Если бы не пантера...

      По пустой набережной мчался черный мотоцикл. Он остановился недалеко от порта, который был тихим местечком, где можно было отдохнуть от всего. Брюнет, с длинными нечёсаными волосами слез с транспорта. Парень прошелся вдоль металлических перил и облокотился на них. Вокруг не было ни души, что не могло не радовать. Впервые за эти несколько лет, после смерти матери, он захотел остаться наедине. Посмотрев на небо, он огорчился: оно было окрашено в разные прекрасные оттенки, но чистого голубого цвета он не увидел. Каждый божий день он смотрел на небо, что так напоминало о миниатюрной девушке, у которой были волосы такого же оттенка, напоминавшем о свободе. — Мелкая, как ты там? Ты же не гуляешь ночью в парке, где тебя могут ожидать опасности? Учти, я не смогу тебя спасти, ги-хи. Так что, лучше сиди в комнате с книжкой и горячим шоколадом. — Ухмыльнулся Гажил, сверкая алыми глазами, в которых блестели искры азарта и легкая ирония.       Он все смотрел на небо, ожидая ответа, хотя заранее знал, что его не услышат. Больно, тоскливо и до жути одиноко. Он не ожидал, что за каких-то сорок восемь часов она сможет так глубоко проникнуть в его сердце. Ни к кому он так сильно не привязывался, как к ней. За этот год он уже тысячный раз хотел вернуться в Крокус, хотя бы на десять минут, чтобы увидеть свою Мелкую и убедиться, что она счастлива.       Артисты «Хвоста феи» все чаще ловили себя на мысли, что Редфокс становиться все мрачнее и агрессивнее с каждым днем. Он часто грубил младшим помощникам и никого не подпускал к Лилейному. Эльза редко выпускала их на сцену вместе, потому что Гажил будет лишь пугать в роли дрессировщика. Чаще всего он выступал один, потому что его номер никто не сможет повторить. На пересеченных канатах он показывал разные смертельные номера на мотоцикле, что отвлекало его от мыслей о Леви и добавляло адреналина в кровь, что было просто необходимо.       Когда они только прилетели, он вел себя немного лучше, потому что у него была призрачная надежда вернуться к голубовласке. Но с каждым новым днем его иллюзии постепенно растворялись и к концу месяца исчезли навсегда. В течении полугода, когда команда восстанавливала здание цирка, он работал на износ, пытаясь забыться. В один день даже упал в обморок от бессилия. Многие понимали причину его такого поведения, но помочь не могли. Темное прошлое Редфокса пресекла все попытки на счет счастливого будущего с семьей.       Гажил никогда не забывал об этом и поэтому оставил девушку в покое. За ней рано или поздно началась бы охота, если бы он еще день пробыл с ней. Только сегодня, петляя по городу, он смог оторваться от мерзкого наблюдателя, которому иногда хотелось оторвать глаза. Как же достал этот скользкий тип, но его убийство означает лишь то, что Гажил Редфокс самовольно и с удовольствием начал войну. Парень сжал руки в бессильной злобе. Надо успокоиться, иначе «Хвост феи» пострадает по его вине и не только они.       В жизни брюнета был еще один человек, не менее важный, чем Леви Макгарден. Интересно, что же случилось с маленьким засранцем, который оборвал все связи и тщательно скрыл свое местоположение. Гажилу было любопытно узнать, как сложилась его судьба, кем он стал и вообще, что за жизнь ведет.       Тихий шум волн ласкал его слух, и он присел на скамейку, стоявшую недалеко от него. Последние заходящие лучи солнца не могли согреть физически, но смотря на них, на душе у каждого человека становилось тепло и уютно. Вот так и чувствовал себя Гажил, наслаждаясь недолгим уединением и одиночеством.       Брюнету было совестно смотреть в глаза пантеры. Лилейный неделю игнорировал бедного парня, из-за того, что тот не дал попрощаться с Леви. Девушка была мила Пантеру, и он видел чувства между двумя глупыми людьми, что не признались в них. В какой-то мере пантера ощущала ответственность за их страдания, ведь не сбеги он тогда в парк, они бы никогда не встретились. Сейчас оба были в скверном расположении духа, и они нуждались в одиночестве.       Когда на Магнолию опустились сумерки, Гажил, тяжело вздохнув, направился к мотоциклу. Пора возвращаться к кошаку-переростку, который, наверняка, голодный.