Гаснут Звезды

После этого инцидента Лео и Майк вернулись домой полностью промокшими и опустошенными. Лео молча открыл входную дверь, пропустил младшего брата внутрь и зашел следом. В их двухэтажном семейном гнездышке было слишком тихо, конечно, ведь некому было шуметь. Отец вернется с работы только через несколько часов, Рафаэль приезжает на следующей неделе, а Дон… ну, Майк не знал, когда Донни все же вспомнит о нем, о своей семье и все же решит заехать в гости. Майк не винил Донни, нет. Это его личная жизнь, и, несмотря на то, что Дон еще несовершеннолетний, он достаточно умен, чтобы играть роль взрослого и жить своей жизнью. И Майк не будет винить его за это, нет. Неа. Это жизнь Донни, и он сам решает, что ему с ней делать и кого любить. Точка. Майк скинул грязную обувь и поспешил в ванну, не дожидаясь, пока Лео что-то скажет. А он бы точно что-то сказал, это же Лео. В ванной на втором этаже зашумела вода, и Лео устало вздохнул. Он положил ключи на зеркало в прихожей, снял мокрые носки, от которых точно бы остались следы на полу (как следы Майки, который, конечно, снял только кеды) и прошел на кухню к шкафу, где хранилась большая семейная аптечка. В ванной Майк скинул с себя толстовку, которая после дождя была вся мокрой и неприятно липла к коже и носки, с которых можно было выжать столько воды, что хватило бы полить пару цветов. Сев на бортик ванны, он опустил ноги в теплую воду и выдохнул. Вода была немного горячей и приятно грела, а ее шум успокаивал и заглушал давящую тишину в голове… Майк смотрел на пальцы своих ног, которые покраснели и стали не сильно чесаться, и задумался о том, что все же произошло на кладбище. Хах, Лео вероятно не очень рад. Ну еще бы. Его глупый брат снова сделал глупость. Так еще и на могиле матери… Майк развернул руку, самодельная повязка их лоскута рубашки Лео уже пропиталась кровью. Боже. Майку захотелось убить себя прямо на месте. Как он вообще… он же только собирался навестить маму в ее день, рассказать ей обо всем, но точно не резать себе руки. Майку стало так стыдно… А что если бы Лео не пришел вовремя? Что если бы он порезал сильнее? Он бы умер там? Перед мамой? И Лео просто бы нашел его труп на ее могиле?.. На глазах выступили слезы, и Майк закрыл лицо руками, опираясь локтями на колени. Он просто понял, что снова сделал все не так. Неправильно. А еще Лео… он же просто пришел и увидел все это. Это кошмар. В этот момент в проеме ванной комнаты появился Лео. У него в руках была пачка бинтов, перекись, зеленка, а в кармане его джинсов (на всякий случай) лежала пара обезболивающих и Аддерол. Майк не заметил присутствие брата, пока тот не зашел внутрь, кашлянув. Лео положил вещи из аптечки на край раковины, и присел возле брата на бортик ванны. Майк отказывался убирать руки от лица, и Лео не собирался заставлять его брата что-либо делать (разве что он хотел заставить Майки больше не причинять себе вреда, но этого вряд ли можно было добиться силой и запретами). Лео осторожно опустил руку на спину младшего брата. От прикосновения «кожа к коже» рыжеволосый подросток вздрогнул, но не отодвинулся. Лео посчитал это хорошим знаком и продолжил, мягко поглаживая Майки по спине. Они пару минут сидели молча. Майк просто не знал, с чего начать, и он не знал, ждет ли Лео каких-то объяснений от него, или его старший брат уже устал от лжи и ничего от него не ждет. А Лео… он просто ждал, пока Майк в полной мере успокоится, чтобы можно было поговорить с ним. Лео хотел именно разговора, а не просто того, чтобы Майк его молча слушал. Лео не хотел читать лекций, он не хотел учить, он хотел помочь. Ему было больно смотреть на страдания кого-то из его семьи. На страдания Майки. Но Майк все молчал. Тогда Лео все же решил начать первый. К тому же, следовало еще обработать порез на руке Майки, с чем было лучше не затягивать. — Майк? — Лео позвал негромко, словно боясь испугать зверька, случайно угодившего в ловушку. Майкл не пошевелился, но Лео не собирался ждать еще, заражение крови и саморазрушительные мыслительные процессы брата — Лео не собирался ждать этого, давать этому прогрессировать. Лео опустил руку в волосы Майки. Те были влажными и холодными. — Отото, расскажи, что случилось? — продолжил Лео на японском. Так как их мама была японкой, она в детстве научила их немного японскому, она пела колыбельные на японском, иногда говорила на нем дома, и Лео до сих пор помнит, как это было прекрасно. Возможно у Майки тоже остались эти хорошие воспоминания?.. Майк тяжело вздохнул, и медленно убрал руки от лица. Лео переместил руку снова на спину брата, и подавил в себе желание крепко обнять Майки, когда увидел слезы на его глазах. — Я не… — голос Майки дрожал, он был на грани очередных слез, — я не знаю. Слова — ложь, Майк просто не хотел рассказывать, он знал это сам, но все еще глупо надеялся, что Лео поверит ему и уйдет. Снова. — Тогда, почему ты пошел туда один? — Лео не хотел давить, он говорил мягко и негромко, но ему все же нужны были ответы, чтобы знать в каком направлении двигаться, как помочь. Майк опустил плечи еще больше, беспрерывно смотря вниз на пальцы своих ног. Он боялся, что подними он взгляд на Лео, увидит в глазах брата разочарование, упрек… злость? Майка трясло внутри, он так боялся, что единственный брат, который его так хорошо понимает просто… разочаруется в нем… — Сегодня ее день, — просто ответил он, хотя понимал, что Лео спрашивает не об этом. — Да… да, я знаю, Майки, — Лео запнулся, и Майки показалось, что Лео сейчас начнет сердиться на него. А Лео было на что сердится… Ушел один, не сказав никому ничего — раз, нарушил обещание «больше никогда не делать с собой «это» — два, мог убить себя прямо на могиле мамы — три… — подросток молча начал перечислять все то, что он сделал не так лишь за этот день. — Мне жаль, что так вышло, — кажется, Лео что-то говорил, но Майк перебил его, и старший замолчал. — Не извиняйся за то, в чем не виноват, Майки. Майк сдержал смех, который истерически просился наружу. Он выпрямился, и наконец посмотрел на Лео своими покрасневшими глазами. — Но я виноват! Я виноват, Лео! — Майк взмахнул рукой, чуть случайно не задев брата, — во всем виноват, начиная с самого начала! После того, как мама умерла, у папы, у тебя, Рафа и Донни было столько проб… проблем из-за меня… вы все столько возились со мной всю мою жизнь, а я просто смысл все ваши старания в унитаз… от меня столько проблем… и я неправильный… и… и... Подросток попытался вздохнуть, но дыхание стало прерывистым, словно детская уже пережитая астма снова дала о себе знать. Говорить стало невозможным, и Майк просто позволил себе разреветься. Слезы покатились по щекам, и перед глазами все стало мутно. Это было ужасно, и Майки больше всего на свете хотел исчезнуть, чтобы Лео не пришлось смотреть на него такого. Жалкого. Но Лео все понимал. Он обнял осторожно Майки двумя руками, не забывая про поврежденную руку того, на которую лучше было не оказывать давления. И Майки просто ревел, а Лео прижимал его к себе, желая переместиться во времени, чтобы уберечь младшего брата ото всех этих проблем, чтобы вовремя сказать, что Майк ни в чем не виноват, чтобы вовремя заметить, как Майк вдруг стал носить кофты вместо футболок, чтобы вовремя сказать, что он любим, и его не ненавидят. Христос, Лео бы столько изменил, будь у него такой шанс. — Тшш… — Лео поглаживал брата по спине, закрыв глаза, — все хорошо, будет хорошо. Майк кажется немного успокоился, но не спешил отстраняться. В братских объятиях было приятно, Лео согревал и успокаивал. Майк чувствовал себя… дома? Под защитой? Наверное, так. Когда они просидели вместе еще несколько минут, Лео осмелился продолжить то, что начал, надеясь, что поступает правильно, и это не доведет Майки снова до слез и истерики. Бедный ребенок и так ходит по краю нервного срыва, Лео не хотел толкать брата с этого края. — Попробуем еще раз, хорошо? — Лео убрал рыжую прядь, успевшую высохнуть, подростку за ухо. После согласная мычания в ответ, брюнет продолжил мягко: — Итак, почему ты был там один? Майк повернул голову вправо, прижимаясь ухом к груди брата, тем самым открывая лицо, чтобы его было лучше слышно. А еще так он слышал, как бьется сердце Лео, и это очень успокаивало. — Мне было грустно, — начал Майк в этот раз позволяя себе говорить честно, — и потом я увидел календарь на холодильнике, и вспомнил какое сегодня число… и, ну, знаешь, мы раньше всегда навещали маму в ее день и… и я просто пошел туда. Майк вздохнул, понимая, что его мысли и слова плохо вяжутся друг с другом. — Я не знаю, почему я пошел один. Я просто этого хотел. — Хорошо, я понимаю, — Лео не сердился, ему было интересно. — А что потом? Почему, когда я пришел, нашел тебя на земле, собирающегося сделать то, что мы договаривались, ты делать больше не будешь? — Я не… это трудно объяснить, — в голове Майки всплыла недавняя сцена, и ему снова стало стыдно за свой поступок. Но сразу после этого в его голове появился образ Донни, и Майку захотелось ударить себя по носу. Глупый, глупый, глупый, неправильный… Он не мог рассказать Лео. Этого нельзя никому рассказывать. Никто не поймет. Лео заметил, как рыжий сжал губы, и опустил взгляд. Майки было стыдно. За что? — Майк, то, что произошло, это не плохо, понимаешь? То есть, конечно, это не значит, что это в порядке вещей и правильно, но это не плохо. Тебе не нужно стыдиться или чувствовать себя виноватым, хорошо? Мы вместе подумаем, как справиться с этой проблемой, все наладится. Все будет хорошо, я обещаю. Майк кивнул, и обнял Лео за спину руками. Порез на левой руке кольнуло, но это было неважно. Больно уже почти не было, разве что неприятная пульсация распространилась по всей кисти. — Спасибо, — выдохнул Майк, и Лео поцеловал его в макушку. — Думаю у нас есть еще одна нерешенная проблема, — Майк напрягся, у него проскользнули мысли, что сейчас Лео начнет допрашивать его об том, как давно он «нарушил уговор», и скажет, что знает, что ему нравится Донни… о… если Лео знает о втором… Но Лео осторожно взял Майки за руку, и подросток расслабился. Хах, верно. — Я только осмотрю, чтобы в ране не было грязи и обработаю, хорошо? — Лео посмотрел брату в глаза. Дождавшись кивка, он прервал объятие, и встал, чтобы забрать с раковины необходимое из аптечки. Майк развернулся к Лео, задевая ногами пушистый коврик, и развернул руку внутренней стороной вверх. Четыре шрама, которые были уже в стадии заживления, почти с зажившей корочкой, украшали запястье вместе с новым свежим, достаточно глубоким порезом. Рыжий вздохнул и закусил щеку изнутри. Лео не станет ругаться. Лео понимает. Лео знает. Перестань волноваться. Но Майк все равно волновался, и ничего не мог с этим сделать. Пускай Лео уже знает, пускай уже видел, показывать кому-то свои шрамы вот так просто, открыто, было неправильно. Это вызывало какую-то панику и паранойю. Чувство, будто если кто-то увидит, непременно скажет, что Майк псих, что ему нужно лечится, что он снова создает проблемы для всех… Лео осторожно коснулся плеча брата, привлекая внимание того к себе, ведь казалось, Майк снова «ушел в себя». Присев на колени, чтобы было удобнее, Лео мягко взял брата за руку. Внутри что-то дрожало. Хотя Лео уже все знал, отчего-то смотреть на руки… на порезы того, кого он любит, пожалуй, сильнее всего на свете, было больно. Лео снова почувствовал себя виноватым. Не сберег, не защитил. Он открыл перекись, чуть сжав хватку на руке. — Будет больно, — Лео не говорил, он извинялся. Майк вздохнул и зажмурился, после чего место пореза резко защипало. Хах, было больно, как Ад… Из рта Майки вырвался жалобный звук боли, который подросток тут же прервал, закусив губу. Из пореза потекло немного крови, которая вперемешку с перекисью стала бледно-красной, как первые слои красной акварели на холсте. Появилась пенка, и шипение, после чего вскоре все постепенно стихло. Боль стала стихать, и Майк открыл глаза. Лео сидел перед ним на коленях, и Майк не видел глаз брата из-за его челки. Майки было бы интересно зглянуть в глаза Лео, может, сейчас он бы увидел в них что-то…? Но с другой стороны, если бы Майк увидел в глазах Лео сейчас неприязнь или укор, намек на раздражение, он бы этого не пережил. Так что да, пусть лучше глаза Лео прикрывает его челка. После обработки кожи зеленкой вокруг раны, Лео перевязал порез парой слоев бинтов. Он встал с колен, и оценивающе посмотрел на свою работу. — Кажется, на этом все, — сказал Лео, и пошел к мусорке возле унитаза, чтобы выбросить использованные ватные палочки. — Наверно Дон сделал бы это лучше, так вот, плохо остаться без единственного медика в семье… Конечно, Лео попытался пошутить, но Майки задело даже упоминание об Донни. Майк наигранно улыбнулся, и встал, чтобы уйти к себе. — Знаешь, тебе не стоит себя принижать, Лео. Из тебя тоже мог бы выйти неплохой медик, — ответил подросток, после чего вышел из ванной. Лео развернулся. Ему отчего-то показалось, что Майк только что его упрекнул. Или удачно скрыл злость в словах… Но это было не похоже на него. Лео закрыл воду в ванной, и посмотрел на свое усталое выражение в зеркале. Взъерошенные волосы, мешки под глазами. Не самый лучший вид для человека, что находится в расцвете сил. Хотя… Лео вспомнил вымотанное лицо Майки, его красные от слез глаза, его кровь, вытекавшую из его тела, бледную кожу от нехватки солнечных лучей. Все же Лео еще неплохо выглядит. И он сделает все возможное, чтобы приблизить Майки к нормальной жизни, чтобы на лице этого солнечного ребенка снова появилась улыбка…