Неприкасаемая

      Адриан устал от многочисленных сомнений и чувства вины, терзавших его днями и ночами. Ложась спать, он мечтал о том, что утром проснется и поймет, что вся эта неделя — лишь страшный сон, что его подруга в полном порядке, а Плагг никогда не говорил ему о том, что делает с людьми «Катаклизм».       Но утром ничего не менялось.       Впервые Адриан чувствовал настолько сильное желание выговориться. Он привык держать переживания в себе, понимая, что отец был слишком занят своими проблемами, Натали и Горилла были ему, по сути, чужими людьми, а матери у него больше не было. Поделиться с друзьями юноша не мог: боялся, что если начнет, то не остановится, а слишком грузить их своими заботами Адриан не хотел. Он прекрасно помнил, что было, когда Нино узнал, что Габриель Агрест не позволяет сыну устраивать вечеринку в честь дня рождения. Что было бы, узнай Ляиф о том, что подобное всего лишь цветочки? Да и все рассказать он не мог, как бы ему ни хотелось открыть друзьям свою вторую личность. Ледибаг была права: от этого зависела их безопасность.       К тому же, если на новость, что именно он носит маску Кота Нуара, Нино бы наверняка отреагировал восхищением, а Алья бы восторженно просила об интервью, то о том, что бы они сказали, узнав, в чем причина кошмаров Маринетт, Адриан боялся даже подумать. Еще больше его страшило снятие маски перед самой Принцессой. Он считал, что не имеет права отказать, если она вдруг спросит настоящее имя человека, причинившего ей столько страданий. Но как бы Маринетт отреагировала, узнав, что приняла смерть от рук не просто героя Парижа, а еще и одного из своих друзей?       Пыталась бы она в таком случае побороть страх прикоснуться к нему?       Единственным живым существом, которому Адриан мог излить душу, был Плагг. И пусть квами ворчал, когда подопечный жаловался на отца, говорил, будто сыр лучше всякой любви, когда юноша декламировал хвалебные оды о прекрасной Леди, после этого Адриан чувствовал себя значительно легче. Однако сейчас даже Плагг не смог бы ему помочь.       Хотя бы потому, что Адриан желал с кем-нибудь обсудить то, что он узнал от своего квами.       Нуар ни разу не задался вопросом, почему у Маринетт он ни разу не встретил Ледибаг, словно затворницу навещает только он. Возможно, причиной тому было то, что его Леди сказала, что держит ситуацию под контролем. Быть может, Кот считал, что раз его сила довела Принцессу до такого состояния, то именно ему и предстояло оберегать ее. К тому же всегда оставался шанс, что Баг заглядывала к Маринетт в то время, когда его там не было. Вот только за всю эту неделю родители девушки ни разу не видели Леди возле своей пекарни. А с самой Маринетт на эту тему Кот не говорил. Поэтому точно ему было известно лишь о том, что Ледибаг навестила Принцессу в первый день после случившегося. И теперь Адриана волновало лишь то, как Маринетт отреагировала на присутствие Леди. Насколько близко Принцесса подпускала ее к себе? Тряслась ли от страха, глядя на обтянутые алой тканью руки героини Парижа? Умоляла ли уйти, захлебываясь горькими слезами?       Ведь именно от этого зависело, прав ли был Плагг.       Верить в то, что отношение Маринетт к Нуару зависело от какой-то секунды, Коту не хотелось. Ибо он боялся представить, насколько ужасную боль причинял «Катаклизм», если эта секунда, как утверждал Плагг, так повлияла на Принцессу. Неужели девушка не винит Кота Нуара в своей смерти из-за стокгольмского синдрома?       Ответы на эти вопросы могли дать лишь две девушки: сама Маринетт и Ледибаг. Ведь только им двоим было известно, как Принцесса реагировала на руки героини Парижа.       Но для того, чтобы услышать ответ, сперва нужно было набраться решимости задать вопрос.       Сделать это казалось невероятно трудной задачей.       

***

      Маринетт чувствовала себя защищенной, только превращаясь в Ледибаг. Она все еще ужасно боялась прикосновений, но хотя бы могла сдерживать дрожь при виде чужих рук. Героиня Парижа не должна показывать слабость — именно эта установка позволяла ей делать вид, что ничего не случилось.       Пусть и приходилось, возвращаясь домой, забиваться в угол и трястись, пытаясь забыть, как очередной восторженный журналист чуть было не дотронулся до нее.       Ледибаг была благодарна тому, что йо-йо позволяло ей, взлетая ввысь, избегать чужих касаний. И тому, что маска скрывала покрасневшие от пролитых слез глаза.       Но не ото всех.       — Моя Леди, с тобой все в порядке? — обеспокоенно спросил Нуар, который, впрочем, сам выглядел немногим лучше.       Оно и понятно: глупый Кот почти все свое свободное время проводил рядом с Маринетт, пытаясь хоть что-нибудь для нее сделать. Кот приходил рано утром, когда она еще спала, принося с собой завтрак, после отлучался по «кошачьим» делам, а вечерами засиживался до тех пор, пока Маринетт не засыпала. А это могло занять не один час: ведь стоило закрыть глаза, воспоминания о смерти вновь давали о себе знать.       С одной стороны, Маринетт было спокойно рядом с Котом, его руки не пугали ее так сильно, как любые другие. Но с другой стороны, девушке тяжело было видеть, как ее близкий друг винит во всем этом себя. Хорошо еще, что Нуар не знает, что Маринетт — это его напарница.       — Не беспокойся, Котик, — улыбнулась Ледибаг. Хотя бы за героиню Парижа он не должен был волноваться. — Забыла выпить таблетки от аллергии.       — Я могу сбегать купить, здесь недалеко есть аптека…       — Все в порядке, Нуар, — скрестив руки на груди, Леди посмотрела на Кота. — У меня немного слезятся глаза из-за того, что я надышалась краской… Скоро пройдет.       — Она тоже всегда так говорит, — опустив голову, произнес хвостатый герой. — Но не проходит.       Ледибаг прикусила губу.       Понять, о ком говорил Нуар, было нетрудно. Будучи без маски, она каждый день повторяла и себе, и ему, что скоро все пройдет, она научится жить, не содрогаясь от ужаса при мысли о прикосновениях, не впадая в истерику при виде чужих рук. Она даже почти убедила себя в этом, но, увидев вчера руки матери, вновь уступила перед кошмаром. Ей было так же страшно, как в первый день, когда казалось, будто в руках каждого из одноклассников был сосредоточен активированный «Катаклизм». Вчера охваченное паникой сознание нарисовало черную смертоносную дымку и в материнских ладонях. Маринетт знала, что это всего лишь галлюцинация, что ее мать не способна использовать всеразрушающую способность Нуара, но ничего поделать с собой не могла. Страх был превыше ее. Ужас охватывал девушку при виде любых рук…       И только в ладонях напарника она, как ни странно, не видела опасности. Хотя прикоснуться к нему, особенно находясь без пятнистой маски, было все равно страшно.       Сейчас же маска была на ней, и Ледибаг могла позволить себе то, что так боялась сделать, будучи Маринетт.       Вдохнуть. Выдохнуть. Зажмурить глаза и опустить ладонь на плечо напарника.       — Возможно, ей требуется больше времени, — Леди хотелось верить в собственные слова, но произошедшее вчера этому не способствовало. Ей было спокойно только рядом с Котом. Даже в маске она могла прикасаться лишь к нему (благодаря всех богов за то, что йо-йо позволяло сражаться со злодеями на дальней дистанции, а также связывать их руки, если Баг лично приходилось отбирать зараженный предмет). — Прошла только неделя, — героиня ласково потрепала напарника по волосам. — Маринетт говорила, что ты очень помогаешь ей.       — Так ты к ней тоже заходишь?! — воскликнул Нуар, резко развернувшись к пятнистой Леди. Он смотрел в глаза напарницы с нескрываемой надеждой и радостью, причины которых Баг понять не могла.       — Разумеется, — подтвердила девушка. — Я ведь обещала, что разберусь в этой ситуации.       — Моя Леди, — Кот смущенно почесал затылок, собираясь с мыслями, чтобы задать важный вопрос, — а как Маринетт реагирует на твои руки?       

***

      Адриан был благодарен судьбе за то, что кольцо Нуара попало к нему. Оно не только подарило ему свободу, позволило бродить по крышам, не боясь испортить репутацию ни себе, ни отцу, но и познакомило с самой прекрасной девушкой во всем мире. Одна только улыбка Ледибаг заставляла юношу забывать обо всем, ради нее он готов был совершить любой подвиг, и только она не позволяла ему опускать руки, какой бы тяжелой ни была ситуация.       Кот Нуар бы ни за что не справился со свалившимся на него бременем, если бы не поддержка чудесной Леди.       Когда Ледибаг говорила, что они спасут Маринетт, Кот ей верил. Когда Леди утверждала, что не позволит ему стать убийцей, Нуар не сомневался в ее словах. Когда героиня обещала, что Принцесса вскоре снова сможет воспринимать чужие прикосновения без страха, юноша ждал, что все так и будет.       У него не было оснований не верить обожаемой напарнице, а у нее не было причин врать.       Поэтому, когда Багги сказала, что и ее присутствие в своей комнате Маринетт переносит спокойно, Кот позволил себе вздохнуть с облегчением.       Принцесса доверяет ему потому, что он герой Парижа, а не потому, что смерть и воскрешение оказали такое влияние на ее психику. «Катаклизм» отнял у нее жизнь, наделил фобией, но хотя бы не промыл мозги, не внушил симпатию к собственному убийце. Капелька меда в бочке с дегтем, но этот факт придавал Нуару надежду, что все будет хорошо.       Что когда-нибудь Маринетт сможет спокойно находиться не только в его присутствии, что однажды он увидит, как Принцесса обнимает родителей, хлопает по плечу Алью и покидает неприступную крепость, готовая без страха пожать тысячи рук.       Быть может, в тот день Адриан, наконец, сможет перестать винить себя в том, чего он еще не совершал?       — А к тебе она пытается прикоснуться? — Нуар поймал себя на мысли, что ответ «Да» сейчас желал услышать не меньше, чем когда звал Ледибаг на свидание.       — Мы работаем над этим, — услышав эти слова, Кот был готов заключить любимую в объятья и закружиться с ней в импровизированном танце. Возможно, не все так плохо, как Адриан напридумывал после вчерашнего происшествия. Может быть, он просто поторопился, позволив Принцессе встретиться с матерью. Все-таки неделя действительно слишком маленький срок, чтобы оправиться от душевных ран.       — Мой рекорд пять сантимяутров, — гордо произнес хвостатый герой, подняв указательный палец вверх.       — Четыре с половиной, — самодовольно усмехнулась Ледибаг. — Я обогнала тебя на пять миллиметров, Котенок.       — Вызов приняут, моя Леди, — впервые за несколько дней Нуар позволил себе кошачью ухмылку. Пять сантиметров не предел, однажды Маринетт сможет сократить это расстояние, дотронуться до другого человека и вновь начать прежнюю жизнь. И герои Парижа ей в этом определенно помогут.       

***

      Радости своего хозяина, равно как и его уверенности в том, что все будет хорошо, черный квами не разделял. Чем больше Плагг размышлял над сложившейся ситуацией, тем более странной она ему казалась.       И пусть воскресшего от «Катаклизма» Плагг видел лишь второй раз, некоторые вещи он знал достаточно хорошо. Все-таки именно он даровал Коту Нуару эту разрушительную способность.       И именно он лучше всех знал, как действует «Катаклизм».       Даже самому злейшему врагу Плагг не пожелал бы умереть от этой способности, отчего каждому своему подопечному внушал непреложное правило: «Катаклизм» нельзя применять к человеку. Даже если и нужно было отнять чью-то жизнь (все-таки не все герои жили в относительно мирные времена, как сейчас), то сделать это можно было десятками других способов.       Поверить в то, что нерушимую заповедь по собственной воле нарушил его нынешний хозяин, было тяжело. Адриан Агрест был слишком добрым, слишком мягким, слишком правильным, чтобы пойти на убийство.       Вот только до предполагаемой даты смерти Маринетт оставалось чуть меньше месяца, умерла она от настоящего «Катаклизма», а предположить, что кольцо попало в чужие руки, которые и применили разрушающее заклятье к несчастной девушке, было нельзя.       Потому что никто другой, кроме нынешнего хозяина кольца Несчастий не смог бы активировать «Катаклизм». Этот механизм защиты, не позволявший в полной мере использовать силу Талисмана, пока не прошел как минимум год со смерти прежнего его обладателя, стоял только на Камнях Чудес Кота Нуара и Ледибаг, и именно он доказывал: жизнь Маринетт Дюпен-Чен отнял Адриан, а не кто-то другой.       Второй вопрос, волновавший Плагга, заключался в том, почему Маринетт вернули к жизни объединением Камней Чудес, а не «Чудесным Исцелением». Сила «Талисмана Удачи» — единственное, что способно воскресить человека сразу после смерти от «Катаклизма», не проводя махинаций с возвращением сознания в прошлое. Как противоположность Разрушению, Созидание способно воссоздавать уничтоженные древней магией тело и душу, оставляя в воспоминаниях воскрешенного лишь одну из тринадцати секунд мучений. В то время как воскрешение с объединением Камней Чудес не только требовало человеческой жертвы, но и заставляло помнить двенадцать секунд страданий.       Крайне негуманная вещь.       Получается, что-то помешало Ледибаг вернуть Маринетт к жизни своей силой. Героиня Парижа была далеко? Прошло слишком много времени, чтобы «Чудесное Исцеление» затронуло убитую? Или по какой-то причине Ледибаг не могла использовать волшебную способность?       Не давал покоя Плаггу и тот факт, что Маринетт ничего не помнила о своей смерти.       Некоторые аспекты действия Камней Чудес маленький квами знал не хуже названий сортов любимых сыров. Воскрешение объединением Камней лишь отчасти можно было считать воскрешением, так как оно лишь отправляло сознание человека в прошлое. Но у этой магии была одна цель: изменить будущее, предотвратить трагедию прежде, чем она свершится. Поэтому возвращенный к жизни должен был помнить все обстоятельства смерти.       Тогда почему в магии произошел сбой? Хрупкая девушка не выдержала того, что с ней случилось, повредилась головой и заблокировала страшные воспоминания? Или здесь было что-то другое?       Но что?       Какой неведомой силе потребовалось стирать с лица земли безобидную девчушку, используя для этой грязной цели руки Кота Нуара? Да еще и лишать ее возможности к спасению, блокируя воспоминания, способные помочь избежать ужасающей смерти?       Бражник подобной силой не обладал. В этом Плагг был уверен.       Да, повелитель бабочек мог взять Кота Нуара под свой контроль и заставить убить Маринетт, но не вмешаться в действие воскрешения.       Разве что самой Судьбой этой девушке была предначертана мучительная кончина.       Если это так, то шансов спасти Маринетт у них не было. Но тогда зачем же в будущем Нуару понадобилось приносить себя в жертву, чтобы провести ритуал воскрешения объединенными Камнями? Плагг бы ни за что не позволил своему подопечному напрасно прибегнуть к этой магии, а уж Тикки с ее принципами и подавно воспротивилась бы вмешательству в ход времени. Значит, шанс на спасение у Маринетт все-таки оставался?       Но тогда почему она ничего не помнила?       Слишком много вопросов, странностей и противоречий. За эту неделю Плагг думал больше, чем за прошедшую тысячу лет, и впервые в его мыслях не было места любимому сыру. Впервые квами чувствовал, что не найдя ответы, он не сможет в полной мере насладиться лакомством.       А ответы ему могла дать только Маринетт Дюпен-Чен.