, превратить в кашу, как Чимину нравится. Но… Одно движение — пуля. Гук стоит в центре комнаты, никем больше не удерживаемый, абсолютно свободный и вооруженный, но не способный что-либо сделать. Бездействие сводит с ума. Тэхену плакать не хочется. Хочется отключиться от происходящего, умереть как можно быстрее, прекратить этот ад. Но Чимин не торопится с расправой, сначала нужно хорошенько развлечься. Он запускает пальцы в волосы Кима и резко дергает назад, заставляя посмотреть на себя снизу вверх. Ухмыляется, думая, что видит в карих глазах смирение и покорность. Ошибается. У Тэхена ничего. — Соси, — приказывает Чимин, поднеся к сжатым губам Кима средний и указательный пальцы. — Проверим, как хорошо ты умеешь это делать, — усмехается он, вскидывая брови. — Повторять не буду, — рычит, давая свободной рукой новую жгучую пощечину из-за промедления. Чонгук дергается, крепче сжимая рукоять биты, стискивает челюсти и мелко дрожит от злости, прошибающей электрическим разрядом все тело. Тэхен размыкает губы, прикрыв глаза, чтобы не видеть перед собой вечный кошмар. Чувствует, как в рот проникают соленые пальцы с привкусом железа и дерева, давит в себе рвотный позыв и смыкает губы вокруг пальцев, слышит довольную усмешку сверху. Затем животный рык, смешанный со сдавленным криком. Чимин вырывает прокушенные пальцы изо рта Тэхена и сжимает руку в кулак, который тут же прилетает в челюсть Кима. — Блять! Это было чертовски зря, я тебя уничтожу, — зло шипит Пак, схватив Тэхена за волосы и ударив коленом в лицо. Ким чувствует, как из носа брызгает кровь, попадает в рот и стекает по подбородку. Он слегка пошатывается от потерянного на мгновение равновесия, но удерживается, упершись ладонями в холодный грязный пол. — Удачи, ублюдок, — хрипит Тэхен, сплевывая кровь под ноги Чимина. Пак смеется нервно, бьет тяжелым ботинком в грудь, отчего Тэхен падает на спину, больно ударяясь затылком. Перед глазами все плывет, на разных участках тела вспыхивает боль, отдается оглушительным звоном в ушах. Тэхену не за что уцепиться. Чимин выходит из себя, не контролирует удары, бьет куда попало, выплескивая свой яд и отравляя все вокруг. В его глазах искрится безумие, скрываемое обычно под множеством масок. Тэхен кашляет, сгибаясь пополам и переворачиваясь на бок. Ищет глазами Чонгука, но все течет, расплывается. У Тэхена слезы с кровью смешиваются, ощущаясь тошнотворной горечью на языке. Во взгляде сожаление. Не смог, пал в глазах того, кто считал бесстрашным и сильным. Не справился. Чонгука изнутри дикое зверье разрывает, оглушает своим воем, пытается прогрызть, прорезать себе путь наружу. Тэхен прямо перед ним лежит, медленно отключаясь от каждого удара. Но Чимин так просто умереть не даст. Выпотрошит и тело, и душу. Разорвет и проглотит, не подавившись. И лучше мгновенная смерть, чем медленная пытка. Чон знает, что последует за избиением. Дерево в пальцах тихонько скрипит. Гук краем глаза следит за стрелком, держащим его на прицеле. Каждый удар Чимина — удар по Чонгуку. Пак замахивается носком ботинка прямо в лицо, не защищенное рукой. Тэхен не успевает. Кричит, срывая глотку, не в силах больше держать в себе, прижимает ладони к глазам, что тут же окрашиваются в алый, содрогается в рыданиях, в накатившей истерике. Чимин не останавливается. Чонгук срывается. Пуля — пусть. И ему, и Тэхену — пусть. Чимин предела не знает, а силы иссякают. Гук подрывается с места, замахиваясь битой, кричит, отвлекая увлекшегося Чимина от Кима. Тот прекращает, резко разворачиваясь к Чонгуку, но смотрит куда-то за его спину, на мгновение застывая. Гук слышит громкий оглушающий выстрел и останавливается, замирая в двух шагах от измученного тела Тэхена. Стрелок за его спиной падает на пол. Голова его разлетелась на мелкие кусочки, обрызгав стену и пол. Никто никогда не узнает, как выглядел парень. Дымящееся дуло дробовика еще несколько секунд направлено на то место, где стоял стрелок. Чонгук роняет челюсть на пол, смотря в сторону распахнутой настежь двери, в проеме которой стоит Ким Намджун, зажимающий меж пухлых скривленных в ухмылке губ травинку.