I
Весна потихоньку вступала в свои права, и Наташа с нетерпением ждала, когда сойдёт последний снег, чтобы взяться за обустройство Нижнего парка — так она стала называть аллею с расходящимися дорожками. Задумав построить беседку, княжна погрузилась в изучение различных проектов, которые отыскались в библиотеке первого этажа среди бумаг покойной Ангелины Васильевны. Там же, в библиотеке, княжна обнаружила книги по садоводству и с упоением принялась читать, какие цветы и декоративные растения когда лучше высаживать и какой за ними рекомендуется уход. Ей очень нравилось рассматривать иллюстрации с розами, вьюнами, диким виноградом и представлять их в своих владениях. Поэтому, как только окрестности поместья окончательно простились с зимой, Натали перешла от фантазий к делу. Ближе к маю она выписала саженцы из Петербурга, а также получила приятный подарок от Анны. Будучи на последнем сроке, подруга прекратила всяческие поездки, однако вела частую переписку с Наташей, из которой узнавала новости Высокого. В частности, прочитав про увлечение Натали садом, баронесса Корф прислала от них с Владимиром Ивановичем несколько кустиков чайных роз, которые, по словам Анны, будут цвести практически всё лето и дарить восхитительный аромат. К большому удивлению своих крестьян, заканчивающих строительство беседки, Натали надела плотные перчатки, тёмный фартук и собственноручно взялась за совок и грабли. Работая рядом с ними бок о бок каждый день и временами с деловитым видом сверяясь с книгами по садоводству, она немало тревожила Глафиру Петровну, для которой барышня, копающаяся в земле, была чем-то абсолютно неправильным. Но Наташе нравилось проводить день в работе на свежем воздухе; ей не были свойственны безделье и праздность, которые часто можно было наблюдать у соседей. И труд дал свои плоды: вскоре на свежей чёрной земле, окаймляющей беседку, появились молодые розовые кустики, заботливо подвязанные к деревянным подпорочкам. Подарок Анны и Владимира был высажен отдельно, к самому входу в беседку. А ещё княжна посадила на дорожках ландыши, которые обещали вот-вот зацвести. Натали уже вовсю предвкушала чудесный запах. Ей не хватало плюща, но и он вскоре нашёлся: Миша привёз несколько отростков из их с Лизой парка, и витиеватый гость был торжественно посажен по краю свежевыкрашенной беседки, чтобы было куда расти и где виться.II
После примирения с сестрой, князь Михаил Репнин часто наезжал в Высокое. Только теперь он ехал в поместье с радостью. Ему нравилось наблюдать как Наташа, непременно занятая каким-нибудь делом, спешит всё бросить и напоить его ароматным чаем или накормить обедом. Общаясь с ней как раньше, близко и душевно, вскоре он открыл для себя, как сильно изменилась сестра за последние месяцы. До недавнего момента Миша помнил её нервной, вечно измученной и плачущей барышней, страдающей из-за холодности и непонимания Андрея Петровича. Казалось из Наташи постепенно уходили жизненные соки, она всё реже улыбалась и смеялась. Теперь же перед ним была совсем другая женщина — полная жизни, пребывающая в неизменно хорошем настроении. Часто за работой она мурлыкала себе под нос какую-нибудь романтичную балладу или порхала вокруг Репнина, словно бабочка, окружая его заботой. Наблюдая за сестрой, Михаилу частенько на ум приходило одно и то же: «Неужели это всё из-за любви цесаревича? Возможно ли, чтобы отношения с Александром так изменили Наташу?» Желая сделать для сестры что-нибудь приятное и искупить ту чёрствость, которой князь награждал её до недавнего времени, Михаил почти всегда приезжал не с пустыми руками. Помимо кустиков плюща, Наташе однажды была вручена вольная для Глафиры Петровны, о которой когда-то княжна говорила брату меж покачивающихся сосен усадьбы. Вытерев руки о фартук, Натали развернула документ, перевязанный алой ленточкой. Прочтя написанное, она подпрыгнула от счастья и кинулась к брату с объятьями: — Миша, ты даже не представляешь, какой это для меня сюрприз! — Я помню, как ты просила об этом пару месяцев назад, — ответил князь. — Поскольку мне всё равно надо было съездить в Петербург по делам, я решил заодно разобраться и с этим. — Главным подарком она будет для Глафиры Петровны: нынче же ей и вручу, — Натали бережно свернула вольную и вернула ленточку на место. Затем она посмотрела на брата сияющими от радости глазами. — Мне надобно ещё кое-что тебе сказать, сестрёнка. Я написал родителям в Рим. (Наташа опустила взгляд и грустно вздохнула.) Они должны понять и перестать держать обиду на тебя. Также я спросил касательно портретов из нашего дома в Петербурге. Надеюсь получить положительный ответ. Уповаю на их милость и благоразумие. — Ох, Мишель, пускай они переменят своё отношение ко мне. Я и вправду очень счастлива. — Вижу, — улыбнулся Репнин. — Иначе бы не стал убеждать наших maman и papa. Глафира Петровна получила вольную, о которой даже не мечтала. Протягивая документ, Наташа объявила, что если женщина больше не захочет жить в Высоком, то может уехать когда пожелает. Но Глафира Петровна поведала, что поместье — её единственный дом; и если Натали не против, она желала бы остаться на прежнем положении. И продолжать опекать Репнину, как родную дочь. Растрогавшись, княжна обняла свою экономку и сказала, что будет счастлива и далее встречать каждый день с таким замечательным человеком. — Никуда я от вас не уеду, голубушка, — приговаривала Глафира Петровна. — Семьи у меня нет, а заводить уже поздно. Годы не те. Да и полюбились вы мне так сильно, что и покидать не хочется. — Мой дом и ваш тоже, — ответила Наташа. — Честно признаться, я уже настолько привыкла, что вы всегда подле меня, что не представляю, как бы жила без вас. — Детишек вам нужно, Наталья Александровна. Тогда в доме всегда будет веселье, радость, смех. Да и к своей старости одна не останетесь, как я. Натали согласно кивнула. В последний раз Александр был в Высоком ещё зимой, когда вовсю царствовал снег. И с тех пор она его не видела. Временами на неё нападала тоска по нему. Ей желалось, чтобы он был рядом именно сейчас, в данный момент. В такие минуты она собирала всю свою волю в кулак и запрещала себе думать в подобном направлении. Он часто писал ей, по нескольку раз за неделю. А она с упоением читала его письма, которые в значительной степени облегчали боль от разлуки. Однажды они увиделись в столице, но обстоятельства позволили им лишь перекинуться парой вежливых фраз. Решившись сделать дяде сюрприз, Наташа, хоть и с опаской, но выбралась в Петербург на пару дней. Княжна посетила премьеру спектакля «Сон в летнюю ночь» под руководством господина Оболенского. В большом зале Александринского театра в царской ложе присутствовал Александр Николаевич вместе с государем и государыней, в то время как принцесса Мария, по причине своего нездоровья, не смогла посетить громкое столичное событие. И вот, по окончании бурных оваций, прихватив пышный букет хризантем, Натали незаметно прошмыгнула за кулисы, чтобы лично поприветствовать дорогого родственника. И нос к носу столкнулась с Николаем Павловичем, Александрой Фёдоровной и цесаревичем, отправившимся к Сергею Степановичу для этой же цели. В итоге удивлённому взору Оболенского предстали все четверо посетителей. Стоя рядом с Александром в некотором отдалении от дяди и слушая, как император с императрицей первыми выражают свои восторги Сергею Степановичу, Наташа вдруг почувствовала, как наследник престола, незаметно придвинувшись, пытается дотронутся до её руки в атласной перчатке. Бросив испуганный взгляд на царственную чету, Натали отошла от Александра на безопасное расстояние. Она не могла допустить, чтобы они так рисковали. И всё своё внимание направила на дорогого Сергея Степановича, который и впрямь был очень тронут приездом племянницы. Эта конспирация, страх быть раскрытыми, опасения, как бы не поползли всевозможные слухи, конечно тревожили княжну Репнину. Она не привыкла бояться и что-либо скрывать. Но выбранная жизнь диктовала свои условия, и Натали, уже успевшая сильно полюбить Александра, решила не сдаваться, но быть крайне осторожной в своих последующих выходах в люди.III
Пробудившись утром 25 мая 1842 года в день своего рождения, Натали увидела Александра Николаевича, сидевшего на краю постели в ожидании, когда она вернётся из царства Морфея. — С добрым утром, моя дорогая. И с Днём рождения, — торжественно произнёс он. — С добрым утром, Саша! Цесаревич раскрыл руки для объятий, и Наташа, приподнявшись с подушек, с наслаждением упала в них. Она начала постепенно привыкать называть его по имени, что до сих пор давалось непросто. В общении с ним тет-а-тет иногда ещё проскальзывало «Александр» или «вы», что всякий раз забавно возмущало цесаревича; при остальных людях она неукоснительно говорила о нём не иначе, как «его высочество» и «Александр Николаевич». Воспитание не позволило Наташе опуститься до фамильярности, даже несмотря на их близкие отношения. — Давно приехал? — спрашивала счастливая Натали после долгих поцелуев Александра. — Ты пахнешь лесом. И весной. Она уткнулась ему в грудь, с наслаждением вдыхая запах. — Под утро, пару часов назад, — ответил уклончиво Александр. — У меня есть подарок для тебя. Смотри. Немного отстранившись, он вынул откуда-то из-за спины синий футляр квадратной формы и протянул его имениннице. Наташа взяла коробочку в руки. Щёлкнув маленьким замочком, она открыла подарок, после чего, не удержавшись, ахнула от увиденного. На чёрном бархате лежало великолепное серебряное колье с изумрудами и бриллиантами. Оно было настолько большим, что скорее походило на драгоценный воротник, подобие которого княжна видела лишь однажды — на шее императрицы Александры Фёдоровны. Натали коснулась пальцами больших зелёных камней квадратной формы, начинавших украшение, затем её рука скользнула ниже — второй и все последующие ряды занимали, в основном, круглые бриллианты, между которыми сияла россыпь изумрудов поменьше. А в низ, на отдельной серебряной подвеске, спускался самый красивый и самый большой зелёный изумруд. Словно сотканное из множества блестящих нитей, колье сверкало и переливалось в лучах утреннего солнца, да так, что свет от него озарял собою всё вокруг. И было трудно отвести взгляд от этого произведения ювелирного искусства. — Я не могу это принять, — было первым, что произнесла ошарашенная подарком Наташа. — Можешь и примешь, — сказал Александр, глядя на то, как солнечные лучики бриллиантов прячутся в распущенных волосах Натали. — Оно слишком роскошное для меня, — воскликнула Натали, сумевшая, наконец, оторваться от восхитительного зрелища. Она медленно протянула коробочку с колье Александру Николаевичу, желая вернуть подарок. — Ничего подобного. И думать не смей отказаться, — запротестовал он, беря руку любимой и возвращая вместе с коробочкой ей на колени. — Это колье было выполнено по моему личному эскизу. Когда я делал наброски, а их было немало, прежде чем получился окончательный вариант, то думал о тебе. Ты ведь знаешь мою любовь к камням. Я взял изумруды, подаренные мне пару лет назад господами камнерезами с Урала, и отдал их нашему придворному ювелиру. Он подобрал бриллианты. В результате получилось это украшение. — У меня просто нет слов, — тихо проговорила Натали, вновь залюбовавшись украшением. — Тебе правда нравится? Если хочешь, в комплект к нему сделаю для тебя серьги. Кстати, это не последний мой сюрприз на сегодня. Натали вновь посмотрела на него, продолжая сидеть с ошарашенным лицом, что только ещё больше развеселило Александра Николаевича. — Боюсь предположить, что будет дальше, — пробормотала она. — Ближе к вечеру узнаешь. И мой подарок тебе пригодится. Кстати, у тебя найдётся платье, с которым можно надеть это украшение? — Наверное отыщется. Надо посмотреть в гардеробе. — Вот и прекрасно. Тогда оставим пока наше колье до вечера, — Александр закрыл футляр и мягко высвободил его из рук Наташи, которая так и сидела неподвижно, глядя на него во все глаза. — А сейчас иди ко мне. — Но быть может ты хотя бы намекнёшь, что за сюрприз мне подготовил? — очнулась она, и лукавая улыбка тронула её губы. Однако сама Натали не шевельнулась ни на сантиметр. — Будешь много знать, скоро состаришься, — пошутил он, беря её за талию и притягивая к себе. — А мне пока не хочется видеть тебя пожилой дамой. По крайней мере до той поры, пока ты не подаришь мне детей, и они не вырастут на наших глазах. — Ты хочешь, чтобы я подарила тебе детей? — Наташа как-то очень наивно, почти по-детски, посмотрела на Александра, в то время как он отбрасывал одеяло, разделявшее их. Справившись с одеялом, он поймал взгляд Натали и почувствовал себя необыкновенно счастливым в это весеннее майское утро. — Конечно, хочу, — говорил он, расстёгивая пуговицы на своей рубашке. — Поэтому пора перейти от разговоров к действию.IV
Как выяснилось, сюрпризы наступившего дня и впрямь только начинались. Во время завтрака Наташе принесли новый подарок. Они с Александром Николаевичем решили поесть в гостиной на первом этаже, чтобы иметь возможность вдыхать свежий весенний воздух и смотреть на вид из окна, благо тёплая погода позволяла распахнуть настежь стеклянные двери, выходившие в сад, как вдруг к ним вошла Глафира Петровна, неся в руках большую корзину белоснежных роз. — Наталья Александровна, привёз только что посыльный из Петербурга. Велели передать лично в руки, — помощница подала имениннице корзину с цветами и вместе с ней маленький конвертик. Поражённая Наташа приняла букет. Вдохнув чудесный аромат роз, она поставила корзину на стол. Гадая, от кого бы это могло быть, княжна быстро распечатала конверт. Не менее заинтригованный чем Натали Александр Николаевич придвинулся ближе на своём стуле, чтобы вместе с именинницей прочесть поздравительный текст: «Дорогой племяннице в день двадцатитрёхлетия с пожеланиями здоровья, огромного счастья и любви. Спасибо за недавний визит. Я был крайне рад тебя видеть. Если вновь окажешься в Петербурге, то непременно найди время ещё раз навестить старика.Оболенский»
— Цветы от дяди! — радостно воскликнула Наташа, оборачиваясь к цесаревичу. — Как же приятно. Я и не думала, что он будет столь внимателен ко мне! — Молодец, Сергей Степанович, — подхватил Александр, который был искренне тронут тем, насколько чутко относится господин Оболенский к племяннице. — Кстати, у меня тоже есть письмо, которое я обещал вручить тебе. Чуть не забыл про него — жди здесь. Цесаревич стремительно покинул гостиную, оставив Натали любоваться подаренным букетом. К тому времени, когда он вернулся, княжна уже успела поставить корзину с цветами на середину стола, отодвинув самовар и тарелки с яствами. Она заботливо поправляла розы, когда Александр Николаевич подошёл к ней и протянул конверт. — Оно от Мари, — пояснил он. — Зная, что я захочу провести этот день с тобой, она вчера написала письмо и попросила меня передать его. — Мари написала… мне? — Натали раскрыла ладони, и Александр Николаевич вложил в них весточку от своей законной супруги. — Да, и я думаю, что это тоже поздравление. Наташа почувствовала укол совести. Мари написала ей, чтобы поздравить. Какой широты душа должна быть у этой женщины? Написала сама, не под чьим-нибудь приказом или давлением. Неужели так бывает? Отойдя от Александра к раскрытым окнам, княжна аккуратно надорвала штамп с вензелем Марии Александровны и развернула лист бумаги. Волнуясь от того, что ей предстоит прочитать, Натали сама не заметила, как вышла на открытую веранду. А письмо принцессы гласило следующее: «Натали! Поздравляю с Днём рождения! Прими от меня самые искренние пожелания всего самого наилучшего. Всего того, чего бы тебе самой хотелось для себя и твоих близких! Как ты поживаешь? Расскажи, как проходят твои дни в новом доме. Мне очень интересно узнать о жизни в деревне, ведь я никогда не бывала в вашей провинции. Это правда, что ты сама ведёшь дом и хозяйство? Александр Николаевич рассказал мне о трудностях, с которыми ты столкнулась при покупке своего дома, а также об увольнении управляющего. Честно говоря, ты не перестаёшь удивлять меня. Я помню тебя фрейлиной при дворе, светской дамой. А теперь ты — хозяйка имения. Должно быть, это так интересно: деревня, кругом поля и леса, маленькие домики, крестьяне!.. Должна признаться, что временами тоскую без тебя. Помню, что твоё возвращение невозможно. Но знай, что я с теплотой вспоминаю нашу дружбу. А я всё больше времени посвящаю своему образованию, а также делам, которыми должна заниматься будущая императрица. Порой меня изматывают частые балы и приёмы, а также необходимость почти круглые сутки быть на виду у всех. Что поделать? Как сказала однажды государыня: «Императрица должна быть крепкой, сильной и выносливой». Но в скором времени меня ненадолго оставят в покое. Не знаю, успел ли тебе сказать Александр Николаевич, что я нахожусь в положении и поэтому иногда чувствую себя совсем неважно. Но я очень счастлива, что смогу подарить наследника своему мужу и обрадовать Их императорские величества. Прощаюсь с тобой. Ты ведь сможешь поскорее написать ответ?Крепко обнимаю и помню о тебе, Мари»
Прочитав письмо, Натали испытала целую гамму чувств: и радость, и смятение, и лёгкую грусть, смешанную с ностальгией по былым временам. Взбудораженная, она вернулась к Александру в гостиную. Он тихо сидел на стуле, наблюдая за ней из раскрытых окон, пока она читала письмо. Подойдя к нему, Наташа задала самый волнующий её вопрос: — Почему ты не сказал, что Мари ждёт ребенка? — Прости, я всё собирался, но никак не мог найти подходящий момент, — растерялся он. — Знаешь, мне кажется, тебе сейчас нужно быть более внимательным к ней. — Что ты имеешь ввиду? — цесаревич встал и оказался лицом к лицу с Наташей, так и застывшей с письмом в руке. — А то, что тебе лучше не приезжать ко мне какое-то время. — Ты прогоняешь меня? Хочешь, чтобы я уехал прямо сейчас? — Нет, конечно нет, — спокойно ответила она. — Но обещай мне, что будешь уделять Марии всё свободное время. Ей сейчас особенно нужны твоя забота и поддержка, несмотря на все твои дела в Государственном совете и помощь его величеству. — Обещаю, но я и так стараюсь. И не думай, что я забыл, кто моя жена. По лицу Александра пробежала тень горечи от брошенных слов. Натали отвернулась от него и обогнула стол. Она задумчиво посмотрела на розы, подаренные дядей. Александр Николаевич вновь опустился на стул и, откинувшись на спинку, закрыл глаза. Наташа перевела на него взгляд и только сейчас заметила, каким усталым выглядит Александр. Она подметила тёмные круги под глазами, которых раньше не было, свидетельницы бессонных ночей, а также несвойственную ему бледность. — Саша, — позвала она, вновь подойдя и тронув его за плечо. — Скажи, сколько ты спишь? — А? Что? — он не сразу очнулся то ли от дремоты, то ли от своих размышлений. — Сколько сплю? По-разному бывает. Иногда по три часа в сутки, иногда по четыре. Когда повезёт — пять, шесть часов. Сегодня, признаться, я вообще не спал, но нисколько об этом не жалею, — довершил он, посмотрев на неё с прежней теплотой. — Тебе необходимо высыпаться, — ответила Натали с нажимом. — Будущий император не может позволить себе полноценный сон, — всплеснул руками цесаревич. — Я всё время кому-нибудь нужен! Если не отцу, то господам министрам; если не им, то представителям дворянства и высшей знати. А ещё меня хотят видеть подшефные полки на своих смотрах; ждут в гости москвичи: я обещался непременно посетить город, в котором родился. Да, есть ещё балы, дворцовые церемонии, приёмы, — Александр встал и начал расхаживать по комнате. — Встречи с послами, духовенством, просителями. И при этом я стараюсь не забывать о Марии, ведь ей не менее тяжело, чем мне. Она, как мне кажется, всё более и более тяготится выбранной жизнью, а ведь мы только вступили на нашу общую дорогу. Это самое начало длинного пути, который нам с ней предопределено проделать, — он подошёл к Натали и посмотрел ей в глаза: — Где мне искать поддержки, которая так нужна? Я готов отказаться от многого, чего бы так хотел для своей настоящей жизни, в том числе и ото сна. Но не от тебя. — Я не прошу отказываться, — возразила она мягко. — Извини, возможно я не так выразилась: мне кажется, что принцессе сейчас ты особенно нужен как муж — вот что я хотела донести до тебя. — И я о своих обязанностях помню, — он посмотрел на княжну сурово, говоря всем видом, что разговор окончен. Натали поняла, что лучше не продолжать свои попытки повлиять на него в отношении Марии. — Прости меня, — она обняла его. — Прости, прости. Должно быть, лезу туда, куда не нужно. Александр прижал к себе Наташу и вновь закрыл глаза. Из раскрытых дверей в сад доносилось радостное пение птиц. Ему было хорошо, тихо и покойно в этом доме. Как объяснить ей, что только здесь он отдыхает прежде всего душой, потому что не нужно притворяться, а можно быть собой — таким, какой он есть: весёлым и грустным, радостным и раздражённым, счастливым и несчастным одновременно. Их уединение нарушил кроткий стук в дверь. Тихо ступая, появилась Глафира Петровна, всегда чувствовавшая настроение, витавшее в доме. — Извините, ежели помешала, — промолвила она. — Вот-с, записочку принесли. И кажись от вашего брата, Наталья Александровна. Я признала кучера, доставившего её нам. — Давайте сюда, Глафира Петровна, — Натали протянула руку и взяла тоненький конвертик. Её верная помощница поклонилась и вышла. — Если это поздравление, то уж больно скромное для брата, который снова в мире со своей сестрой, — проговорила Наташа с улыбкой, открывая письмо. Она прочла вслух себе и Александру: «Дорогая сестрёнка, Мы с Лизой поздравляем тебя с Днём рождения! Какие у тебя планы на сегодня? Может приедешь в гости? Мы хотим поздравить лично и преподнести в подарок кое-что, что тебе наверняка понравится. Понимаю, что имениннице негоже диктовать условия в её же праздник, но Лизе с утра нехорошо, и мы приняли решение остаться дома. Будем рады твоему визиту.Михаил
P.S. Если Александр Николаевич гостит сегодня у тебя, приглашаем и его высочество тоже». — А это отличная идея, как считаешь? — воодушевился Александр. — Поедем к твоему брату и Елизавете Петровне! — С удовольствием поедем: буду рада провести этот день со своей семьей, со всеми вами. — Но помни, что к вечеру мы должны вернуться обратно. Ведь вторая часть моего сюрприза ещё впереди. — Жду не дождусь, когда же приоткроется завеса тайны, и я узнаю, что вы, Александр Николаевич, задумали, — засмеялась Наташа. — Опять это ненавистное «Александр Николаевич», — взревел он шутливо. — А ну иди сюда, — цесаревич попытался поймать княжну, но она отбежала от него на другой конец комнаты. — Выбирай: битва или поцелуй! — объявил он, медленно приближаясь. — Выбираю поцелуй, потому что сражаться с наследником престола опасно. Вдруг он будет повержен и не сможет перенести позора от поражения? — Да ты никак смеёшься надо мной? — Александр поймал её и заключил в свои крепкие объятья. — Что вы, не смею, — говорила она, обнимая его в ответ. — За «вы» ты мне будешь должна не один, а целых два поцелуя, — ответил он, приближаясь к её губам. — Я готова подарить тебе три. Последний пускай будет в честь моего Дня рождения.V
По случаю своего праздника и поездки к дорогим родственникам, Наташа решила принарядиться. Поскольку день обещал быть ясным и тёплым, из гардероба извлеклось белое платье из батиста в мелкий цветочек с короткими рукавами-фонариками, а также широкий пояс с медной пряжкой, идеально подчёркивающий талию. Облачившись в свой наряд, Натали порылась в шкатулке с украшениями и достала заколку в форме цветка с лепестками-изумрудами, при взгляде на которую вспомнила об утреннем подарке цесаревича. «Это колье стоит целое состояние, — думала она, прикрепляя цветок из камней к волосам. — Не стоило ему дарить такой роскошный подарок, достаточно было букета живых цветов. Хотя, нет, — Натали улыбнулась своему отражению в зеркале, — достаточно того, что он сегодня весь день со мной. О лучшем подарке можно не мечтать». Весело напевая один из любимых романсов, она покрутилась перед зеркалом, проверяя всё ли в порядке с платьем, а потом, захватив лёгкую накидку и кружевной зонтик, спустилась вниз в гостиную. Александр Николаевич, тоже приодевшийся по случаю поездки в гости в летний костюм, терпеливо ждал свою даму на веранде, стоя спиной к дому и с наслаждением осматривая окрестности Высокого. Княжна тихонько подкралась и встала рядом, опираясь на зонтик. Заметив её, он повернулся и с восхищением воскликнул: — Выглядишь просто прекрасно! Едем? — он взял её под руку. — Едем, дорогой, — отозвалась Натали. Они сели в открытую коляску и покатили в сторону усадьбы Миши и Лизы. Наташа с наслаждением вдыхала запахи весеннего леса, сопровождавшего дорогу по краям, а сидевший рядом Александр Николаевич чувствовал себя так, словно попал в какой-то другой, сказочный мир. Глядя то на Натали под ажурным зонтиком, то на возвышающиеся ели, сквозь которые пробивались и слепили глаза солнечные лучи, цесаревич не мог поверить, что для него возможно просто так ехать с любимой женщиной в гости. И этот визит не будет освящён всеми петербургскими газетами, не осядет на языках ярых сплетников. «Воистину — это чудо», — думал будущий государь, зажмурившись от счастья. Уже на подъезде к дому Репниных Наташа с Александром приметили на крыльце две фигуры, сидевшие в плетёных креслах и, по всей видимости, тоже наслаждавшиеся весенней погодой. И заодно поджидавшие гостей. Заслышав повозку, хозяева поднялись. Лиза приветливо замахала рукой гостям, в то время как Миша заботливо приобнял её за плечи. — Дорогая именинница, ваше высочество! — радостно крикнула Елизавета Петровна, вставая на цыпочки. — Добрый день, соседи! — приветствовала Наташа не менее радостно. Их повозка поравнялась с парадным крыльцом. Александр Николаевич ступил на землю первым и, открыв дверь перед Натали, подал руку и помог спуститься. — Как я рада вас видеть, — воскликнула княжна, обнимая сперва Лизу, потом брата. Все трое повернулись к его высочеству. — Елизавета Петровна, князь, как поживаете? — Александр поцеловал руку княгине. — У нас всё замечательно, — ответила Лиза. При этом на её щеках вспыхнул румянец. — Да, у нас, слава Богу, всё в порядке. Вот только Лизе утром было нехорошо, — вторил Миша, глядя на жену с тревогой. — Ты случаем не больна? — забеспокоилась Натали. — Наташа, со мной всё прекрасно. Это не стоит того, чтобы долго обсуждать, — смутившись пуще прежнего, княгиня заулыбалась и замотала головой. — Давайте скорее в дом — у нас есть подарок для нашей именинницы. Решительно взяв Натали под руку, Лиза направилась в сторону дверей. Переглянувшись, мужчины последовали следом. Когда компания оказалась в гостиной, Михаил ненадолго исчез. Угадав, что брат пошёл за подарком, Натали встала посреди комнаты в предвкушении, сияя от радости, переводя взгляд с Лизы на Александра Николаевича и обратно. Когда князь вновь появился, в его руках был довольно громоздкий сундучок. Поставив его на столик перед Наташей, Миша торжественно произнёс: — Дорогая сестра, прими от нас сей презент. Мы очень надеемся, что он тебе непременно пригодится. Натали подошла к сундучку и, повернув нехитрый замочек, открыла. Взору всех присутствующих предстал чайный сервиз на шесть персон из фарфора цвета слоновой кости, каждый предмет которого был расписан букетиком ландышей, которые, как было известно Михаилу, сестра любила не меньше роз. — Миша, Лиза, как красиво, — восхитилась Наташа, доставая изящную чашку с золотой каёмочкой. — Я размещу его в серванте в гостиной и буду доставать для самых дорогих гостей. Аккуратно положив чашку на место, она принялась обнимать брата и Елизавету Петровну. Затем компания переместилась в столовую, где был накрыт праздничный обед, после которого они дружно вернулись обратно в гостиную. Наташа с Лизой засели за пианино и стали играть в четыре руки, а также исполнять романсы и шутливые песенки, заставлявшие смеяться Михаила и Александра Николаевича, устроившихся на диванчике напротив инструмента. Украдкой наблюдая за князем Репниным, цесаревич обратил внимание на слегка обеспокоенные взгляды, которые тот иногда бросал на свою супругу. То же заметила и Наташа, решившая непременно расспросить Елизавету Петровну поподробнее насчёт её здоровья, как только предоставится случай. Весёлое пение барышень было прервано громко распахнутой дверью и буквально влетевшим в гостиную Владимиром Корфом. Внезапный гость с запыхавшимся видом сделал пару шагов в направлении присутствующих и остановился. И Лиза, и Наташа, разом оборвав свою игру, встали и вопросительно посмотрели на Владимира; мужчины, обернувшись и увидев гостя, последовали за дамами. — Володя, — начал Михаил, протягивая старому приятелю руку, — мы тебе рады. Ты знаешь, что у Наташи сегодня День рождения? — Анна! — прервал его Корф, вытирая пот со лба. — Господи, что с ней? — воскликнула Наташа. Позабыв обо всём, она кинулась к Владимиру. Из последнего письма Анны ей было известно, что баронесса Корф ожидает появление долгожданного ребёнка со дня на день. Владимир Иванович всё никак не мог собраться с духом и ответить что-либо. Одновременно улыбаясь и утирая подступавшие слёзы, он открывал было рот, но в последний момент всякий раз умолкал. Желая подбодрить и успокоить, Натали дотронулась до плеча Владимира и погладила его. — Да не тяните, Корф! — вскричал Александр Николаевич, тоже подходя к Владимиру. — Что с Анной? Говорите же. — Она родила сегодня под утро. У нас сын! — объявил Владимир, обретя наконец дар речи. Наташа с криком «ура!» бросилась обнимать Владимира. Следом последовали поздравления от Александра, Михаила и Лизы. — Я счастлив, друзья. Так счастлив, — только и делал, что повторял Владимир, целуя барышень и обнимая всех, кто подворачивался ему под руку. — Передавайте Анне самые наилучшие пожелания, — сказала Наташа, украдкой утирая навернувшиеся слёзы. — Мы тоже очень счастливы. Владимир взял её руку и накрыл своей ладонью: — Спасибо, Наташа. Я знаю, как здорово вы сдружились с Аней, как вы поддерживали её все эти месяцы. — Я её, а она — меня. Если можно, я с радостью навестила бы Анну и малыша, — попросила Натали, улыбаясь Владимиру, явно польщённая его словами благодарности. — Конечно, приезжайте, — кивнул Владимир. — И вы все обязательно навестите нас: Лиза, Миша — мы будем ждать. Ваше высочество, вы тоже желанный гость в нашем доме. — Мы приедем, ведь правда, Миша? — произнесла Лиза, обращаясь к мужу. — Да хоть завтра, — воскликнул князь Репнин. — Я тоже обязательно найду время и навещу вас, — ответил Александр Николаевич. — Тогда поеду обратно, — Владимир вновь принялся заключать всех в объятия. — Я только приехал сообщить радостную новость. Хочу поскорее вернуться к жене и своему сыну, — с небывалым трепетом произнёс Корф. Он уже хотел было идти, как вдруг словно некая мысль неожиданно посетила барона. Владимир обернулся на пороге и вновь обратился к Наташе: — Наталья Александровна, а ведь наш с Анной сын родился двадцать пятого мая. Теперь этот день будет двойным праздником. — И вправду, поразительное совпадение, Владимир Иванович, — ответила Натали, у которой никак не получалось перестать улыбаться. Он кивнул ей и вышел, оставив обитателей гостиной с ощущением большой радости. Вскоре Натали с цесаревичем тоже засобирались обратно в Высокое. Лизе требовался отдых, на котором стал настаивать Миша, памятуя о неважном самочувствии княгини утром. — Как думаешь, с Елизаветой Петровной ничего серьёзного? — спросил цесаревич, когда их повозка спускалась с холма, за которым начинались Наташины владения. — Думаю, всё наладится, — загадочно ответила княжна. — Тебе удалось что-нибудь узнать? — Есть такие вещи, о которых мы, женщины, предпочитаем умалчивать какое-то время. Александр Николаевич догадался о чём идёт речь, поэтому оставил свои расспросы. Про себя он подумал, что кажется в скором времени ещё одно дорогое его сердцу семейство обзаведётся потомством.VI
После ужина именинницу буквально выпроводили наверх, приказав надеть нарядное платье, а также не забыть про драгоценное ожерелье. Александр Николаевич взял с Натали слово, что в ближайшие полчаса она ни под каким предлогом не спустится вниз и не будет подглядывать из окон на улицу. Натали совершенно не представляла, что задумал для неё цесаревич, но не сомневалась, что это что-то особенное. Она поднялась в свою комнату и направилась к гардеробу, захватив по пути ожерелье, так и оставшееся лежать на прикроватном столике с момента, как его подарили. Подойдя к шкафу с платьями, она открыла коробочку с ожерельем, и её вновь ослепило ювелирное чудо, сверкая и переливаясь драгоценными камнями. Размышляя, какое платье может сравниться с этим великолепием, она немного поперебирала наряды и остановила свой выбор на бальном платье из серебристого шёлка, с открытыми плечами и широким декольте. Облачившись в платье, Натали с трепетом взяла украшение из коробочки и, немного повоевав с замком, застегнула его на шее. Цветок в волосах, бывший с ней целый день, было решено оставить в высокой причёске — он на редкость удачно сочетался с ожерельем. Надев атласные туфельки, княжна вновь подошла к зеркалу и с восхищением посмотрела на своё отражение. Даже будучи при дворе, она не помнила себя такой красивой. «Хороша, душенька, очень хороша!» — шептала она отражению, прикасаясь пальцами к драгоценным камешкам на тонкой белой шее. В этот момент в спальню постучали. Думая, что это Александр Николаевич, Наташа поспешила открывать, предвкушая, какой эффект произведёт на него. Однако, распахнув дверь, она увидела Глафиру Петровну. — Барышня, вы такая прекрасная! — воскликнула экономка, — С этими камнями на шее вы выглядите словно королева или императрица! — Это колье — подарок Александра Николаевича, — ответила Натали с гордостью. — Кстати, — спохватилась женщина, — он велел передать, чтобы вы спустились вниз, как только будете готовы, и вышли на веранду в сад. Счастливо озираясь, именинница прошла по коридору и стала спускаться по лестнице. Пересеча гостиную и выйдя на улицу через открытые настежь двери, княжна растерянно остановилась и стала смотреть по сторонам. Здесь не было Александра, как она думала, да и вообще не было ничего сколько-нибудь примечательного, по чему можно было догадаться, что её ждёт. Лёгкий ветерок щекотал обнажённые плечи княжны, в то время как она переводила вопросительный взгляд то на небольшую лужайку около дома, то на следовавшие за ней деревья. Натали услышала отдалённые звуки музыки, доносившиеся из парка. Крайне заинтригованная, она сошла с веранды и пошла дорогой, которой водила зимой цесаревича на прогулку. При спуске с холма её взор выхватил сверкающие огоньки на том месте, где она недавно построила деревянную беседку. «Это фонарики сияют вокруг беседки. Или свечи в высоких канделябрах», — с волнением гадала она. По мере приближения к круглой поляне, музыка становилась громче. Играли вальс Штрауса. Преодолев последний поворот петляющей дорожки, Наташа оказалась перед поляной, по периметру которой на деревьях и впрямь были развешены фонарики. Музыка, как оказалось, лилась из беседки — подойдя ближе, княжна увидела музыкантов, играющих на своих инструментах и улыбающихся ей. Она слегка поклонилась им, ища глазами того, кто всё это затеял. И вот, из-за беседки вышел сам Александр Николаевич, облачившийся в свой лучший белоснежный мундир, перевязанный голубой андреевской лентой. Подойдя к ней, он с восхищением замер, а затем поцеловал руку Натали и сказал: — Ты так красива в этом платье. Тебе очень идёт мой подарок. Но блеск этих камней ничто в сравнении со светом, который я вижу в твоих глазах, моя дорогая Натали. — Спасибо, Саша, — с трудом вымолвила она. — Помнишь, ты говорила, что тоскуешь по туру мазурки, который мы танцевали с тобой когда-то? Я решил восполнить это: мы с тобой и вправду почти не танцевали на балах. Кажется только сейчас я начинаю понимать, как был слеп и сколько времени упустил. Поэтому сегодня мы будем танцевать столько, сколько захотим. И никто другой не посмеет пригласить тебя на танец. — Я ни с кем другим и не согласилась бы. — Что ж, — Александр отступил на шаг, — позвольте пригласить вас на танец, мадемуазель. Он галантно поклонился и протянул руку. Улыбаясь ему, Натали вложила в предложенную ладонь свои пальцы и придвинулась к нему. — Начнём с вальса, — шепнул он, одновременно давая знак музыкантам и обнимая свою даму за талию. Они кружились вокруг беседки под красивые мелодии, играемые музыкантами. Наташа, считавшаяся одной из лучших танцовщиц при дворе, без труда делала разнообразные па. У неё получались легкие, изящные движения, словно она не танцевала, а парила вместе со своим партнёром. Вот и сегодня её рука всегда точно находила руку Александра, пока она порхала в своём серебристом платье, и каждое движение было именно таким, каким ему естественно было случиться под играемую музыку. Она смотрела в глаза цесаревичу и в эти мгновения не думала ни о чём, кроме того, как она счастлива в свой День рождения. Их танцу словно не было конца: одна мелодия сменяла другую. И время, словно тоже преподнося им свой подарок, тянулось медленнее обычного. Наташа, поклонившись Александру Николаевичу в конце очередного тура вальса, который сменил мазурку, практически не чувствовала усталости, и ей подумалось, что танцевать с ним она готова уж если не вечно, то уж точно долгие часы напролёт. Вновь приблизившись к нему и почувствовав его руку на своей талии, она подняла глаза на Александра, и её накрыла внезапная волна безграничной нежности и любви. Этот человек, который никогда не будет обыкновенным в силу своего положения, так много подарил ей. Ни с кем прежде не было ей так хорошо. И даже когда они ссорились или просто спорили — это не было катастрофой, а скорее диалогом, попыткой найти истину. В её любимом мужчине легко уживались мудрость с терпением, доброта с сердечностью, искренность с чувствительностью. Он был живой, и эта живость, способность смотреть на всё свежо и непредвзято, делала его в глазах Наташи удивительным человеком. «И он красив, — думала Натали, разглядывая улыбающегося Александра Николаевича. — В этом парадном мундире, при ленте и орденах, со своей благородной осанкой и грацией — он словно принц из тех сказок, которые когда-то в детстве читала нам с Мишей добрая нянюшка». Ей вдруг захотелось обнять его. Забыв о присутствующих музыкантах, Наташа положила голову ему на плечо. Затем она закрыла глаза, желая раствориться в этом удивительном вечере. Александр крепко прижал её к себе, обнимая за талию. Сбавив темп, они уже скорее не вальсировали, а делали неспешные шаги в такт музыке. Княжна не заметила, как спустя время Александр Николаевич подал знак музыкантам: они прекратили свою игру и тихонько покинули беседку. Свечи в фонариках постепенно догорали и меркли. А Натали по-прежнему продолжала двигаться в такт музыки, которая должно быть звучала в её счастливом сердце, и любимый мужчина не решался — да и не хотел — разрушать это волшебство! Когда Наташа открыла глаза, она поняла, что они с Александром танцуют в тишине наступающей ночи. Только кузнечики весело стрекотали в саду. — А где музыканты? — спросила она, остановившись и посмотрев на пустую беседку. — Они ушли, — ласково ответил цесаревич, на чьё лицо сумерки отбрасывали тёмно-синие тени. — Я их отпустил, поскольку время позднее. Знаешь, чего бы мне хотелось? Твой портрет в этом платье и ожерелье. А то у тебя есть мой медальон, а у меня нет ничего, что я мог бы держать в своих руках вдали от тебя. — Не нужно, Саша. Ты же прекрасно понимаешь, что если его увидит кто-нибудь, то грянет скандал. Александр положил её руку себе на грудь, туда, где билось его сердце. — Значит мне остаётся только память, — сказал он Натали. — Единственное, что никому не по силам отнять у меня. Я часто вспоминаю тебя в разлуке, представляю, будто ты рядом, пусть и незримо. — И я точно также вспоминаю тебя, — прошептала Натали. — Я должна сказать тебе спасибо за сегодняшний день. И вообще за всё, что ты для меня делаешь. — Тебе не за что меня благодарить. Я ведь провожу с тобой не так много времени, как бы хотелось. — Но ты вовсе не обязан делать всё это. Она подразумевала и сегодняшний праздник, и подаренное колье, и примирение с Мишей, и помощь в покупке Высокого. Сколько всего он для неё совершил! — Обязан. Потому что хочу, чтобы ты была счастлива рядом со мной, — он вновь прижал её к себе и поцеловал в висок. — Скажи, ты счастлива? Натали обхватила его за шею обеими руками: — Очень! Я тебе так признательна, просто безгранично! — Всё, всё, хватит этих благодарностей, — запротестовал он, растрогавшись. — Пойдём лучше обратно в дом. А то уже совсем темно. Вдруг тебе будет страшно, когда мы пойдем по аллее к дому. — Ты же сам как-то сказал, что мне не может быть страшно рядом с тобой, — княжна взяла его за руку, и они не спеша направились по дорожке к усадьбе. — В случае чего ты смело вступишь в бой с врагом и одержишь победу. — Мне некуда деваться: ради моей дамы сердца я готов на любые подвиги! — Твоим главным подвигом будет выспаться, — попросила Наташа. — Ты ведь останешься до завтра? — Останусь. Думаю двинуться в путь после завтрака. — Тогда мы сейчас придём домой, я уложу тебя в постель и принесу чаю, коли захочешь, — заботливо перечисляла княжна. — А после твоего чая я должен непременно заснуть? Или в твоём списке имеется что-нибудь ещё? — Александр заинтересованно смерил её взглядом с головы до ног. — Александр Николаевич, вот придём и всё узнаете. Натали зашагала в ногу с ним в сторону их дома на холме, где в жёлтых окнах горел тёплый, манящий свет.