Гаснут Звезды

«Мне уже кое-кто нравится» Эта фраза не давала Лео покоя. Он, взрослый и рассудительный, не понимал, почему именно эти слова из всех сказанных младшим братом сегодня, так въелись в сознание. Возможно, было неожиданно слышать именно от Майки, что ему кто-то понравился, так как формально, это первый раз, когда младшему члену семьи понравился кто-то именно в этом плане. Майк был инфантильным ребенком. Больше, чем другие. Все время сходил с ума по кому-то или чему-то. Фанател от выдуманных героев, рисовал их портреты и болтал о них без умолку. Майк мог вечером бредить встречей в живую с актером, которого только увидел по телевизору, а утром уже таскаться с новым комиксом и вырезать понравившегося персонажа со страниц, чтобы потом убрать в «волшебную» железную коробочку на сохранение. Но сейчас это был не инфантильный ребенок, да и от ребенка с каждым днем оставалось все меньше. Лео видел, как Майки растет. Это происходило на его глазах. Его брат становился взрослее, но Лео не мог на это как-то повлиять. Это же нормально. Верно? Майк просто вырос. У него появились новые увлечения. Это хорошо. Даже если эти увлечения кто-то из окружения брата. И может даже кто-то из парней из его школы. Неловко чувствовать свое эго, которое буквально засыпали камнями с помощью нескольких слов. Но чего он, Лео, собственно ожидал? Что Майки всегда будет крутиться возле него, как щеночек, что боится и шагу сделать без хозяина? Лео его брат, и не более, он не имеет права мешать. Не имеет права претендовать. Но, даже осознавая это, Лео ничего не мог поделать с болезненным ощущением, что тянуло в груди. Донни как-то сказал, что мозг и сердце не взаимосвязаны, это две невзаимодействующие системы. Может поэтому Лео не мог донести из одной своей системы в другую, что он не может быть чем-то большим для Майки. Это выбор самого Майки. Лео просто не должен мешать. Не мешать — даже если больно до звездочек в глазах. ****** После школы Майк возвращался домой в хорошем настроении. Было странно идти по улице, улыбаясь. Он чувствовал себя городским сумасшедшим, но это только больше веселило подростка. Он чувствовал прохладный ветерок, что морозил кожу рук и лица. Блеклое и незаметное солнце будто решило напомнить о себе и выглянуть из-за туч. Солнечные лучи так красиво отражались от высоких небоскребов, что Майки засмотрелся и не заметил, что светофор загорелся красным. И только какой-то велосипедист, что дернул его за капюшон с проезжей части, где зарычали двигатели машин, вернул Майки с небоскребов на землю. — Спасибо, — смущенно поблагодарил Майк и развернулся к светофору. Перейдя через дорогу уже на зеленый свет, Майки поспешил дальше. Он мог бы доехать домой на автобусе, но дорога от дома до школы была не такой уж большой, минут пятнадцать ходьбы, поэтому Майки пошел пешком. Это было странно чувствовать себя так хорошо. Будто подвох. Будто сейчас из-за угла выпрыгнет Пеннивайз и утащит тебя в канализацию. А канализация в Нью-Йорке самое малоприятное место, Майк уверен, что там пахнет хуже, чем на перерабатывающих мусор заводах… Проходя мимо пекарни, Майки почувствовал сладкий аромат выпечки и кофе. Через большие витрины и окна было видно прилавок с различными круассанами и булочками, посыпанными шоколадной крошкой, маком и другими разноцветными присыпками, которых Майк не знал. Большое скопление людей, что обтекало Майки, пока тот шел по тротуару, больше не вызвало паники и учащенного дыхания, желания поскорее скрыться от всех этих взглядов. Майки ощущал себя… свободно? Не было страшно, что косо посмотрят или покрутят пальцем у виска. Не было больно дышать от осознания, что все эти люди незнакомцы и могут быть опасны. Майки даже не думал о том, что он неправильный. Или что мир ужасен. Это было странно… Но прекрасно. Словно черную краску, которой Майкл рисовал последние пару лет, а особенно, недель, подменили цветной акварелью. Хотелось разрисовать этой цветной акварелью каждый черный уголок и хмурое лицо. Но было б странно останавливать незнакомых людей с просьбой улыбнуться. А в большом городе это может быть еще и опасно. У всех свои заботы и проблемы, им не до других радостных людей без забот. Поэтому Майки продолжил идти домой, наслаждаясь всем тем, чего не замечал так давно. И рыжеволосый надеялся, что его цветную акварель не заберут слишком рано. ****** Вернувшись домой, было неожиданно встретить Лео, сидевшего на диване. Он должен был быть еще на своей работе. — Лео? — Майк спихнул обувь и подошел к дивану, остановившись у спинки. — Как дела в школе? — голос у Лео звучал болезненно. Майки нахмурился и наклонился к брату, положив тому руку на лоб. Температуры не было, но Лео был бледнее обычного и явно не здоров. — Ты заболел? — Майки повис на спинке дивана, пытаясь заглянуть брату в глаза, но тот упрямо смотрел прямо, позволяя любоваться только своим профилем. — Ничего страшного, за выходные пройдет. Майки не убедили слова старшего брата, поэтому он выпрямился и вернулся в коридор, чтобы повесить куртку. — На плите тушеные овощи, если ты хочешь. Майк не обратил внимания на Лео и поспешил по лестнице. Меньше, чем через минуту, Майк вернулся с аптечкой в руках. Сев на диван и потеснив Лео, Майки открыл аптечку и оценивающе прошелся взглядом по брату. — Вот, — подросток протянул градусник, — запищит, отдашь мне. Лео приподнял бровь, но градусник забрал. Если Майк хочет поиграть в доктора, что же, Лео подыграет. Майк еще порылся в аптечке и нашел «Тайленол». Как там Донни писал ему в смс… «помогает от всего»? Майк встал с дивана и пошел на кухню. Хотелось есть, но бледные овощи, что уже недели три лежали в морозилке, и что, видимо, приготовил Лео, не очень влекли. Открыв холодильник и забрав из него шоколадный батончик, что был на дверце, Майк засунул шоколадку в рот и вернулся обратно на диван. Вскоре градусник издал протягивающий сигнал. Лео только поднял руку, чтобы забрать изо рта электронный термометр, как Майк уже сделал это. — Тридцать шесть и пять, — жуя, сказал Майки и посмотрел на Лео. — Ты устал? Почему температура низкая? Лео вздохнул: — Она не низкая. Майк подполз поближе к Лео. — Но ты устал. Лео пожал плечами и снова вздохнул, когда Майки улегся ему на ноги. — Тебе надо отдохнуть. Вон, какие уже поля под глазами. — Майк. — На них скоро темная кукуруза расти начнет. — Майки. — А знаешь, почему темная? — Майки поднял руку, еще раз откусывая от батончика. — Майкл. — Потому что темная кукуруза может расти только на темных лугах. А на бледной коже черные луга еще более заметны, — Майки тыкнул ему в щеку и поднялся, вставая на пол, когда Лео, кажется, стал раздражаться. — Все, я ушел. Майки скрылся из виду Лео на кухне. Но Лео все еще слышал шебуршание за спиной и прозрачно понимал, от кого оно, что просто не позволяло ему расслабиться. Чертов Дон. Чертов Майк. Лео не может просто оставаться самим собой, когда вокруг него хаос. Это невозможно. Он так сломается по каким-нибудь законам мироздания. Уже сломался. Через десять минут гремения посуды и шкварчания сковороды и шума воды, шум с кухни наконец прекратился. Лео блаженно закрыл глаза и позволил себе лечь. По топоту ног, что прошелся через гостиную и до лестницы, а после стих, Лео понял, что Майки ушел наверх. Лео уже стал засыпать, но ему пришлось открыть глаза, когда Майки снова затопал по лестнице вниз и через гостиную. В уже другой одежде, Майк прошел мимо дивана и направился в коридор. У Лео не был заложен нос, благодаря чему он уловил легкий шлейф одеколона, что тянулся от брата. Снова сев, Лео посмотрел на Майкла. — Куда-то собрался? — Ага, — протянул подросток, — я же говорил, что мне кое-кто нравится. Он позвал меня погулять. Лео ничего не мог с собой сделать. Он напрягся, пускай уже знал, да и лезть не в свое дело сейчас было бы бессмысленно и неуместно. — Он? Майк улыбнулся, завязывая кеды. — Лео, не строй из себя гомофоба. Это место уже занято Рафом. Встав и накинув куртку, Майк посмотрел на себя в зеркало и прошелся рукой по волосам, в попытке зачесать волосы на одну сторону, но те как обычно, тут же легли обратно в беспорядке. Через зеркало Майки посмотрел на старшего брата. — Я предупредил папу, что приду поздно, так что можешь расслабиться, — Майк развернулся, — и поспи наконец, раз отгул взял. Выглядишь хуже, чем я. С этими словами Майки вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь, оставив дезориентированного Лео переживать там, где Майк его оставил, на диване. Лео упал обратно в лежачее положение. У него практически на лбу появился индикатор ревности, а ниже надпись курсивом: Нет права на ревность. Нелегальная ревность. И сигнал S0S в ушах. Лео хотел треснуть себя подушкой. Но все подушки были убраны внутрь дивана, а шевелиться так не хотелось… Умирать, так от недостатка сна. ****** — Майк! Знакомый голос окликнул его. Развернувшись, Майки улыбнулся, увидев Девида. Они договорились встретиться у парка, который был неподалеку от школы. Это был небольшой парк, в котором мамочки гуляли с колясками, а владельцы собак выгуливали своих питомцев, позволяя себе разок-другой не убрать за собакой с газона. Но парк был старый, как и сам район, поэтому, особого дела до собачьих какашек полиции здесь не было. — Я опоздал? — Девид положил руку ему на плечо. — Я рано пришел, — Майк улыбнулся и прошелся взглядом по однокласснику. Девид был в красной футболке, которая выглядывала из расстегнутой кожаной куртки, а еще на парне были серые потертые джинсы и, видимо под цвет футболке, такие же красные кеды. Майк обратил внимание на неизменно торчащие барабанные палочки из кармана Девида. — Думаешь мы где-нибудь случайно встретим барабаны? — Я всегда их таскаю с собой. Что-то вроде кроличьей лапки, только не лапки и не кроличьи. Майк рассмеялся, а Девид взял его за руку, потянув в сторону автобусной остановки. Еще в школе ДеМанн предложил Майки место прогулки — район Бруклин. Девид жил там и хорошо знал, ну, а Майки был в Бруклине пару раз проездом на автобусе, поэтому, согласился. Для разнообразия. ****** Когда они переехали Бруклинский мост, то проехали на автобусе еще минут десять, после чего остановились на какой-то остановке в довольно людном районе. Майки вдруг занервничал, когда из окна автобуса увидел множество незнакомых лиц. Девид заметил, как напрягся рыжеволосый, и взял его за руку. Майк вздрогнул и посмотрел на их сцепленные вместе руки. — Расслабься, им все равно на тебя, — Девид шепнул это достаточно тихо, но они стояли в автобусе так близко, что Майк услышал. — Это просто люди, которых ты больше не увидишь. Или увидишь, но уже не будешь помнить, что встречал кого-то из них раньше. Как и они не будут помнить о тебе. Майки молча выслушал. Это имело смысл и, как ни странно, помогло расслабиться. Действительно. Просто люди, которые забудут о нем уже через две секунды. Зачем бояться? Он может делать, что хочет. Всем все равно. — Спасибо, — Майк улыбнулся. Двери автобуса открылись, и они вышли на улицу. Солнце к обеду уже поднялось достаточно высоко, чтобы начать обогревать замерзшие улицы Нью-Йорка. Люди, что вышли из автобуса вместе с ними, разошлись по своим делам, и стало чуть свободнее. — Куда пойдем? — Майк чувствовал себя взволнованно. Он ни разу в своей жизни не гулял по Бруклину просто так. — Может, начнем с кафе? Я готов съесть весь фаст-фуд, который есть в радиусе ста метров. — Не знал, что ты такой прожорливый. — О, у меня просто хороший аппетит, — Девид чуть наклонился к нему и обнял за плечи. Они пошли вперед. Яркие вывески приглашали посетить «самый лучший ресторан» (забавно, что таких вывесок было несколько от разных ресторанов, владельцы заведений вообще в курсе?). Висели и яркие красивые названия магазинов одежды. Через дорогу Майк обратил внимание на веганское кафе с красивой зеленой вывеской, что была имитацией настоящей травы, в центре которой в виде цветов было само название. Все было такое яркое и красивое, в каждые двери тебя манили войти. Но Девид знал, что все самое яркое и вызывающее — фуфло. Поэтому они прошли через один перекресток к довольно не примечательному, но уютному кафе, двери которого были открыты. Название кафе «we are friends» вызвало у Майки улыбку. Ему показалось, что Девид выбрал именно это место только из-за названия. Но когда они вошли внутрь, Майки понял, что Девид выбрал это кафе не только из-за этого. Негромкая музыка и приятный сладковатый запах — первое, что встречало посетителей. Само заведение было не очень большое. Несколько столиков из настоящего дерева заполняли весь зал. Вдоль всего окна, которое было на всю стену, от потолка до пола, стояла стойка с высокими барными стульями. На стойке лежали книги, старые и потрепанные, но очень вписывающиеся в общий интерьер. На стенах были радужные полочки, на которых также стояли разные книги. На диванах по бокам были цветные подушки в форме квадратов и сердец. — Куда хочешь сесть? — спросил Девид. — Сюда, — Майки прошел к длинной стойке. Это было самое светлое место в этом кафе, так как находилось у самого окна. А еще здесь никто не сидел, в отличие от зала, за двумя столиками которых сидела компания молодых людей — друзей. Майк крутанулся на стуле. — Ты часто сюда приходишь? Девид стоял рядом. — Иногда. Подождешь? Я сейчас вернусь. Парень ушел к кассе, за которой стояла девушка с длинными темными волосами. Майки смотрел за тем, как Девид делает заказ, как девушка за кассой улыбается, проходит немного времени, Девиду отдают заказ и он возвращается с радужным подносом. Девид ставит поднос на столешницу и садится возле Майки. — Это мило, — Майки улыбается. — Интересно, бумага в туалете у них тоже радужная? — Цветная, но не радужная, — Девид берет завернутый в белую бумагу бургер, — по цвету на каждый день недели. Сегодня должна быть синяя. Майк ждет, что Девид рассмеется и скажет, что это шутка, но этого не происходит, поэтому Майк сам начинает смеется, ложась на деревянную поверхность лицом. И пускай на него, возможно, сейчас обернулись и смотрят все люди в этом кафе. — Господи, — он все еще лежит, но поворачивает голову в сторону Девида, — теперь это мое любимое место. — Это ты еще не попробовал их знаменитый лимонный пирог. Майки заинтересован. Он выпрямляется и подкатывает к себе белую тарелку. На ней треугольный кусочек пирога, который напоминает желе, желтый цвет такой яркий, а поверх белого бизе лежат дольки радужного мармеладного жиле. — Попробуй, не ломайся, как девчонка, — Девид улыбается и протягивает ему ложку. Майк закатывает глаза и берет ложку, отправляя один кусочек пирога в рот. Чувствуется тесто вперемешку с кисло-сладким желе. Мармеладные дольки превосходно разбавляют кислинку и добавляют большей сладковатости. Все очень нежное и практически тает во рту. Майки мычит и тянется за вторым кусочком. Девид рядом посмеивается и отпивает из картонного стаканчика. — Ты всех парней сюда водишь? — Майк не отрывается от еды. — Тогда не удивлен, почему ты в школе такой популярный. — Если бы я водил сюда всех, то это место не было бы моим любимым, — Девид ставит стаканчик обратно на поднос и продолжает более низким голосом, — а в школе одни фальшивые слухи. Майк перекатывает мармеладину во рту и поворачивается к Девиду. — То, что говорят о тебе в школе — неправда? Девид ставит локоть на стол и кладет голову на руку. — А что говорят обо мне в школе? Майки чувствует, как от взгляда Девида у него сердце быстрее бьется и руки потеют. И в горле пересохло. Майки делает пару глотков чая из белой чашки, а Девид просто смотрит на него, и как у него ходит кадык, когда рыжеволосый глотает. — Разное, — уклончиво начинает Майки, но потом продолжает более смело, — в школе говорят, что ты любишь эм… знакомства на одну ночь? Девид чуть улыбается, и Майки расслабляется. — Я не из тех подростков, что трахают все, что движется. — Жаль, я надеялся, что ты из них. Девид вопросительно поднимает бровь, и Майк разочарованно вздыхает. — Да ладно, это же была шутка. Неужели я разучился шутить? — Могу дать пару уроков юмора, если хочешь. Я свободен во вторник. Майки чувствует, что их разговор снова вернулся в свой непринужденный и легкий характер. Девид и он улыбаются и шутят еще какое-то время, разговаривают о недавнем школьном турнире по футболу, где Бульдоги проиграли другой школьной команде. Потом они говорят о вышедшей летом второй части «Иллюзии обмана», оба подростка соглашаются, что первая часть была лучше, но спецэфекты во второй круче. Когда они все съедают, а разговор потихоньку затихает, Майки наслаждается молчанием. Пауза, которая наступила в разговоре, вовсе не давит. Это какое-то умиротворение, которое, Майкл уверен, Девид тоже ощущает. Они буквально познакомились лично только сегодня. Но им уже так комфортно с друг другом. Либо это подростковая волшебная фигня, либо это судьба. Майк еще точно не определился, что именно. — Знаешь, тут неподалеку есть арт-музей, и я слышал, ты любишь рисовать… — Откуда ты знаешь, что я рисую? — Майки посмотрел на Девида полувопросительно, но тот лишь улыбнулся и пожал плечами. Майк не стал предавать этому значения. Рыжеволосый слез со стула, с энтузиазмом смотря на ДеМанна. — Так мы идем? Где твой арт-музей? Веди меня. Девид посмеялся и более спокойно встал на ноги. Он забрал их поднос и отнес к столу у кассы, после чего вытащил пару купюр из заднего кармана джинс и отдал их красивой кассирше. ****** Музей оказался более большой, чем ожидал Майк. Он находился в старом трехэтажном здании из светлого камня, а вход музея — черная железная дверь с табличкой «открыто для вас всегда» висела на ручке. Вход по пятницам был бесплатный, а сегодня пятница, поэтому они прошли бесплатно. Залы с картинами имели прямоугольную форму и шли циклично. Майки сначала не понял, как они оказались снова у входа, когда прошли первый круг по первому этажу, но Девид ему объяснил. По винтовой лестнице того же черного цвета, что главная дверь, они поднялись на второй и третий этаж. Каменные стены были выкрашены белой краской. Напольного покрытия так такого не было, только тот же камень. Картины были самые разные. Они висели на разных уровнях, некоторые криво, некоторые вовсе стояли на полу. Это было похоже на творческий беспорядок, в котором никто давно не наводил порядка. Но даже так, все выглядело вполне гармонично. Майки ходил от одной картины к другой, а Девиду только оставалось не отставать. Одна картина особенно привлекла Майки. Она была небольшая, и не выделялась на фоне остальных. Сам рисунок был нарисован на плотном листе и вырезан в форме круга, который приклеили к белой тонкой доске. Это было нарисовано цветной акварелью. Но она так переливалась и блестела, что Майки сделал предположение, что автор этого рисунка мог добавить поверх акварели масла. Это было странно, но красиво. — Понравилась? — Девид остановился за его спиной. — Хочешь, сопрем? Думаю тебе бы вписалась в интерьер комнаты. — Ты не был у меня в комнате, откуда ты знаешь, что она впишется? — Делаю предположение. Майк хмыкнул и достал телефон. Он не видел на двери и этажах наклеек, запрещающих фотографировать. Сделав снимок, Майк посмотрел на картину через экран. Не было видно той переливающиеся фактуры рисунка. Но был сам рисунок. Хоть что-то. На рисунке был изображен Нью-Йорк. Реалистичные небоскребы и более низкие дома. А небо, не голубое и без облаков, было космическим. В прямом смысле. Небо — открытый космос: фиолетовый с оттенками розового, что переходили в голубой и желтый, белые и желтые крапинки, как звезды вдалеке, и планеты. Все это было дополнено рукой, обычной человеческой рукой с черным маникюром. Рука была женская. А женщина была кукловодом. Она держала на натянутых нитях весь город. — Пойдем, — Майк пошел дальше, убрав телефон обратно в карман. Девид еще раз взглянул на картинку, что сфотографировал Майки, и хмыкнул. — Обычный рисунок.Что он в нем нашел?... ****** Через пару часов, когда они обошли практически все места, что знал Девид поблизости, на часах время уже приближалось к девяти. Солнце зашло за горизонт и стало холоднее. Девид сказал, что посадит его на автобус, а сам потом сядет на другой до дома. Майк согласился, и теперь они стояли на остановке, где кроме них была еще одна женщина. Людей уже было не так много, но было больше проезжающих машин, от которых поднимался ветер, и становилось еще холоднее. Подпрыгивая на месте с одной ноги на другую, Майк почувствовал тяжесть на плечах. Он обернулся. Девид снял свою куртку и остался в красной футболке с коротким рукавом. — Не, не, не, — Майк стащил с плеч куртку, пихая ее владельцу обратно, — я не хочу быть причиной твоей пневмонии. Спасибо, но не хочется, чтобы ты вспоминал меня, когда начнешь кашлять кровью. Девид усмехнулся и надел свою куртку обратно. Через секунду Майк снова почувствовал тяжесть на плечах. Девид обнял его со спины. — Так лучше? Майк чуть опустил голову, а его щеки еле заметно покраснели. От холода, разумеется. — Сойдет, романтик чертов. Послышался смешок над ухом, а следом теплое дыхание, опаляющее шею. У Майки по спине поползли мурашки. Тоже от холода. — Ты очень классный, — Девид говорит это тихо, но Майки слышно отчетливо. — И знаешь что? Горло пересохло, поэтому, Майки качает головой и старается не думать, что сейчас на них точно пялются. Остается надеяться, что из прохожих нет никого со школы. Особенно из учителей. Девид кусает его за ухо. Не больно. Это медленно и тягуче. Его зубы чуть сжимают мочку уха Майки, после чего мокрый и теплый язык зализывает невесомый укус. Остатки слюней тут же холодеют на морозе, и ухо Майкла незамедлительно замерзает. Но внутри все горит. — Ты мне нравишься. Сердце готово остановиться или выпрыгнуть из груди. Майки видит автобус, который подъезжает и останавливается перед ними. Люди выходят, а двери остаются открытыми. Девид подталкивает его к дверям. Майк отмирает и разворачивается, но не знает что сказать. Его голова словно опустела. Он чувствует себя идиотом. Но счастливым идиотом. — До понедельника, — говорит Девид. Майк кивает и смущенно улыбается. Он заходит в автобус, кладет мелочь за проезд и проходит дальше. Автобус начинает движение. Майк садится на одно из пустых мест у окна. Через стекло Майк смотрит на отдаляющееся белую макушку, которая вскоре растворяется в потоке других машин. Накидывая капюшон и дергая за завязки так, что практически все лицо оказывается закрыто, Майк опускается по мягкому сидению ниже. Руки немного дрожат, а внутри, как волнами, плещутся чувства, которые Майки не может определить. Он вроде чертовски волнуется. Но вроде ему это нравится. Майк поправляет капюшон и прислоняется лбом к прохладному стеклу, которое охлаждает пылающую кожу. За окном уже темно, но никогда не спящий Нью-Йорк все равно сияет. Горящие вывески и уличные фонари, свет от небоскребов и от подсветки на дорогах. Свет фар от машин и от экранов телефонов прохожих. Это зрелище увлекает. Майклу всегда нравился Нью-Йорк, как бы другие о нем ни отзывались. До дома еще было езды минут тридцать, а день выдался изматывающим. Под тихий гул двигателя и царящее умиротворение в салоне автобуса, Майки стал засыпать. Он понимал, что если уснет, то может проспать свою остановку, но ничего не мог с собой подделать. Все это… все эти события за эту неделю достаточно вымотали его. Когда они стали въезжать на Бруклинский мост, то автобус неслабо тряхнуло из-за пандуса в начале моста. Майк стукнулся головой об совершенно не мягкое стекло и мгновенно проснулся. Потерев лоб под тихое чертыханье, Майк вздохнул и упал обратно, расслабляясь в мягком сидении. Оглянувшись, подросток заметил, что автобус почти пустой. Видимо вечерами мало кто ездит из Бруклина в Манхэттен. Засыпать снова было бы опасно. Майк чувствовал, что если уснет, то точно проспит все на свете. А как возвращаться с конечной остановки до дома, Майки не имел понятия. Поэтому он уставился в окно, сосредоточенно следя за пейзажем и не давая себе закрывать глаза. Когда они ехали по мосту, то автобус сбавил скорость, и они стали двигаться дальше достаточно медленно. Майк видел через стекло воды пролива. Они отражали темное голубое небо и совсем немного колыхались, создавая небольшие волны. Высота до воды была большая и даже находясь в безопасности и на твердой поверхности, страх покалывал в кончиках пальцев. Краем глаза Майк заметил на другой стороне моста, где было противоположное движение (в Бруклин), темную тень на верхнем ярусе.* Чуть наклонившись вперед, чтобы улучшить себе обзор, Майк увидел на верхней перекладине девушку. Или не девушку. Автобус ехал дальше и из-за мелькания перекладин Майк все время терял из виду тень. Они отъезжали все дальше. Майк огляделся, но в автобусе кроме него никто не заметил чего-то необычного. А автобус все отъезжал дальше. Майк почувствовал острое желание убедиться, что ему не показалось. Он вскочил с места и прошел в самый конец автобуса, прильнув к стеклу. Приглядевшись, Майки увидел тень. Верно, там, наверху. Второй ярус моста, который рассчитан для пешего перехода людей и для велосипедистов. По красной перекладине, что соединяла второй ярус и боковины моста, стояла девушка. Майк понял это по платью, что развевал ветер. Дыхание участилось, а в голове началась паника. Майк не понимал, что ему делать. Сознание кричало ему: «Скажи остановить автобус! Она сейчас прыгнет!». Но Майк не мог же просто приказать водителю остановиться. Верно? Майк сел обратно на сидение, развернувшись лицом в салон. Он положил руки на колени. Ладони вспотели, а сердце гулко билось. Закрыв глаза, Майки потер глаза. Ему все показалось. Он устал и у него больная фантазия. Его суицидальная фантазия играет с ним в плохую игру, не более. Снова открыв глаза и развернувшись, чтобы посмотреть на то место, Майки больше не видел тени. Он внимательно смотрел на то место, пока автобус не уехал слишком далеко. Майк вернулся на свое место в середине автобуса. Он решил больше не смотреть в окно, а следить за бегущей строкой, что красными буквами оповещала о приближающиеся станции на цифровом табло возле водителя. Сон, как рукой сняло. ****** Когда Майки вернулся домой, то не мог выкинуть из головы ту девушку на мосту. Ее образ был слишком правдоподобным для галлюцинации. Разуваясь в коридоре, Майки слишком ушел в себя и чуть не вскрикнул, когда отец появился пред ним с кухонным полотенцем в руках. — Ты припозднился, — мужчина не выглядел рассерженным, скорее он говорил факт. — Прости, пап, — Майкл повесил куртку и прошел на кухню. Он достал стакан, чтобы налить себе немного воды из графина. Отец тоже вернулся на кухню, где домывал посуду после ужина. Майк обратил внимание на это. — Я думаю чего так похолодало резко. А это ты посуду решил помыть, — Майк сделал пару глотков воды, после чего поставил стакан на столешницу. — Респект, пап. Мужчина хохотнул и убрал последнюю вымытую тарелку в шкафчик. — Если бы, — он развернулся к сыну. — Лео, кажется, простудился. Я отправил его спать после ужина. Многозначно промычав в ответ, Майк прошел к столу и сел на один из стульев. Хамато Йоши тоже сел за стол. — Майкл, что-то случилось? — отец выглядел встревожено. Майк пожал плечами и скатился по спинке стула ниже. — Устал. В школе контрольная по математике скоро, — подросток поднял голову к потолку, на котором висело три декоративных светильника, что освещали кухню. — Пап, как думаешь, какова вероятность, что именно в понедельник и именно на нашу школу упадет метеорит? Желательно на второй этаж, в двести второй кабинет. — Это кабинет, где у вас проходит математика? — Нет, это кабинет химии. Просто я подумал, что было бы неплохо, чтобы и его задело. Отец Майки посмеялся и поднялся, потрепав сына по полосам. Он ушел с кухни, сказав, что устал за день и хочет немного отдохнуть. Майк пожелал спокойной ночи и проводил отца улыбкой. Но как только отец поднялся по лестнице, улыбка сошла с лица Майки. Он несколько минут сидел в полной тишине и в одиночестве на кухне. Девушка. На мосту. Что с ней случилось? Майки не мог успокоиться. Он гнал этот образ от себя, но чем больше он старался не думать об своей галлюцинации, то тем больше и ярче в голове всплывала картинка. Майки теперь даже вспомнил, что девушка была в темно зеленом платье и босиком. Интересно, где были ее туфли? Раздраженно потерев глаза, Майк вскочил на ноги. Он решил, что ему просто необходимо переключить свое внимание на что-нибудь другое. Поэтому, он пошел к Лео. Дверь в комнату брата была прикрыта. Майк постучался, но так и не услышав ответа, он открыл дверь. В комнате было светло, горел главный свет. Лео лежал на кровати поверх одеяла с закрытыми глазами и лицом к двери. Майк медленно улыбнулся, оставаясь в проеме: — Папа ушел спать. И я знаю, что ты притворяешься. Лео открыл глаза и слабо улыбнулся: — С возвращением домой, блудный сын. Майк закатил глаза и прошел в комнату. Он сел на кровать возле Лео и положил руку брату на лоб. Кожа Лео была чуть горячее, чем раньше. — Ты заболел. Наверно это из-за того раза, когда мы промокли под дождем, а ты еще и рубашку порвал. Вот надо было тебе за мной тащиться… — Надо было, — Лео положил свою руку поверх руки Майки. — Как прошло? Майк отвел взгляд. — Хорошо. Слушай, раз не спишь, может, устроим вечер-кино? Лео не хотелось даже двигаться, а глаза болели, будто он два дня подряд не отрывался от экрана компьютера, но взгляд Майки был такой жалостливый, как у кота из Шрэка, поэтому, Лео, конечно не мог не согласиться. И не зря. Майки радостно вскочил с кровати и поцеловал его в лоб, после быстро убежав из комнаты вниз. Лео медленно и болезненно поднялся с кровати и, закутавшись в плед, что висел на стуле, пошел составлять младшему брату компанию на вечер, раз тот этого хочет. ****** Лео просто листал каналы в поиске чего-нибудь интересного, так как, как сказал Майки: «И по телевизору может идти что-то стоящее, мы обязаны проверить!». Проверяя каналы на наличие этого чего-то «стоящего», Майки вдруг почувствовал словно его по голове ударили, щелчок. — Стой, стой, листни обратно, — Майки дергал Лео за руку в нетерпении. Щелкнув по кнопке еще раз, они вернулись на канал местных новостей. На экране была ведущая, она с серьезным выражением смотрела в камеру и рассказывала о вечерних новостях - спорте. Но Майки не обращал внимания на то, что говорила девушка на экране. Его внимание было сосредоточено на бегущей строке внизу. «Менее часу назад на Бруклинском мосту было совершенно самоубийство…» Майк чувствовал, как его сердце останавливается. Он будто снова оказался в том автобусе и увидел ту девушку на мосту. «…как сообщает полиция, девушка оставила на мосту свою сумочку с документами и туфли, после чего перелезла через ограждение и прошла по перекладине до самого конца, на вопросы очевидцев, почему они не попытались остановить девушку от самоубийства, все очевидцы уклончиво отвечают, что не понимали намерений девушки до тех пор, пока не стало поздно…» — Майк? — Лео не понимал, почему его брата вдруг привлекли скучные новости. Майки обнял Лео за руку, кладя голову на плечо. Хотелось плакать. Он тоже был очевидцем. Он тоже мог спасти. Он виноват? — Майки? Все хорошо? — Лео увидел, как в глазах брата собрались слезы. Он не понимал из-за чего. Посмотрев на экран телевизора, где продолжались новости о спорте, Лео почувствовал что-то мокрое на своей руке. Майки пододвинулся еще поближе и сильнее прижался к Лео. Он знал, что плачет. Он знал, что старший брат это видит и не понимает. Но Майки было все равно. Он просто хотел плакать и обнимать Лео. Он был виноват в смерти живого человека. — Майк? — Рука Лео легла в его волосы, но Майк не хотел сейчас смотреть на брата. — Я монстр, Лео. Я ужасный. Тихие рыдания заполнили гостиную. И Лео не мог успокоить собственного брата. Он мог быть только рядом. А Майки плакал, вспоминая девушку в зеленом платье на мосту. Уже мертвую девушку.