Путь (RIDE)

Теплая утренняя заря в горах принесла с собой неизмеримое чувство нереальности происходящего. Этого не должно было случиться, это было невозможно. Розовые оттенки неба были похожи на клубничный блеск на надутых губках молоденькой иностраночки. И такой вид на горизонт было бы неплохо наблюдать с вершин гор, стоя рядом с любовью всей своей жизни. Джонни смотрел на горы с заднего сиденья машины, которая не принадлежала ему, в компании мужчины, заставившим его ощутить весь спектр человеческих эмоций, от наиболее прекрасных до самых худших. Чувство безумной погони сменилось туманной вялостью, испытываемой лишь моделями из рекламы джинс от Guess и бывшими кантри-певцами, которые отправлялись в самое сердце пустыни, чтобы снять там музыкальные клипы. Все было пыльным, но не из-за ветров Мохаве, а скорее потому, что, по мнению Джонни, мир еще не определился, как перестроиться вокруг них. Реальность, которую он знал, осталась где-то в Вегасе, застрявшая под потерянным богатством вместе с плюшевым мишкой Джайро. Диего вынудил их убегать в его ритме. Джонни мог это понять. Он провел добрую часть недели, пытаясь смириться с тем, что тот не следовал по их курсу. Поэтому сейчас казалось легче оставить решение на волю незнакомца. Выехав за пределы города, они устроили настоящий бардак в машине Диего в попытках переодеться. В салоне не хватало места, чтобы сделать это аккуратно – колени и локти встречались с ребрами и лицами, а на протяжении всего процесса Джайро смеялся так, будто это было лучшее приключение в его жизни. Изначальный всплеск восторга вновь появился после того, как они разжали объятия и попытались маневрировать вокруг друг друга. И это чертовски бесило Диего; так что Джонни не собирался останавливаться. Кроме того, у него не было времени расстраиваться, видя радостную реакцию Джайро на то, как они переодевались в сухие вещи. Джонни снова позаимствовал одежду, поскольку все, что было на нем, превратилось в мокрые тряпки, и они не могли пойти за покупками. Итальянец, похоже, не возражал; он сам предложил взять его вещи. Они ехали по границе Юты и Аризоны, не совсем по шоссе, но и не по пустынным местам. Казалось, что Диего хотел проложить прямой путь к неизвестному пункту назначения. Пока они ехали в нужном направлении, Джонни не спорил. Сторона сиденья, на которой они лежали после побега, вся вымокла (Диего пока этого не заметил, и они планировали не раскрывать секрет еще некоторое время), поэтому Джонни толкнул себя в сторону Джайро. Когда это не сработало, он сказал «хуй с ним» и запрыгнул на колени мужчины, прислонив спину к двери, а плечо – к его груди. Они решили, что так сидеть будет удобнее, чем пытаться поместиться в крошечном пространстве рядом друг с другом. К тому же, теперь они могли переговариваться, не беспокоясь о том, что их водитель мог подслушать. Итальянец откинулся на спинку сиденья, его волосы, до сих пор мокрые, лежали на одном плече. Он выглядел счастливым. Он выглядел по-другому, что Джонни раньше не замечал в нем и не мог подобрать нужные слова на английском, чтобы описать это. Это была смесь тех вещей, о которых он знал, и того, что казалось невозможно всеобъемлющим, вызывая сомнения в его существовании – или, по крайней мере, Джонни сомневался в том, что коктейль чувств мог быть сконцентрирован в такой спокойной улыбке, не разрушив внешнюю оболочку. У Джайро была поглощающая аура, на которую большинство людей реагировали по-разному. Даже в тишине он сиял – просто сидел с закрытыми глазами и приоткрытыми губами, словно реинкарнация Аполлона, снизошедшей на землю к человечеству, чтобы удовлетворить свое «любопытство». Какое простое слово ассоциировалось с таким сложным человеком. Джайро было любопытно. Это заявление не до конца отражало его сущность. Джайро было не просто любопытно. Он был назойливым в мире, далеком от его, новые перспективы разжигали внутри него страсть, как костер чистого блеска. Он тщательно изучал то, что не входило в рамки собственной логики, за которой временами Джонни не успевал угнаться, чтобы удостовериться в ее правильности. Он был очарован мальчишкой со слишком большим количеством проблем, спрятанных в карманах огромной толстовки, и языком, который был чересчур острым и создавал одни лишь проблемы. Джонни все еще считал его причины странными и неполными; одна из тех вещей, на которые Джайро не проливал свет. Джонни не знал, как выразить все эти мысли, словарный запас простого парнишки не подходил для того, чтобы сформулировать столь пафосные рассуждения в отношении другого человека. Блеск золота между его зубами выступал резким контрастом со скрытыми мотивами. Джонни поймал себя на том, что много думал об этом сверкающим аксессуаре. Он обращал внимание на коронки всякий раз, когда Джайро говорил, улыбался или проводил языком по выгравированным буквам, как будто пытался напомнить себе об их значении. Это были простые слова, высеченные в физический мир, которые, по мнению Джонни, имели другое значение, кроме самого очевидного. Это можно назвать насмешкой или чем-то похожей на нее. Приглашение для окружающих поглядеть и попытаться сказать что-нибудь против, только чтобы им настучали по задницам, если Джайро считал, что это было необходимо. – Ты должен чаще улыбаться, – прямо сказал Джонни. Джайро, который к этому моменту открыл глаза и смотрел на Джонни, нахмурился. Его выражение сменилось от довольного до сбитого с толку из-за четырех простых слов. – Я должен улыбаться чаще, – Джонни кивнул в ответ. – Ты слышал, что сказал, или у тебя вода в ушах осталась? Рыбки заплыли прямо в мозг? – Что за хуйня? Это было простое предложение. – Исходящее от человека, который совсем не улыбается. Совсем, Джонни. – Это неправда? Джайро кинул на него взгляд. Возможно, он немного прав. Аргументы Джонни умерли на языке. Ему об этом уже говорили в абсолютно других обстоятельствах, но он не обращал на них внимания, поскольку считал, что люди, которые заводили о таком разговор, были слишком оптимистичными по своей природе, а Джонни не собирался соответствовать их абсурдным стандартам. Слова Джайро заставили ощутить это немного более реальным, чем ему было удобно. Ему незачем прятать улыбку, и Джонни казалось, что он улыбался чаще, чем это происходило на самом деле. Парень не обращал пристального внимания на себя, чтобы отметить то, о чем сейчас шла речь. Но Джайро, видимо, это и делал. Сколько времени тот провел, глядя на Джонни. Он задавался вопросом, понял ли это Джайро сам или, как это случилось с парнем, осознание естественно сформировалась пузырьками в груди. Это было что-то мягкое и уютное, как размеренный ритм хип-хопа из автомобильного радио. Без текста, просто мелодия, которая настраивала атмосферу для поездки. Джонни провел пальцами по его ключице, приняв свое погружение в неизведанные воды. Шуга была права, предположив, что они были близки, просто он этого тогда не понял. Их физическая близость с самого начала превосходила то, что принималось обществом при первом знакомстве. И он, и Джайро тянулись друг к другу как небесные тела, вылетевшие с орбиты, внутренняя сила гравитации каждый день делала их ближе. Даже сейчас он сидел на коленях у этого якобы незнакомца, прислонившись к ласковым ветрам и сильному телу; под взглядом того, кто готов был через две секунды выдохнуть его имя. Джайро не представлял, что он так много смотрел на него. Джонни не знал, что заставило его сделать столь решительный вывод, но он был уверен в этом факте настолько же, насколько не возражал против всего, что тот мог подразумевать. Корни интереса Джайро значили меньше, чем то, что они вообще были. На мгновение он подумал о том, чтобы поднять эту тему и не позволить себе увлечься предположениям, но решил отказаться от задумки, потому что, хорошо зная себя, Джонни был не лучшим в решении таких вопросов. Если компаньон захочет поговорить об этом, то он поддержит. А что касается его самого, Джонни сдался с молчаливым решением «что бы тут ни происходило, пусть продолжается». Какой смысл бросаться на то, что ощущалось хорошо, независимо от того, по какому пути все пойдет? С самого начала он не был у руля, зачем пытаться сейчас перехватить контроль на себя? Они жили в комфортной близости, в которой было все, кроме имени чувства, начавшего расцветать между ними. Он выпрямился и провел пальцами по волосам другого мужчины, заработав еще один взгляд. – Ты не собираешься высушить их? – его кончики пальцев аккуратно впились в основание черепа Джайро. – Здесь все еще мокро. Ты так простудишься. – Это миф, Джонни. Можно подхватить простуду через контакт с вирусами, но точно не через мокрые волосы. Кроме того, если ты не планируешь превращаться в фен на батарейках, то я не знаю, как высушить голову в машине. – Почему бы просто не обернуть волосы в полотенце или типа того? – Тебе хочется пересесть, чтобы я порылся в сумках? В качестве ответа с губ беззвучно сорвалось «хера с два». Даже без слов Джайро знал ответ, поэтому откинулся дальше на кресло и повторил жест. Его пальцы на затылке Джонни были теплыми и невероятно мягкими, от того казались нереальными. – Как будто у тебя есть право читать мне лекции. Джонни больше не обращал внимание на беседу. Он слишком сосредоточился на том, как ногти прошли по линии роста волос, а затем упали на обнаженное плечо, которое Джайро приятно сжал. Эти ладони были греховно хороши в том, что делали, но Джонни предполагал, что это пришло из медицинской сферы. Вывод был отброшен после всплывшего воспоминания о том, как с ним обращались после выстрела. Моменты прошлого сейчас казались такими далекими… Он мог сомневаться в их правдивости и поверил бы этому сомнению, даже пройдя через все это. Джайро был чертовски прав, предположив, что парень не захочет уйти из этого небольшого сладкого угла Эдема. Он практически растаял напротив тела компаньона. К его огорчению, у Диего были другие планы. В течение часа они остановились у обочины рядом с забытыми богом двумя сооружениями. В округе не было других зданий, а главные дороги лежали слишком далеко от этого района. – Мы остановимся здесь на сегодня. – Ты охуел? Сейчас еще утро. – Значит, у тебя будет достаточно времени, чтобы свыкнуться с этим до вечера, – он расстегнул свой ремень безопасности и открыл дверь у водительского кресла. – Хватит нудить. – Эй, долбоебина, мы застряли в полных ебенях. Джайро сжал хватку на его плече, словно желая вернуть того в расслабленное состояние, которое слишком быстро растворилось. Несмотря на то, что он оценил усилие, это не помогло врубить тормоза. Отсутствие логики в действиях Диего заставляло кровь вскипать. – Если тебе не нравится, то можешь отправляться ползком в эти ебеня. Хватит. Нудить. После угрозы англичанин выбрался из машины, держа в ладони телефон, отошел достаточно далеко от них, чтобы его не услышали, и поднес небольшое устройство к уху. Джонни вцепился ногтями в собственные ноги. – Клянусь богом, я прикончу его к тому времени, когда мы вернемся домой. – Джонни, прекращай. Этот дебил того не стоит. Разумеется, Джайро был прав, но парень совсем не радовался этому. Дело было не в том, что тот вел себя так, будто держал весь мир в своих руках. В Диего проявлялось нечто отталкивающее, что заставляло Джонни оставаться начеку в его присутствии. Как и с другими чувствами в этой поездке, корни прятались глубоко, но в отличие от Шуга и Кэнди, даже с Джайро во время их первой встречи, ему казалось, что еще не время убирать палец с курка. Его действия ни разу не внушили доверие. Если говорить об этом, то поведение иностранца только вызвало больше подозрений. Тот факт, что он согласился подвезти их, должен был успокоить, но Джонни не мог такое проигнорировать. Подобное выходило за рамки разумного, и американец прекрасно понимал это, но что-то внутри заставило его не менять свое мнение в отношение Диего. Джайро легкомысленнее отнесся к ситуации, с чем Джонни был не согласен. Он открыл дверь автомобиля, чтобы они вышли, но прежде чем выбраться из салона, его рука упала на спину Джонни, где оставила за собой воздушные успокаивающие прикосновения. Только теперь парень подчинился молчаливой просьбе своего компаньона и в ответ понимающе кивнул. С широкой улыбкой (это золото выглядело слишком хорошо между губами) Джайро помог Джонни взобраться на спину и вышел из машины. Два здания, рядом с которыми они остановились, оказались небольшим дешевым магазинчиком и другим непонятным для них обоих сооружением. Это место выглядело подозрительно, словно сошедшее из плохого фильма ужасов, где ничего не подозревающие подростки едут на вечеринку, чтобы потрахаться в тайне от родителей, но в конечном итоге их разрезают на кусочки и кидают в мусорку. Они оставили сумки в машине – сначала Джайро решил зайти в магазин. Стены выглядели достаточно целыми, но краска с них давно сошла в тех местах, где двигали стеллажи с товарами. Скудная мебель была старой и массивной и ни разу не вписываясь в атмосферу заведения. В углах оконных рам скопилась пыль, по-видимому, из-за того, что никому в голову не взбредет ежедневно их протирать. Джонни к своему удивлению нравилось здесь, отчасти из-за впечатляющей коллекции различных марок сигарет на стене за кассиром. Они направились к нему, и, когда Джайро попросил пару бутылок воды, Джонни бросил взгляд на пачки. Какого хера они все еще продают Lark? Рядом виднелось несколько Djarum Black Cherry, которые, если он правильно помнил, когда-то запретили к продаже. Кассир, обслуживая их, не сказал ни слова. Из всего остального, он выделялся больше всего. Его неуклюжий ирокез был бордового цвета, большинство волос все равно падало на плечи. Они были немного короче шевелюры Джайро. Один глаз не двигался, когда другой шевелился. Джонни подозревал, что тот мог быть сделан из стекла или какого-нибудь другого материала, потому что цвет фальшивого глаза сверкал неоновым зеленым, как будто у человека напротив была гетерохромия. Он носил все черное, насколько мог судить Джонни, за исключением бесчисленных железных шипов в кожаном жилете, добавлявших контраст в образ. Красная лента была обернута вокруг его предплечий и бедер с надписью TRUE LOVE, выведенной черным маркером на ткани. Мужчина был ширпотребным панком, выброшенным своей же музыкальной группой посреди пустыни. Или же могло сойти любое другое нелепое объяснение, как он мог оказаться здесь. Человек был по-другому отталкивающим, чем Диего. По крайней мере, Джонни знал, что именно с кассиром не так. – Что в другом здании? Оно твое? – заплатив за воду, спросил Джайро. Он вручил одну из бутылок Джонни. – Да, это мой маленький отель, предлагающий ночлег и завтрак, – он говорил с отчетливым мексиканским акцентом и со странным дребезжанием в конце предложений. – Вы останетесь здесь на ночь? – Как будто у нас есть выбор… – пробормотал Джонни в шею Джайро. – Ага, мы возьмем комнату. – Замечательно. Здесь проезжает не так много людей с тех пор, как другие жители уехали отсюда, а их здания снесли. Но я уверен -- куда вы уходите? – Джайро, куда ты уходишь? Джонни не заметил, что тот развернулся в сторону двери из магазина. Джайро молчал, пока они не выбрались под жаркое пустынное солнце. – Твою мать, этот парень был жутким! У Диего крыша поехала, если он считает, что мы должны остаться здесь на ночь. Когда он вернется, я с ним серьезно поговорю. Хотя бы они были на одной волне, но Джонни сомневался, что Диего можно переубедить, учитывая то, как он отказывался сотрудничать. По дороге к машине он пообещал Джайро не вступать в дискуссию, потому что только усугубит все своей жгучей ненавистью к англичанину. Джайро довольно хмыкнул и положил компаньона на сухую сторону сиденья. Он стоял на другой стороне, прислонившись к двери. – Мы больше не можем надеяться на то, что он будет везти нас дальше, поэтому нужно понять, что мы будем делать. Конечно, лучше всего найти того, кто сможет починить Валькирию, и не беспокоиться о чьем-либо пункте назначения. С меня хватит езды автостопом. – Угу, согласен, – Джонни переместился и прислонился к той же двери. Он открыл крышку бутылки и сделал глоток приятно холодной воды. – По пути мы проехали Сент-Джордж, поэтому, мне кажется, что Мохаве почти позади. Но я не знаю, где находится ближайший город, в котором мы могли бы найти нужного человека. Хреново, что нам пришлось так сбежать из Вегаса, да? – Не знаю, Джонни. Это было захватывающе, как думаешь? Захватывающе, да, но дважды через подобное он не хотел бы пройти. Оценить такую ситуацию было непросто, особенно учитывая то, что им посчастливилось сбежать с минимальными потерями. Язык Джайро дразняще выглядывал между зубов. В качестве мести Джонни ущипнул его за бок, заставив отскочить от машины с диким жестом и причудливым танцем. Зная Джайро, реакция была преувеличена ради драматического эффекта. – Вернись сюда, танцующая ты мартышка. Я же несильно тебя ущипнул. – В некоторых местах это считается насилием, Джонни. Я обязан вызвать полицию, чтобы тебя задержали, – во время речи он смеялся, делая все сказанное абсолютно несерьезным. Тем не менее, Джайро вернулся к машине и взъерошил волосы Джонни. В такие моменты ему хотелось, чтобы на голове была шапка, но он ее снял, чтобы пряди и убор высохли. – Ага, потому что наверняка копы приедут в эту дыру, чтобы разобраться только с нами, – последовала непреднамеренная пауза, которая дала Джонни время вспомнить кое-что, показавшееся ему странным только сейчас. – Эй, помнишь, когда мы валили из Sugar Mountain -- когда оказались на парковке, да? Диего все спрашивал «От кого вы убегаете? От полиции?». – С его стороны это логично. Сам подумай, что он увидел: двое людей выпрыгивают перед машиной и начинают орать, чтобы их увезли как можно быстрее. Диего не понимает, что происходит, все в панике, а еще незнакомцы, которых он едва знает, заставили использовать его тачку для побега. А теперь сравни с тем, что на самом деле произошло с нами, учитывая то, что мы вполне могли бежать от копов. В этом больше ебаного смысла, чем в «мы выиграли в казино кучу бабок, и теперь владелец хочет вернуть их обратно», не? – Да, но я не это имел в виду, – Джайро посмотрел на него с приподнятой бровью. – Если бы он только предполагал, что мы бежали от копов, то почему он уехал, а не заставил нас сдаться им? – Кто знает? Большинство людей под давлением плохо соображают. Его выебоны могли быть лишь фасадом, а когда ситуация вышла из-под контроля, то он запаниковал, как и бывает со многими. Возможно, он просто не знал, что делать, поэтому в пылу момента решил послушаться нас. А может, предположил, что мы вооружены и опасны. Вариантов просто море. Хотя в этом и была доля истины, подобные объяснения не походили на оправдания для Диего, как будто сравнение с обычными людьми оказалось бы неточным. Джонни скривил лицо, потому что ему нечего было добавить. Чувства мало значили в попытках рассуждать здраво. Поэтому мысли Джонни перескочили с Диего на то, что касалось лично них. Он протянул руку и взял Джайро за запястье, чтобы привлечь внимание, как будто оно когда-то покидало его. – Эй, отнести меня обратно внутрь на секунду. Я хочу кое-что взять. Так он и сделал, аккуратно подняв Джонни, и вошел в дешевый магазин, несмотря на их общее нежелание находиться в компании владельца. Джонни осмотрел помещение. Как только его взгляд зацепился за то, что ему понадобилось, он сел выше на спине Джайро и обернул руку вокруг глаз итальянца. – Что ты удумал? – предсказуемо запротестовал Джайро, но не стал убирать ладонь с глаз, чтобы не уронить своего спутника. – Не ссы, просто стой спокойно. – Джонни--! Он не ответил и жестом попросил кассира взять одного из плюшевых мишек с полки в задней части комнаты, которая была отведена для сувениров. Джонни не мог избавиться от чувства вины из-за того, что забыл игрушку приятеля в Вегасе. Это было похоже на нечаянную потерю пса, если не хуже, учитывая то, как Джайро обожал своего чертового медвежонка. Замены не хватит для извинений, но, по крайней мере, она облегчит боль от сокрушительной новости. Владелец магазина достал маленькую плюшевую игрушку выцветшего ярко-зеленого с акцентами розового на лапах и животе. Медведь выглядел приятно и мило, особенно с розовым бантом, завязанным вокруг шеи, и с непропорционально большими болтающимся ушами. Джонни молча кивнул и взял игрушку, но вместо того, чтобы сразу показать ее Джайро, он засунул вещь под футболку, прежде чем убрал руку с чужих глаз. – Отлично. Теперь нам нужно просто заплатить. – Джонни, что за херню ты купил? – Я же сказал, не ссы. Просто заплати, я покажу тебе позже. – Владелец… – Джайро перевел внимание на другого человека. – Меня зовут Робинсон. – Ага, мне пофиг. Что он взял? – Не говори ему, – пригрозил Джонни, – или я положу это обратно на полку. – Джонни, что за фигню ты стараешься спрятать от меня? – Когда ты уже оплатишь? Я чуть-чуть позже покажу тебе, давай просто свалим отсюда. И не подглядывай в чек! Хотя потребовалась секунда, чтобы убедить его, Джайро послушался. Как только они увидели, как из кассы появился чек, Джонни снова закрыл глаза мужчины и схватил маленький кусок бумаги, прежде чем это успел бы сделать Джайро, смял листочек и засунул его в карман штанов. Вскоре они вышли из магазина и стали ждать, пока Диего вернется в свою машину.

.•:*¨¨* ☆ *¨¨*:•.

От рассказа о трагичной судьбе подарка на память Джайро заметно побледнел. Джонни сделал все возможное, чтобы ослабить ужас, захвативший итальянца, но эта новость все равно разбила ему сердце. Это была одна из немногих вещей, взятых с любовью из дома, как воспоминание о том, что все будет казаться чуть слаще, если держаться за свои принципы и желания сердца. Без медвежонка Джайро чувствовал себя вконец побежденным. Он сидел в тени изогнутой крыши, прислонившись спиной к одной из стен магазина. Джонни сидел на коленях перед ним, спиной к солнцу и с извиняющимся глазами, пытаясь как-то улучшить ситуацию. Это была не его вина, и даже если бы Джайро знал заранее, то не стал бы его винить, потому что на тот момент его спутник беспокоился о других проблемах, точно не о мишке. Однако, как бы то ни было, Джонни начал свою речь с признания собственной вины в ситуации, с тяжестью и неизменностью которой никак не мог совладать. Американец положил ладонь на его плечо, в то время как другая рука нырнула под позаимственную футболку. Это оказалась такая простая мелочь, столь детский жест по своей природе. Джайро ошарашенно уставился на плюшевого медвежонка. Он ожидал, что Джонни купит сигареты, или спиртное, или непристойные журналы, пока ему закрыли глаза, но не… это. Осознав, что подарок был для него, Джайро взял и держал игрушку на расстояние вытянутой руки. Она была мягкая на ощупь, как будто никто не сжимал ее в руках раньше, и мишка выглядел так славно и умилительно, что Джайро просто не мог сдержать легкую улыбку. Хотя его внимание держала игрушка, размытый образ Джонни на фоне нетерпеливо качался из стороны в сторону. – Ты заставил меня заплатить за собственный подарок с извинениями, – с перехваченным дыханием рассмеялся он. – Ну же, чувак, я здесь пытаюсь. – Я знаю, знаю… Спасибо. Знаешь, это не твоя вина. Выкинь это из головы – именно этим и должны быть твои извинения, насколько я могу судить. Джонни издал тихий звук, смысл которого был непонятен итальянцу. Судя по его виду, парня не убедили слова. Подобное, не считая множество других вещей, расстраивало Джайро. Это правда была не его вина. Под крохотной тенью здания они ждали, возвращения Диего из своего короткого путешествия в пустыню. По его возвращению снова разгорелся спор, на этот раз без участия Джонни, хотя чувствовалось, насколько тот хотел вцепиться в горло Диего. По крайней мере, в начале Джайро пытался быть вежливым, но когда англичанин начал раздраженно отвечать на все аргументы, разговор перешел в соревнование на громкие крики, граничащее с чем-то физическим. Владелец вышел, чтобы посмотреть на это, но вмешиваться не стал. Джонни держался за свою ногу, не решив, хотел ли он остановить Джайро, прежде чем ссора перейдет в нечто неприятное, или же первым ударить того неразумного человека, с которым и была ругань. Выбирая между угрозой быть выкинутыми в пустыне и ответом насилием, у них не было выбора, кроме как принять тот факт, что они проведут здесь ночь. В конце концов, Джонни, возможно, был прав в своих неумолимых сомнениях касательно Диего, и вся эта тирания внутри их группы в скором времени достигла переломного момента, после которого настроения в команде ощущались разряженными, как после очередной стычки. В качестве чистой детской вредности Джайро настоял на том, чтобы не брать комнату до тех пор, пока у них точно не останется выбора кроме как ночевать в гостинице. Джонни, который к тому моменту переоделся в свою одежду и сидел рядом с машиной, пожал плечами и позволил ему делать то, что пожелает. Диего снова исчез, поэтому все их оставили в покое, пока беспощадный закат прорезал небо ярко-красными тонами. Джайро открыл бутылку вина, которая осталась после Вегаса, и наполнил свою кружку до краев. Джонни скривился на напиток и пожаловался, что алкоголь будет очень теплым, но итальянец закатил глаза и сказал, чтобы тот притворился, что это глинтвейн. Они сидели напротив Impala и наблюдали, как небо сбрасывало свой дневной наряд в пользу чего-то гораздо более провокационного, как женщина, готовящаяся к ночи в городе. Воздух начал остывать, но вино и близости их тел, пока они сидели плечом к плечу, боролись с подступающим холодом, угрожающим заползти под кожу. Джонни вел себя тихо, когда его не провоцировали, или когда у него не было ничего на уме. Джайро следил за тем, как парень медленно пил из кружки – сначала нерешительно из-за незнакомого вкуса, но затем быстро привык к ощущению красного напитка на языке. Джонни все еще был незавершенной мозаикой. Он был ребенком из Омеласа**, запертым в собственном теле, но в чьих глазах скрывался огонь, который издевался над теми, у кого имелся злой умысел расколоть его. Джайро стал, со своей неточной точки зрения, одержимым этими глазами. Они были поразительно красивыми, как только что смоченный холст, когда художник после многих бессонных дней и ночей наконец определился, какие синие оттенки выбрать для первых мазков. Они горели жарче, чем ацетиленовое пламя, когда были в гневе, и могли стать такими, такими невыносимо моросящими, когда вера в них становилась хрупкой. Джайро стал свидетелем обоих концов спектра за более короткий промежуток времени, чем обычно требуется, чтобы люди влюбились друг в друга. – Вот. Знакомый жест украл его внимание снова к самому прекрасному раздробленному холсту, который он когда-либо видел, и, как и в прошлый раз, пальцы Джайро обернулись вокруг чужих, когда поднес их кружку к губам. – По-моему, мы не должны просто так пить это. Давай сыграем в игру, – произнес он, поставив чашку на пыльную землю между ними. – Время летит быстрее, когда ты не обращаешь внимания, сколько выпил. – Давай, я за. Не похоже, что у нас есть дела поинтереснее, и хуй знает, куда запропастился Диего. Надеюсь, что его съест стая диких шакалов или типа того… Но к твоему сведению, во что бы там ты ни придумал играть, я надеру тебе задницу за тот трюк с зеркалом, который ты провернул в мотеле. Джайро рассмеялся на это заявление. Он не ожидал меньшего от мальчишки. – Ладно, я тебе верю. И если так посмотреть, то я, наверное, заслужил это. Во что мы можем сыграть? Я говорю, конечно, об игре на выпивание. – Ты предложил, поэтому и придумай что-нибудь. В любом случае, я не часто в такие играл. – Хм, хорошо. Тогда… Я Никогда Не. Джонни откинул плечи назад и положил ладони на землю сзади. Его спина изогнулась, и он посмотрел наверх, чтобы растянуть мышцы, которым не уделяли внимание весь день. Рукава толстовки замарались в процессе, но Джонни отряхнул их и повторил движение, словно ритуал. – Это та игра, где ты говоришь что-то о себе, и, если другой человек делал это, то он пьет, да? – А если он этого не делал, то пьешь ты. Но да, суть ты знаешь. – Эм, я не знал об этом правиле. – Добро пожаловать в высшую лигу, – Джайро долил вино в кружку, на его ненакрашенных губах засияла улыбка. – Тогда я начну, если ты не возражаешь. Я никогда не ездил на лошади. – Ах ты сукин сын, – Джонни непременно показал свое недовольство началом игры всеми доступными средствами: убийственный взгляд, раздраженный вздох, несильный удар в плечо Джайро. – Это такое жирное жульничество, и ты, бля, в курсе. – Как это можно назвать жульничеством? В этой игре можно говорить все что хочешь. – Ага, но ты знаешь, что я был жокеем. Что останавливает меня выплевывать дерьмо по типу «я никогда не был в Италии» или «у меня никогда не было длинных волос»? – говорил с насмешливым тоном. Это было очаровательно, если не слегка глуповато с его стороны. – Ну же, не надо такой херни, это скучно. Такими темпами мы можем поболтать о погоде. – Ладно, ладно. Ты прав. Легкие раунды не стоили этого. Он должен был догадаться, что Джонни не позволит использовать на себе запрещенные приемы. Джайро поднял кружку и держал ее между ними, его улыбка вернулась, пускай гораздо более приглушенная. – Я никогда не был в тюрьме. Они оба выпили, не кинув ни взгляда друг на друга. Кружка с облупленным краем передавалась между ними туда-сюда с каждым заявлением. Они выпили все до дна один раз, дважды, и на четвертом наполнении чашки вином Джайро начал задаваться вопросом, действительно ли их интересовала победа в раундах или они хотели задать друг другу вопросы, которые бы не осмелились озвучить при других обстоятельствах. Щеки Джонни окрасились в красивый оттенок розового, который распространялся по лицу с каждой выпитой кружкой. Парень все еще не улыбался, что заметил неаполитанец с некоторой печалью с мыслях, но, похоже, тот все равно наслаждался моментом. Они охватывали тему за темой, а затем еще несколько других. В прошлом у Джонни был секс с дочерью миллионера и ее подругой. Джайро вынудили признаться о временах, когда он пропускал работу, чтобы с кем-нибудь потрахаться, через очень ловкую формулировку, которой можно было только поаплодировать. Их обоих никогда не арестовывали, хотя они были близки к этому (он отказался вдаваться в подробности, к большому разочарованию парня), и никто из них не думал о том, чтобы где-нибудь осесть. Джайро выпил дважды за раз, потому что уже не уделял внимание правилам, а Джонни случайно столкнул кружку с его передними зубами, вынуждая выпить больше, дабы заглушить боль. Когда тот качался взад-вперед, ожидая, когда же дискомфорт рассеется, Джайро зацепился взглядом за таинственный рисунок на плече. И идея загорелась в уме, стоило игре возобновиться. – Я никогда не делал татуировку, – уверенно подтолкнул чашку в сторону Джонни, но тот уставился на нее и пожал плечами. – Что ты имеешь в виду? Я же вижу ее у тебя на плече. – Это не татуха. Джонни подвинул туловище так, что его спина была повернута к Джайро, и опустил капюшон, чтобы лучше показать итальянцу то, что разжигало любопытство каждый раз, когда поднималась эта тема. Отметка была почти идеальной пятиконечной звездой оттенка, который лишь слегка выглядел темнее, чем обычный цвет кожи Джонни, возможно, гранича с лиловым окрасом. Трудно говорить что-то наверняка, учитывая время суток и минимальное освещение. Джайро прижал руку к отметке, сперва замерев, как будто был не уверен, можно ли ему, но вскоре решил наплевать на это. Его пальцы держались за плечо Джонни, а большой палец остался в центре звезды. Он крепко сжал мышцы, из-за чего столь интересующий его парень наклонил голову в сторону, уложив ее поверх его руки. Щеки Джонни горели. – Это родимое пятно, – выдохнул он в костяшки. Ощущение пустило волну по всему телу Джайро. – У каждого в нашей семье оно есть. У отца, у брата… – Но отметка такая безупречная. Ты же мне не врешь, да? Это похоже на работу иглы. – Не вру. Она настоящая. Джонни попытался повернуться, но ладонь Джайро держала его на месте. Его палец проходился по прямым линиям звезды, словно желая отобразить ее края, как у далеких галактик. Казалось, что парень сильнее прижал губы к его руке, но Джайро убедил себя, что это было его воображение. Вся сущность мальчишки была кластером из созвездий в одной маленькой оболочке. Все, от его имени до глаз, от родимого пятна до его сияния, выпалившего землю, на которой они сидели, и выжегшее дыру в защитной оболочке Джайро… Нечто очень определенное сжалось в его грудной клетке. Джайро рассмеялся. Он должен был предвидеть это. – Что вы, псы, тут устроили? Голос Диего пронзил молчание и испугал обоих мужчин. Джонни задохнулся от своего визга. Джайро уронил кружку и все ее содержимо вылилось ему на колени, вынудив тоже заорать. Они встретили новоприбывшего с одинаково злобными взглядами. – Еб твою мать, чувак! Не подкрадывайся к нам так! – Я ни к кому не подкрадывался, вы просто были недостаточно внимательны… Вы оба, что, пьяны? – Нет. – Да. Они повернулись друг к другу. – Да? – Нет? – Неважно, – закатил глаза Диего. – Вы все равно балбесы. Джонни развернулся, чтобы сесть на колени. Он держался за плечи Джайро для устойчивости и, как только принял позу, добрался до почти пустой бутылки вина. Диего посмотрел на него с отвращением, которое было явно больше того, как нефтяные магнаты смотрели на уличных нищих. Стоявший рядом блондин скрестил руки на груди, словно хотел узнать, стоили ли они его времени. Джайро хотел бы посмотреть, как Джонни выбьет ему зубы бутылкой. Мысль заставила рассмеяться, на что он получил раздраженный взгляд. – Эй, уебан. Как насчет того, чтобы сыграть раунд с нами. – Если ты так пытаешься насмехаться над мной -- – Не, не, давай, это будет весело. Вот, я даже, сука, начну, – Джонни протянул ему бутылку. – Я никогда не спал с мужиком. Теперь ты должен выпить. Джайро залился хохотом, как только увидел выражение Диего. У англичанина день прямо не задался. Он задавался вопросом, не наступил ли он на кактус на обратном пути сюда, или же может его девушка или парень, если верить Джонни, расстались с ним. Может быть, его кошка умерла, или он вспомнил, что дома оставил духовку включенной. Независимо от причины, то, как Диего посмотрел на них, наталкивало Джайро на мысль об одном из тех новых видов древесных ящериц, обнаруженных в Перу. Он почти ожидал, что Диего начнет огрызаться на них, но вместо этого мужчина зашел в дешевый магазинчик. На прощание Джонни показал ему средний палец. – Ты все толкаешь тему с геем, но ты уверен, что это правда? – Ну, даже если это не так, то дразнить его забавно. У чувака, наверное, укорененная гомофобия или как эта хуйня называется. Пока я могу действовать ему на нервы так же сильно, как и он мне, то какая разница. Справедливо. Джайро взял бутылку из чужой руки и допил вино, которое там осталось. – Эй, это должно было остаться для игры, жадная ты сволочь. Ты и так уже под градусом. – Опять же, это ты-то критикуешь меня, когда твое лицо в двух оттенках от того, чтобы походить на перец хабанеро. И я выпил из-за того, что ты сказал. Джонни потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чем тот говорил, но как только смысл дошел, парень положил ладони на колени и изогнул бровь. Ему не нужно было произносить ни слова – жажда подробностей легко читалась на лице. Поэтому он взял их кружку и отряхнул ее, пока Джайро говорил. – Это было очень, очень давно. Не так интересно, насколько ты думаешь, так что никаких завышенных ожиданий. Я встретил его в байкерском баре, как и тебя, – Джайро использовал широкие жесты, чтобы подчеркнуть идею, которая еще не сформировалось в его собственном сознании, – и мы встречались… блять… несколько месяцев? Я уже и не помню. Тогда я был так занят работой, что он был больше призраком в моей жизни, чем реальным человеком. Я не помню, как мы расстались… Кажется, он пытался подкатить к Антонио, поэтому двоюродный брат сломал ему нос, и мужик понял, что пора валить. Это был Антонио, или может кто-то из моих братьев. Сейчас все перемешалось, он все равно не стоил того, чтобы помнить его. Большинство моих прошлых отношений были мимолетными вещами, небольшими увлечениями. Чем-то, с помощью чего можно провести время, когда меня не пинает работа или семья… А что насчет тебя? – А что насчет меня? – тень, скрытая в словах, звучала почти как насмешка. – Есть какие-нибудь до безобразия провокационные истории об эротических приключениях с менее слабым полом? – Серьезно? Ты не мог просто спросить по мужикам ли я? Джайро притворился обиженным, схватился за сердце, все по полной программе. Вино приятно расслабляло и повышало настроение. Они с Джонни бессмысленно качались, не задумываясь над своими действиями. Он облизал губы, даже если в этом не было нужды, Джонни тер шею немного больше обычного. Так парень выглядел меньше, подумал Джайро в основном из-за его сгорбленной позы, но в человеке перед ним всегда было то, за что взгляд всегда цеплялся. Как забавно. Он выучил все контуры лица мальчишки, но редко отступал назад, чтобы взглянуть на всю картину целиком, как будто ему представится шанс сделать это попозже. Теперь его внимание сконцентрировалось на образе, и Джайро почувствовал, как фрагменты складываются вместе с плохой идеей, которую он отбросил на задворки разума. Его глаза, его отметка и его оголенная подлой одеждой ключица слишком хорошо помогали воображению Джайро – триумвират из нечестивых вещей, подпитывающих мысли, которые лучше держать под замком или, по крайней мере, достаточно далеко, чтобы Джонни не заметил. Дело не в том, чтобы бояться отказа, говорил себе Джайро и верил этому. Ему и раньше отказывали девушки с парнями, клиенты, семья, совершенно незнакомые люди и даже боги. Это возможность лишиться той приятной компании, без которой невозможно представить оставшуюся часть пути. Несмотря на растущее в нем желание, похожее на лозы, которые душили его благоразумность, Джайро достаточно крепко держал себя в руках, чтобы думать о последствиях инициативы на таких ранних этапах их отношений. Он всегда был страстным человеком, но не настолько глупым. Не с тем, о ком он заботился. – Ну и? – Неа, ничего такого. До выстрела меня это не особо волновало, потому что девчонки всегда бросались ко мне в ноги. А попытаться добиться парня было бы слишком трудоемко, когда я мог выбирать кого хочу из мусора, понимаешь? И после всего случившегося… наверное, мне просто было плевать. Не видел в этом смысла. Пытаться заставить кого-то, будь то парень или девушка, полюбить меня такого, было бы пустой тратой времени, – последовала пауза, которая всегда появлялась, когда Джонни был не уверен, следовало ли ему дальше говорить. – Особенно потому что я без понятия, как это делается. Перед выстрелом мне не нужно было напрягаться ни дня своей жизни, чтобы заставить кого-нибудь хотеть меня. Преимущества славы и все такое… Какая же ебнутая шутка. Трудно волноваться о том, насколько пусты люди, когда тебе просто… пофиг. Нахуй это. Холодно, давай просто-- – Хочешь пойдем внутрь? – предложил он. Джонни едва кивнул в ответ. Джайро чувствовал всего понемногу, когда брал ключ от одной из комнат: злость, потому что они не смогли убедить Диего ехать дальше; грусть, ибо Джонни потерял часть своего блеска из-за мыслей, которые он невольно пробудил; облегчение, зная, что там было что-то такое, за что он мог держаться, если решит рискнуть. Было глупо даже задумываться об этом, но корни уже проросли и превратились в нетерпеливые ростки, ожидавшие своего часа чтоб вырваться из под земли. Так или иначе, Джайро должен будет принять решение. А пока он хотел спокойно поразмыслить этой ночью. _____________________________________________________________ ** Ребенок из Омеласа – отсылка на рассказ-притчу Урсулы Ле Гуин «Уходящие из Омеласа». Притча представляет собой описание счастливого бытия городка под названием Омелас. Благополучие этого города каким-то мистическим образом оказалось связано с жизнью некого ребенка, влачащего существование в полном одиночестве в тёмном подвале. Ни изменить жизнь этого ребенка, ни даже просто подойти к нему с ласковым словом утешения ни один житель городка не смеет — иначе счастье для всего городка закончится.