***
Когда они наконец появляются на палубе – спустя минуты, часы, дни, Стив уже не уверен в том, сколько времени прошло – у Тони хорошее настроение, рукой он обнимает Стива, наплевав на весь мир, прохладный воздух обдувает их. Он хихикает над несколькими возмущёнными пассажирами, глядящими на них, и Стив тоже смеётся, не сдержавшись. — Стив, — говорит Тони, поворачиваясь к нему лицом и сжимая обе его руки в своих ладонях, — когда мы приедем в Нью-Йорк, я уйду с тобой. Стив чувствует, как сердце радостно бьётся в его груди, он медленно моргает, не в состоянии поверить словам, которые только что услышал. Если быть честным с самим собой, ну... Он надеялся на это. Надеялся, что, может быть, Тони захочет бросить всё и начать жизнь с чистого листа. Но он не ожидал, что это произойдёт на самом деле. — Тони, — начинает он, — Это... Это безумие. — Думаешь? — отвечает Тони, сияя. — Мой отец не узнает, что случилось. Ну, вероятно, узнает, конечно, и, возможно, будет расстроен. Скорее всего, мне нужно будет прятаться или типа того. Эй, может, я сменю имя. Стив невольно фыркает. — Ты-ты же не серьёзно. Разве ты не всемирно известен? Тони не похож на тех людей, которые могут просто скрыться, под другим именем или нет. Стив почти уверен, что рано или поздно тот снова появится на первых полосах желтых газет. — Ну да, — ухмыляется Тони и делает шаг вперёд, обнимая Стива за талию. — Но это не имеет значения. Я могу быть Старком, но это не значит, что меня обязательно нужно так называть. О, я знаю, как насчёт Чаплин? Тони Чаплин. Думаю, это хорошее имя. Я могу притворяться, что имею родственные связи с Чарли. Стив закатывает глаза, в ответ обнимая Тони, подыгрывая. — Да. Ты можешь появиться в водевилях. Ты танцуешь? — Совсем нет. Тони отстраняется, делая что-то причудливое своими ногами, прежде чем покрутиться и вернуться обратно в объятия Стива. — Может быть, ты научишь меня. Стив смеётся. — Ты знаешь, у меня складывается впечатление, что это мне нужны уроки... — он резко замолкает, когда мир вокруг них словно дрожит, и сильнее сжимает Тони, будто бы защищая его. — Тони, — выдыхает он через мгновение, когда пол под ногами кажется устойчивым. — Что... Что это было? Тони отстраняется, осматриваясь по сторонам. — Иисусе, — выдыхает он, затем указывает за его спину. Они плывут рядом с массивным айсбергом так близко, что Стив может дотянуться и потрогать его, если захочет. Вместе они подходят к ограждению, как только айсберг пропадает из виду, бросая взгляд на корпус. — Кажется, нас стукнуло. Стив думает о дрожи, которую почувствовал, думает о том, каким большим был айсберг. — Я... Я не вижу никаких повреждений. Думаешь, мы в порядке? Он наблюдает за тем, как Тони проводит рукой по перилам, нахмурив брови, прежде чем повернуться и снова встретиться с ним взглядом. — Нет, — говорит он наконец. — Я не думаю, что мы в порядке.***
Возможно, у него нет транспортира или линейки, или ещё чего-нибудь полезного прямо сейчас, но он инженер, и он знает, когда что-то идёт не так. Слишком заметна разница в том, как движется корабль сейчас, и в том, как он должен держаться в вертикальном положении. Тони подозревает, что большинство людей не догадываются об этом. Но он понимает. — Корабль кренится, — говорит он Стиву, на лице которого сразу же проявляется шок и немного смущения. — Я не знаю на сколько градусов. Но если это чувствуется так быстро после удара... Это нехорошо. — Стив всё ещё выглядит озадаченным, когда Тони продолжает. — Корабль наклоняется, потому что его топит водой. Кажется, Стив понимает, о чём говорит Тони, потому что он моргает и бледнеет. — Топит? — повторяет он. — Ты имеешь в виду, что мы утонем? — Возможно, — Тони прикусывает губу и снова смотрит вниз через перила, думая о графиках, которые он недавно изучал. Это хорошо сложенный корабль, и он может выдержать небольшое наводнение, но Тони не знает, насколько плохи повреждения, не знает, как быстро отреагировал экипаж. Слишком много неизвестных. — В любом случае, это плохо, Стив... — он сглатывает, не представляя, как отреагирует Стив, но заставляет себя поспешить. — Мы должны сказать об этом отцу и Сансет. Ты-ты понимаешь, Стив, правда? — если что-то случилось, они должны знать. Может, они ему не особо нравятся – черт, он планировал уйти от них, как только сойдёт на берег – но он не желает им смерти, если всё переменится к худшему. Его отец, всё-таки его отец, и когда-то давно он очень сильно заботился о Сансет. Стив сглатывает, но кивает, взяв его за руку и нежно сжав ее. — Понимаю, — говорит он. Неуверенно, он отпускает руку, немного отходит назад. — Ты поведёшь...? Тони быстро мотает головой, снова берёт его за руку. — Мы не будем прятаться, — говорит он, несмотря свою собственную нервозность, и Стив сияет. К тому же, сейчас они уже наверняка нашли рисунок, оставленный им в сейфе, так что какой смысл? Он наклоняется, легко целуя Стива в губы. — Пошли. Они возвращаются в каюту, крепко держась за руки, Тони пытается выглядеть увереннее, чем есть на самом деле. К его удивлению, Сансет стоит в холле, прижимаясь к стене, скрестив ноги, опустив на них свой взгляд. Неудивительно, что она не выглядит счастливой. — Мы искали тебя, — говорит она и встаёт позади них, ткнув Тони в спину. Периферийным зрением он замечает, как губы Стива нервно дёргаются, но он молчит, даже когда они входят в каюту. — Ох, я не знал, что топтаться на месте означает искать кого-то, — как можно беззаботнее отвечает Тони. — Подождите, о чём это я? Мы же социальная элита. Мы только и делаем, что топчемся на месте, — он слышит, как Сансет делает глубокий вдох, как будто собираясь возразить, но он быстро перебивает её, продолжая. — Слушай, я уверен, что сейчас ты очень сильно на меня злишься, и ты наверняка как-то смогла оправдать это в своей голове, но случилось что-то... — Ты чертовски прав, что-то случилось, — раздаётся ещё один презрительный голос. Ох. Отец. Это будет весело. — Обыщите его. — Что...? — начинает Тони, отходя от Стива с удивлением, когда к нему подходят два стюарда и заставляют снять пиджак. — Отец, какого чёрта...? Затем один из стюардов выпрямляется. — Это? Он держит кольцо. То самое кольцо. То, с которым Стив рисовал его всего лишь пару часов назад. Тони чувствует, как сушит горло, бросая взгляд на Стива, который недоуменно смотрит на кольцо. — Стив...? — тихо спрашивает он. Стив качает головой, сначала медленно, затем быстрее. — Нет, — говорит Стив. Он бросает взгляд на Говарда, затем на Тони. — Тони. Я не брал его. Ты же знаешь, что не брал. — Верно, — медленно и тихо говорит Тони. — Он... Он не мог. Он был со мной всё это время... Говард лишь пренебрежительно машет рукой. — Арестуйте его, — говорит он стюардам, которые быстро подчиняются. Между тем Сансет, как змея, наклоняется к Тони и шепчет ему на ухо. — Может быть, он взял кольцо, пока ты в очередной раз одевался. Тони чувствует слабость в коленях, в плохом смысле. Так долго он... Он хотел верить, что Стив был другим, что он не такой как другие, кто заботился только о внешности, деньгах или родителях. Что, возможно, каким-то образом он наконец нашёл того, кто действительно заботился о нём. Но сейчас он вспоминает, сколько раз он обжигался и, возможно... Возможно, это не такой уж сюрприз, что он обжёгся снова. — Тони, — говорит Стив, и его голос звучит сломанным, раненым. — Тони, пожалуйста, посмотри на меня. Говард делает ещё одно движение рукой, и стюарды уходят, уводя за собой Стива. Тони уклоняется, когда они проходят мимо, упорно избегая встречи с его взглядом. Он не двигается, пока слышны звуки борьбы Стива со стюардами, и только когда Сансет кладёт руку ему на плечо, он вспоминает, что не один. — Ох, Тони, — почти мурлычет она, гладя его по плечу. — Когда ты наконец запомнишь, что лучше для тебя? Он смахивает её руку с плеча, смотря пустым взглядом на стену напротив. Что... Что только что произошло? Он был так счастлив всего минуту назад. А теперь всё изменилось. Сансет сердится. — Перестань строить из себя жертву, — огрызается она. — Ты заслуживаешь этого. Ты вообще представляешь, как... Как мне было обидно видеть ту отвратительную мазню в сейфе? — она подходит ближе, вторгаясь в его личное пространство. – Что в нём такого, Тони? Я могу гарантировать нам финансовую безопасность. Я достигла таких высот, о которых другие женщины даже не мечтали. Я инженер! Я понимаю тебя так, как он никогда не смог бы понять! Почему я всё ещё недостаточно хороша для тебя? Тони открывает рот на мгновение, он полностью ошеломлён её яростью. — Я.… — начинает он, и на мгновение чувствует себя ужасно виноватым и неправым. Он причинил ей боль. Казалось, это была грандиозная идея, но теперь, когда Сансет здесь, а в её глазах пламя и страсть, он не может не думать, что совершил ошибку, несмотря на всё то, что она сделала. — Сансет, — прерывает её Говард, и Тони медленно скользит взглядом в его сторону. — Выясни, почему в коридоре так сильно шумят. Я с ним разберусь. На мгновение кажется, что она колеблется, как будто понимает, что Говард имеет в виду, когда говорит ей это, но в конце концов она кивает и выходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Когда они остаются наедине, Говард поворачивается к Тони, сжимая челюсть. Тони снова смотрит в стену. — Посмотри на меня, — шипит Говард. Тони не двигается. — Посмотри на меня, — повторяет Говард, хватая его за плечи и крепко сжимая их до боли, и Тони наконец поднимает голову, встречаясь с ним взглядом. — Я говорил тебе. Я говорил тебе больше с ним не встречаться. И что ты сделал? Ты ослушался! Ты привёл свинью в свою семью, а теперь посмотри, что случилось. — Я.… — начинает Тони, но у него нет оправдания. Он должен был слушать своего отца. Он не должен был подпускать Стива так близко. — Отвратительно, — шипит Говард. Он снова открывает рот, как будто собирается сказать что-то ещё, но затем дверь открывается и заходит Сансет. Она держит что-то в руках... Иисусе, это что, спасательные жилеты? Сансет подходит к ним до того, как Говард успевает возмутиться вторжением, предлагая каждому спасательный жилет. — Мы должны попасть на палубу, — говорит она, когда Тони, моргая, медленно протягивает руку, чтобы взять один жилет. Спасательный жилет. Есть только одна причина, по которой они понадобились здесь. — Случилось что-то плохое. Нам нужно идти. — Это безумие, — говорит Говард, но, несмотря на сомнения, отражающиеся у него на лице, он надевает спасательный жилет, и Тони быстро следует его примеру. Сансет не идиотка. Возможно, ей недостаёт эмоций, но если она говорит, что что-то не так, значит она, по всей видимости, права. Говард бросает взгляд на Тони, один его глаз дёргается так, словно он хочет продолжить ругать его, но затем он, подумав получше, поворачивается к Сансет. — Хорошо. Пошли. Снаружи шумно, холодно и тесно. Тони съёживается, борясь с желанием вернуться в каюту и свернуться калачиком. Прямо сейчас ему нужно совсем не это. Из того, что он слышит, несложно сделать вывод, что другим людям прямо сейчас тоже нужно совсем не это. Одна женщина велит своей горничной включить обогреватель к их возвращению, и здесь есть мужчина, который просит кого-то принести ему выпить. Тони хочется присоединиться к нему. Но, с другой стороны, он слышит и другое, видит встревоженные переглядывания членов экипажа и медленно, но верно правда наваливается на него – их корабль тонет. Их корабль тонет. В считанные часы всё это окажется на дне океана. И люди на... — Сюда, — говорит Сансет, и они оказываются среди небольшой толпы людей, собравшихся вокруг одной спасательной шлюпки. Не так много времени прошло с момента столкновения, и Тони подозревает, что они трое являются одними из первых, кто понимает, что они действительно в опасности. Перед ними один из офицеров корабля кричит что-то, но во всем переполохе Тони с трудом может понять, что он говорит – что-то о женщинах и детях, думает он, и они оба – он и Говард – смотрят на Сансет. — Садись, — говорит Говард. Тони удивляется, когда видит, как Сансет сглатывает, и в этот недолгий момент проскакивает искра привязанности к ней. Несмотря на всё, что случилось, несмотря на тот факт, что он не знает, связаны ли её сомнения с тем, что она действительно беспокоится за них или она думает только о том, чем это обернётся для её деловых перспектив. Он снимает свой спасательный жилет, затем снимает пиджак и надевает на нее, прежде чем снова надеть спасательный жилет. — Иди, — настаивает Тони. Сансет кивает, хватаясь пальцами за пиджак и сильнее натягивая его. — Удачи, — говорит она, её взгляд мечется между ними. — Вам обоим. Член экипажа помогает ей сесть в одну из шлюпок, и Тони гадает, последний ли это раз, когда он видит её. Теперь они стоят вдвоем, на краю корабля, шлюпка Сансет исчезает в темноте. Тони не представляет, что они должны делать. Очевидно, его отец думает о том же самом, потому что он лениво проверяет свои часы, прежде чем посмотреть на Тони тяжелым взглядом. — Как думаешь, сколько бы стоил тот рисунок по утру? — спрашивает он. — Как жаль, что я его уничтожил. Тони поворачивается и смотрит на него, широко распахнув глаза, представляя полную картину того, что произойдет сегодня вечером. Это поражает его. Корабль тонет. Люди умрут. И где-то внизу Стив в наручниках, возможно, совсем один, и он может представить его прямо сейчас, склонившего голову, задумывающегося над тем, как сильно Тони, должно быть, ненавидит его.... И вдруг он осознает всю правду. — Ты ублюдок, — выдыхает он и вдруг убегает, толкая паникующих пассажиров и членов экипажа, направляясь... куда-то. Он не знает куда. Но потом рука Говарда тяжело ложится на его плечо, и он поворачивается к нему лицом. — Что ты собираешься делать? — рычит отец, сжимая его сильно, до боли. — Ты собираешься вернуться к нему? Он никто! Он – позор, стоит меньше, чем грязь под твоими ногтями… — Заткнись! — перебивает Тони, освобождаясь от его хватки, но Говард снова хватает его, и между ними завязывается небольшая драка. Кажется, он слышит слова он этого не стоит, но что-то внутри него щёлкает, потому что Стив стоит этого, Стив – причина, ради которой он не против умереть сегодня ночью, и он отдёргивает руку, бьёт отца прямо в челюсть, заставляя того покачнуться на месте. После этого он стоит, резко дышит, смотрит на Говарда, который касается лица, вытирая слюну. Он не сожалеет об этом. — Это моя жизнь, — говорит он. — И если я считаю, что он стоит этого, значит так и есть. С этими словами, он отворачивается и идёт вниз, и тот факт, что никто его не останавливает, говорит о том, что Говард больше не преследует его.***
Стив приходит к выводу, что сегодня, скорее всего, последняя ночь в его жизни. Это... его беспокоит, да. Он не готов. Разве может хоть кто-нибудь быть готовым к смерти? Возможно, кто-то и может, предполагает Стив. Но не он. Он всё ещё хочет так много увидеть, так много сделать. Он планировал сходить на могилу к матери, может быть, проведать кого-нибудь из старых друзей. Он хотел путешествовать по всей стране, от Нью-Йорка до Калифорнии. Он хотел прожить свою жизнь. Что ещё более важно, он хотел прожить её с Тони. И это больше всего остального тяготит его сейчас. Он не хочет умирать, конечно, но он прикован к этому столбу, и ни один из них никуда не денется. Он уже видит воду, проникающую в комнату. Так что, ладно, он умрёт, и это плохо. Но что ещё хуже, так это мысль о Тони, потому что он переживёт это – альтернатива немыслима – веря, что Стив предал его, что он был точно таким же, как любой человек, который использовал его в своих целях. Тони не заслуживает этого. Он заслуживает лучшего. Стив думал, что сможет дать ему лучшее, но в жизни не всегда всё получается так, как ты хотел. И теперь... Теперь Тони просто вернётся назад, под отцовский каблук. И хотя Стив не может винить его за это – в конце концов, он провёл так всю свою жизнь – это по-прежнему больно. Он хотел бы увидеть, как Тони вырывается на свободу и живёт своей жизнью, но теперь он боится, что это никогда не случится. Он вздыхает, прижимаясь лбом к столбу и закрывая глаза. Он любит Тони, думает он. Он любит его так сильно и должен был сказать это раньше, но теперь уже слишком поздно, и Тони будет жить, думая, что никто никогда не любил его. Боже, у него едет крыша. Вода уже касается его ботинок и намочила низ брюк, а что он слышит? Голос Тони. Зовущий его по имени. Он действительно хочет, чтобы мысли не дразнили его, заставляя думать о том, что Тони как-то оказался внизу и теперь ищет его. Ему требуется немного времени, чтобы понять, что это не галлюцинации. Как только он понимает это, его мозг, кажется, перестаёт работать, и он борется с самим собой, пытаясь понять, что он должен делать. Его чутье подсказывает, что лучше всего кричать его имя в ответ, зазывая его в комнату, где он заперт, но что потом? У Тони не будет ключа от наручников. А здесь опасно. Если... Если Тони задержится здесь надолго, то он не вернётся назад, он умрёт зря… Стив сглатывает, снова жмурясь. «Молчи», — говорит он сам себе. — «Пусть он сдастся и уйдёт». Но он не может так поступить. Он не может не воспользоваться этим шансом увидеть Тони, хоть ненадолго, в последний раз. Тони нужен ему, и он нужен Тони. Так что, в конце концов, он гремит наручниками по трубе, пытаясь создать как можно больше шума. — Тони, — зовёт он. — Тони, я здесь. — Стив! — слышит он, и голос наполнен таким облегчением, что у Стива подгибаются колени. В следующее мгновение дверь открывается, и Тони подбегает к нему и немедленно обнимает. Его глаза немного дикие, а волосы растрепаны, но, не считая этого, он... Он выглядит так хорошо, как и следовало ожидать. — Прости! — говорит Тони, плача, запуская руки в волосы Стива, тяжело дышит, прижимаясь к нему. — Стив, прости меня, я не должен был верить им, я чёртов идиот... — В-всё в порядке, — говорит Стив, пытаясь прикоснуться пальцами к губам Тони, а потом вспоминает, что его руки совсем не свободны. — Тони, ты должен убираться отсюда. Здесь небезопасно. — Я знаю, — выдыхает Тони и целует Стива в висок, в лоб, в нос. — Я уйду. Но только с тобой. Стив чувствует, как его сердце наполняется радостью. — Я так рад, что ты пришёл за мной, Тони, — говорит он, наклоняясь, целуя его в губы. Дальше всё будет не так легко, но он просто обязан сказать это. Он невероятно счастлив, что Тони пришёл, чтобы найти его, зная, что вместе они смогут преодолеть все раны, которые нанёс его отец – но жизнь Тони куда важнее. И вообще этого... Ему достаточно знать, что Тони верит ему. Если... Когда он умрёт сегодня, они оба будут знать правду. — Прости, что сделал твою жизнь такой сложной. Но сейчас нет времени. Тебе надо возвращаться назад, хорошо? Поднимайся и садись в одну из спасательных шлюпок. Ради меня. — Я не уйду без тебя, — повторяет Тони, поднимая руки Стива и изучая наручники. Он почти сразу же отпускает их, смотря на Стива. — Стив, ты... Ты сделал мою жизнь достойной того, чтобы её прожить. Я ни в коем случае не оставлю тебя здесь, не дам утонуть, не после всего, что случилось. Так что не спорь, потому что я всё равно не собираюсь слушать. — Тони, — слабо начинает Стив. Ему нечего ответить на это, так что он снова прижимается лбом к столбу, смотря на него. — Я... Я думаю, что ключ был серебристым. Может быть, есть запасные в шкафу, — прислушиваясь к его словам, Тони кружит по комнате, находит указанный Стивом шкаф и открывает его, смотря на ключи. — Как ты узнал, что я говорил правду? Тони останавливается, поворачивается к нему, пристально смотрит. — Я не узнавал, — говорит он. — Я просто понял, что уже знаю, — Тони дарит ему слабую улыбку, возвращается к изучению ключей. — Эти... Эти все медные, — Стив открывает рот, чтобы вновь сказать ему, чтобы он вернулся на палубу, но прежде чем удаётся сказать какие-либо слова, Тони поднимает одну руку. — Я знаю, что ты собираешься сказать, и я уже говорил тебе, что не собираюсь это слушать. Послушай, я... Я проверю остальные комнаты. Может быть, в них что-то будет. Но я вернусь, обещаю. Я вернусь. Он подбегает к Стиву, крепко целует его, тяжело дышит, когда смотрит прямо в глаза. И Стив чувствует те три слова, которые горчили на кончике языка, когда он думал, что умрёт. Но нет, думает он. Он должен подождать, пока они не будут в безопасности, или пока... пока у них не закончится время. — Ладно, — в конце концов говорит он. — Я буду ждать здесь. Он наблюдает за тем, как его Тони – его прекрасный, храбрый Тони – исчезает в коридоре, и задаётся вопросом, будет лучше или хуже, если он никогда не увидит его снова.***
Холодно. Дерьмо, как холодно. Тони всё ещё помнит тот первый разговор со Стивом – боже, должно быть, это было много лет назад – когда он стоял по другую сторону ограждения, и Стив пытался заставить его вернуться. «Я ненавижу холод», — сказал Стив. Стоя в замерзающей воде, достающей до бедер, Тони понимает, почему. Но он не позволит этому обстоятельству удержать его. Вода, может, и отвратительна, но есть кое-что похуже, и это Стив, утопающий, умирающий, прикованный наручниками к чертовому столбу. Да, черта с два Тони позволит этому случиться. Так что он пробирается дальше, направляясь в соседнюю комнату. Он полагает, что сначала должен проверить более затопленные комнаты, потому что, вероятно, потом он вообще не сможет в них попасть. Здесь ещё один шкаф с ключами, но все они снова медные, и быстрая проверка выдвижных ящиков в плавающей комнате не даёт никаких результатов. Окей, думает он. Эта комната пуста. Может быть... Может быть, ключ найдётся в следующей. Он обыскивает все ящики в центре новой комнаты, в которой даже нет шкафа с ключами, когда корабль зловеще скрипит, и он выпрямляется, оглядываясь вокруг, ком застревает в горле. — Привет? — говорит он, хотя это довольно глупо, иррационально, какого чёрта он ожидает, что корабль ответит ему? Чёрт, он сходит с ума. Стиснув зубы, он вытаскивает ещё больше ящиков, а затем свет тускнеет, а потом гаснет вовсе, оставляя его стоять в темноте, в воде по пояс. — О боже, — шепчет он, идя назад, пока не врезается в стену, хватаясь за неё изо всех сил. — О боже, о боже. На короткое мгновение он задумывается о возможности вернуться к Стиву, извиниться и убежать обратно на верхнюю палубу к дорогой жизни. Но потом он думает о Стиве, стоящем в такой же тёмной комнате, как и он, без возможности двигаться, и ему становится стыдно даже за саму мысль об этом. Либо они оба выберутся отсюда, либо никто не выберется. — Стив, — зовёт он, так нуждаясь в ответе. Но ответа нет. Слишком много воды, слишком много скрипа. Он скулит и подпрыгивает, когда что-то касается его, с опозданием понимая, что это всего лишь плавающий стул. Наконец, свет возвращается – он боялся, что свет пропал навсегда – и он отходит от стены, интенсивно хватая воздух. Он... Он не может долго оставаться здесь. Он должен двигаться. Так что он выкидывает из головы всё дерьмо и выходит из комнаты, оказываясь в коридоре, и проходит мимо каюты, в который находится Стив. Он думает открыть дверь, которая теперь закрыта, чтобы проверить, как он там, но он не должен. Нет времени, да и что он ему скажет? Прости, я проверил несколько комнат, но ничего не нашёл, а ещё на корабле действительно становится жутко, когда гаснет свет. Лучше остаться сосредоточенным. Подумав об этом, он прикусывает губу и продолжает идти дальше, заходя в соседнюю комнату, оглядываясь по сторонам. Затем идёт в следующую комнату, затем снова идёт в коридор, и так повторяется снова и снова, и снова, и, боже, почему в этих комнатах нет ничего, что могло бы помочь ему? Находясь в последней комнате коридора, Тони снова роется в ящиках – и вот что он видит. Плавающий ящик с пистолетом внутри. Он бросается к нему, берёт и осматривает его – это револьвер, и да, он заряжен. Он прижимает пистолет к груди на мгновение, тяжело дыша, смотря в пустоту. У него мало времени, и это лучшее, что у него есть. Этого должно быть достаточно. Поразмыслив, он возвращается в коридор, осматривается и замирает. Иисусе. В то время, когда он нашел надежду, коридор оказывается почти затопленным. Эта тревожная темнота ближе к концу, единственный источник света неравномерно мерцает. От этого зрелища холодок бы прошёлся по спине, если бы его спина уже не вымокла в холодной воде. Как бы плохо это не выглядело, у него нет выбора. Ему нужно добраться до Стива, пока не стало слишком поздно. Делая глубокий вдох, он идёт по коридору, громко ругаясь, когда всё, что до этого было сухим, мокнет. Это ужасно, действительно, ужасно. Но он собирается освободить Стива, и это будет того стоить, и всё будет в порядке. — Стив! — кричит он, врываясь в комнату. Стив поднимает взгляд. Он сидит на столе, на лице появляется улыбка, одновременно яркая и испуганная. — Тони! — говорит он. — Ты-ты вернулся! — Конечно, я вернулся, — выдыхает Тони, подходя к нему. — М-мне кажется, я нашел кое-что, что может помочь. И он показывает Стиву пистолет. Лицо Стива бледнеет, когда его взгляд замирает на пистолете – или, как минимум, так было бы, если бы он уже не был таким бледным. — Боже, Тони, — говорит он тихо, смотря на него. — Я... Я полагаю, что это лучше, чем утонуть. Тони моргает несколько раз, смотря на него, неуверенный в том, почему он выглядит растерянным, а потом до него доходит. — Я... Нет! Боже, Стив, я не собираюсь в тебя стрелять, — говорит он. — Вот, опусти руки в воду, это сделает металл более хрупким, — Стив подчиняется, и Тони продолжает. — Я-я собираюсь стрелять в цепь. В идеале. Несмотря на сложившуюся ситуацию, Стив бросает на Тони взгляд, легко улыбаясь. — В идеале? — Я гений, — говорит ему Тони. — Но я не могу предсказать всё. Ему нравится думать, что он знает свои пистолеты. А вообще, забудьте. Он знает свои пистолеты. Он знает пистолет, который держит прямо сейчас. Но труба металлическая, цепь тоже... Даже если он попадёт прямо в цель, что вряд ли, учитывая, как сильно он дрожит прямо сейчас, встаёт вопрос о рикошете. Пуля может пойти куда угодно. Она может отскочить от стены, ударить по трубе... или попасть в одного из них. Если она попадёт в Стива и убьёт его... Ну, тогда Тони выполнит своё обещание – или они оба выбираются отсюда, или никто. В конце концов, револьвер заряжен больше, чем одной пулей. И если пуля убьёт Тони, ну и ладно. Освобождение Стива и его шанс на жизнь того стоят. — Подними руки выше и приложи к трубе. Отдаляй их настолько, насколько сможешь. Стив кивает, быстро подчиняется, сгибая пальцы. — В-вода холодная, — говорит он. — Я уже не чувствую рук. — Я знаю, прости, — отвечает Тони. — Послушай, это... Всё будет хорошо. Иди сюда, — конечно, Стив не может никуда пойти, так что Тони приближается к его губам, целуя его за всё, чего он стоит. Независимо от того, что будет дальше... Ему нужен этот последний момент со Стивом. — Всё будет хорошо, — повторяет он, а потом отступает назад. Стив снова кивает, прикусывает губу, смотря в сторону, его грудь вздымается. — Я доверяю тебе, Тони, — говорит он. Он не должен, он на самом деле не должен, но Тони не собирается спорить об этом прямо сейчас. — Я никогда не должен был сомневаться в тебе, Стив, — говорит ему Тони, поднимает пистолет, делая глубокий вдох, и желает себе перестать трястись. — Ты готов? Я-я собираюсь выстрелить прямо сейчас. Три, два, один... А затем он стреляет. На мгновение, всё, что он слышит – звон пули. Всё, что он видит – белую вспышку возле себя. Но затем вспышка пропадает, звон исчезает, и он возвращается в затопленную комнату, в которой Стив держится за столб. Его взгляд опускается к запястьям, и в это же время Стив вскрикивает. — Тони, ты сделал это! Тони мельком видит цепочку, теперь разбитую пополам, а потом отступает и делает глубокий вдох, едва осознавая, что опускает пистолет в воду; его рука немеет. — Иисусе, — выдыхает Тони. — Слава богу. Ему требуется ещё несколько секунд, чтобы собраться, а затем он тянет руку к Стиву, чтобы обнять его, и тогда мир снова бледнеет. — Чёрт, — с трудом дыша, говорит он, повиснув на руках Стива; смутно он может видеть его распахнутые глаза и приоткрытые губы. — Тони! — слышит он; Стив двигает рукой, и всё моментально исчезает от вспышки боли. — Боже, у тебя кровь… Тони стонет и качает головой, отгоняя все мысли. Он знает, почему идёт кровь. — Срикошетило, — слабо объясняет он, пытаясь отстраниться и снова морщится, потому что это только увеличивает боль. Насколько всё плохо? Он и представить не может. Его спасательный жилет начинает пропитываться кровью, совсем рядом с его плечом. По крайне мере, пуля не попала ему в грудь. И не брызжет фонтаном. Маленькая победа. — Я-я не думаю, что пуля задела что-то важное. Всё будет хорошо, Стив. Мы должны выбираться отсюда. Стив сомневается, как будто хочет ответить, но одного взгляда на воду, кружившую вокруг талии, достаточно, чтобы убедить его в обратном. — Я посмотрю, что там, когда мы поднимемся выше, — наконец говорит он и наклоняется, чтобы взять Тони под руки. — Пошли. Вместе они выходят в коридор, и Тони поворачивается в том направлении, откуда пришёл, призывая Стива следовать за ним, они устало тащатся сквозь воду. Он суёт раненую руку в карман брюк, пытаясь игнорировать крайнее неудобство. Ничего, что у него в плече чёртова пуля, а нижняя часть его тела погружена в ледяную воду уже час. Или он так думает. Он с трудом способен следить за временем. Но теперь у него есть Стив. И несмотря на то, что он подстрелен и медленно превращается в сосульку, Тони ни на секунду не жалеет об этом. — В какую сторону? — кричит Стив, когда они доходят до конца коридора, изо всех сил стараясь быть услышанным из-за громко шумящей воды вокруг них. — Налево, — кричит в ответ Тони, и они снова идут. Они продолжают идти, по ощущениям в течение нескольких часов, на самом деле, вероятно, гораздо меньше, но, боже, этот путь такой изнурительный, и Тони быстро устаёт. Наконец, они доходят до лестницы, и когда они наконец ступают на сухой пол, Стив тянет его на себя, тяжело дыша. — Окей, — пыхтит Стив, разворачивая Тони так, чтобы они оказались лицом друг к другу. — Давай я тебя осмотрю. — Ерунда, — настаивает Тони, желая двигаться дальше, но Стив уже снимает спасательный жилет, и шипит, когда видит пятно крови на его рубашке. — В самом деле, Стив, ты ничего не можешь сделать… — Я не позволю тебе разгуливать в таком виде! — говорит Стив, отпуская Тони и снимая свою рубашку. Прежде чем Тони успевает спросить, какого чёрта он делает, или даже просто восхититься тем, как он выглядит в майке, Стив складывает её, засовывая её под рубашку Тони, и надавливает так, что Тони шипит от боли. — Прости, — продолжает он, извиняясь, — но мы должны остановить кровотечение. — Курица-наседка, — слабо говорит Тони. Его глаза скользят по блестящим, влажным рукам Стива, и он изумлённо на него смотрит, легко улыбаясь. — Ты действительно очень красивый. Стив неуверенно смеётся, надевая на Тони спасательный жилет. — Спасибо. И ты тоже, — он стоит там ещё минуту, надавливая на рану, а затем делает глубокий вдох и отступает назад, снова взяв Тони за руку. — Надави на нее другой рукой. Пошли. — Подожди, — протестует Тони, прикладывая руку к сложенной рубашке Стива, хотя ещё недавно он хотел, чтобы они поскорее ушли отсюда. — Очень холодно. Тебе нужно что-нибудь надеть. — Всё будет в порядке, — обещает Стив, ведя их по новому коридору. Он поворачивается к Тони и ослепительно улыбается ему, и один взгляд на Стива заставляет сердце Тони сжиматься. — Ты пришёл за мной. Какое-то время я буду греться этой мыслью. И хотя Тони нравится эта сентиментальность, ему этого недостаточно, поэтому он останавливается и тащит Стива за руку, чтобы тот тоже остановился. — Вот, — говорит он, стиснув зубы, снимая спасательный жилет, надевая его на Стива через голову. — Это меньшее, что я могу сделать. И не надо спорить со мной. Если ты снимешь его, я клянусь, что вернусь вниз. Стив хмурится, но немного улыбается, когда снова смотрит на Тони, и наклоняется вперёд, касаясь губами его носа. — Хорошо, — говорит он. — Пошли. Так они двигаются дальше, поднимаясь каждый раз, когда находят лестницу, всегда ведущую вверх. Тони задается вопросом о том, сколько времени у них осталось и как много людей всё ещё на корабле. Он вспоминает схемы, которые видел ранее, вспоминает, что у него пересохло во рту, когда он делал расчеты в голове, потому что согласно его математике, шлюпок на всех не хватит. Их не хватит даже на половину пассажиров. И всё же, учитывая всё, что он слышал, ему кажется, что это не имеет значения. Иногда кажется, что судьба отвешивает ему пинок под зад. Они вырываются на верхнюю палубу, где царит какофония из света и звука, слепящих вспышек и кричащих пассажиров. Вдалеке Тони видит несколько бесцельно дрейфующих шлюпок, но на борту всё ещё много людей. Очень много. Сколько из них умрут к утру? — Здесь слишком людно, — говорит он Стиву. — Нам нужно найти другое место. Стив кивает, и они пробираются сквозь толпу людей, Тони стискивает зубы и пытается игнорировать боль в плече. Толпа начинает редеть, но, судя по всему, здесь ещё есть спасательные шлюпки, сердце Тони стучит, и на минуту он думает, что в конце концов всё будет в порядке. И именно тогда Тони видит своего отца. Он резко останавливается, из-за чего Стив спотыкается, пытаясь двигаться без него. Тони отступает назад и качает головой. — Мы должны вернуться, — говорит он. Стив моргает и хмурится. — Что? Почему? О чём ты говоришь? — Мой отец, — говорит Тони, глядя на него. — Я врезал ему. Если он увидит нас, то... Это будет не очень приятно. Стив оглядывается на небольшую толпу людей, стоящих вокруг спасательных шлюпок, все толкаются, чтобы попасть даже на почти заполненные шлюпки, и кивает сам себе, когда спустя какое-то время обнаруживает Говарда. Затем он поворачивается обратно к Тони, кладя ладонь на его щёку. — Не волнуйся, — говорит Стив ему. — Я здесь для тебя. Всё будет хорошо. Тони топчется на месте. Выглядя неуверенно, он тянется, хватаясь за спасательный жилет Стива. — Обещаешь? Звучит по-детски, но его это не заботит. Он на корабле, тонущем в ледяной воде. Такое его поведение, вероятно, приемлемо. — Обещаю, — Стив целует его в нос, и они осторожно прокладывают путь к шлюпке, где один из членов экипажа что-то кричит… Сердце Тони уходит в пятки. По-прежнему зовут только женщин и детей, так что ни у него, ни у Стива, ни даже у его отца нет ни единого шанса попасть на шлюпку. Но потом Тони удивляется, когда снова оглядывается на Говарда, который его всё ещё не замечает, и тот садится в спасательную шлюпку. Тони смотрит на него, разинув рот, переводит взгляд на члена экипажа, ох. Ох. Пачка наличных торчит из его кармана, и всё становится ясно. Блять. Конечно, Говард из числа людей, которые заботятся только о себе. — Пошли, Стив, — говорит Тони и тащит Стива за собой, не желая просто смотреть на это, но потом взгляд Говарда поднимается, они смотрят друг на друга, и у Тони снова пересыхает горло. Кажется, они смотрят друг на друга целую вечность, и Тони пытается понять, о чём думает его отец. В его глазах есть злость, да, но... И что-то ещё. Что-то, что Тони никак не может разобрать. А потом всё возвращается к нормальному течению времени. Следующее, что осознаёт Тони, что Говард машет другой толстой пачкой банкнот, указывая прямо на него, и кто-то – несомненно, Стив – толкает его вперед к спасательной шлюпке. — Садись в шлюпку, Тони, — слышит он Говарда. В панике он останавливается, стоит как вкопанный, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Стива. Неважно, что происходит между ним и Говардом, он, как минимум, не хочет видеть, как Тони умирает, и это что-то значит, это действительно так, но... но... — Я не пойду, — говорит он Стиву. — Не пойду без тебя. — Не упрямься, — говорит ему Стив, руками обхватив лицо Тони, даже несмотря на то, что Говард наблюдает за ними. — Тони, твой отец даёт тебе шанс выжить. Используй его, — он гладит щёку Тони большим пальцем. — Всё будет хорошо. Здесь много спасательных шлюпок. Я сяду в одну из них, и когда придёт спасательное судно, мы встретимся на нём, хорошо? Тони вздрагивает от его прикосновений, он очень сильно хочет в это поверить, но не может, просто не может. Без взятки у Стива нет никаких шансов. Он застрянет на этом корабле, пока тот не уйдёт под воду, и тогда... — Нет, — говорит он. Стив сошёл с ума? Тони спустился в недра корабля, чтобы освободить его, и он не позволит этому пропасть впустую. Он не может бросить Стива. Не может. — Я не оставлю тебя. — Ох, Тони, — мягко говорит Стив и, наклоняясь, целует его в лоб. Тони на мгновение расслабляется, думая, что убедил Стива, но внезапно руки Стива обхватывают Тони, а потом Стив толкает его к спасательной шлюпке, а член экипажа отталкивает Стива в сторону. Тони тянет руку, так нуждаясь в том, чтобы прикоснуться к нему ещё раз, но Стив слишком далеко, а спасательная шлюпка опускается, и, боже, этого не может случиться. Он пытается встать, но его отец не даёт, рыча на него, чтобы Тони прекратил попытки, и в ответ Тони тихо бормочет, смотря на Стива. — Всё будет хорошо, — кричит Стив, его глаза сияют. Тони не отвечает. Что он может сказать? Ничего хорошего не будет. Он знает, что ничего хорошего не будет. Их со Стивом разделили, и хотя у него есть шанс выжить, у Стива его точно нет. Ему всё равно, что он знает его всего два, три дня? Это не имеет значения. Ничего не имеет значения. Единственное, что имеет значение, – то, что Стив – самый важный человек в его жизни, и Тони оставляет его умирать в одиночестве. После всего, что произошло, после всего, через что они прошли... Всё заканчивается вот так? Тони увозят в безопасное место, а Стив остаётся на обречённом корабле и наверняка умрёт. Тони даже не поблагодарит его. Не за то, что было той ночью, когда он стоял за ограждениями; он смутно помнит, как благодарил его тогда. Но за всё остальное. За то, что он был рядом, за то, что изменил его жизнь, открыл ему глаза. Что показал ему, что его жизнь стоит прожить, потому что в ней есть Стив, потому что Тони любит его. Но у них больше нет времени. Стив слишком далеко, ускользает с каждой секундой, а Тони беспомощный, неспособный ни на что, кроме как вглядываться в те голубые глаза, которые он знает и любит. Стив... Стив не знает, какой он красивый прямо сейчас, светлые волосы спадают ему на лицо, сзади него горит свет, обрамляя идеальные черты лица. Он, должно быть, боится. Тони знает, он боится. Но несмотря на все, что произошло, на его лице нет и тени страха, только решимость, привязанность, облегчение и может быть что-то ещё. Такой храбрый, думает Тони. Такой красивый. Он смотрит на отца. Говард будет в безопасности, и он уже достаточно позаботился о том, чтобы спасти Тони. С него хватит. Несмотря на то, как сильно они могут презирать друг друга порой, Говард всё ещё его отец, а Тони по-прежнему его сын. И несмотря ни на что, Тони не оставит Стива умирать в одиночестве. — Прости, отец, — говорит он, когда они оказываются наравне с нижней палубой, после чего разворачивается и запрыгивает обратно на корабль.***
Не так давно Стив думал о том, может ли кто-нибудь быть готовым к смерти. Разве это возможно? Неужели кто-то знает, как он умрёт, и всё же мирится с этим? Но сейчас он стоит здесь, наблюдая за тем, как лодка Тони кропотливо опускается на воду дюйм за дюймом, он думает, что понимает. Потому что сейчас, независимо от того, что случится с ним... Тони будет в безопасности, Тони будет жить. И несмотря на то, что он вернулся к отцу, Стив надеется, что Тони сможет освободиться от его влияния и делать всё то, что он всегда должен был делать – проектировать самолёты и летать высоко в небе. Стив изменил его жизнь к лучшему, и на самом деле это большая честь для него. И если сегодня ночью он умрёт, то он умрёт, ни о чем не жалея. Готов он или нет, у него всё равно начинает болеть сердце, когда он встречает отчаянный взгляд Тони, так сильно желая прикоснуться к нему, поцеловать, обнять ещё один раз. С опозданием он понимает, что никогда не говорил ему, что любит его, но сейчас это уже неважно. Слишком поздно, да и кажется слишком бессердечно кричать ему об этом в такой момент, в момент их расставания. Он думает, что будет лучше просто промолчать. Так что он наблюдает за ним, улыбается, когда они встречаются взглядами, желая запомнить в своих мыслях этот образ Тони на столько времени, сколько ему осталось. Его красивый, умный Тони, который выйдет и когда-нибудь изменит мир, потому что он выживет. И тогда происходит невозможное. В один момент Тони сидит в лодке, переводит взгляд на отца, а в следующий... следующий… — Тони! — вскрикивает Стив, сердце уходит в пятки, когда он видит, как Тони прыгает с лодки обратно на корабль. Смутно, но он слышит, что отец Тони что-то кричит, но он не обращает на это внимания; ему наплевать на всё, потому что Тони... Тони возвращается на корабль, и, боже, ради всего святого, о чём он думает? Так быстро, как он может, Стив отходит от ограждения, бежит обратно внутрь и, перепрыгивая через две ступеньки, находит там Тони, который выглядит ещё хуже, чем раньше, с безвольно висящей рукой и пропитанной кровью рубашкой. Но потом они встречаются взглядами, и Тони смотрит на него, будто думая, что Стив – самое прекрасное, что он когда-либо видел, и они обнимают друг друга, Тони тяжело дышит, его глаза сужаются, закрываясь, Тони держится за Стива как за спасательный круг. — Ты идиот, — говорит ему Стив, держа так близко, целуя каждый дюйм его лица, до которого он может дотянуться, запуская пальцы в его волосы. — Ты чёртов идиот. О чём ты думал, прыгая обратно на корабль? — он продолжает целовать его. — Ты же понимаешь, что корабль утонет? — Да, — выдыхает Тони и целует его точно так же, поглаживая пальцами его спасательный жилет и притягивая Стива так близко, как только может. — Стив. Стив, прости, но... но я не мог оставить тебя здесь одного. Ты мне нужен... Стив успокаивает его, глубоко целуя, убирая спадающие на глаза волосы. — Ты идиот, — повторяет он, а потом обнимает его, крепко держит Тони и позволяет ему уткнуться в плечо. Он хочет быть расстроенным, потому что, боже, Тони просто выкинул свою жизнь из-за него, но его сердце, кажется, сейчас взорвётся. — Ты самый гениальный, удивительный идиот, которого я когда-либо знал. Но ты мой идиот. И я тебя люблю. Тони поднимает голову и смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Ты что...? — выдыхает он. Стив моргает, смотря на него, проигрывая в голове свои слова, ох. Это. Он не так планировал сказать ему об этом, но, очевидно, эти слова выскользнули из его уст сами по себе, и какой смысл теперь их отрицать? Он сглатывает, поглаживает щёку пальцем. — Я тебя люблю, — повторяет он, чувствуя себя странным образом спокойным, несмотря на всю суматоху вокруг. — Всё… Всё в порядке? Тони с минуту смотрит на него, а потом смеётся, здоровой рукой сжимая Стива. — Боже, что за вопрос? Конечно, всё в порядке, — отвечает он мгновением позже, снова смотря на Стива. — Мне кажется, что я в первый раз слышу, что кто-то говорит это мне. За исключением, может быть, моей мамы. — Ох, Тони, — бормочет Стив, и у него снова болит сердце. — В-всё в порядке. Я буду говорить тебе это много раз, столько, сколько ты захочешь услышать. Всё время, что у них осталось. Тони немного улыбается, касаясь волос Стива. Стив видит, как двигаются мышцы его горла, как будто он пытается что-то сказать – Стив думает, что знает что – но не может. Наконец, он, кажется, просто сдаётся, тянется вперед, глубоко целуя Стива. Это не совсем то, на что надеялся Стив, но едва ли он возражает, так что он закрывает глаза, отвечая на поцелуй. Когда они отрываются друг от друга, Тони вновь прислоняется головой к его плечу. — Думаю, я ждал тебя целую вечность, — тихо говорит он. — И я не позволю тебе уйти вот так просто. — Рад это слышать, — отвечает Стив. Он отходит, чтобы взглянуть на Тони, когда вспоминает, что рука Тони покрыта кровью. — У тебя кровь. Моргнув, Тони следует за его взглядом, смотрит на своё плечо, затем на Стива и пожимает плечами. — Это неважно, — говорит он. — Важно для меня. Идём, — взяв Тони за здоровую руку, он ведёт его в брошенную столовую. Стив уже видит, как медленно подползает вода. Он подходит к одному из столов, снимает скатерть, игнорируя грохот посуды, с которым та падает на пол. Затем он поворачивается к Тони, надёжно оборачивая его плечо скатертью, и заправляет концы так, чтобы повязка не сваливалась. Тони дёргается и шипит от боли, пока Стив работает, но в остальном ведёт себя спокойно. — Вот так, — говорит Стив, заканчивая. Теперь, он надеется, Тони не будет терять столько крови. — Так ведь лучше? Тони смотрит на повязку, затем кивает, выглядя немного потрясённым. — Да. Спасибо. — Хорошо, — Стив снова тянет Тони к себе, смотря на воду, подбирающуюся всё ближе и ближе. — Так, какой теперь план? Остаться здесь? Или пойти куда-то ещё? Долгое время Тони не отвечает, и Стив начинает задумываться о том, здесь ли он вообще. Но потом в голове Тони что-то щёлкает, как будто кто-то включил лампочку. — Я знаю, что мы должны сделать, — говорит он с сияющими глазами. Неожиданно, он наклоняется, дарит Стиву поцелуй, а затем берёт его за руку, сжимая ее. — У нас есть шанс. Иди за мной, я объясню по дороге. Стив смотрит на него, пытаясь осознать происходящее. У них есть шанс? Как это вообще возможно? Через мгновение он кивает, сжимая руку Тони в ответ. — Хорошо, — говорит он. Он понятия не имеет, что придумал Тони, есть у них шанс на самом деле или нет, но это не имеет значения. Что бы ни случилось – будь то ад или высокий уровень воды – теперь они собираются встретиться с этим вместе, и это всё, что важно.***
Тони выныривает из воды, задыхаясь, и в этот безумный, ужасный момент он понятия не имеет, где он и как здесь оказался. Тяжело дыша, барахтаясь в воде, насколько это возможно с травмированной рукой, он оглядывается по сторонам, видя ужасную сцену. Со всех сторон он окружён кричащими, испуганными людьми. Между тем, не так далеко, корабль по-прежнему остаётся над водой, но, вероятно, ненадолго. Шум отвлекает, но если он достаточно сильно сконцентрируется, то сможет вспомнить, как Стив крепко держал стол, пока Тони что-то к нему прикреплял, как Стив смотрел на него, говоря ему, что они будут в порядке, прямо перед тем, как корабль развалился на две части… Вот дерьмо! — Стив! — быстро зовёт он, его сердце уходит в пятки, когда он пытается проплыть мимо остальных, игнорируя крики, боль, холод, всё, кроме Стива. — Стив! Он в ужасе. Это не может быть концом. Не сейчас, не после того, как они потратили столько времени, пытаясь спастись. Нет, говорит он самому себе. Стив... Стив где-то здесь. Он просто должен найти его. — Тони! — слышит он наконец, и резко вздыхает, с облегчением, в его рот попадает морская вода, а когда он кашляет, она выливается обратно в море. — Тони, где ты? — Стив! — собравшись с силами, Тони удаётся проплыть в направлении голоса, он почти рыдает, когда видит Стива, которому, видимо, удалось проплыть дальше, чем остальным людям, он находится далеко от корабля. Одной рукой он крепко держится за плоский плот, который Тони построил для них – спасибо, Господи, что одному из них удалось его удержать. — О, Боже, Стив, — выдыхает он, подплывая к нему и протягивая руку, чтобы прикоснуться к его лицу, чтобы убедиться, что он действительно здесь. — Т-ты в порядке? Стив тяжело дышит, смеясь, взяв Тони за руку, и тянет его на себя, уводя от других людей. — Я-я в порядке, — говорит он. — Но посмотри на себя. У т-тебя в плече пуля. С тобой всё хорошо? Сейчас, когда Стив спрашивает, вся боль и холод, которые он подавлял, быстро возвращаются, и он задыхается, кусая губы. — Я-я буду в порядке, — говорит он Стиву. Неважно, что его зубы так сильно стучат, что он думает, что они выпадут в любую секунду, а из-за морской воды, попадающей в рану, ему кажется, что его плечо горит. Он будет в порядке. Стив здесь, плот здесь. В-всё будет в порядке. — Х-хорошо, — говорит Стив, хотя он выглядит неуверенным. — М-мы должны сесть на плот. Тони кивает, но не двигается к плоту. Прямо сейчас, с его рукой, такой, какая она есть... Он не совсем уверен, что сможет ею двигать, а мысль о том, чтобы затащить себя на плот, заставляет его просто хотеть остаться здесь, в ледяной воде. — Т-ты первый. Стив хмуро смотрит на него. — Ты р-р-ранен. Т-тебе нужно вылезать из воды. — Н-нам обоим нужно, — говорит ему Тони, тщетно пытаясь перестать стучать зубами. — И-и я прошу т-тебя быть первым. А ты м-м-можешь продолжать спорить со мной, и-и мы оба проведём б-больше времени в воде, и-или ты можешь п-послушать меня и з-залезть на плот. Стив сжимает губы, и становится ясно, что ему это не нравится. Ему нужно научиться быть более эгоистичным, серьёзно. Через минуту он всё-таки решает подчиниться, оценив плот, прежде чем осторожно забраться на него, пока Тони наблюдает, затаив дыхание. По правде говоря, он никогда ещё не строил ничего подобного, и он не уверен, насколько хорошо эта шутка будет плыть вместе со Стивом, а тем более с ними обоими, учитывая, что она была сделала в невероятно короткие сроки. Тем не менее, он – Тони, чёрт подери, Старк, и он знает, что делает. Тихо ворча, Стив залезает на плот полностью, и Тони с облегчением выдыхает, затуманивая воздух перед собой. Хорошо, думает он. Стив вылез из воды, и это самое важное. Он будет в безопасности. — Ну? — говорит Стив, глядя на него. — Д-давай, Тони. Теперь ты. Тони смотрит на него, качает головой, сжимая руками плот. — Я-я буду в порядке здесь, — утверждает он. Теперь понятно, что плот определённо может держать одного человека, но два человека это совсем другая история. Конечно, он полагает, что плот выдержит и двоих, потому что, опять же, он – Тони, чёрт подери, Старк, но он уже может представить, как, держась за край травмированной рукой, он пытается залезть... а потом опрокидывает плот. И он не может рисковать, не со Стивом на борту. — Тони, — говорит Стив, голос его звучит твёрдо, даже несмотря на мороз. — Либо ты залезаешь, либо я снова ныряю в воду. Твой выбор. И он протягивает руки. Тони стискивает зубы. Стив вообще настоящий? Как кто-то в этом мире может так заботиться о нём? — Э-это нелепо, — говорит он. Тем не менее, он протягивает руку, хватается за руки Стива, продолжая говорить. — Я-я обвиню тебя, е-если плот п-перевернётся. — Н-не перевернётся, — говорит Стив и тащит его на себя. Это нелегко. Стив лежит, потому что сидение в вертикальном положении слишком сильно влияет на распределение веса, а плечо Тони любезно усложняет задачу – ему приходится прикусить щёку, чтобы не закричать. Медленно, но верно, Стив вытаскивает его из воды, и Тони протягивает раненную руку, чтобы подтолкнуть себя, преодолевая остальную часть пути. Наконец, он лежит на плоту, задыхаясь от боли, холода и всего остального, но теперь он здесь. — Стив, — говорит он, немного поворачиваясь и снова вздрагивая, потревожив руку. Боже, как чертовски холодно, и всё же его рука не немеет. Где-то между тем, когда он убрался с корабля и залез на плот, его рана снова открылась, скатерть, которой обернул его руку Стив, стала краснеть. Однако, сейчас он немногое может с этим сделать. — М-мне кажется, что было куда лучше лежать с тобой в м-м-машине. Стив смеётся, и даже несмотря на то, что смех слабый и немного грустный, Тони всё ещё думает, что он прекрасен. — С-согласен, — говорит он. — Н-но всё в порядке. К-когда всё закончится, м-мы сможем найти другую машину, ч-чтобы полежать в ней. — Т-ты думаешь? — шепчет Тони. Он двигается ближе к Стиву, так в нём нуждаясь. Неважно, что сейчас они оба мерзнут. Тони нужно не его тепло, ему нужен он. — Да, — шепчет Стив в ответ. — С-спасательные шлюпки должны скоро вернуться назад, как только корабль уйдёт под воду... Вместе они поднимают головы и смотрят. Корабль вскинут к небу, пока что ещё плывет, но, вероятно, уже сейчас начнёт тонуть. Тони стонет и закрывает глаза, утыкаясь в плечо Стива. Он не может смотреть на это. Ему достаточно и криков вокруг, и он даже не хочет думать о том, насколько всё будет хуже, когда те, кто всё ещё на корабле, упадут в воду. — Так х-х-холодно, — говорит он. — Я знаю, — тихо отвечает Стив. — Я знаю. Тони чувствует, как Стив протягивает руку, пробегается по его волосам, хотя он сомневается, что это удобно. Разумеется, его голова сейчас больше напоминает массу сосулек, но если Стив хочет дать ему немного любви, он вряд ли откажется. — Н-но всё будет хорошо, Тони. Н-нам просто нужно продержаться ещё н-немного. — Н-немного, — повторяет Тони. Он чувствует, что теряет себя. Ему холодно, ему больно, и они двое дрейфуют где-то в Атлантике, окружённые умирающими и мёртвыми. Что изменится к утру? Стив говорит, что спасательные шлюпки вернутся, но даже если так, то что? Будет ли больше помощи? Он не знает. Он ни черта не знает, и ему становится на это наплевать. Единственный, кто волнует его сейчас – Стив. — Г-говори со мной, — шепчет он. Стив моргает, медленно, словно даже такое маленькое усилие слишком тяжело ему даётся, но потом кивает и приоткрывает рот. — К-конечно, — говорит он. — О ч-чём? — О ч-чём хочешь, — говорит Тони. Ему всё равно, что будет говорить Стив. Он просто хочет слышать его голос. — Хорошо, — какое-то время Стив молчит, его голубые глаза бегают, а потом он дотягивается до Тони, прижимая пальцы к его бородке. — Я хочу б-больше времени с тобой, — говорит он. Тони издаёт тихий гортанный звук, прижимаясь к руке Стива, сильно дрожа. — Я тоже, — он хочет провести вечность со Стивом. Последние два дня были самыми счастливыми в его жизни, но этого мало. Этого всегда будет мало. — М-может... как только мы вернёмся на землю... Мы п-поедем в Калифорнию. Я слышал, что там т-тепло. — З-звучит неплохо, — отвечает Стив с лёгкой улыбкой. — Н-не могу дождаться, — он колеблется, но затем продолжает. — Н-но перед тем, как мы отправимся на запад... Я-я хочу поехать в Б-Бруклин. М-моя мама... О-она там похоронена. К-Кладбище Сайпресс Хиллз. Е-её имя – Сара Роджерс. Т-ты же пойдёшь со мной, Тони? П-проведать её? В его голосе есть что-то... Но Тони не может понять, что именно. Слабая нота мольбы и.… что-то ещё. Он точно не знает, что, но едва ли он откажет ему. — Да, — говорит он. — М-мы пойдём туда вместе. — Спасибо, — тихо говорит Стив. А после они молчат, обнимая друг друга, дрожа. По-прежнему со всех сторон доносятся крики, и если Тони немного повернётся, то увидит одного из офицеров, схватившегося за плавающий обломок и дующего в свисток. Но, как видно, спасательные шлюпки ещё далеко, как будто ждут чего-то. Но чего? Ещё помощи? Или пока все замёрзнут? Он прижимается губами к шее Стива и пытается выкинуть всё это из головы. Проходит время, и в конце концов крики прекращаются. Офицер со свистком, кажется, сдался. Спасательные шлюпки не ближе, чем прежде. Тони поворачивается, смотрит на звезды и принимает вероятность того, что они оба умрут сегодня. — С-становится тихо, — говорит он тоненьким голоском. Пальцы Стива нежно обвиваются вокруг запястья Тони, обнадеживающе, даже несмотря на то, что они кажутся ледышками. — Да, — отвечает он, — Т-там тоже ветер. Тони выдыхает, наблюдая за тем, как выходит пар из его рта. Он даже не замечал ветра прежде, но сейчас, уже зная о нём, он чувствует, как ветер врезается в кожу, забирая последние остатки его тепла. Он задаётся вопросом, сколько времени они вдвоём смогут провести вот так, на открытом воздухе и в насквозь промокшей одежде, пока порывистый ветер обдувает их тела. Наверное, потеря крови тоже внесёт свою лепту. Но это не то, о чём ему хочется думать слишком долго. Так что он поворачивается обратно к Стиву, смотрит на покрывшуюся тонкими кристалликами льда кожу и волосы. Он слабо дотягивается до Стива, убирая их. — Холодно, — бормочет Тони. Стив смотрит на него в ответ напряжённым взглядом, и Тони задерживает дыхание. Затем, ничего не говоря, Стив отворачивается, наклоняется над плотом и слабо гребёт в воде одной рукой. — Ч-что ты делаешь? — спрашивает Тони, но Стив не отвечает, просто продолжает грести. Когда он останавливается, Тони осматривает всё вокруг – ему кажется, что, возможно, они развернулись, но трудно сказать наверняка, когда всё выглядит одинаково. — Что это б-было? — снова пытается он. Стив безмолвно поворачивается к нему, прикасается и обвивает его тело руками, – и почему-то Тони чувствует себя немного теплее. Или, может быть, ему просто не так холодно. — Я тебя люблю, — очень тихо говорит Стив. Это странно, думает Тони. Как это возможно, что он здесь, плывёт на перехваленном куске обломков в океане и у него всё ещё захватывает дух от этих трёх слов – трёх слов, которые сам Тони всё никак не может сказать. Это глупо, серьёзно. Так чертовски глупо. Потому что он любит Стива больше, чем любил кого-то за всю свою жизнь, и если... если сегодня они умрут, разве Стив не имеет права знать это? Тони думает, что Стив заслуживает это знать. Так что медленно он тянется обеими руками, даже несмотря на боль в травмированном плече, и обнимает Стива, мягко сжимая его. — Я тоже тебя люблю, — шепчет он в ответ. Стив моргает, расплываясь в широкой улыбке, и на счастливую, прекрасную минуту, Тони чувствует себя так, словно вышло солнце и всё снова стало теплым, сухим и идеальным. — И-иди сюда, — говорит он, наклоняясь, и целует его лоб, нос, губы; Тони не делает ничего, чтобы остановить его. — Х-хочу, чтобы ты узнал кое-что, — продолжает он, и снова целует, прежде чем посмотреть на него. Тони вспоминает, как он смотрел в эти голубые глаза, впервые встретив Стива. Такие красивые. Невозможно красивые. — Я-я бы сделал всё это снова в м-мгновение ока, Тони. Сделал бы. П-потому что я встретился с тобой, и это всё того стоит. Тони сглатывает, чувствуя, как в горле поднимается ком, и пытаясь сдержать его. — Я тоже, — говорит он. Он никогда прежде не был более честным. — Т-ты сделал мою жизнь достойной того, чтобы её прожить, Стив, — он издаёт дрожащий смешок, убирая кусочки льда с лица Стива. — Д-две ночи назад, мне было бы плевать, если бы корабль начал т-тонуть. Но теперь... Теперь он очень сильно переживает. Не только за свою жизнь, но и за жизнь Стива. Во многом, думает он, Стив, возможно, более важен для этого мира, чем он сам. — Р-рад это слышать, — бормочет Стив. Он судорожно вдыхает, выдыхает, и Тони снова наблюдает за тем, как маленькое облачко пара уносится в ночь. — К-когда ты с-сойдёшь на землю... — Когда мы… — Тсс, — говорит Стив, прикладывая холодный палец к губам Тони, заставляя его замолчать. Его рука дрожит. — Когда ты с-сойдёшь на землю, т-ты будешь проектировать самолёты и с-строить их, а потом возьмёшь один из них. И-и ты будешь летать, Тони. Т-ты будешь летать в-высоко и б-быстро. И тебя б-будет не остановить. О-обещай мне. Обещай мне, что ты у-улетишь. Тони думает, что, возможно, в этих слова есть что-то большее, чем буквальное «летать», и он думает, что знает, что Стив имеет в виду. Он медленно кивает, целуя палец Стива, приложенный к его губам. — Обещаю, — говорит он. Затем Стив улыбается, и они двигаются ближе, держась друг за друга, словно от этого зависит их жизнь.***
Время идёт. Тони смотрит на звёзды наполовину закрытыми глазами, наблюдая, как они мерцают. Тихая ночь, и всё, о чём он думает прямо сейчас, это небо, океан и объятия Стива. Так это и закончится, думает он. На мгновение свет озаряет его лицо, а потом исчезает. Тони немного хмурится, но не двигается, принимая это за галлюцинацию. Но затем свет появляется снова, и на этот раз он поворачивает голову, ему кажется, что он слышит, как его замерзшая кожа трещит при повороте. Он смотрит на свет. Свет где-то посреди океана, и это не солнце, и не луна. Почему здесь свет? Что ему делать среди мертвых? А потом он видит небольшую спасательную шлюпку с фонариком, и наконец понимает, откуда идет свет. Его дыхание ускоряется, он садится и поворачивается к Стиву, надеясь увидеть, как сияют его глаза. Они выживут, думает он. Всё дерьмо, через которое они прошли, всё дерьмо, с которым им пришлось иметь дело – всё это стоило того, потому спасательная шлюпка возвращается, и сейчас они будут в безопасности. — Стив, — говорит он, его слабый голос хрипит. — Стив, п-просыпайся. Здесь лодка. Ответа нет. Всё нормально. Он крепко спит. В конце концов, у них обоих был длинный день. Но пришло время просыпаться, чтобы они могли попасть на лодку, и с этими мыслями он слегка надавливает на грудь Стива, потирая плечо. — З-здесь лодка, Стив. Просыпайся. На мгновение он останавливается, грудь вздымается, пока он внимательно ищет хоть какой-нибудь признак пробуждения. Когда Стив не двигается, он практически пихает его, голос становится громче, противно царапая ему глотку. — Стив. Стив! Просыпайся, Стив, ты должен... Т-ты должен проснуться... Но Стив не двигается. — О, боже, — шепчет Тони, его голос дрожит, и он ещё раз встряхивает Стива за плечо, будто бы это может как-то помочь, но это, конечно же, не так. Стив умер. После всего, что случилось, после всего, что Тони пытался сделать, спасая ему жизнь, потому что, чёрт возьми, миру нужно больше таких людей, как Стив – судьба так вознаграждает его. Спасает Тони, но убивает самого удивительного, самого благородного, самого доброго человека, которого он когда-либо знал. Он всхлипывает, кладёт голову обратно на плот, смотрит на лицо Стива, его закрытые глаза, и протягивает руку, снова стряхивая замёрзшие льдинки, пальцами поглаживая его нос, губы, подбородок. Свет снова освещает его, в этот раз но Тони не обращает на него никакого внимания. Лодка больше не имеет значения. Ничто не имеет значения. У него была одна причина, чтобы жить, но теперь её нет. Тони закрывает глаза, прижимаясь к Стиву, и ждёт смерти. Но как только он закрывает глаза, он вспоминает... Он вспоминает последние слова Стива, вспоминает последнее обещание, которое он дал человеку, которого любил – любит – и он задыхается, снова открывая глаза. Неважно, насколько больно, неважно, как сильно он хочет сдаться, и снова встретить Стива в любом другом мире, который находится за границами жизни, он не может, не может. Он должен жить, он должен летать, он должен сдержать свое обещание. Внезапно он садится как можно удобнее, снова смотрит на свет. Сейчас он ещё дальше, но... Но он не может сдаться. — Вернитесь, — хрипло говорит он, но звук его голоса уносится в океан. — В-вернитесь... в-вернитесь! Когда спасательная шлюпка продолжает уплывать, он отчаянно озирается по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное шуметь. Его взгляд падает на офицера, которого он видел ранее, свисток по-прежнему у него во рту, и Тони сглатывает. Он не может остаться здесь со Стивом, понимает он. Он должен оставить его. Он поворачивается к нему, чувствуя, как что-то в кармане Стива прижимается к его ноге. В растерянности, он сдвигает его бёдра, суёт руку в карман и вытаскивает из него предмет. У него захватывает дыхание. Это кольцо. Не то ужасное, гигантское, с которым Стив рисовал его, а другое. То, которое изначально предназначалось для Сансет. Тони переворачивает его в своих руках, зачарованно вспоминая, как показывал его Стиву всего несколько часов назад. Иисусе, кажется, прошла целая жизнь. Он снова смотрит на спасательную шлюпку, а затем на кольцо, сапфир блестит в звёздном свете, и он вспоминает тот момент, когда держал Стива за руку, прося надеть другое кольцо. — Боже, — снова шепчет он, протягивая здоровую руку, обнимая Стива ещё раз. Затем очень осторожно он сжимает запястье Стива, отодвигаясь, чтобы Стив больше не обнимал его. Глаза Тони закрыты, пока он делает это. Его прекрасный, благородный Стив, думает он. Он обнимал его до самого конца, как будто мог как-то защитить Тони от всех зол этого мира. Освободившись, он спрыгивает с плота, приземляется в воду, и, боже, ветер внезапно усиливается. Но вместо того, чтобы просто уйти, он снова достаёт кольцо, а затем берёт руку Стива и надевает его на неё. — Я-я люблю тебя, Стив, — говорит он ещё раз очень тихо. — Я всегда буду любить тебя. Я-я всегда буду твоим. И я о-обещаю, я буду летать, я обещаю тебе... Я обещаю тебе, что мы встретимся снова. Он поднимается верхней частью тела над плотом, и в последний раз мимолетно целует холодные губы Стива, а затем заставляет себя отпустить его. Когда спасательная шлюпка приплывает за ним, он почти замёрз, но всё ещё жив. Но даже когда они заворачивают его в одеяло, пытаясь заставить его лечь, он сопротивляется и всё равно садится, игнорируя жгучую боль в плече. И он смотрит за борт, смотрит на неподвижную фигуру на импровизированном плоту, всего лишь одно тела из сотен в море... И это был последний раз, когда он видел Стива Роджерса.***
Тони почти не помнит оставшуюся часть ночи. Где-то между спасением и рассветом прибывает другой корабль, и их поднимают на борт. Его передают врачу, который шипит и суетится над его плечом, в конечном счете удаляя пулю через несколько долгих мучительных минут, но Тони не плачет, не кричит, просто стискивает зубы и терпит боль. — Будет шрам, — говорит ему доктор после. — Мне всё равно, — отвечает Тони. Затем ему прописывают строгий постельный режим, доктор даёт ему несколько таблеток аспирина и говорит никуда не ходить. А как только Тони остаётся один, он встаёт, игнорируя аспирин, идёт к ограждениям, плотно завернувшись в одеяло, и смотрит на воду. Они уже далеко. Тел не видно, и единственное, что осталось от той ночи – только ветер и океан. Тони вспоминает ветер, вспоминает как мучительно это было, пока он не утих, только чтобы начаться снова, как только он оставил Стива. Но когда он чувствует, как ветер дует ему в лицо прямо сейчас, непрерывный и властный, Тони понимает, что ветер вообще никогда не утихал. И его сердце почти перестаёт биться.***
Спустя целую жизнь, корабль прибывает в Нью-Йорк, и Тони смотрит на статую Свободы, когда они проплывают мимо, не обращая внимания на омывающий его ливень. Она – прекрасное произведение искусства; так есть на самом деле, и на мгновение Тони закрывает глаза, думает о сильных руках, покрытых углем, а потом о золотистых волосах и небесно-голубых глазах, и только когда он чувствует, как жёсткий металл давит на живот, он понимает, что склоняется над ограждением, слезы скатываются по его лицу, а то немногое, что было в его желудке, уже за бортом. Спустя какое-то время один из офицеров спасательного судна направляется к нему с блокнотом в одной руке и зонтом в другой. — Простите, — говорит мужчина. Он не упоминает о слезах или красных глазах — или, может быть, из-за темноты и дождя, и он просто не видит их. — Могу я узнать ваше имя, сэр? И долгое время Тони просто смотрит на него, на его глаза, нос и губы. Он не Стив, думает Тони. Был только один Стив, и теперь его нет. Тони отворачивается, возвращается в дождь, и снова думает о блестящих глазах и прекрасной улыбке. — Роджерс, — говорит он. — Энтони Роджерс.***
СМИ ждут, когда корабль окажется в доке. С камерами, вспышками и бесконечными вопросами, и Тони решает, что ничего из этого ему не светит. Он всё ещё кутается в одеяло, пробирается в толпу, полную людей из третьего класса и уходит с ними, молясь, чтобы репортёры обошли его стороной в пользу богатых элит. Сансет. Его отца. Часть его задаётся вопросом, правильно ли это, исчезать в городе под другим именем и никогда не связываться с ними снова. Это, возможно, неприемлемое поведение, но, опять же, когда его волновало чьё-то одобрение? И, конечно, часть его знает, что он не сможет прятаться вечно. Он не собирается сидеть на месте. Он собирается изобретать. Рано или поздно его фотография появится во всех газетах, рано или поздно кто-нибудь увидит его. Но потом он задумывается – ну и что? Так что он проходит мимо вспышек, мимо шумящих журналистов, ищущих их глазами. В конце концов люди вокруг него расходятся, направляются к своим семьям или друзьям, или ещё куда-то, куда планировали идти по прибытию корабля, и в скором времени Тони гуляет в одиночестве. В ту ночь он добирается до дома друга, заставляя его поклясться, что он никому ничего не скажет, прежде чем рухнуть на диван и отключиться на следующие двенадцать часов. Следующим утром он одалживает немного денег, потому что, чёрт возьми, он просто потерял всю свою жизнь вместе с затонувшим кораблем, а затем выходит и покупает цветы. Одной поездкой позже, Тони оказывается перед могилой Сары Роджерс. Он не знает, что делать или говорить. Он здесь, потому что обещал мертвому человеку, что придёт сюда с ним, и только потому, что Стива больше нет, не означает, что он не должен выполнять это обещание. После долгого размышления, он кладёт цветы на могилу, решая, нужно ли сдвинуть другие цветы – они высохли и почернели, как будто лежали здесь очень долго, но затем он думает о Стиве, стоящем именно там, где сейчас стоит Тони, держащем те самые цветы, и решает не трогать их. Уложив цветы, Тони поднимается, смотря на надгробный камень. — Вы воспитали чертовски хорошего парня, — говорит он, а затем поворачивается и уходит. Оттуда он направляется на запад. Он открывает компанию. Он работает с самолётами, электричеством и радио, и он меняет мир. Во время первой мировой он сражается как пилот. А когда следующая мировая война сотрясает землю, он проводит свои дни, разрабатывая истребители для Соединённых Штатов, и он известен, увековечен и любим народом. Иногда он читает в газетах о своём отце и о Сансет. Сансет выходит замуж за другого богатого парня, конечно, и газеты изображают их вполне счастливыми. А его отец... Что ж, никакие войны не мешают его бизнесу. Но ни один из них не пытается с ним связаться – Тони не знает, в курсе ли они, что он жив, хотя подозревает, что они знают, – и поступает так же. В течение многих лет, не бывает и недели, чтобы он не летал над сияющими озёрами и тихими землями, сквозь блестящие облака и рвущие ветры. Он летает высоко, он летает быстро. И его не остановить.***
Тони поклялся себе, когда сошёл с корабля, что больше никогда не ступит ни на один корабль, и в течение восьмидесяти долгих лет он придерживался клятвы. Так что он не знает, что именно побудило его купить большой круизный лайнер, когда ему перевалило за сотню, подняться на борт и приказать команде отплывать, но он и не сопротивляется. Вместо этого Тони идёт к одному из залов на палубе, сжимая выпивку в одной руке, а затем садится и смотрит, как океан проплывает мимо них. В ту же ночь он лежит в своей каюте в течение нескольких долгих часов, беспокойно, прежде чем наконец решает встать. Не обуваясь, он медленно идёт на верхнюю палубу, и гуляет, гуляет, гуляет, до тех пор, пока не останавливается, потому что здесь корабль заканчивается, и начинается океан. Осторожно, он протягивает руку, сжимая ограждение, чувствуя гладкость холодного металла под своей кожей, а затем делает шаг вперёд, добираясь до самой нижней ступени, крепко держась. Он делает глубокий вдох, опуская одну руку, чтобы коснуться плеча, чтобы почувствовать покрытую шрамами жесткую кожу. Так много воспоминаний, и тем не менее это всё, что у него осталось. Но если он закроет свои глаза, если он просто расслабится и позволит ветру дуть ему в лицо, Тони сможет представить его тёплое присутствие здесь, прямо за ним, протягивая ему руку и прося его подождать. Он прожил хорошую жизнь, думает он. И началась она здесь. Тони улыбается сам себе, а потом делает шаг назад и возвращается обратно в кровать.***
В конце концов Тони идёт с высоко поднятой головой, откинув плечи, шагая по коридору с определённой целью. Он доходит до двери, и ему даже не нужно останавливаться, потому что кто-то держит её открытой для него, так что он продолжает идти вперёд, оказываясь в самом низу парадной лестницы, окружённый множеством людей: офицер со свистком, члены экипажа, помогающие людям на борту, Хэнк, Джен, семья Осборнов. Тиберий. Сансет. Его отец. Другие люди. И там, наверху, напротив часов… Он находит путь к нему, поднимается по лестнице, его дыхание сбивается, сердце трепещет. Вскоре он почти уже там, так близко, что может протянуть руку и коснуться, если захочет. А потом Стив поворачивается, и его улыбка так ослепительна, что Тони не видит надобности в остальном свете. — Эй, — говорит он, и его улыбка ни капельки не дрожит, когда он протягивает руку, касаясь щеки Тони. — Ощущение, словно я ждал тебя здесь вечность. Тони больше не может сдерживаться. Молча, он бросается вперед, крепко обнимает Стива, когда он целует его за всё, что он заслуживает – и Ти, Сансет, Говард, все – аплодируют так, словно они хотели увидеть это всю свою жизнь. Никакой политики, думает Тони. Никакой вины. Никакого стыда. Только он и Стив, и, в конце концов, это всё, что когда-либо имело значение.