Тёмный рыцарь II

Какой-то мерзкий, липкий страх пронизывал его желудок с самого утра и всё то время, что Антон собирался в лабораторию. Он нервно прислушивался к скрипам кровати, на которой развалилась Алина, к шорохам, вздохам с её стороны. Он никогда не боялся её, а сейчас, словно провинившийся школьник, всеми силами старался сбежать до её пробуждения. Этой ночью он совершенно не выспался. Постоянно просыпаясь от навячивых кошмаров и мерцающих флешбеков перед глазами, он чувствовал себя крайне измотаным. Поэтому, когда стаканчик с кофе появляется в его руках, дышать становится легче. — Где ты это взял? - хитрый прищур знакомого нарколога и мелодичный звон пробирок у него в руках заставили Антона окончательно проснуться и с напускной иронией пожать плечами. — Ты опять во что-то влип, малыш Тони? Раут отмахнулся устало, нехотя признавая, что кофе на голодный желудок было лишним. Сердце, словно, вырывалось из груди, трепетало, как загнанная птица. Как чертовы басы вчера в клубе. Или это то волнение, которое он всеми силами скрывал, когда в мыслях снова и снова появлялось лицо брата? Антон не хотел в это верить. Не хотел знать, почему так переживает за него и правдивый ли это страх. А если им обоим грозит опасность? Что он сделает? А что сделают с ними, если все пойдет не по плану? Тони доверял своим друзьям и искренне верил, что на них можно положиться. Только вот в себе он абсолютно не уверен. Не уверен, что рука не дрогнет, если придётся убить Алину. Застрелить, как бешеную кошку, у которой изо рта ручьём льется пена. Может, она не при чем? Может, не знает, во что ввязалась? Она ведь тоже пила и нюхала то, что предлагала Антону. А с другой стороны, кто, как ни она привела к ним на базу Романова. Науськивала Раута, как чертов змей-искуситель, что врага нужно убить быстро и без сожалений. Да. И без выяснений причин. Этим занимался Антон весь год — не думал. Просто делал. Все, что попросят. И от этой жуткой мысли вдруг защипало в носу. От собственного легкомыслия. От количества смертей. От невыносимого холода между ребер. Кажется, что кто-то вырезал его сердце, лишь бы оно не мешало "правому делу". Из пелены сомнений и догадок вырывает хриплый голос лаборанта: — Результаты экспертизы будут готовы через пару дней, я перезвоню. Антон кивнул, пожимая протянутую руку, как-то даже восторженно улыбаясь. Странный повод для радости - тебя пытались отравить... — Спасибо, Витёк, что бы я без тебя делал... — Валялся бы в канаве, очевидно. — разорвав рукопожатие, натянув на большой нос очки и введя что-то в компьютере, сострил Виктор, напоследок кивая старому другу. *** Ключ со скрипом проворачивается в замке входной двери и с каждым оборотом Антон все больше ощущает, как ему откровенно херово. Если бы он не знал, то сказал бы, что это ломка. Усмехается своим мыслям, в темное пространство квартиры вваливаясь. Пару секунд не дышит даже, вновь вслушиваясь в тишину, которая резонировала от стен и тихое, размеренное сопение брата. Снова спит. Это кажется уже привычным, если не вспоминать то, каким он был раньше. Хотя, Антон, кажется, и не помнит, что вообще такое "раньше". Проходит в комнату, а окна плотно зановешаны, что не может не радовать - яркий свет остро резал по сетчатке, а осознание дня и вовсе отсутствовало. Поэтому Антон без зазрений совести сунул ладонь в щель между штор, наощупь открывая форточку. Зажимает сигарету губами, освещая комнату лишь на мгновение, когда чиркает зажигалкой. Но и этого хватает, чтобы Фади проснулся, лениво потягиваясь. Тони опускает на него мутный взгляд, выдыхая дым. — Давно ты вернулся? - спрашивает осипшим ото сна голосом, на локтях приподнимаясь. А Антона это, почему-то, злит. Его сраная возможность выспаться. — Пару минут назад... - передергивает плечами, пепел стряхивая в старую затертую банку из-под огурцов. — Долго я спал? - Антон чувствует себя на допросе, но вновь терпеливо пожимает плечами. А младший хмурится, прохладные ладони прикладывая к щекам. Голова раскалывалась на мелкие осколки, а в ушах звенело от невыносимой боли. Фади мельком взглянул на экран телефона и внутренности разом скрутило в один тугой узел, а холод волной прошелся по каждому хрупкому позвонку. Трое суток. С перерывами на попитьпоссать, но... Ужас захлестнул Азиму, а боль в висках только добавила к нему отчаяния. Жалобный стон сорвался с сухих губ, заставляя Тони только сильнее переживать. — Что с тобой? - не выдержав, спрашивает Раут, протягивая брату недокуренную сигарету. Он ведь так ничего и не обьяснил. Закрылся в себе, словно и не рад возвращению Антона в мир живых. Не разговаривает ни с кем. Только работа-дом-работа. Это... кого-то ему напоминает, только не понятно, кого именно. Не в силах вспомнить, подобрать нужную картинку и образ. — Мне что-то вкололи в больнице... - короткая и судорожная затяжка, - А дальше все, как в тумане. Антона разрывает злость. Царапает его грудную клетку, протыкает кишечник, так и наровясь выбраться наружу. Странное чувство, ему не присуще. Или это ему лишь внушили? — Ты принимал то, что тебе прописали? - Тони обеспокоенно обвел взглядом комнату на наличие подозрительных коробочек и скляночек. Но Фади его успокоил, отрицательно покачав головой. Не успел. Волна сонливости и презрения к собственной непродуктивности захлестнула его раньше, чем он дошел до аптеки. А после... полный провал. И в памяти и в ощущениях. Он действительно не чувствовал. Ничего не чувствовал, впервые за пару лет вновь натыкаясь на мысли о наркотиках. Это снова повторяется? Это преследует его? Или "это" — он сам? Зависимый человек навсегда остается зависимым. Эта мысль от чего-то показалась особенно горькой на вкус и Талибал с непомерной слабостью потушил сигарету, зарываясь тонкими пальцами в сальные волосы на светлой макушке. Опять похудел. А мерзкое чувство липкости и грязи зажевывало остатки его самооценки. Он даже не решался взглянуть Антону в глаза. Только с опаской попросил об услуге: — Не отведешь меня в ванну? - ноги словно атрофировались за эту неделю, а кровоток заканчивался где-то в районе предплечий и коленей, заставляя ступни и ладони неметь от холода. Черт. Тони кивает, и в его взгляде сверкает что-то странное. Что-то новое, до этого не изученное. Это... смущение? Интерес? Это игривое дурачество? Фади так и не понял, но почему-то захотелось улыбнуться, хоть губы и стягивала плотная пленка из кожи. Рука об руку, Раут поднимает исхудавшее тело, помогая ему дойти до ванны. Усаживает на бортик и как-то заминается прежде, чем уйти. Едва не порывается спросить, не нужна ли Фади помощь, но видя его отрешенный взгляд, молча выходит из душной комнаты, дверь за собой плотно прикрывая. А затем шум воды и биение тяжелых капель о дно ванны заставляет забыться на целых полчаса. Антон даже укладывается на еще теплый матрас, предварительно переодевшись в домашнее. Удивительно знакомое ощущение. Это... спокойствие? Если не брать в расчёт сомнительную тянущую боль в мышцах. ** Когда Фади выходит из ванны, Антон уже во всю рубился в какую-то хрень на телефоне, развалившись на матрасе так, словно он принадлежит ему всецело. Но стоило Рауту услышать шлепки босых влажных ступней по паркету, телефон сразу же утратил свою важность. Тони поднял взгляд на брата и что-то внутри него сжалось настолько, что парень забыл, как глотать. Как дышать. Мокрые волосы нелепыми прядями спадали на лоб, а непослушные капли воды стекали по обнаженному животу младшего, прямо на резкинку шорт, которые будто нарочно были приспущены так, что виднелись тазовые кости. А Фади и вовсе не замечал заинтересованного взгляда Антона, даже не посмотрел в его сторону, поворачиваясь к нему спиной и открывая дверцы шкафа. Острые лопатки перекатывались под тонкой кожей при каждом движении Азимы. А изгиб позвоночника и вовсе казался болезненно-неправильным. Как и все тело Фади. Но это притягивало, приковывало взгляд, который вдруг стал по-странному томным. Антон ведь никогда не видел его... Таким. Или только думал, что не видел. Делал вид. Сморгнув вязкую пелену с глаз и чуть поёрзав на матрасе, когда младший натянул на себя просторную футболку и развернулся, Тони вновь вернул все внимание на телефон. Точнее, попытался, но мысли его от чего-то стали мерзкими и неправильными, а кровь бурной рекой хлынула к низу живота, заставляя ноги согнуть в коленях, лишь бы не выдавать своих слабостей. Глупо. Антон просто устал. Он просто не вытрахал из себя то желание, которым был наполнен вчера вечером. Алины было слишком мало. А потом в сознание врезается собственный вопрос. "Что у нас?" И неловкие прикосновения Талибала к собственному животу. Его тяжелое дыхание и его рвение быть рядом, даже когда Тони грубо оттолкнул того. Черт. Выдох на запотевший экран смартфона. Он не может так больше. Он должен прояснить. Для себя. Для них обоих. Он должен вспомнить. Брат безмятежно укладывается мокрой головой на подушку рядом и вновь закрывает глаза. А Тони почти уверенно говорит в потолок: — Фади. - зовет его негромко, голову в сторону Талибала поворачивая. — Мм? - такое же тихое мычание в ответ. Сомнения терзают больную голову Раута. Ненависть и раздрадение бьются о стенки его черепной коробки. Страх все испортить. Но тело сейчас совершенно отключено от мозга, поэтому Тони привстает на локте, разглядывая гладкое, не выражающее никаких эмоций, лицо Фади. Только веки его чуть подрагивают. — Фади... - снова произносит это имя, только тише. Совсем шёпотом, едва не касаясь губами губ брата. Тот приоткрывает глаза, но лишь для того, чтобы убедиться в реальности происходящего. Смотрит в голубые глаза напротив из-под прикрытых ресниц и, кажется, не дышит совсем. Только сердце вот-вот выпрыгнет из груди. “— Что у нас? — Уже ничего." Антон подается вперёд, чувствуя на языке немое согласие и целует Фади, а на губах привкус зубной пасты и многолетней боли. Младший отвечает с осторожностью, едва ли умело. Выдыхает в чужой рот, робко касаясь ледяными пальцами загривка Раута. Антон не знает почему, но этот жаркий выдох срывает крышу и он позволяет себе обвести языком ровный край зубов Талибала. Позволяет себе свободной рукой скользнуть под ткань футболки брата, коснуться его влажной кожи и понять. Это правда было. А Фади скулит, отчаянно жмется ближе, нетерпеливо кусая то нижнюю, то верхнюю губу Антона. И это только сильнее распаляет. Он проникает языком в маленький тугой рот, пальцы на ребрах Фади сжимая. Глубокий поцелуй разрывает глубокие раны и картинки перед глазами заплясали с новой силой. Отец. Убийства. Ворон. Обещанный растрел. В паху предательски пульсирует, но он не допустит, не позволит себе ничего лишнего. Хотя, кажется, что уже поздно. Потому что по щекам Фади текут настоящие соленые слезы. И это пугает. Это... отпугивает. И Антон отстраняется со сладостным причмокиванием. И на губах остается его вкус. Зубная паста и соленые слезы. Как-то машинально облизывает их, со страхом всматриваясь в братские глаза. — Прости... Я... - оправдывается Раут за свою беспечность и отвратительные желания. — Я не должен был. Но Фади накрывает его рот своими губами, притягивая за шею, что-то жалобно выстанывая прямо в рот. Чертов Раут. Никогда себе этого не простит.