***
Эйвинд вёл жизнь затворника и отшельника. Наверное, именно поэтому немногочисленные знакомые ошибались в его возрасте, сильно состаривая молодого норда. На самом деле Эйви не исполнилось и двадцати шести, но тяжёлая жизнь вдали от людей добавила ему морщин да шрамов и превратила в угрюмого одиночку, которым пугали детишек окрестных деревень. И как тут не пугать: сильное мускулистое тело егеря и бывалого охотника, высоченный рост, боевой молот за спиной да мрачный взгляд приводили каждого незнакомого с Эйвиндом человека в трепет. Но эта угрожающая внешность лишь скрывала его истинное лицо — апатичного и вечно зевающего сони. Каждое утро он не просто поднимался с кровати, а будто воскресал. Затем выходил на улицу, задаваясь вопросом: «На кой мне надо всё это?» Одиночка отличался добрым и невспыльчивым характером, а когда он не мог правильно выразить свою мысль, то очень смущался, краснел, да и вообще казался ребёнком, пойманным на шалости. А такое бывало часто, потому что никакого образования у отшельника и в помине не было. Никто не учил его красивой речи и счёту, хотя немного читать и писать Эйвинд всё же умел. Сам отшельник выбирался в относительно цивилизованные места раз в месяц, чтобы починить инструменты или купить выпивки. И если бы ему сказали, что сегодня у него будет гость, он бы не поверил. Но сказать ему об этом, разумеется, было некому, поэтому, когда ближе к вечеру одиннадцатого числа месяца Последнего зерна в его дверь постучали, Эйвинд весьма удивился. Округа была не самая мирная, и открывать дверь хозяин хижины пошёл с большим топором в руке. Когда он увидел на пороге Варди, своего старого друга Варди, которого он надеялся никогда более не увидеть, изумлению Эйвинда просто не было предела. Ни один из стоявших у порога людей ещё не догадывался о том, какие последствия повлечёт их встреча. — Варди? — только и сумел выдавить из себя Эйвинд. — Привет, Эйвинд. Можно войти? — взволнованно спросил нежданный гость. — Э-э-э-э, ну да, можно, — совершенно смутившись, ответил хозяин избушки, отходя в сторону и убирая топор. — Ну… садись где-нибудь. — Спасибо. Давно не виделись, — неожиданный гость сделал сухое замечание, в котором ясно послышалось: век бы тебя ещё не видеть. — В последний раз ты называл меня иначе, Варди. Что ты делаешь в такой глуши? — оправившись от первого шока, спросил Эйвинд. Лицо Варди стало совсем мрачным, а взгляд упёрся в пол. С того самого момента, как он вошёл в хижину, парень не переставая заламывал себе руки и озирался. Наконец, собравшись с духом, Варди единым духом выпалил: — Маму и Хунгерд похитили! — Тётю Ольфину и малышку Хунгерд забрали? Кто? Куда? — тут же напрягся Эйвинд. — Изгои, почти неделю назад. Я расскажу тебе, — произнёс Варди с чувством совершенного нежелания что-либо рассказывать.***
Глядя с пригорка на небольшую деревушку Гнездо дракона, Варди в очередной раз убедился, что вид отсюда открывался просто великолепный. Молодому парню, двадцати лет от роду, больше всего нравилось стоять здесь, наблюдать за заходящим солнцем и чувствовать, как ветер колышет жёсткие короткие каштановые волосы. Он считал себя счастливым человеком, у которого есть всё, что нужно: дом, любимое дело и этот холм. Само поселение было основано к востоку от Вайтрана. На этом самом месте шесть лет назад Довакин победил одного из драконов. Тут был свой трактир, небольшая конюшня, около сорока жилых домов и кузня. А главными достопримечательностями этого местечка были бывший драконий могильник и, собственно, останки грозного чудища. Варди был деревенским кузнецом. В своей вотчине он производил все необходимые для сельчан инструменты. Лишь одно немного омрачало беззаботную жизнь Варди — его мамы и сестры месяцами не было дома. Но только не в этот день! Варди спустился с пригорка и подошёл к старому знакомому дому, из трубы которого шёл вкусный дымок — печь растоплена, ужин готов. Сестрёнки Хунгерд нигде не видно, значит, они ещё не прибыли. «Надеюсь, они без проблем преодолели перевал, недавно я слышал, что участились нападения бандитов…» — думал Варди, подходя к двери, однако его остановил громкий оклик из-за спины: — Братишка-а-а-а! Мы вернули-и-и-сь! — кричала на бегу девочка. Хотя нет — девушка. Ведь с их последней встречи прошло уже больше года. И за этот год пятнадцатилетняя Хунгерд стала выглядеть взрослее. Рядом с ней проворно семенила его мама. Хоть ей и было за пятьдесят, ходила она на удивление быстро. Ясное дело — столько лет бегать от медведей, драугров и бандитов. — Привет, сестрёнка! Как ты выросла, стала такой красавицей! — А раньше, значит, ею не была? — ехидно спросила Хунгерд. — Знаешь, я страшно соскучилась. Ой, а мы видели дракона, представляешь, живого! Мы видели драугров, настоящих, они ходили, правда мама с ними быстро разобралась. А ещё скелетов и привидение! Жутко страшно! А ещё Локер женился, представляешь, прямо в древней нордской гробнице, и угадай на ком? На Лафии, редгардке той! Представляешь, на редгардке! — без умолку трепалась Хунгерд. Варди было хорошо известно, что остановить словесный поток сестрёнки просто невозможно, особенно сразу после приезда. Потому что даже в древней гробнице за год среди археологов набирается такое количество сплетен, что для их пересказа не хватит того времени, которые мать с дочкой гостили дома. Но эти недели всегда для него были самыми лучшими в году. Это были времена каждодневного празднества: семейство Золотых Жил отмечало возвращение всех женщин домой. — Варди, сынок, слава Акатошу всемогущему, мы вернулись! — воскликнула Ольфина, заходя в дом. — Как же ты мог оставить печь без присмотра, сын?! — Здравствуй, матушка! Я тоже соскучился. С возвращением, — улыбаясь, произнёс Варди. — Не время для разговоров и прочей ерунды, сынок. Время для ужина! Хунгерд, замолчи уже и садись за стол! — оборвала Ольфина дочку, всё это время ни на секунду не умолкавшую, и сразу начала распоряжаться в доме, в котором, казалось бы, не была целую вечность. — Ладно, — бросила Хунгерд и продолжила безудержно болтать, еле успевая заглатывать еду в небольших паузах между словами. До леди ей явно было далеко. Варди любил эти посиделки по возвращении, однако врождённая резкость и вспыльчивость семейства просто не давала спокойно сидеть вместе больше десяти минут. Сегодня иначе не стало. Матушке пришлось не по вкусу рассуждение Хунгерд о том, что ей пора и «самой пожить, мир повидать». Разумеется, Ольфина не преминула об этом высказаться, на что дочка в лоб сказала всё, что думает о Гиларде, мамином «коллеге» на последних раскопках. «Два сапога пара», — ухмылялся про себя Варди, усиленно жуя колбасу и стараясь не вслушиваться в переругивания матери с дочкой. — Чего ухмыляешься? — обратила на него внимание Хунгерд. — Думаешь, два сапога пара? Скорее тогда уж три! — Вот именно! Тебе сколько лет, а жены всё нет. Как ты тут, бестолочь одинокая, живёшь? Кто тебе там готовит? Отощал, как полвесла! — запричитала матушка. — Эх, вот если бы я была помоложе, я б опять отправилась с экспедицией на Йокуданский архипелаг, а не ковырялась бы в проклятущих руинах с этими проклятущими мертвяками и моей проклятущей дочуркой! — резко поменяла тему Ольфина. — Если бы ты была помоложе, мама, то у тебя были бы мужики получше Варди, этого «коллеги-извращенца» Гиларда или тех пыльных драугров! Кстати, я тебе говорила, как я хочу в настоящий большой город с кучей народу, а ты вместо этого таскаешь меня по затхлым гробницам! — начала повышать голос Хунгерд. — Да, говорила. Раз там, или два, или каждый день! Запомни, дорогая моя: пускай твой брат сбежал со своих первых раскопок, но тебе не удастся уйти от обязанностей члена гильдии Археологов! — отрезала матушка командирским тоном. К слову о гильдии: матушка Ольфина, прозванная своим мужем «Золотой жилой», или просто Мастер, как её называли подчинённые, была одним из самых известных археологов Тамриэля. Ей довелось изучать руины по всему континенту, даже на острове Солстхейм и архипелаге, оставшемся от затонувшего континента Йокуда. Сама себя она считала, не без отсутствия скромности, историком с большой буквы. А своим злейшим врагом Мастер окрестила Довакина (впрочем, он её таковой не считал). Сколько же ему приходило гневных писем от гильдии Археологов, сколько жалоб Ольфина подала на нерадивого искателя приключений. По её бесспорно авторитетному мнению «этот варвар своими безумствами и повадками вандала не только позорит честь всего Скайрима, но и уничтожает ценнейшее культурное наследие всего мира!» Разумеется, власти закрывали глаза на большую часть этих бумажек, ведь Довакин — великий герой Скайрима! Однако такие обвинения — не кража помидора и не убийство курицы, поэтому даже великому герою приходилось время от времени оправдываться перед взбалмошной и своенравной Ольфиной. — Мама, сколько можно вспоминать тот случай? — смутился парень. — Археологом я не стану, и не заставишь! Никуда я из деревни родной не уеду, — заявил и тут же испугался своей дерзости Варди. — Ах да, и если моя жена будет хоть в половину такой же говорливой, как вы, то я и от неё убегу, — саркастично добавил сын. Далее ужин продолжался в привычном русле: семья спокойно доела приготовленного Варди тетерева с яблоками, его любимое праздничное блюдо, все выпили пару чарок вина, заели вкуснейшей выпечкой деревенского пекаря, пересказали все накопившиеся слухи и сплетни, после чего Варди решил прогуляться. Его отец, Гарван Золотая Жила, приучил его к подобным прогулкам. «Иди, растряси жирок и разгони кровь», — с улыбкой отправлял он его на улицу, хотя заставлять и не нужно было. «Всё-таки у меня замечательная семья», — думал он по пути к его любимому месту — драконьему кургану. Имя убитого дракона Варди забыл да и саму битву не видел, потому что деревня на тот момент ещё не была основана. Однако он всегда знал, кто убил то громадное чудище. В Скайриме все звали его Довакином, Драконорождённым. Этот воин был для Варди кем-то вроде идеала. Он с упоением слушал рассказы путешественников в таверне о великих подвигах его героя. Варди искренне восхищала безмерная храбрость кумира, хотя вот собственной храбростью Варди похвастаться не мог. Вся деревня знала, что даже Хунгерд куда отважнее брата. «С другой стороны, зачем мне храбрость, если я не собираюсь залезать в развалины или сражаться с драконами?» — всегда успокаивал он себя. Поднявшись на самую вершину холма, можно увидеть древние сооружения и большой котлован, оставшийся от места погребения мёртвого чудища, которое шесть лет назад вдруг ожило и вылезло из могилы. Теперь же от него осталось ещё меньше, чем прежде: чешую и кости поверженного Довакином дракона растащили на сувениры и амулеты селяне и проходимцы, даже череп унесли, и сейчас он пылился в центре деревенского трактира. То, что осталось от громадного скелета, было еле видно из-под земли. Здесь каждый вечер Варди стоял и мечтал, как он мог бы сражаться с бандитами, драуграми или вампирами. Деревенский кузнец стал бы героем, подобным Довакину! Иногда парень даже отрабатывал в одиночестве приёмы с топором, который сделал себе сам. Однако все эти мечты разбивались о неприступную стену повседневных забот и не слишком отважной души самого мечтателя. — Братишка! — окликнула его Хунгерд, запыхавшись от подъёма. — Неужели неохота послушать рассказы про наши странствия? Я уверена, что тебе тоже есть о чём рассказать. — Ага, я тоже так думаю и обязательно так и сделаю, дай мне ещё пару минут помечтать. — Да ладно, братишка, пошли расскажу, как мы убегали от дракона! А, так тебе просто не хочется дальше слушать мою болтовню, я права, да? Эх-х-х, что ты, что Эйвинд, одинаково не любили… — она осеклась, увидев тяжёлый и злой взгляд брата. — Прости, пожалуйста, ну вот, я опять разболталась! Пойду, пожалуй, домой, да и поторопись, пожалуйста, мы тебе привезли подарок с последних раскопок, — поспешила удалиться Хунгерд. «Не стоило так себя вести, она ведь очень соскучилась и просто хотела со мной поговорить. Но сразу возвращаться нельзя, а то ещё возомнит, что может командовать мной», — самонадеянно ухмыльнулся Варди, разом выбросив все скорбные и злые мысли из головы. Он уже собирался спускаться с холма, когда услышал дикие крики и гиканье. «Что бы это могло значить?» — взволнованно подумал Варди и, выглянув из-за древнего столба, увидел толпу людей, звенящих кольчугами, атакующих деревню с оружием наголо. «Что делать? Нужно бежать на помощь маме и сестрёнке!» — пронеслось в голове у Варди, однако ни ноги, ни голова его не слушались. Вместо того чтобы отважно броситься на защиту деревни и, возможно, окончить свою жизнь, храбро защищая своих друзей от бесчисленных полчищ врагов, как сделали бы это былинные герои из его мечтаний, он метнулся в противоположную сторону и забрался в драконий могильник. Там он и остался: лежал и дрожал под нескончаемые крики и улюлюканье, доносящиеся от подножия холма. «За Изгоев», — звучали атакующие кличи напавших. Изгои были коренными жителями Предела — области далеко на западе. Ольфина иногда сталкивалась с ними во время раскопок. Они славились своими зверствами по всему Скайриму, но что эти варвары делали глубоко в центре провинции? Почему именно здесь и как они миновали расстояние от Маркарта до Вайтрана незамеченными? — Отлично сработано, чисто и гладко! Всё прошло на ура, госпожа Ярость! — крикнул внезапно подошедший к самому краю могильника субъект. Судя по всему, он был не один. Варди чуть не потерял сознание от страха. — Маскировка что надо! — Не радуйся раньше времени, Вересковое сердце, мы ещё не закончили. Твои Изгои хороши, но помни, что эта… как там эту зовут… и её дети нам нужны невредимыми. Всех остальных — казнить, и в этот раз не напортачь! Ты и так слишком часто испытываешь моё терпение, — ответила ему женщина твёрдым и жестоким голосом. — Постарайся хоть сейчас не завалить всё дело. — Понял я! Ежели эта женщина и впрямь подсобит нам в нашей освободительной войне, то я её в любом виде вам доставлю: хоть варёной, хоть жареной, — нагло ответил ей Изгой, и оба удалились. Ещё несколько раз по лицу Варди скользнули тени захватчиков, но они не догадались заглянуть в могильник. Спустя некоторое время всё вокруг осветила яркая вспышка, и раздались взрывы, поддержанные ещё большим гвалтом и улюлюканьем. Потом крики начали стихать, и лишь когда шум растворился вдали и силы потихоньку вернулись в тело, Варди смог унять дрожь и вылезти из своего укрытия. То, что он увидел, отпечаталось в его сознании на всю жизнь. Перед ним предстала картина страшных смертей его друзей и соседей: насаженные на колья тела, отрубленные конечности. Посреди улицы лежал обезглавленный пекарь, который только сегодня продал ему горячий хлеб, а поодаль — его сынишка, лет девяти, нашпигованный стрелами. У выхода из деревни Изгои насадили на кол Вардину соседку, тётушку Грунхильд. И повсюду кровь! Кровь и огонь, вся деревня пылала страшным пожаром. «Почему Изгои здесь, почему именно здесь? Сколько смертей, сколько крови, сколько крови!!! Мама, с-с-сестрёнка? Где же вы, отзовитесь», — дрожал парень, весь мокрый от пота. Нужно было звать на помощь, искать родных, но он не мог выдавить из себя ни звука. Следующие несколько часов были сущим адом: Варди шатался по горящему посёлку и искал, искал свою маму и сестру, но каждый раз видел лишь искажённые смертью лица односельчан. В конце концов, слегка придя в себя, Варди понял, что нападавшие Изгои убили всех… кроме его родных. — Даэдра их забери!!! — завопил Варди в пустоту, больше не заботясь, услышат его или нет, хотя слышать его уже было некому. В его голове сидела лишь одна мысль: «Мама, сестрёнка, да как я мог оставить их тут одних, да…» — Как же так?! — вновь закричал он и расплакался. Спустя некоторое время он успокоился и начал мыслить более рационально. Судя по рассказам матери, диковатые Изгои не носили кольчуг, а исходя из подслушанного разговора стало ясно, что они воспользовались тактической уловкой, что было для них нехарактерно. Варди понял, что одному ему тут делать нечего. Необходимо пойти в Маркарт — столицу Предела и неприступную крепость — и рассказать, что дикари вторглись на территорию другого владения. Но кто ему поверит? Кто поможет ему спасти мать и сестру? «Спасти? — мелькнула в его голове мысль. — Как я могу их спасти, один, ведь я даже пошевелиться сейчас могу с трудом от страха? Нет, я не один, — вдруг вспомнил Варди. — Эйвинд, он единственный мой друг, который может мне помочь! Друг ли? О чём я вообще думаю? — одёрнул себя Варди. — Ладно, выхода другого нет, мне нужен помощник, хоть какой-нибудь, которому я могу хоть немного доверять!» Осознав принятое решение, Варди поднял голову и увидел, что солнце почти достигло зенита, а значит, он бродил по выжженной земле всю ночь и утро! Напоследок Варди раскопал погреб под развалинами родного дома и достал столько провизии, сколько смог, ведь его путь был далёк, на пепелище кузни всё ещё валялся его молоток кузнеца: «Пригодится, если придётся обороняться, хотя я и не уверен, что вообще смогу сражаться, я ведь никогда не бился. Ну, хоть на память оставлю». Надев сделанную им же железную броню и повесив топор на пояс, Варди осмотрел то, что осталось от его дома. «Не так славно сбылись мои мечтания», — думал он, направляясь на северо-запад, к своему единственному другу, которого он так ненавидел и презирал, и единственному человеку, который мог помочь ему найти его пропавшую семью. Потерянный сын Гнезда дракона впервые за долгое время покинул деревню. Впереди у него лежали равнины Вайтрана и холмы Предела, переполненные разбойниками, Изгоями, дикими зверями и Боги знают кем ещё! От одной мысли об этом Варди хотелось убежать в противоположную сторону.***
— Я нанял в Вайтране повозку и спустя два дня добрался до Рорикстеда. Ты писал, что живёшь недалеко от этой деревушки. После этого найти тебя не было проблемой. Ты тут местная знаменитость. — Ясно, в общем, — не стал особо вдаваться в детали Эйвинд, но его лицо по-прежнему оставалось невозмутимым, — ну это… а зачем ты ко мне пришёл, Варди? Как ты смог меня найти, не нарвавшись на всякую бродящую здесь нечисть, да ещё и так быстро. В нашу последнюю встречу ты меня хотел убить, а не разговоры водить. — Я не знаю, — честно признался Варди. — Ты единственный оставшийся мой знакомый во всём Скайриме, мне просто больше не к кому обратиться за помощью. — Ты ни капли не изменился, всё так же горазд много соображать. — Ну всё, хватит рассуждать! Эйвинд, ты поможешь мне или нет? — вышел из себя Варди. Чаша терпения ночного гостя переполнилась, и даже от Эйвинда не укрылся тот факт, что Варди не переставая ёрзал на стуле и сидел как можно дальше. — Сперва ответь на вопрос. Что могут сделать два человека против всех Изгоев Предела? Мне даже тяжело поверить, что эти дикари стали малёха думать, а не просто вырезать всех! Да ещё этот странный типчик со странным именем… Что ты задумал, Варди, что обратился за помощью ко мне? — задал, наконец, хозяин хижины вопрос, который мучил его с самого прихода незваного гостя. — Мне нужно, чтобы ты меня проводил. Мы отправимся в Предел, к ярлу, выясним, где оплот Изгоев, и спасём мою семью, — вымученно признался Варди. — Я понял тебя, дай подумать до завтра. И это… хочу сказать, что весь план сейчас выглядит непродуманным, — тщательно подбирал слова Эйвинд. — Ты это уже говорил! Главное, что ты здесь, и я здесь, остальное неважно. До завтра! — терпение Варди кончилось, он вскочил со стула и направился к выходу. — Можешь остановиться у меня, если тебе негде. Хочешь выпить с дороги? — довольно дружелюбно предложил Эйвинд, зевая во весь рот. — Хоть взбодришься немного. — Разумеется, я не останусь с тобой в одном доме! Я переночую в Рорикстеде, это не так далеко, к тому же ещё светло! — отрезал Варди и вышел на улицу, громко хлопнув дверью. «Он и вправду ни капли не изменился, всё также любит командовать. А сейчас он приходит и предлагает мне самоубийственный поход, чтобы спасти его семью, нет… нашу семью. Я так виноват за всё, что тогда произошло…. Может быть, если я ему помогу, то Варди простит меня? Или хотя бы смогу простить себя! — думал вслед уходящему гостю хозяин хижины. — Так странно, даже зная, что его семью похитили, я рад, что снова встретился со старым другом. Другом… Похоже я всё ещё считаю его своим другом. Не важно, до этого момента я доживал день за днём свою пустую жизнь, одержимый мечтой вернуть всё в прежнее русло. И сегодня мне выпал шанс её исполнить. Но, владычица Кин, как же тяжело думать, неудержимо клонит в сон». Варди лежал на кровати в своей комнате, снятой в таверне «Замороженный фрукт», и смотрел в потолок. «Так странно, все эти годы мне было так легко ненавидеть и презирать Эйвинда, а теперь мне почему-то тяжело посмотреть ему в глаза, даже разозлиться на него не получается», — эта мысль всё никак не давала ему покоя, поэтому неудивительно, что засыпать Варди пришлось под воспоминания девятилетней давности.